Если сопоставить третий пункт с первыми двумя, то напрашивается вывод — этот дракон — тоже представитель королевской семьи. Но как это возможно? Если это не его величество (а ничто на это не указывало), то кто это может быть? Кажется, у нынешнего короля нет ни братьев, ни сестер, ни тетушек, ни дядюшек.
Может быть, этот дракон — кто-то из тех принцев, которые вместе с Винсентом Пятым ушли с равнин в пещеры? Значит, кто-то из них все-таки смог превратиться в дракона? Значит, у кого-то, несмотря на зелье, все-таки хватило на это сил?
Де Тюренн говорил, что в облике дракона принцы и принцессы могли прожить несколько сотен лет. Может быть, так оно и случилось? Но почему тогда дракон не смог снова стать человеком?
От непривычно долгих размышлений у нее разболелась голова. И Амели почти обрадовалась, когда лакей доложил о приходе графини Шетарди.
— Ваше высочество, как я рада, что вы вернулись! Надеюсь, путешествие прошло благополучно? Нет-нет, я не собираюсь выпытывать у вас никакие секреты — всё, что касается королевской магии, тайна за семью печатями. И я отнюдь не любопытна. И я первая посоветую вам быть чрезвычайно осторожной и в словах, и в поступках.
Графиня, как обычно, говорила много и с удовольствием.
— Ваше высочество, я прибыла к вам с бутылкой изумительного вина, которое только вчера доставили торговцы. Вино из вашего родного Эстена. Что может быть лучше? О, да — и сыр! От такого удовольствия даже я не могу отказаться. Надеюсь, вы не рассердитесь, что я велела вашим лакеям накрыть стол и подать и вино, и сыр, и фрукты.
Амели не рассердилась. Вино было весьма кстати.
— Ваше высочество, вам удалось пообщаться с его величеством в Дальних пещерах? Нет? Не сомневаюсь, вы были разочарованы. Как жаль, что ваше бракосочетание не состоялось до его отъезда. Сейчас вы уже были бы королевой. Но я понимаю — свадьба его величества — слишком пышное событие, чтобы его можно было организовать в спешке.
Амели не стала возражать. Ей нравилась графиня, но даже с ней откровенничать она была не намерена.
— Кажется, де Аркур ездил в Дальние пещеры вместе с вами? Ах, ваше высочество, остерегайтесь герцога. Он хитер, коварен и готов добиваться цели любыми средствами. К тому же, он пользуется безграничным доверием его величества. Открою вам тайну — когда я была совсем юной, герцог сватался ко мне. Но его род тогда не был приближен к королевской семье. Кто мог знать, что он станет другом его величества?
— Вы жалеете, что не вышли за него замуж, Вирджиния?
Та хихикнула.
— Нет, что вы, ваше высочество! Я его боюсь. Представляете, как это ужасно — бояться собственного супруга? Впрочем, довольно о герцоге! Просто будьте с ним осторожны. Ах, ваше высочество, в вашем мире делают восхитительное вино! — напиток уже окрасил щеки графини в розовый цвет. — Неужели виноград растет прямо в вашей деревне? Я иногда разговариваю с торговцами, которые привозят нам от вас товары — они рассказывают много любопытного.
И она издала еще один смешок.
— Говорят, ваши короли не стесняются в открытую заводить фавориток. И иногда меняют их как перчатки. Неужели, это действительно так? В Анагории такое немыслимо!
— Анагорийские короли не заводят возлюбленных? — уточнила Амели. — Неужели, они такие верные мужья?
Наверно, в трезвом состоянии Вирджиния не высказалась бы на эту тему, но она была пьяна и готова была говорить о чем угодно.
— Нет, ваше высочество, у анагорийских королей тоже бывают возлюбленные. Но о них мало кто знает.
При этом она покраснела еще больше, и у Амели появились нехорошие подозрения на ее счет. Должно быть, сомнения отразились во взгляде Амели, потому что графиня сначала замолчала, потом задумалась и, наконец, выдохнула:
— О, ваше высочество, нет! Как вы можете так думать обо мне? Я не осмелилась бы искать вашего расположения, если бы между мною и его величеством что-то было.
