— Э-э-у. Что ты такое говоришь, женщина?! — Эшли весьма натурально изобразила рвотный позыв, представив Сью под ручку с Сашей. Мое лицо тоже скривилось от такой фантазии.
Тем временем бросила пытливый взгляд в зеркало, словив задумчивое выражение лица Камилы. Девушка сидела в профиль, подперев подбородок рукой, и смотрела на мелькающие деревья:
— Эй, если тебе нравится Саша, то я только «за».
Девушка резко вскинула голову, ее глаза распахнулись на свой максимум.
— Тебе нравится Саша?! — Вклинилась в беседу Эшли, подпрыгнув на сидении.
— Что?! Нет! Нет, вы меня не так поняли! У меня есть парень!
— Что-о-о? — Воскликнула Эмс.
— И ты молчала?! — Эшли круто развернуло на сидении. — Ты серьезно нам не рассказывала, что у тебя есть парень?!
— Нет, у нашей тихони есть парень! — Продолжала бушевать Эми. — И она так спокойно об этом заявляет. Когда я вот никак не могу найти хорошего владельца для своего богатого внутреннего мира. — Блондинка обвела рукой свое декольте, образно показывая где находится весь ее мир. Затем она картинно помахала ладонью перед своим лицом: — Ох, это слишком шокирующие новости. И ты должна будешь нам все выложить, Камилла Стэнли! А сейчас мне необходим допинг. — Проговорила Эмс, переворачивая бутылку кверху дном и убеждаясь, что из горлышка ничего не капает. — Эш, подай!
Эшли наклонилась и достала с пола у своих ног пузатую тару. По рукам сразу поползла бутылка шампанского, которую Эми, предварительно взболтав, открыла с громким хлопком, направляя пенные брызги на проезжую часть. Почти все…
— Ай, черт! Я вся облилась! — Эмма оттянула от груди мокрый и наверняка липкий топ.
— Делаешь стратегическую заначку на черный день, растяпа? — Хихикнула я, наблюдая за выражением лица подруги в зеркало.
— Теперь твой третий размер стал еще дороже, Эм! Шампанское стоит кучу баксов! — Со смехом прокомментировала Эшли, развернувшись на переднем сидении так, чтобы лучше видеть потуги подруги. — Как называется ваш напиток, мэм?
— Сисечный коктейль. — Предположила я, давясь смехом.
— Декольте-де-шампань. — Накинула Эшли, вскинув идеальную бровь.
— Коктейль «на троечку»!
— Трясти, но не смешивать!
Эми всеми силами пыталась игнорировать нас, и реанимировать шелковую ткань, подставляя грудь потокам воздуха. Это выглядело так комично, что мы не смогли сдержать хохота. Подруга насупилась, с суровым видом хлебнула из бутылки, и, сунув в руки Камилы остатки шампанского, достала из под сидения еще одну бутылку:
— Сейчас я сделаю вам сисечный коктейль, сучки! — Завопила она и с решительно-злорадными видом, как герой боевика, наставила на нас бутылку шампанского.
Горлышко уставилось вперед, как дуло пистолета, грозя выстрелить пробкой:
— Пощади-и! — Захохотала Эшли, прячась за кожаную спинку сидения.
— Я не могу умереть девственницей! — Взмолилась я в свою очередь, но прятаться не стала. — И в своей День рождения!
Эмма закатила синие глаза:
— Знаешь же ты, что надо сказать! — Подруга сменила гнев на милость и пробка снова выстрелила в воздух, орошая дорогущим напитком проезжую часть.
Улыбка не сходила с моего лица, а от смеха на животе наверняка вырисовались парочка кубиков. Мы проносились мимо деревьев, темными силуэтами выступающими за ограждениями. Я глубоко втянула в себя свежий и холодный ночной воздух, желая запомнить этот момент на всю жизнь: бесконечная трасса перед нами, небо, усыпанное ярчайшими звездами над головой, скорость, которая ощущалась каждой клеточкой тела, и смех моих самых близких подруг.
— Знаете, девчонки. Я одна в семье, но я уверена, что у меня есть три самые крутые в мире сестры! — Неожиданно расчувствовавшись, произнесла я.
— Хо-о-а! — Синхронно протянули девочки.
— Боже, Ви, это так чертовски мило, что я сейчас расплачусь! — Проговорила Эми, на полном серьезе замахав перед лицом ладонями, будто рассчитывая потоками воздуха загнать непрошенные слезы обратно в глаза.
