Надо переходить к другому репертуару, поняла я. К чему-нибудь сдержанному такому, мужскому… к военной тематике, например.
- Бьётся в тесной печурке огонь, на поленьях смола как слеза… - Эх, хорошо пошло, душевно, отметила я. - И поёт мне в землянке гармонь, про улыбку твою и глаза… - Тут я внезапно обнаружила, что гармонь поёт мне исключительно про улыбку и глаза Их Высочества, Кайлеана Карагиллейна Третьего, принца Эрмитании. Они - улыбка и глаза - предстали передо мной как живые.
В смятении оборвав ‘Землянку’, я поспешно завела:
- Три танкиста, три весёлых друга - экипаж машины боевой!..
Вот исполнение песни про то, как в эту ночь решили самураи перейти границу у реки, удалось на славу. Самураи не вызывали у меня нежелательных ассоциаций, и за это я даже к ним прониклась - несмотря на их антиобщественное поведение.
После ‘Трёх танкистов’ стало веселее, и дальше песнопение пошло как по маслу.
- А дубы-колдуны… - выводила я, разглядывая расписной потолок, - что-то шепчут в тумане, у поганых болот чьи-то тени встают… - Это была песня не про зайцев. Это меня окружали туманы и поганые болота. - Косят зайцы траву, трын-траву на поляне, и от страха всё быстрее песенку поют…
Наплескавшись и наголосившись вволю, я наконец смогла расстаться с чернобоким другом. Умиротворённая, чистенькая, приятно пахнущая, я растерлась пушистым полотенцем, надела шорты, накинула тонкую белоснежную рубашку, закатав её рукава.
Возникла идея: сейчас пойду и сделаю огромный бутерброд - с зелёным салатным листиком, с помидоркой, огурчиком, сыром и ветчиной.
- А где мои семнадцать лет? На Большом Каретном! - бодро выкрикивала я, накручивая на голове высокий тюрбан из полотенца.
- А где мой чёрный пистолет? - громко вопросила я, выходя в гостиную.
Пистолет тоже находился на Большом Каретном, но ответ застрял у меня в горле, потому что, несмотря на заверения Кайлеана Георгиевича, у нас были гости.
2
Посетителей было четверо.
Не знаю, случайно ли, намеренно, но всё выглядело так, будто они приготовились позировать живописцу для парадного портрета.
Центр композиции занимало развёрнутое в сторону комнаты прикаминное кресло. В нём вольготно - нога на ногу, кисти в перстнях расслабленно свешены с подлокотников, - расположилась темноволосая женщина в длинном вечернем платье цвета слоновой кости. То есть это поначалу её наряд показался мне вечерним - такой уж у него был эффектный вид: узкий корсаж, высокий воротник, напоминавший изогнутый лист тропического растения, ниспадающий шёлк юбки, расшитый серебристыми нитями… Но за окном всё ещё светило солнце (я метнула отчаянный взгляд в ту сторону и поняла, что до вечера, когда обещал вернуться Кайлеан, ещё далеко); скорей всего для королевы Эрмитании такая одежда являлась чем-то вроде дресс-кода. Положение, небось, обязывало, и всё такое прочее.
В том, что передо мной именно королева, я уверилась, едва взглянув на неё. Тот же удлинённый овал лица, и те же скулы, и длинные тёмно-серые глаза, и ещё что-то неуловимо-узнаваемое… Кайлеан Георгиевич определённо являлся маминым сыночком - сходство было впечатляющим. Она, как и сын, не будучи совершенством, обладала той самой изюминкой, именуемой шармом и превращающей недостатки в достоинства.
…Может, конечно, сюда заявилась какая-то близкая родственница, но ёкнувшая интуиция настаивала - не тётя это.
Женщина далеко откинулась на спинку кресла и чуть склонила голову набок.
Меня разглядывали с типично кайлеановским неопределённым выражением.
Немедленно изобразив ответный ‘покер фейс’ и скромно опустив глаза, в мыслях я заметалась как перепуганная курица по двору. Что им здесь надо - в отсутствие хозяина? Что положено говорить при встрече с коронованной особой? И вообще, положено ли начинать говорить первой? Наверное, если помалкивать, хуже не будет? Да, именно так. ‘Дипломатичность и сдержанность’ - станет моим девизом, и тогда я не посрамлю Кайлеана Георгиевича в качестве его гостьи.
