— Наверно, он ее и вправду гипнотизирует, — прошептала Милена.
— А может, это феромоны? — высказала предположение Вика. — Я в сети видела такую рекламу. Платишь сорок баксов, и тебе присылают бутылочку. Ты душишься из нее, и мужиков притягивает к тебе, словно у тебя на попке два огромных магнита. Может, гуру тоже купил чего-нибудь такое…
— Так или иначе, но девку надо спасать, а то он ей окончательно выжжет мозги, — объявила Милена. — Когда я сказала ей, что гуру женат и у него есть дети, она только взглянула на меня, и все.
— А может, дым из камина, — продолжила строить предположения Вика. — Сидит она ежедневно в «Зингере» и вдыхает этот дым. Кстати, насчет жены… Милена говорила, что гуру ей сказал, будто уже несколько лет они живут с женой раздельно.
— Видно, не совсем раздельно, потому что она недавно родила ребенка. Третьего. Как-то на днях она ворвалась в «Пташиль» и набросилась на Марию с кулаками. «Если не отстанешь от моего Стефана, то я засуну руку в твое хайло, схвачу за язык и выверну наизнанку!» — орала она. Жуткий был скандал.
— А что Мария?
— Заперлась в туалете на несколько часов. Наконец бармен не выдержал, вышиб дверь и на руках вынес Марию в зал. Там она ждала до утра, пока не пришел гуру и все ей не объяснил.
— И что он на этот раз придумал?
— Стандартный набор, — сказала Милена, играя колокольчиками на ширме. — Что он дожидается развода, — тут она звякнула в колокольчик, — что его бывшая жаждет мести, — снова звон, — и хочет сломать ему жизнь, потому распространяет всякие враки. И еще он вытянул у нее кучу денег на точное исследование группы крови. Предыдущее якобы было фальсифицировано.
— Мария уже знает результаты?
— Пока нет. Они будут известны через месяц. Примерно тогда, когда он откроет ей очередные каналы и высвободит потенциал.
— Как бы при открытии он не загнал ее в настоящий канализационный канал. Недавно он заставил ее ходить босиком по снегу. А следующие несколько дней питаться она должна только тестом счастья.
— Кто тут говорит о счастье? — Мария опять заглянула в кухню с тем же самым вопросом. Прямо какой-то ремейк.
— Не столько о счастье, сколько о духах, — пошутила Милена. Марыся действительно смахивала на привидение.
— О том единственном духе, который живет тут уже два месяца, — уточнила Вика.
Мария оглядела потолок. Сделала глубокий вдох и медленно выпустила воздух через нос.
— Я ничего не чувствую. Здесь чисто. Может, он в коридоре сидит?
— Мы о тебе говорим, — не выдержала Милена.
— Обо мне? Но вы же говорили о духе, который живет на кухне.
— Это просто шутка. Понимаешь? Посмотрись в зеркало. Настоящий дух.
— Не понимаю, в каком значении дух.
— В самом примитивном. Ты выглядишь как призрак.
— Ах, вы имеете в виду мою одежду? Я должна ее носить. Она стимулирует позитивное обращение энергии. После открытия каналов я постепенно вернусь к нарядам художественного кроя, но не сейчас. Я буду так ходить до третьего февраля. А в этот день произойдет освобождение, которое произведет сам гуру.
— Хочу надеяться, что это коснется и мозга, — буркнул Травка, до сих пор молчавший.
— С мозгом у меня все в порядке.
— Деточка, неужто ты не видишь, что с тобой происходит? — не выдержала Виктория. — Ходишь в простыне, ешь всякую дрянь, жуешь какую-то траву. Да посмотри ты на себя. В Средние века тебя сожгли бы на костре только за выражение лица.
— В Средние века царили дикость и невежество, — отрезала Мария.
— Не большие, чем те, которыми наполняет тебя этот старый фармазонщик в кожаной шляпе.
— Он дает мне счастье! — крикнула Мария и ринулась в ванную, шелестя полами своего развевающегося балахона.
— И это ты называешь счастьем? Да ведь ты ничего уже не чувствуешь, тебя уже нет! — крикнул Травка.
— Я совершила акт самоуничтожения, — любезно сообщила нам через дверь Мария. — Теперь я — элемент более совершенного существа.
