Она стояла на золочёных львиных лапах, толстостенная ванна-монстр, напоминающая небольшой бассейн, из чёрного, с белыми прожилками мрамора, на ступенчатом высоком постаменте.
Это был трон какой-то, а не ванна.
А я знала, я знала, вяло порадовалась я, разглядывая львиные лапы… потом присела на банкетку в углу и нахохлилась.
- Что? - спросил Кайлеан, от которого не укрылась перемена в моём настроении.
- Ничего.
Кайлеан внимательно посмотрел на меня, помолчал, обвёл роскошь небрежным жестом и пояснил:
- Это случайно, в общем-то, получилось.
- Конечно-конечно. Осталось от прежней жизни. Я помню - драконятник. Раньше здесь купали драконов. Купали, а потом укладывали спать под балдахином. Всей честной компанией. Перед сном драконы любили смотреться в зеркало. А вам просто лень было что-то менять.
Я сказала и пожалела. Не время было тыкать в уставшего Кайлеана сарказмом, к тому же его личная жизнь не имела ко мне никакого касательства… но какая-то иррациональная и неодолимая ревность заставила меня проговорить колкости вслух.
Кайлеан поднялся по ступенькам, сел на край ванны, чтобы покрутить один из золотых кранов. Вода хлынула бурной струёй.
Кайлеан закрыл кран и заговорил. Звук его голоса странно отдавался в этом мраморном пространстве.
- Я уже упоминал, что был слишком молод, когда Башня стала моей. Начал переустройство, понял, что ни черта не знаю. Несколько раз советовался с матерью… ну, про всё это. - Он снова повёл рукой перед собой. - Потом пришлось отлучиться. А когда вернулся - здесь уже было так. Мать решила сделать мне подарок, прислала королевского декоратора. Он всем руководил. Спальню тоже успел… задекорировать. Так что если вы сделали далеко идущие выводы относительно моих психологических особенностей, то они не мои, а Кристиана. Я вас познакомлю. Милейший старикан, хоть и обиделся, когда я его выпроводил. Но в одном вы правы - мне действительно лень что-то менять.
Кайлеановские объяснения были мне совершенно ни к чему, но настроение внезапно улучшилось. Чтобы это было не слишком заметно, я встала и пошла вокруг ванны, разглядывая стены и потолок.
- Я сейчас уйду, - снова заговорил Кайлеан, поворачиваясь и следя за мной, - я видела это в зеркалах. - Вернусь поздно, вечером. А вы - располагайтесь. Будьте как дома.
- А если сюда кто-то войдёт? Что мне говорить?
- В мою Башню никто просто так не войдёт. Я запечатаю входы, так что можете быть совершенно спокойны. В углу в гостиной - холодильник, пользуйтесь. Приводите себя в порядок, берите всё, что заблагорассудится, из гардеробной, а вечером я принесу что-нибудь подходящее на первое время… - Он помедлил. - …Может быть, какие-то предпочтения, Данимира Андреевна?..
Я отмахнулась, разглядывая хрустальные флаконы на мраморной полке. У одного из них я сняла притёртую пробку и вдохнула аромат. Что-то шипровое?
- Да какие там предпочтения… Ну, принесите мне то же, что и сами носите, только размером поменьше. Что-нибудь синенькое. Например, джинсы. - По воцарившемуся молчанию я поняла, что сказала что-то не то, закрыла пробку и поправилась: - Но я не настаиваю. Если у вас тут девушек, одетых в брюки, побивают камнями и кричат вслед ‘Распутница!’, то принесите то, что считается приличным по здешним меркам. Хоть паранджу, мне совершенно неважно.
- Пойдёмте, перед уходом хочу вам кое-что показать. - С этими словами он встал и вышел, поманив меня за собой.
В гостиной Кайлеан раздёрнул шторы и приглашающе распахнул двери, ведущие на небольшой балкончик. Я ступила на балкончик и замерла от открывшегося вида.
Кайлеановская Башня, оказывается, стояла на вершине горной гряды. Скалы, поросшие зеленью, каскадом уходили далеко вниз, и город, лежащий у подножия и разделённый пополам блистающей лентой реки, был виден как на ладони.