Я вновь подняла глаза.
За креслом слева возвышался расписной красавец в узорчатом камзоле, примерно одних с Кайлеаном лет. Стройный, черноволосый, черноглазый, с приметным чувственным ртом… Таких, пантерообразных, с удовольствием снимают в рекламе мужской туалетной воды с названием вроде ‘Deep passion’ или ‘My dark obsession’. Воображение быстренько разместило соответствующий рекламный плакат на Невском: на нём красавец со значением буравил прохожих взглядом исподлобья. Неуёмная фантазия тут же дорисовала подробности - с каждой стороны красавца обнимала томная дева, от дев отлетали облачка с их мыслями. У одной - ‘Кушать хочется, и давно’, у другой - ‘Говорила мне мама, что надо институт закончить’…
Я тихонько хмыкнула про себя, видение пропало.
Да, очень красивый. И я голову могла дать на отсечение - он тоже из Карагиллейнов. Что-то знакомое неудержимо проступало сквозь экзотику. Можно было предположить, что это кто-то из братьев Кайлеана - выглядел он моложе королевы, да и король, наверное, тоже сидел бы в кресле, а не стоял позади. Но если я угадала, то этот сын пошёл в папу - другая масть, и сходство проявлялось по-иному.
Я, вроде, ему не понравилась. Смотрел он как бы сквозь меня, лицо было бесстрастным, фигура неподвижной, но ноздри чуть подрагивали, и грудь заметно вздымалась как от еле сдерживаемого гнева.
Непонятно… Обычно молодые люди относились ко мне дружелюбно. Может, красавец обладал титулом чемпиона королевства по пению в ванне, а я глубоко оскорбила его эстетическое чувство? Впрочем, было возможно иное толкование: он, наоборот, из последних сил боролся с нахлынувшим восторгом. Может, ему хотелось захлопать в ладоши и выкрикнуть ‘Брависсимо! Спойте ещё!’.
Но это вряд ли. Мне упорно казалось, что он раздражён самим фактом моего здесь пребывания.
Я поспешно перевела взгляд на особу, стоящую рядом. Молодая женщина, тоже одетая как на великосветский приём, в малиновое с золотом. Причём её одеяние было расцвечено богаче, но в итоге выглядело дешевле королевского.
Придворная дама?
Она обладала кукольными чертами лица и пышными формами - судя по фасону туалета, формы малиновая дама считала не последним своим преимуществом. Фамильного сходства здесь не наблюдалось. В отличие от Карагиллейнов, чувства она скрывала гораздо хуже - кукольные губки были плотно сжаты, а кукольные бровки страдальчески нахмурены. ‘Что творится, люди добрые, что творится!..’ - как бы восклицали бровки.
Я ощутила сильное желание успокоить всех, выступив с разъяснениями, что если я стою здесь в спортивных трусах их сына, брата и повелителя, то это ещё ничего не значит.
Четвёртый участник мизансцены стоял сбоку у камина и вертел в руках большой кристалл, взятый с каминной полки. Этот дядечка произвёл на меня положительное впечатление. Наверное, потому что он был похож на поэта Бродского с фотографий последнего массачусетского периода. Только у настоящего Бродского тонкое лицо выглядело преисполненным печали - от многих знаний, очевидно, а эрмитанский дядечка светился благожелательностью и поглядывал на меня из-под очков в стальной оправе с каким-то весёлым любопытством. Одевался он неожиданно для этих мест - самые обычные брюки, рубашка, трикотажный джемпер с полосками вокруг V-образного выреза… Если бы он появился в таком виде в моём мире, никому бы и в голову не пришло, что это пришелец из другого измерения.
- Всё равно странно, - нарушила вдруг молчание королева. - Но хоть что-то прояснилось.
- Это может быть случайностью, Ваше Величество, - прощебетала дама в малиновом.
Ага-а-а… всё-таки Величество!
Королева пожала плечами.
- Скорей всего, так и есть. Но Кайл… он никогда не был склонен к авантюрам. Кто угодно, только не Кайл.
Разговаривали они так, словно кроме них здесь никого не было. Я заставила себя стоять спокойно. Подумаешь. Смотрины с банным полотенцем на голове - пустяки, дело житейское. На этот раз я, слава богу, не голая. И не на четвереньках, кстати. Большой прогресс. Хотя сходные обстоятельства знакомства с членами клана Карагиллейнов начинали понемногу нервировать.