— Мы тоже тебя любим, Вивея. — Промурлыкала рядом со мной Эшли, протянув руку, чтобы ущипнуть меня за щеку.
— А у меня вообще никогда не было подруг. — Сделала неожиданное признание Ками, смотря себе в колени. Когда она подняла глаза, они были влажными. — И вы даже не представляете, что я чувствую рядом с вами.
Эми быстро сгребла шатенку в свои объятия и принялась звонко целовать в обе щеки. Мы с Эшли хохотали и смотрели, как Ками тщетно пытается вырваться из рук любвеобильной подруги. А дальше…
Дальше все произошло слишком стремительно. Что-то выскочило на дорогу почти перед самыми колесами. Эшли пронзительно закричала, но я не могла разобрать: что именно? Кабриолет шел на предельной скорости, кровь ударила мне в голову, а страх грозил парализовать движения. Кажется, я вжала ногу в педаль тормоза, или резкий звук стирающихся шин мне лишь померещился? Автомобиль закрутило как в гребаном атракционе и швырнуло в кювет. Меня с силой вжало в спинку сидения, а затем отбросило вперед. Я перестала слышать что-либо и почувствовала, как сильная боль, горячая, как будто раскаленное жидкое железо, пронзила мое лицо и плечо. А затем я не чувствовала ничего.
Знаете ли вы, что Infinity обозначает «бесконечность»? Символично, что именно туда нас мчал мой новый автомобиль. Это была дорогая в бесконечность. Хайвэй длинною в жизнь.
* DNCE — американская поп-группа. Создана в 2015-м году Джо Джонасом (экс-участник «Jonas Brothers»). Песня — Cake by the Ocean. («Торт на берегу океана»). В контексте трека «тортик» — не кондитерское изделие, выражение имеет эротический подтекст (автор покраснел и засмущался).
*Фредерик Лейтон — знаменитый английский художник. Представитель Викторианской эпохи.
*Энтони Эдвард «Тони» Старк — герой комиксов. Чрезвычайно богатый человек, гениальный изобретатель, плейбой и супергерой — "Железный человек".
*Песня принадлежит американской певице и отчаянной бунтарке P!nk. Название — Just like fire.
Глава 2. Боишься кошмаров? Не спи
14 июня, 2018 год.
Вивея.
Я вскочила на кровати, рывком принимая сидячее положение. Мое дыхание было таким сбитым, будто легкие забыли, как надо функционировать. Или как будто их хозяйка была чертовски напугана. А я была.
Я оторвала руки от простыни, в которую уже успела вцепиться, и дрожащими пальцами провела по лицу. Конечно, оно было противным: мокрым, горячим. Слезы из глаз смешались с липким потом с моих висков. Ткань пижамы тоже прилипла к телу: спине, бедрам…
Опять этот сон. Чем ближе я была к моему Дню рождения, тем более яркими становились кошмары. Они преследовали меня каждую ночь, если я игнорировала пузырек с таблетками.
Я сделала глубокий, судорожный вдох и снова медленно оглядела комнату. Эти сны такие реалистичные, что каждый раз приходя в себя, мне требуется время, чтобы рассмотреть пространство вокруг. Привычные очертания моей комнаты наконец уступили место ночным видениям. Это моя кровать, застеленная темно-фиолетовым покрывалом. Не кабриолет. Нет.
Я спустила ноги на пол и, игнорируя тапки, босиком, не твердой походкой, прошла в ванную комнату. Мышцы ног привычно гудели в нервном напряжении, как будто я во сне пыталась в очередной раз вжать педаль тормоза в пол, чтобы предотвратить катастрофу, перевернувшую мою жизнь.
Комично, не правда ли? Совершеннолетие — это ступень, с которой у многих начинается новый этап жизни. А у меня в восемнадцать лет жизнь закончилась. У Богов и правда есть чувство юмора. Черное. Впрочем, существуют ли они? Нет, иначе как они это допустили.
Я клацнула по выключателю, позволяя электрическому свету ударить по моим усталым глазам. Подошла к умывальнику и, отрегулировав воду до режима «адский ледник», брызнула себе ей на лицо. Кого я обманываю? Никакая холодная вода не сможет смыть с меня липкую, словно паутина, пелену кошмарного сна.