Красные и серые крыши белых домиков, разбросанных по предгорью, спускаясь ниже, постепенно сливались в пёструю мешанину. Но далее начинали прослеживаться извилистые улочки, ещё дальше город обретал чёткую структуру. Многочисленные площади соединялись улицами и проспектами в ажурный паутинный узор. Реку пересекали многочисленные мосты, за рекой высотность домов постепенно росла, и на горизонте возвышались уже вполне современного вида небоскрёбы.
Над чашей, в которой покоился город, голубело небо, солнце заливало цветущие сады и парки, тёплый ветер овевал моё лицо.
После года в заточении, открывшаяся перспектива произвела на меня ошеломляющее впечатление.
Я оглянулась на Кайлеана.
- Господи, как красиво! - воскликнула я, прижав руки к груди.
Кайлеану явно понравилась моя реакция, его глаза засияли.
- Это Эрминар, столица королевства, - промурлыкал он. - Мне бы хотелось, чтобы вы полюбили этот город.
Я сообразила:
- А ‘эрм’ что-то означает?
- ‘Дракон’. На одном из древних языков. Эрминар - Колыбель драконов. Эрмитания - Страна драконов.
В отдалении слева на скалах возвышался потрясающей красоты замок, ожившая иллюстрация к старинной сказке.
- А там что? - спросила я, указав в ту сторону.
- Это королевская резиденция. Я там вырос.
Я восторженно выдохнула.
- Настоящий замок… Наверное, здорово было провести детство в таком месте?
- По-разному, - туманно ответил Кайлеан.
Замок был - ну совершенно сказочный. Он словно произрастал из самой скалы, как цветок вырастает из почвы. Зубчатые стены, башни с флагами и флюгерами, балюстрады, соединяющие одну террасу с другой - всё как в детской книжке с качественными картинками.
- Вы, наверное, чувствовали себя настоящим принцем, - сказала я и осеклась: - Ой.
- В сущности, да, - посмеиваясь, произнёс Кайлеан, - чувствовал.
Мы ещё немного полюбовались Эрминаром, а затем вернулись в комнату.
- Ну, я ухожу, - сказал Кайлеан. Он подошёл к лифту, зашёл внутрь, но медлил, будто ожидая от меня какой-то реакции.
Что-то надо было сказать. Или сделать?
- А-а… ну это… пока-пока…- Я пошевелила пальцами в прощальном жесте.
Кайлеан усмехнулся.
- Пока-пока. - Дверь лифта за ним закрылась.
Первый раз за долгое время я осталась одна, и усталость наконец навалилась на меня ватным одеялом. Гудели ноги, ныла спина, внезапно заломило кисть руки, за которую меня протащили через миры.
- Ой-ёй-ёй-йё-о-ой… - простонала я, доплелась до холодильника, достала оттуда запотевшую бутылку минеральной воды с газом, отвинтила пробку и жадно выхлебала больше половины. Пузырящиеся ледяные струйки текли по подбородку, шее, груди, и это было похоже на счастье.
Я скинула кеды, стянула носки и встала голыми ступнями на пол.
- Ванна! - сказала я. - Ванна-ванна-ванна! Монстрик мой чернобокий на львиных лапках! Я иду к тебе!
Сверху послышалось тоненькое хихиканье. Я подняла голову, и увидела, что светящиеся крошки, живущие в клетке-люстре, сгрудились в нижней её части. По-моему, они разглядывали меня.
Я отсалютовала им бутылкой и допила оставшуюся воду. Потом, с наслаждением переступая босыми ногами по прохладному полу, прошла в гардеробную и устроила там инспекцию.
Не знаю, о какой черте характера хозяина надо было судить по гардеробной - в той статье гардеробные не упоминались. Поскольку на полках и вешалках царил идеальный порядок, можно было бы логически предположить, что Их Высочество - педант и аккуратист, но после эпизода с декоратором Кристианом я полагала, что, вероятней всего, аккуратистом был кто-то из обслуживающего персонала. Какой-нибудь местный Дживс.
Из любопытства я бегло перебрала вешалки.
Появилось ощущение, что я нахожусь в костюмерном цеху, предназначенном для съёмок фэнтезийного блокбастера. Всё вещи вроде бы имели реальные исторические прототипы, но были неуловимо переиначены. Узкий, замысловато простёганный камзол из парчи - чёрной, но с поблескивающим узором… дымчато-серый кожаный жилет с серебряными заклёпками в виде драконов, и каждая заклёпка - маленькое произведение искусства… куртка со шнуровкой и бахромой, подбитая пёстрым мехом… мне хотелось рассмотреть всё, но на это потребовалось бы слишком много времени.