— А когда тебе надоест, ты будешь знать, каким путем выбраться из Стефана наружу? — заржал Травка.
— Мне не надоест.
— Травка, я скажу тебе, как будет, — обратилась к нему Милена. — Это ему надоест. Он ее окончательно сожрет, а остатки выйдут оттуда, откуда им и положено выходить.
— Мария, ты предпочитаешь выйти из Стефана в твердой или в жидкой фазе?
Мария выскочила из ванной. Она метнула в нас трагический взгляд, липкий от черной туши.
— Вы ничего не понимаете. Ничего! Я ухожу. Не ждите меня.
Она хлопнула дверью, оставив после себя тошнотворный запах сандалового масла и недоеденную булку.
СЕРЕДИНА ЯНВАРЯ
Сегодня Даниэль в первый раз появился в квартире девочек. Я нервно металась по комнате, думая, чем бы его заинтересовать. Наконец показала ему произведение Марии.
— Энергетическая штука, — оценил он. — Кто это написал? Та брюнетка, завернутая в километры ткани?
— Она, — подтвердила Виктория. — Она уже месяц ходит в таком виде. Гуру велел ей изменить стиль. Она тут же побежала в магазин и купила полштуки перкаля.
— Да, знавал я таких женщин, — тоном эксперта заметил Даниэль. — Они клеются к мужчинам, которые относятся к ним как к запасным элементам своей эротической жизни и заливают их негативными сигналами вроде «какая же ты все-таки дура» или «сегодня, детка, мы не встретимся, потому что мне неохота».
— А почему они это позволяют? — спросила Миленка.
— Низкая самооценка, — поставил диагноз Даниэль. — Я, кстати, замечаю это и у тебя, Милена. Ты вызывающе одеваешься, словно хочешь отвлечь внимание от своего внутреннего мира.
— Может быть, — согласилась она. — А может быть, и потому, что, если бы я была серенькой мышкой, всем было бы наплевать на то, что я прочитала сотни книг. А так все удивляются, что я вообще умею читать. И еще внимательней смотрят на меня.
— Именно это тебе и нужно.
— Да, внимание и взгляды, — подтвердила Миленка. — Когда на меня никто не смотрит, я себя плохо чувствую.
— Заведи собаку, — посоветовал Даниэль. — Никто не способен смотреть так пристально, как смотрит на хозяина собака. А кроме того, она уж точно тебе не изменит. Я просто мечтаю о такой любви.
— С собакой? — удивилась Виктория. — Это называется содомия.
— Не с собакой, — сказал Даниэль, — а просто я мечтаю о любви, какая соединяет человека и собаку. Потому что она совершенно бескорыстна, в ней нет ни ревности, ни страха, что она кончится, нет притворства и желания переделать собаку в соответствии со своим идеалом. Не так ли выглядит истинная любовь, описанная апостолом Павлом? В ней нет также ни скуки, ни развития. Собаке не надоедает неизменная глупая игра со старым мячиком, она не скажет: «А может, для разнообразия сходим прогуляться в горы?» Ее не мучит повторяемость.
— Кажется, где-то я это уже читала, — протянула Милена.
— Вполне возможно. Многие люди пришли к подобным выводам.
— А что ты думаешь о кошках? — спросила я.
— О кошках? — Даниэль на миг задумался. — Они знают, чего хотят. Но я глубоко убежден, что, если бы они были в два раза больше, их нельзя было бы держать в доме. А собаки, даже в три раза больше, все равно были бы друзьями человека. Подумайте над этим.
СПУСТЯ ДВА ДНЯ
— И что ты думаешь? — спросила я Миленку.
— О кошках? Не все они знают, чего хотят. Вот у моих стариков Гризек никогда не может решить, хочет он рыбные или говяжьи колечки.
— Я спрашиваю, что ты думаешь о Даниэле.
— О нем? — Милена наморщила лоб. — Он выглядит как парень, которого совершенно спокойно можно привести на чай к бабушке. Великолепный кандидат в мужья. Только что-то в нем, на мой взгляд, не то.
— Не хватает солярия и тачки, — подсказала Виктория.
— Нет, не это.