Я подняла лицо к зеркалу, встречаясь взглядом со своим отражением. Девушка в зазеркалье выглядела отвратительно. Капилляры глаз полопались, делая белок красным. В сочетании с фиолетовым цветом радужки это смотрелось так, будто я вышла из плохого низкобюджетного фэнтези-фильма. А если посмотреть на правую сторону моего лица, то можно предположить, что из хоррора.
Отвратительный шрам, как безумный узор, начинался над моей бровью. Извиваясь, он шел по виску, чудом огибая глаз. На скуле он становился очень широким, чтобы снова сузиться и вовсе исчезнуть, не дотянув пары сантиметров до подбородка. Этот шрам натянул мою кожу, делая разрез левого глаза чуть уже. Такие же отметины были на левом плече и ключице.
Я привычно скользнула пальцем по шраму. Так странно, что это уродство на ощупь было словно бархат. Теплый и живой. Живое напоминание о том, что я сделала.
Моя мама не теряла надежды, что в один прекрасный день я разрешу ей взять меня за ручку и мы, бодро цокая каблуками от одного дизайнера, помчимся в распростёртые объятия пластических хирургов. И там она, как волшебной палочкой, взмахнет хрустящей пачкой зеленых, с изображением мертвых президентов, и мое лицо станет прежним. Да только никакие деньги не смогут вывести шрамы с моей души, которые вгрызлись в нее так глубоко и прочно, что стали частью меня. Навсегда.
Мама не понимала этого. Никто не понимал. Пускай. Я же хотела смотреть в зеркало и видеть свое уродство. Это был мой крест, который я хотела и должна была нести. Потому что ничего иного мне не оставалось. Это было мое напоминание. Все, что осталось от моих подруг.
А то, что мое лицо отпугивало окружающих людей, было только на руку. Я не желала общения, и уж тем более я не имела желания иметь друзей. Привязываться к кому-то. Впускать в свою жизнь. Нет, лишь от одной мысли меня пробирала такая дрожь, как будто сквозняк продувал все мое тело, до самых костей. Я приносила несчастья. Нет, хуже, я несла с собой смерть.
Смотря на то, как тела моих подруг, юных девушек, у которых было столько желаний и надежд, погружают глубоко под землю, я осознавала, что должна была быть на их месте. Если бы я только могла, я бы вырвала свое сердце из груди и променяла на их жизни. В этот момент я поняла, что не должна была тогда родиться. Это стало моим проклятием. «Вивея» — не «живая», а несущая смерть.
Умывшись, я быстро собрала длинные, иссиня-черные волосы в высокий хвост и пошла вниз. Я спускалась по лестнице, держа курс на характерный звук соковыжималки. За последние пол года мама то и дело закидывалась очередной «полезной информацией» из глянцевых изданий, и находила очередную панацею для меня. Сейчас у нас был период здоровой пищи, включающей в себя смузи и свежие соки.
— Она кричит по ночам, Джо! — Голос мамы вынудил меня остановиться и замереть.
— Я понимаю, Мели. Но доктор сказал…
— Доктор сказал. — Фыркнула мама. — Эти доктора — шарлатаны! Которые хотят содрать с нас денег. Кто из них сказал что-то, чего мы не знаем? — Тут она поменяла голос, пародируя, очевидно, медиков: — «Кошмары Вивеи связаны с постравматическим расстройством, в основе которого лежит стресс из-за аварии, который сохранился в памяти в виде фиксированной модели. Мы рекомендуем вам медикаментозное лечение… Не переживайте, такому типу парасомнии подвержены 80 % людей». Будто бы меня волнуют 80 % людей! Меня волнует только моя дочь, Джо! Только моя девочка!
Голос мамы сорвался, перерастая в нервные всхлипы. Затем эти всхлипы стали глуше, как будто их заткнули тряпкой. Я поняла, что папа прижал ее к своей груди. Он шептал ей что-то трудноразличимое с моего места, но успокаивающее.
Мне стало стыдно. Они не должны страдать из-за меня, никто не должен. Кроме меня этого никто не заслужил.
Я вернулась в комнату и достала из мусорного ведра белую коробочку, в которой перекатывались таблетки. Эти препараты уже выработали у меня зависимость, а я ненавидела быть зависимой. Посмотрев ненавидящим взглядом на этикетку, как будто это она была виновата в моих несчастьях, я положила пузырек обратно в ящик стола, с ненавистью задвинув его. От этого рамка на столе чуть покачнулась, грозясь упасть, но устояла на подставке.