Я понадеялась, что ещё увижу Их Высочество, одетого подобным образом. Зрелище обещало быть живописным.
На одной из штанг я обнаружила вешалки с обычными для моего мира деловыми костюмами и рубашками… если можно было назвать обычными вещи с этикетками ‘Бриони’, ‘Эрменеджильдо Дзенья’, ‘Тед Бейкер’ и тому подобным. Я не то чтобы являлась отменным знатоком мужских костюмов, но хорошо помнила, как мама однажды выбирала отцу костюм для поездки на важные переговоры. Отец всегда относился к одежде наплевательски, и только мамиными стараниями ему удавалось выглядеть солидным человеком. Увидев, сколько стоят предлагаемые мамой “Дзенья” и ‘Бриони’, папа взвился на дыбы. На эти деньги, язвительно сообщил отец, он лучше проведёт чудесные полгода на Мальдивах. Победила, как всегда, мама, приведя кучу аргументов - начиная с народной мудрости ‘по одёжке встречают’ и заканчивая простой констатацией факта, что всё равно её трудоголик муж сбежит с Мальдив максимум через неделю… так что сэкономленных денег как раз хватит на костюмчик. В конечном итоге решающим доводом оказался тот, что человек, с которым папе предстояло встретиться и от которого так много зависело, сам питает слабость именно к ‘Бриони’.
Хм, подумалось мне, взглянуть на Кайлеана Георгиевича в деловом костюме тоже было бы интересно… Перед глазами вдруг ясно возникла картина: мама повязывает папе галстук, и сразу же одно видение сменилось другим: я повязываю галстук Кайлеану. Мы стоим близко друг к другу, пальцы касаются его тела… тёплые мурашки наполнили мою грудь, и я очнулась.
Мурашки сменились возмущением на саму себя.
Что, собственно, происходит? Мы расстались менее получаса назад, и я мало того, что всё время думаю об Их Высочестве, да ещё и воображаю невесть что, ванильно-розовое! Может, мне ещё начать прикидывать, кто у нас будет первенцем - мальчик или девочка?
Да, не будем лукавить - я уже давно не сомневалась, что нравлюсь Его Высочеству. Любая девушка прекрасно знает, когда она кому-то нравится - в особенном смысле нравится. И стоит мне только сделать шаг навстречу…
Но всё, что я должна была думать на эту тему, это то, что даже если я дрогну и у нас с Их Высочеством случится чудесная история любви, закончится она скверно и гадко. У меня уже вышло так один раз, и ради сохранения целостности души повторения нельзя было допустить.
Я сердито сорвала с одной из ‘фэнтезийных’ вешалок белоснежную рубашку, оглядела и приложила к себе. Длина меня удовлетворила - до середины бёдер дойдёт, всё прикрыто, и ладно. Вечером оденусь как человек, и надеюсь, практичный Кайлеан Георгиевич не забудет про нижнее бельё. Пусть щёлкнет пальцами кому надо. А пока я нашла и позаимствовала шорты с верёвочной завязкой.
Я вышла в гостиную. Огоньки в клетке при виде меня вновь оживились. Виртуозный порядок их танца смешался, они пометались немного, а потом распределились по кругу и принялись кружиться так быстро, что слились в светящийся диск. У диска была тёмная середина, и от этой середины будто расходились волны.
Внезапно мне померещился запах речной воды.
Как странно, рассеянно думала я, глядя на кольцо из светлячков, в недоумении шевеля ноздрями, не в силах определить, на самом ли деле возникло сырое дуновение… и вдруг меня словно током ударило. Я вздрогнула, расширив глаза.
‘ПРИ-И-НЯТО-О-О…’ - услыхала я раскатистое как наяву.
Я вспомнила! Я совсем забыла, а теперь вспомнила! Там, на Тучковом мосту! Я ведь дала клятву! Никогда и никого!
Неверными шажками я дошла до кресла у камина и села, уронив одежду на колени.
Столько необычного произошло за последнее время, что обещание, данное на мосту в порыве отчаянья, совершенно вылетело из моей бедной замороченной головы. Только-только освободившись из одной ловушки, я чуть было не угодила в другую - ловушку невыполненных обещаний. Как любой носитель магии я знала, что возмездие могло быть ужасным.