- Может, дело вовсе не в этом, - негромко произнёс пожилой дядечка и вернул кристалл на полку.
Все повернулись и посмотрели на него. Похоже, дядечкины слова имели определённый вес.
Пышка недовольно чирикнула:
- А в чём же тогда?
Дядечка кивнул в мою сторону и слегка невнятно развил свою мысль:
- Ну-у-у… ноги, например. И всё остальное тоже… - он изобразил в воздухе овал, закончив непонятной волнистой линией. - Ну так, как вариант… в порядке гипотезы…
Все повернулись и ещё раз дружно осмотрели меня сверху донизу.
Я с трудом подавила позыв застенчиво изобразить одноногую цаплю на болоте.
Не вмешивайся, Даня, сказала я себе и стиснула зубы. Твоё дело маленькое, ты тут проездом. ‘Сдержанность и дипломатичность!’
- Возможно. Что есть, то есть. Но всё равно, на Кайла совсем непохоже. - Королева вновь повела плечом. - Что у него, всего этого, - она, снисходительно усмехнувшись, пародийно изобразила несколько волнистых линий, - мало, что ли, было?.. Кстати, магистр, что она там сказала на своём варварском наречии? Переведите.
Я изумилась. Как это - переведите? Я ведь их прекрасно понимала!
На магистра откликнулся пожилой дядечка. Ага. Он у нас, стало быть, силён по части наук. Придворный маг?
- Юная леди спрашивала, где её оружие.
- Какое ещё оружие?
- Скорей всего, автоматическое и самозарядное, - охотно пояснил магистр. - Весьма распространено в соседней империи. Такая, знаете, металлическая штучка с рукоятью и коротким дулом. Чёрного цвета, но модель девушка не уточнила.
Королева нахмурилась.
- Зачем ей это?
- Возможно, юная леди чувствует себя несколько неуверенно в незнакомой обстановке.
Магистр отвечал серьёзно, но казалось, ситуация его забавляет. Мне даже почудилось - он знает, что я понимаю каждое слово.
Королева знакомым движением вздёрнула подбородок.
- Неужели она думает, что это ей поможет? Нелепое предположение. - Помолчав, она произнесла: - Теперь послушаем, что скажет Луссия. Луссия, ты готова?
- Да, Ваше Величество… - Ответили королеве тусклым голосом, даже как бы нехотя. - Я попробую.
- Так приступай же.
Луссия вышла из-за кресла, вздохнула, постояла немного - едва заметно раскачиваясь, и вдруг двинулась в мою сторону мелкими крадущимися шажками. Руки со скрюченными пальцами она согнула в локтях и держала перед собой, а шею вытянула, будто принюхивалась. Кукольное личико исказилось, я с оторопью увидела, что глаза её закатились под лоб и теперь в глазницах виднеются одни слепые белки.
Метаморфоза, произошедшая с хорошенькой пышечкой Луссией, была так неожиданна, что меня просто приморозило к месту.
Где носит этого Кайлеана Георгиевича, в отчаянии подумала я, глядя, как ко мне приближается существо из ночного кошмара. Я приготовилась отступить в ванную, там можно будет попробовать отбиться от бесноватой с помощью холодной воды, пущенной из душевого шланга. Но Луссия затормозила, не дойдя пару шагов, и вновь стала раскачиваться, потом выкинула вперёд руку. Её пальцы сплелись в такую невозможную комбинацию, что я невольно сморщилась - неужели не больно? Однако Луссия, казалось, вошла в такой транс, что уже не почувствовала бы и калёного железа.
- Ты! - пронзительно выкрикнула Луссия. - Ты возлежала на груди сына кесарева!
Краем глаза я заметила, что после этих слов молчаливый красавец словно встрепенулся. Он как-то хищно сузил глаза и взглянул на меня с новым интересом.
Не сразу до меня дошло, кто у нас сын кесарев, но потом я так возмутилась, что немедленно выпалила в ответ:
- Ничего и не возлежала!
Королева резко повернулась к магистру, а Луссия как-то скептически оскалила зубки. От этого оскала в сочетании с белыми глазами у меня снова прошёл мороз по коже.
- Возлежала, возлежала, возлежала! - истерически повторила она.
- А вот и нет!
- А вот и да!