Я протянула руку и взяла ее, поднося ближе к лицу. Четыре счастливые и беззаботные девушки улыбались с фотокарточки, стоя на фоне безоблачного голубого неба. Красавица Эшли чуть припустила очки в ярко-красной оправе, демонстрируя фотографу свои карие глаза. Ее пухлые губы накрашены в тон — идеально-алым, девушка, дурачась, скривила их в «пю». Одна рука Эш закинута на узкие плечи Камилы. Темно-каштановые волосы Ками заплетены в две косы, она подняла руки высоко вверх, а ее пальцы показывают знак «пис». Эми же прыгнула мне на спину, заставляя меня согнуться под ее тяжестью. Мой рот широко открыт, потому что я хохочу и, наверняка, ругаюсь на свою безумную подружку. На волосах бедлам, потому что Эми умудрилась сбить с меня розовую кепку, которая валяется где-то в траве. Почему я не помню, что я тогда ей сказала? Теперь эта глупая информация кажется мне такой ценной…
Я вернула рамку на место и быстро натянула темно-серые спортивные лосины. Наобум достала из стройного ряда стиранных футболок одну. Ей оказалась футболка с меланхоличным изображением темного леса и мужчины в центре, то ли падающем, то ли зависшем в воздухе. Над картиной красовались белые жирные буквы: Imagine Dragons*. Эту майку я купила на концерте инди-рокеров, куда попала вместе с Эш и Эми. Я провела рукой по еле заметному пятну у нижнего края, которое так и не отстиралось полностью. Какой-то парень облил меня и Эмма клялась, что оторвет его достоинство и вывесит в Национальной галерее искусств. Не выдержав, я засмеялась. Она была такая воинственная. Самая дерзкая из нашей компании. Эшли говорила, что она как шпиц, или той-терьер. Ну, знаете, эти мелкие собаки: чем они меньше, тем больше тявкают.
Натянула футболку через голову, разгладив складки по телу и кинула взгляд в зеркало. Мы не задумываемся, сколько воспоминаний хранят в себе вещи, пока они не начинают нас ранить…
Сделав неряшливый высокий хвост, я влезла в белые кроссовки и быстро побежала по лестнице вниз, сразу к двери:
— Вея! — Крикнула мама, пытаясь остановить мой побег из дома. — Ты куда? А завтрак?
Она застыла на выходе из столовой с огромным прозрачным стаканом в руке. В нем находилось что-то густое, подозрительно-зеленого цвета. Наверняка это зелье — кладезь витаминов, способный повлиять на мое: здоровье, настроение, поведение, образ жизни, сон… Нужное подчеркнуть. Ну, или все одни махом. Святая истина: если на вкус как отрава, то перед вами самая полезная и диетическая пища.
— Я на пробежку! — Крикнула я матери максимально бодрым тоном.
Я не хотела сейчас с ней видеться. Ей надо время, чтобы отойти. Опять.
Размотав морской узел из наушников, я вставила белые «капельки» в уши и быстрым шагом направилась прочь с территории дома в сторону огромного зеленого парка, с обилием кустов и деревьев, который местные жители называли «Шервудом». Иногда я бегала вдоль побережья, босиком, позволяя песку царапать мои ноги и заставлять гореть ступни, но сегодня был не такой день.
За минувший год я полюбила бег всей душой. Так, как вообще была способна хоть что-то в этом мире любить. Наверное, есть в этом процессе что-то психологическое. Как будто, когда ты бежишь, то действительно оставляешь все ужасы за своей спиной. Остаешься лишь ты, твое дыхание, звук шагов и природа, которая принимает тебя таким, какой ты есть. В отличие от людей.
Дойдя до моста, который вел меня в «Шервуд», я чуть размялась, разогревая тело. Нажав на play и закрепив телефон на предплечье, я побежала. Ноги мягко пружинили по бетонному покрытию аллеи. В ушах раздавался голос солиста группы Muse. Я размеренно вдыхала воздух носом, выдыхая через рот.
Ночью прошел дождь, солнце еще не успело достаточно прогреть землю и стереть своими лучами капли росы, или небесной влаги, с листьев и травы. Они блестели на зеленом прозрачными кристалами. Воздух после дождя свежий, прохладный и чуть сладкий. Как будто все цветы и растения спешат отдать свой аромат лесу.