Я поёжилась. Как опрометчиво было принесено в жертву самое прекрасное, что может быть у человека в жизни…Что за судьба ждёт меня при таких обстоятельствах? Единственное, что приходило в голову, - по возвращении вернуться к Тучкову мосту, связаться с могущественным существом и попытаться изменить договор. События той ночи припоминались смутно, однако ощущение некоего великодушия, исходившее от хозяина портала, не пропало… Придётся броситься ему в ноги… если они у него есть.
Но это задача на будущее, сейчас ничего сделать было нельзя.
Немного посидев, повздыхав и поразмыслив, я решила взглянуть на ситуацию с другой стороны. Всё, что ни делается, к лучшему. Помощь пришла, откуда не ждали. Как знать, смогла бы я устоять против искушения в лице эрмитанского принца, а теперь, хочешь не хочешь, придётся исполнять клятву.
Ну что ж, будем живы - не помрём, подбодрила я себя. Фортуна преподнесла лимон, так пойдём же поищем сахар, обратимся к маленьким доступным радостям в виде королевской ванной комнаты. И нечего больше страдать.
- Спасибо, ребята, - сказала я на всякий случай светлячкам и отправилась куда собиралась.
…Ладно, признаю, на самом деле там было здорово. И разноцветный мрамор, и сверкающий хрусталь, и обширный резервуар на львиных лапах показались мне теперь очень даже к месту. Наверное, это была самая продолжительная ванна в моей жизни. Я плескалась и фыркала, имитируя тюленя из зоопарка, впервые в жизни увидевшего море. Я сунула нос во все хрустальные флаконы, испробовав всё, на что упал мой взгляд. Я взбила горы пены высотой с Гималаи.
И я пела песни.
Громко.
Во-первых, потому что не воспользоваться такой акустикой было бы непростительным грехом. А во-вторых, надо было заглушить горечь, которая камнеломкой пробивалась сквозь праведность моих мыслей. Сердце всё-таки ныло, будто его сжимали в кулаке.
Не сразу удалось мне распеться, потому что начала я с русских народных песен. А ведь, казалось бы - беспроигрышный вариант для желающих утопить горе в песнопениях.
- На Муромской дорожке стоя-а-а-али три сосны-ы-ы… - с чувством вывела я, вытянула вверх ногу и полюбовалась ею. Длинная, стройная, розовая от горячей воды… пенные разводы, сползая вниз, облегали её экзотическим чулком… эх, жаль, такая красота, и никому не достанется… Я прибавила громкости: - Проща-а-ался со мной ми-и-илый до бу-у-удущей весны-ы-ы…
Но до конца не допела, потому что расстроилась. Ни к чему сейчас была песня про то, как кто-то любил одну девушку, а потом взял да и женился на другой. Неприятный какой-то сюжет.
- Ми-и-иленький ты мой, во-о-озьми меня с собой… - начала было я и снова замолчала. Тут миленький вообще изначально оказался женат - очень некрасивая история. У меня даже сложилось впечатление, что речь идёт об одном и том же рецидивисте по кличке ‘Миленький’. Он шнырял из одной русской народной песни в другую и везде измывался над доверчивыми девушками. Только в ‘Окрасился месяц багрянцем’ ему не повезло. Он думал, что всё будет как обычно, но крепко ошибся.
‘Окрасился месяц багрянцем’ я пропела с удовольствием и до конца.
Но дальше дело опять застопорилось.
‘Из-за острова на стрежень’, ‘Степь да степь кругом’ и ‘Чёрный ворон’ не добрались до финиша, несмотря на то, что раньше я охотно исполняла их за праздничным столом. Теперь же самые любимые и самые подходящие для пения в ванне песни показались мне чересчур мрачными.
- Да что ж такое-то! - воскликнула я и чисто из принципа исполнила целиком ‘Ой, то не вечер, то не вечер, мне малым-мало спалось’. Ведь есаул, истолковавший сон молодого казака в пессимистическом ключе, мог быть и не прав. Он же есаул, кадровый военный, в конце концов, а не гадалка и не доктор Фрейд. Ну, подумаешь, во сне с буйной головы шапка упала. Может, это к деньгам или дальней дороге.
Память почему-то подсовывала мне песни исключительно любовного содержания.
Даже ‘Валенки’, которые ранее казались беззаботной и бесшабашной песней, содержали волнительный куплет про ‘по морозу босиком к милому ходила’.