Вирджиния снова замолчала, дожидаясь, пока вошедшая в комнату Жюли поставит на стол еще один поднос с фруктами и выйдет. Когда за горничной закрылась дверь, графиня воскликнула:
— Уверяю вас, ваше высочество, вы обратили свой взгляд не в ту сторону!
— Вот как? — заинтересовалась Амели. — Вы хотите дать мне какой-то совет? Шетарди смутилась:
— Кто я такая, ваше высочество, чтобы давать вам советы? Но если позволите, я всё-таки скажу — я не хотела бы, чтобы моей камеристкой была женщина, которая делила постель с моим будущим мужем.
Глава 26. Тайны анагорийского двора
— Вирджиния, вы шутите? — Амели положила обратно на поднос так и не надкушенный персик.
Графиня разом протрезвела.
— Простите, ваше высочество, шутка получилась неудачной. Вино оказалось слишком крепким, и мои мысли спутались в клубок.
Но Амели была почти уверена, что Вирджиния не шутила.
— Знаете, ваше высочество, я думаю, все женщины нашей семьи подпитывают свои мечты давней историей, едва не соединившей наш род с королевским. Сейчас об этом уже мало кто помнит, но в старинных книгах еще можно найти подтверждение моим словам. Старший сын Винсента Пятого был влюблен в мою прапрапра- (не знаю, сколько раз нужно употребить этот префикс) бабушку. Его любовь была настолько сильной, что он отказался жениться на принцессе из Лабрадении, с которой был обручен с детства. Моя прародительница стала бы королевой, не случись той ужасной войны. Но принц погиб, а моей прапрапрабабушке пришлось выйти за другого. Сказка не случилась, но с тех пор каждая женщина нашей семьи в тайне примеряет на себя ту, не доставшуюся нам корону. Удивительно ли, что и мне в голову иногда приходят мысли, связанные с его величеством? Надеюсь, моя глупая болтовня не ранила чувства вашего высочества?
Графиня была напугана, и Амели не стала продолжать разговор. И даже когда графиня удалилась, она сумела подавить в себе желание немедленно вызвать Жюли и допросить ее с пристрастием. Нет, вопросы следовало отложить хотя бы до утра — чтобы голова стала ясной.
Она так и уснула, не раздеваясь, и когда на следующий день поднялась с постели, затянутое в корсет тело протестовало изо всех сил.
— Почему вы вчера не помогли мне раздеться? — ледяным тоном осведомилась она у Жюли, сама удивляясь так быстро привязавшимся к ней аристократическим замашкам.
— Вы так сладко спали, ваше высочество, — горничная ловко накрутила на горячие щипцы очередной белокурый локон Амели, — я не решилась вас беспокоить.
— Вот как? А мне кажется, вам нравится причинять мне неудобства.
— Как вы можете так думать, ваше высочество? — на лице горничной не отразилось ни малейшего волнения. — Я стараюсь служить вашему высочеству честно — как и положено всякой благоразумной подданной.
Излишняя самоуверенность, граничащая с наглостью? Или Вирджиния все-таки пошутила?
— Я почти уверена, Жюли, что вы терпеть меня не можете!
Девушка удивилась, но не испугалась.
— Простите ваше высочество, если мои действия вызвали у вас такие мысли. Я бываю неловкой, нерасторопной, но у меня не было намерений вам навредить. Да и за что мне вас не любить, ваше высочество?
— За что? — Амели на всякий случай отодвинулась чуть в сторону — подальше от горячих щипцов. — Может быть, за то, что я скоро выйду замуж за его величество, а вы, как были горничной, так и останетесь ею?
Жюли побледнела, но голос ее не задрожал.
— Я знаю свое место, ваше высочество, и не претендую на что-то большее.
— Не претендуете? Ну, что же, я рада. Значит те, кто сообщил мне, что вы были любовницей его величества, ввели меня в заблуждение?
Щипцы упали на пол с таким стуком, что дежуривший в коридоре лакей обеспокоенно заглянул в комнату.
— Вас ввели в заблуждение, ваше высочество! — девушка подняла щипцы и отнесла их к камину.
— Не лгите мне, Жюли! — Амели едва сдерживала негодование. — Вы любите его величество, и бесполезно это отрицать! А если вы будете упорствовать, то мне придется попросить герцога де Тюренна проверить вас на кристалле правды.
О кристалле она вычитала в книге — в технологии его действия разобралась не вполне, но поняла, что он работает как детектор лжи — удобное, но из-за большой траты магии редко используемое приспособление.