- Луссия, прекрати! - ледяным голосом перебила королева. - Что ещё?
Луссия попыталась ещё что-то сказать, но немо похватала воздух ртом как снулая рыба, внезапно потеряла боевой задор и сдулась, как воздушный шарик. Она плетью уронила руку с магически скрученной фигой, повернулась, и, пошатываясь, направилась в сторону свободного кресла.
- А вот и нет…. - растерянно повторила я ей в спину…
- Луссия! - грозно прикрикнула королева.
Но Луссия рухнула в кресло, обхватив голову, и затихла.
Я хлопала глазами - что это было? - и вдруг кое-что припомнила.
Экхм.
Да, в самом деле…
- Ах, э-э-это?.. - протянула я и улыбнулась всем, демонстрируя пустячность проблемы. - Ну да, возлежала… - Переведя взгляд на королеву, я как можно убедительней сказала именно ей: - Но возлежала совершенно не в том смысле!
Королева пристально посмотрела на меня, потом перевела гневный взгляд на магистра.
- Так она что, всё понимала с самого начала? И может говорить?
- Видимо, принц Кайлеан поделился с юной леди некоторыми коммуникационными навыками. Для удобства общения.
Некоторое время королева испепеляла взглядом магистра, тот отвечал ей безмятежным взглядом. Смысл пантомимы был понятен - будь на месте магистра кто-то другой, его бы уже испепелили на самом деле и прах развеяли по ветру. Но развеять магистра королеве, видимо, было слабо, и он это прекрасно знал.
Я сделала вывод, что магистр, конечно, дядька весёлый, и на вид симпатичный, но ухо с ним нужно держать востро. Если он так обращается с царствующей особой, то представляю, какие шуточки он может шутить с простыми смертными…
Королева встала. Вид у неё был царственно-утомлённый.
- Всё ещё хуже, чем я думала, - уронила она. - Пусть Кайл сам с этим разбирается. Луссия!
Луссия вздёрнулась из кресла как марионетка и подбежала к королеве. Та взяла её за руку, и они обе исчезли.
Ого!
Я глядела на пустое место, хлопая глазами. И вдруг почувствовала осторожное прикосновение чего-то холодного и чужеродного к своему сознанию. Это ощущение было мне уже знакомо - кто-то пытался пробраться в мой мозг.
С перепугу я быстро, чётко, аккуратно - именно так, как учил меня Кайлеан, начала возводить заслон, постепенно вытесняя чужое сознание из своего. Это было непросто, но мне повезло. Если бы некто вломился так, как поступил в своё время Кайлеан Георгиевич, то, думаю, шансов отбиться не было бы никаких. Но проникновение постарались сделать незаметным, и это дало некоторую фору.
Нетрудно было догадаться, кто из оставшихся решился на это безобразие - чёрные глаза впились в меня клещом, а безупречное лицо напряглось от тщетных усилий.
Я выстроила очередной блок, и этим блоком постаралась пнуть непрошенного гостя посильнее.
Получилось более чем удачно.
‘Ш-шес-с-сему!’ - прошипел, удаляясь, чужой голос в моём мозгу.
‘Х-хатшепсут!’ - ответила я вдогонку.
Вот и поговорили.
‘Дипломатичность и сдержанность’… В общении с членами королевской фамилии мне просто нет равных.
С другой стороны - а чего он?!
Красавец начал меркнуть как изображение на экране, пока не исчез полностью. Но до самого конца он не сводил с меня яростного взгляда. Просто чеширский тип какой-то.
Когда наконец страшные чёрные глаза растаяли в воздухе, я выдохнула с облегчением и робко посмотрела на оставшегося магистра.
Не троньте меня, дяденька магистр, говорила я всем своим видом.
- Всего доброго, Данимира Андреевна, - весело сказал магистр и учтиво поклонился. - Ещё увидимся.
Он бодро прошагал к балконным дверям, распахнул их, и через мгновение огромная чёрная птица неизвестной породы сорвалась с перил и устремилась ввысь, в небо Эрминара.
- И вам счастливого полёта, - пролепетала я.
Потом ринулась к холодильнику, извлекла оттуда огромный бутерброд - как и задумывалось! - с зелёным салатным листиком, с помидоркой, огурчиком, сыром и ветчиной, и впилась в него, на несколько дивных минут позабыв о перипетиях этого дня.