— Но ты ждал этого от меня.
— Не помню.
— Не притворяйся, Мартин, — глубоко вздохнула Юдит. — Ты даже не хотел поверить, что я знаю все о твоих делах с Линдой. Ты все отрицал, и это понятно. Мужчины так и поступают перед лицом неопровержимых доказательств. Таков инстинкт…
Мартин рассмеялся.
— Но ты не хотела поверить в это, ведь верно? На самом деле это тебя глубоко уязвило. Интересно, сейчас ты чувствовала бы то же самое? Похоже, ты стала более либеральной, проработав в журнале, который откровенно обсуждает самые разные вопросы в стиле 70-х годов.
Юдит попыталась повернуть голову, чтобы посмотреть на него, но неожиданно руки Мартина легли на ее плечи и начали нежно массировать. Теплая волна разлилась по всему телу, но она не могла позволить себе размякнуть.
— Итак, — продолжал Мартин, — учитывая эту статью, может быть, ты все-таки простишь мою предполагаемую связь с Линдой?
Трудный вопрос, но Юдит бросилась в атаку.
— Пока не прочитала статью Робин, я была непреклонна. Но там есть кое-какие здравые мысли. Зачем портить себе жизнь из-за одного случая? Если мужчина и женщина смогут обсудить ситуацию и восстановить доверие, то лучше забыть. Возможно, их отношения даже упрочатся, преодолев кризис.
— А кто отвечал на вопросы анкеты?
— Да как всегда. Преуспевающие молодые люди, которые думают, что они модные, современно мыслящие и раскрепощенные.
— Год назад ты вряд ли разделила бы их взгляды, — цинично сказал Мартин. — Тогда ты мыслила наивно и жила только чувствами, не разумом.
Вот как! Значит, и правда он не считал ее тогда ровней себе.
— В любом случае, у тебя с Линдой происходило что-то серьезное.
Пальцы Мартина впились в ее тело, стали тверже и жестче. Ага, кажется, она попала точно в цель.
— Что ж, коли ты стала такой терпимой, то как ты отнесешься к тому, если я сознаюсь, что разок-другой Линда отдалась мне? Простишь?
Юдит напряглась от его прикосновения, разговор был ей неприятен.
— Все же нет, потому что обнаружились новые факты…
— Ну, ну! Ты уходишь от ответа.
— Нет, все было не так просто, Мартин. Ты использовал чувство Линды, чтобы обмануть ее мужа и заполучить его фирму.
— Значит, просто спать с Линдой нормально, а спасть с ней ради компании ее мужа — плохо. Правильно, что ты бросила меня, иначе я бы хлопнул дверью сам!
— Побойся Бога, Мартин! — вскричала она и вскочила с кресла, плотно запахнув халат. — Ты передергиваешь!
— Нет, это как раз ты исказила все, чтобы оправдать себя. Прошло двенадцать месяцев, Юдит, но для тебя ничего не изменилось!
Мартин быстро обошел вокруг кресла, и Юдит попятилась. Но сзади нее пылал огонь в камине, отрезая отступление.
— Я… я…
— А я считаю, что ты ничего не поняла! — сказал Мартин. — Более того, ты совсем запуталась в своих чувствах.
Внезапно он протянул руку и дернул за пояс так легонько, что Юдит в пылу спора почти ничего не почувствовала. Тяжелый халат, в котором она просто утопала, раскрылся и медленно и величественно спал с нее, покорно свернувшись у ног потрясенной и ничего не понимающей Юдит, оставив ее совершенно нагой. И Мартин смотрел на ее налившиеся груди, на стройные ноги — хотя каждый дюйм ее тела был хорошо знаком ему.
Мгновение молчания показалось вечностью. А потом он легонько прикоснулся к ее горячей, нежной как шелк коже. От ощущения его пальцев по телу Юдит прошла дрожь, она покрылась мурашками…
Его рука легла на грудь Юдит, чуть прикасаясь к трепещущей плоти.
— Что ж, значит, ты сбита с толку, Юдит? — прошептал Мартин, не сводя с нее взор, пытаясь расшифровать то, что таилось в глубине ее смятенных глаз.
Юдит не могла вымолвить ни слова. Что можно сказать, если, как и раньше, одно его прикосновение приводило в трепет! Очевидно, он тоже почувствовал ее реакцию, вернее увидел — ее щеки медленно покрылись алым румянцем.
— Дай я помогу тебе, — хрипло сказал Мартин.
Ее глаза сказали все, что не осмеливались произнести губы. Она подавила в себе стон, когда его пальцы нежно сомкнулись вокруг ее соска, как над бутоном розы, усыпанным капельками росы, тающими под лучами солнца. Юдит тоже таяла под пронизывающим взглядом его жгучих глаз.
Но ей грозила опасность — садовник уже собрался одним движением снять нераспустившийся бутон. Остановись — он замыслил недоброе, промелькнуло в голове. Сумеет ли она переломить себя, не поддаться искушению?
3
Нежно, но властно губы Мартина прильнули к ее губам, а рука нежно ласкала грудь, вызывая волны истомы. Она хотела его, страстно и жадно, все еще любила, но это тем не менее ничего не значило. Мартин, может быть, и соскучился по ней, но не любил, она в этом не сомневалась.