— А что? — несколько нервозно допытывалась я.
— Даже не знаю. — Миленка глянула на меня. — Может, он просто чересчур идеальный?
— Вот именно. У меня точно такое же ощущение. Даниэль такой идеальный, что я должна влюбиться в него с первого взгляда. Однако при одной мысли, что я должна, во мне возникает непонятное сопротивление. И сразу появляется желание сбежать высоко в горы.
КОНЕЦ ЯНВАРЯ, СЕССИЯ
После экзамена Даниэль проводил меня до самой квартиры девчонок.
— Не зайдешь?
— Нет. Не хочу вам мешать. — Он улыбнулся. — А кроме того, Милена как-то подавляет собой всех. Ну и, честно говоря, я предпочитаю быть с тобой один на один.
Я почувствовала, как под бордовым свитером у меня заколотилось сердце. Может быть, это начало влюбленности?
* * *— Может, я начинаю влюбляться? — спросила я Ирека. Последнее время я многое ему рассказываю. Он стоит на коленках или лежит у себя под столом, устанавливая все, что только можно, а я говорю, говорю, сидя на диване у окна и глядя на его носки или тапки с гуральским узором. — Может, это первые признаки? Но тогда почему я не испытываю всеохватной радости?
— Ты все анализируешь, прямо как моя сестра, — заметил Ирек, устанавливая «Старкрафт». — Этакая духовная правнучка Мазоха[8]. Недавно она начала беспокоиться, что недостойна своего парня. И все из-за мамы.
— Да? — Я подсела поближе, обрадованная тем, что наконец-то смогу отблагодарить за внимание, выслушав его рассказ.
— В праздники маме было скучно, и от скуки, отягощенной перееданием, она стала жучить нас. Сначала прицепилась ко мне, дескать, пора мне уже думать о магистерской работе, а еще у меня слишком длинные волосы за ушами.
— А ты?
— Я не дал себя спровоцировать, — похвастался Ирек, — и тогда она бросила какое-то замечание о новых приобретениях бабушки. Потом переключилась на своего жениха, засыпая его упреками в том, что он совершенно не слушает ее. По правде сказать, тут она была права. Богусь последнее время после пяти минут ее излияний отключается. Возможно, у него синдром перенасыщенности…
— А с Малиной что?
— Малину мама оставила на десерт. Потерпев фиаско с нашей разумной троицей, она тут же набросилась на Малину. И начала зудеть, что та ничего не умеет. «Как ты будешь обихаживать семью, которая когда-нибудь появится у тебя? — задала она риторический вопрос. — Шить ты не умеешь. Вязать ни на спицах, ни крючком тоже не способна. Ты ни разу не сварила элементарный суп, а уж о более сложных блюдах вроде сырников я и не говорю».
— Она правда не умеет печь? — удивилась я. На все семейные торжества пеку я.
— Что касается кулинарных способностей, то можно сказать, что Малина похожа на одного из троих в лодке. Яичницу она готовит точь-в-точь как небезызвестный Гаррис. Из шести яиц получается пол-ложечки пригорелых поскребышей. А что до остальных талантов, то она напоминает героиню какого-то романа Воннегута. Единственное, что она может, это слепить шарик из остатков мыла.
— Прямо скажем, немного, — признала я. Я сумела бы вылепить из мыла миниатюрный Мариацкий костел с фигуркой трубача на колокольне. Только что из того?
— Раньше ей это нисколько не мешало в жизни. А сейчас она приняла замечания мамы близко к сердцу.
— Интересно почему?
— Да почему-то запало ей это в голову, и теперь она пытается выискать причины, по каким они с ее парнем могут разойтись. Этап отчаяния от возможной измены и потенциального алкоголизма — своего либо партнера — она прошла. Теперь огорчается, что из нее никудышная хозяйка.
— Может, ей стоит записаться на какие-нибудь курсы по домоводству? Наверно, есть такие.
— Но не для людей, у которых обе руки левые. По части работы руками у Малины способности примерно такие же, как у Милены.
— Да, Миленка в этом смысле настоящий уникум. Недавно пошла она купить себе фиолетовые контактные линзы. Продавец, наверно, час учил ее, как вставлять их.
— И что? — с интересом спросил Ирек.