Горничная упрямо вскинула голову.
— Вы можете проверить меня хоть на десятке кристаллов, ваше высочество! А если вы так настаиваете на правде — ну, что же, извольте — я не люблю его величество. Я его ненавижу!
И вышла из комнаты прежде, чем Амели успела ее остановить.
— Ваше высочество, вы восхитительны! Вы рождены, чтобы носить изумруды! Как только мы окончим репетицию, я тотчас же велю позвать придворного художника — к возвращению короля из Дальних пещер ваш портрет должен быть в комнате его величества, — по части говорливости придворный церемониймейстер Патрик Монтегю не уступал графине Шетарди.
Амели сделала недовольное лицо, стараясь как можно яснее показать свою усталость, но Монтегю решительно не хотел это замечать.
— Нет-нет, ваше высочество, на этой ноте вы должны переставить ножку не вправо, а влево. Вот так! Вы изумительно танцуете! Просто прелестно!
Они репетировали второй час — Амели никак не могла запомнить последовательность па в традиционном свадебном танце.
Но Патрик не отчаивался и бурно восхищался каждым правильным движением, которое она совершала по чистой случайности.
— Какая грация, ваше высочество! Его величество будет сражен.
Она была в новом платье — шелковом, светло-зеленом, и в этот день впервые надела изумрудный гарнитур. Патрик хотел, чтобы на репетициях все было в максимальной степени приближено к атмосфере свадебного бала.
Церемониймейстер был среднего роста, худым, вертлявым, и выражение его напудренного лица постоянно менялось.
— Вы устали, ваше высочество? Да-да, я понимаю. Нет-нет, еще один танец, пожалуйста.
От переутомления и стоптанных каблуков ее спас слуга герцога де Тюренна, пришедший пригласить ее на тренировки совсем другого рода.
Патрик был разочарован и не думал это скрывать.
— Ваше высочество, я не собираюсь оспаривать ценность магии, но от того, какое впечатление вы произведете на своих подданных на балу, будет зависеть и их отношение к вам. Мы слишком часто недооцениваем значение мелочей, которые на самом деле оказываются вовсе не мелочами. Важным может оказаться даже цвет помады на губах. Ну, вот, вы смеетесь, ваше высочество, — обиделся он, — а ведь я пытаюсь говорить об очень серьезных вещах…
Герцог де Тюренн встретил ее в библиотеке. Выглядел он изможденным, а когда наклонил голову, приветствуя Амели, то зашелся в долгом тяжелом кашле.
— Вы больны, ваша светлость? Может быть, позвать врача? Вам нужны лекарства. Он покачал головой:
— От старости нет лекарств, дитя мое.
Он впервые назвал ее не «ваше высочество». И два этих слова в чужом, враждебном ей мире, сопровожденные ласковым взглядом по-стариковски мутных глаз заставили взволнованно забиться ее, казалось бы, уже зачерствевшее сердце. Ей так нужен был друг и наставник, которому она могла бы открыть свои сокровенные мысли, и который удержал бы ее от необдуманных поступков.
Она коснулась ладошкой его сухонькой, морщинистой руки и вдруг заплакала.
Он не расспрашивал ее ни о чем, не пытался успокоить — он просто гладил ее по склоненной голове и молчал.
Когда она выплакалась, они сели в кресла у заваленного книгами стола.
— Я вижу, вам сегодня не до магии, дитя мое.
Она вытерла слезы, по-детски шмыгнула носом.
— Скажите, ваша светлость, вы обо всем обязаны докладывать его величеству? Вопрос был серьезным, и от его ответа зависела степень ее откровенности.
— Я не могу скрывать от его величества то, что затрагивает интересы его величества лично или интересы Анагории в целом.
Она задумалась.
— Боюсь, это как раз тот самый случай, который вы не захотите от него скрывать. Но все-таки я расскажу. Мне больше некому открыться.
— Все настолько серьезно, ваше высочество? — заволновался он. — Тогда, возможно, вам стоит сохранить вашу тайну. Не подумайте, что я беспокоюсь о себе
— я уже стар и вовсе не дорожу ни своим титулом, ни своей властью. Вот вы — другое дело. Вам предстоит стать королевой, и ссориться с его величеством вам ни к чему. Если вы не хотите, чтобы ваша тайна стала известна королю, лучше не открывайте ее мне.