— Вернул ей деньги и сказал, что такие деревянные руки только у людей на алтаре Вита Ствоша[9].
— Смотри-ка, а красится вполне ровно.
— На губах у нее перманентный макияж, — выдала я секрет. — На нижних веках тоже. А пудру она действительно накладывает ровно.
— Малина тоже почти не красится, особенно после того, как дважды угодила карандашом себе в глаз. В последний раз даже в травмпункт пришлось идти — поранила роговицу.
— Я тоже не крашусь.
— Ну да? — удивился Ирек. — А в Новый год и день рождения тебя не видно было под всеми этими тенями, румянами и блестками. Я уж не говорю про кудряшки.
— А вот это у меня как раз от природы.
— Но они очень результативно закрывают твое лицо. Даже не уверен, что узнал бы тебя, если бы встретил в городе.
— Я могу сказать тебе то же самое. В Новый год ты был весь в бинтах, а в обычные дни я вижу только твои пятки да иногда лодыжки.
— Вообще-то мы можем познакомиться, — предложил после некоторого раздумья Ирек, но продолжал сидеть под столом.
— Нет, наверно, будет лучше, если все останется по-старому. Мне так проще исповедоваться.
— Мне тоже, — признался он.
— Так, может, тогда доскажешь про Малину?
— Да, конечно. Две недели назад звонит мне бабушка. Я перепугался, потому что было глубоко за полночь. Я спрашиваю, что случилось. А бабушка говорит, чтобы я приехал к ней и помог найти на чердаке старую швейную машинку. Дело в том, что Малина уже неделю рыдает и твердит, что должна научиться шить, а иначе потеряет свою половинку. Как будто половинки уходят по таким пустяковым причинам.
— А по каким они уходят?
— Если это половинка, то ни по каким. Они пребывают в нескончаемом экстазе, и даже мысли о том, чтобы уйти, у них не возникает.
— Как здорово, — вздохнула я.
— Возможно. Проблема в том, что я не верю в половинки.
1.02. Я, наверное, тоже. Зато Мария и Травка верят, и еще как. Травка все время сидит у нас, дожидаясь ее возвращения, и строит дикие планы, как скомпрометировать гуру. Мария же сидит в «Пташиле» и строит дикие планы, как поселиться в «ИКЕА».
— Она действительно верит, что гуру там ночует?
— Да. На прошлой неделе она там побывала с экскурсией и утверждает, что заметила следы его присутствия.
— Интересно какие? Упаковки от психотропных таблеток или пустые винные бутылки?
— Нет. Вроде бы на одной из кроватей лежал раскрытый роман на шведском. А гуру якобы с увлечением читает скандинавскую литературу. Разумеется, в оригинале.
— Доверчивость некоторых людей не имеет границ, — изрек Ирек. — Телефон звонит. Наверно, опять Малина. Дай мне, пожалуйста, трубку. И включи громкую связь — послушаешь вместе со мной.
Я исполнила просьбу, нажав на соответствующую кнопку.
— Привет, сестричка. Что опять приключилось? — поздоровался Ирек.
— Ирек, я тебе говорю, все это плохо кончится! — услыхала я истерический вопль. — Мама нашла еще три доказательства того, что у меня обе руки левые.
— Зачем еще? Никто в этом и так не сомневается.
— Большое спасибо!
— А что ты хотела бы услышать? Что у тебя только одна левая рука? Извини, я не умею врать близким. Не путай меня с нашим папашей.
— Ну, мог бы как-нибудь поделикатнее это сказать!
— Ладно, постараюсь поработать над формой, — пообещал Ирек. — Как только закончу переустановку компьютера. А теперь расскажи, какие еще доказательства она нашла.
— Я не способна вбить гвоздь, не умею пропалывать огурцы и варить повидло, — на одном дыхании произнесла Малина. — И что бы ты сделал на моем месте?
— Я уже говорил тебе, маме тоже. Тебе нужно найти себе принца. Таким образом ты получишь в распоряжение штат вышколенной прислуги, и проблеме конец.
— Огромное спасибо! — чуть ли не взвизгнула Малина. — Я страдаю, мучаюсь, а ты все шутишь, предлагаешь нереальные решения.