Она невесело усмехнулась:
— Боюсь, у меня нет другого выхода. С некоторых пор я опасаюсь людей, которые меня окружают. Недавно вы просили меня не лишать Жюли места горничной, и я вам это обещала. Но сейчас вынуждена забрать слово назад.
— Жюли? — удивился он. — Ваша высочество, вы опасаетесь Жюли? Да эта девочка и мухи не обидит. Возможно, она не очень почтительна — выросла она в деревне рудокопов — но она уж точно не из тех, кто держит камень за пазухой.
Амели нахмурилась:
— Простите, ваша светлость, но не могу согласиться с вами. Вчера я узнала, что эта девушка была любовницей его величества.
Герцог ошеломленно охнул и замахал руками:
— Что вы, ваше высочество, этого не может быть! Даже если допустить, что я ошибался в Жюли, невозможно представить, чтобы его величество так забылся…
Амели показалось, будто она попала на страницы дешевого бульварного романа. Муж, любовница и обманутая жена. Она бы посмеялась, скажи ей кто такое несколько месяцев назад.
— Да, ваша светлость, меня тоже удивило, что его величество не побрезговал побывать в объятиях горничной. Уверена, стоило ему только пожелать, и к его услугам были бы возлюбленные более высокого ранга.
— Вас ввели в заблуждение, ваше высочество! — в голосе герцога не было ни нотки сомнений. — Может быть, стоит поговорить с самой Жюли?
— Я говорила с ней, ваша светлость. Она и не думала ничего отрицать. Более того, она заявила, что ненавидит его величество. Такое часто случается — от любви до ненависти — один шаг. Вот только я не знаю, что хуже — иметь в горничных девицу, влюбленную в моего будущего мужа или ненавидящую его?
Герцог словно постарел еще больше — плечи его поникли, взгляд потух.
— Если позволите, ваше высочество, я велю позвать Жюли сюда.
Она не возразила, и через несколько минут слуга распахнул двери перед ее горничной. Жюли была напугана, и на обычно бледном лице ее пылал румянец.
— Подойди ко мне, девочка, — сказал маг, и Жюли сделала шаг в его сторону. — Думаю, ты догадываешься, зачем я тебя пригласил.
Жюли бросилась к нему, опустилась на колени, принялась целовать его дрожащую руку.
— Простите, ваша светлость, мне так горько, что я разочаровала вас, что так отплатила за вашу благодарность.
— Встань, дитя мое, — тихо попросил де Тюренн.
У Амели ревниво сжалось сердце — было обидно, что эту дерзкую девицу он назвал так же, как и ее саму полчаса назад.
— Значит, это правда, Жюли? Но как же ты могла забыться до такой степени? Нет-нет, не плачь! Мы не причиним тебе вреда. Не правда ли, ваше высочество?
— Разумеется, — прошипела Амели.
Маг усадил девушку в кресло. Надо же, какая честь! Почему они должны церемониться с этой бесстыдницей?
— Я расскажу вам все, ваша светлость, — Амели она как будто не замечала, — хоть мне и больно об этом вспоминать. Вы знаете, зачем я приехала во дворец — искать справедливости.
— Я — знаю, — мягко сказал герцог. — Но ее высочество — нет.
Горничная помрачнела, но послушно перешла к самому началу истории:
— Я выросла в деревне рудокопов. Моя матушка умерла, рожая мою сестру Грету — мне тогда было десять лет. Отец, стараясь обеспечить семью, всё время проводил на рудниках, и нас с сестрой воспитывал старший брат Эмильен. Мы жили бедно, но не голодали. Всё изменилось, когда отец заболел и не смог продолжать работу. У нас не было денег даже на еду. Эмильен в свои восемнадцать лет был высоким и сильным, и соседи дали ему совет пойти в солдаты. Он так и сделал. Более того, он согласился служить в Дальних пещерах. Возможно, ваше высочество не знает, но Дальние пещеры — это то место, откуда солдаты не возвращаются. Они подписывают договор, по которому обязуются служить там всю жизнь — в обмен на вознаграждение, которые выплачивается их семьям. Они не могут приехать домой даже на побывку. Не знаю, какую службу они там несут, но им запрещено отправлять родным даже письма.