Но он тоже жаждал любви, желание переполняло его. Мартин крепко обнял ее за талию и резко привлек к себе, чтобы она почувствовала, как он хочет ее. Его плоть пульсировала, еще сильнее разжигая женщину, так долго прятавшуюся в ней. На Юдит нахлынули давно забытое чувство экстаза от близости с любимым. Секс есть секс, но любовь — не только животная страсть. Сейчас секс вел за собой Мартина, секс и стремление отплатить, унизить ее. Но Юдит ослепила любовь, любовь, не ненависть! Она хотела бы испытывать сейчас злобу и презрение, но на них не хватало сил.
— Ага, все-таки я не безразличен тебе, — срывающимся голосом пробормотал Мартин, водя воспаленными губами по ее шее.
— Вот чего ты хочешь… правда? — с трудом прошептала она, приподняв руки и безуспешно пытаясь оттолкнуть Мартина. — Ты наслаждаешься властью надо мной, сознанием, что можешь раздавить меня, отомстить за то, что я бросила тебя.
— Я скажу тебе, Юдит, то, на что ты закрывала глаза целый год. Моя месть и твоя плата — это двенадцать месяцев без меня, без моей любви и нежности. Так я попытался отомстить, думая, что твои мучения заставят тебя приползти ко мне на коленях, умолять принять тебя обратно.
От ужаса Юдит не смогла произнести ни слова. Его объятия стали еще крепче, и он так прижал ее трепещущее тело к своему, твердому и напрягшемуся, что она едва дышала.
— Но, любимая, мне нужна твоя душа, а не плоть, которая уже моя. Я мог бы взять тебя прямо сейчас, повалив на пол и не дав тебе даже передохнуть от страсти, от которой ты сгораешь, и ты радостно отдалась бы мне.
С этими словами Мартин как перышком провел кончиками пальцев вниз по ее животу. Юдит буквально затрясло, она не смогла удержать хриплый стон. Обратной стороной пальцев Мартин нежно потрогал мягкий шелковый треугольник светлых волос, единственное, но легкопреодолимое препятствие между его твердой плотью и ее мягким и горячим телом.
— Нет, — выдохнула она.
Голова Юдит бессильно опустилась на его мускулистую грудь, она почувствовала родной запах его горячего тела. Она закусила губу, чтобы вновь не закричать от желания, когда он кончиками пальцев нежно, но требовательно раскрыл бутон розы, жадно тянущейся к ласке.
У Юдит закружилась голова, она почти потеряла рассудок. Но только на мгновение. Нечеловеческим усилием она вырвалась из его объятий. В ней клокотала ненависть. Она презирала себя за минутную слабость.
— Прекрати, — закричала Юдит, схватив халат, и закуталась в него, словно ткань могла стать непреодолимым барьером между ними. — Зачем ты так поступаешь со мной?
Мартин только снисходительно улыбнулся.
— Уверяю, мне это еще тяжелее.
— Физически — может быть, но ты слишком расчетлив и холоден, чтобы все пережитое нами хоть как-то затронуло тебя!
Он схватил ее за локти. Даже сквозь толстую ткань она почувствовала кипевшую в нем ярость.
— Не расчет, а душа и сердце приказали мне любой ценой вытащить тебя сюда! — буквально прорычал Мартин. — Разве это месть? Это последняя попытка привести тебя в чувство. Ты должна понять: нам не жить друг без друга!
Голова Юдит вновь пошла кругом, но не от радости и надежды, а от его неожиданного и невероятного заявления.
— Суть совсем не в этом! Сейчас для тебя время, когда ты не можешь позволить себе допускать ошибки. Самые невинные слухи, отголоски былых скандалов — и сделка может сорваться. Так что валяй, Марти, делай, что задумал! Уложи меня в постель, докажи мне, что я по-прежнему люблю тебя, попроси мою руку и сердце, потому что как твоя жена я гораздо безопаснее.
Он оттолкнул ее от себя, словно прокаженную. Его глаза потемнели от гнева и пылали такой яростью, что Юдит вжала голову в плечи.
— Ты никак не можешь повредить моей репутации, потому что мне нечего стыдиться. Но отвратительно то, что ты делаешь с собой! За что же ты так мучаешь себя! Неужели непонятно, какую ошибку ты совершила, бросив меня? Что за мазохизм, изводишь сама себя за неправильное решение!
Юдит издала короткий смешок. Не она мучила сама себя, а он издевался над ней.
— Ты пытаешься обвинить меня в том, что произошло. Однако это ты сам ощущаешь такую вину за свои шашни с Линдой, что хочешь свалить все с больной головы на здоровую.
Мартин наклонил голову и провел рукой по волосам.
— Все из рук вон… — пробормотал он и поднял взгляд. — Если помнишь, то твои истерики тогда взбесили меня. Неужели твоя наивность доходила до того, что ты поверила во все? Я не хотел верить в это. Как ты могла подумать так обо мне, после всего, что нас соединило?
Юдит почувствовала вину, но попыталась отбросить от себя это мимолетное чувство. Вместо этого она злобно прошипела:
— Против фактов невозможно спорить. Слишком много я видела, вплоть до пошлых следов губной помады на воротнике.
— А кто сказал, что это помада Линды?
Его слова обрушились на Юдит, как паровой молот.
— Мерзавец! — выкрикнула она и, не помня себя, вылетела из комнаты. Как он мог? Зачем усугублять все плохое до такого ужаса?
Юдит неслась вверх по лестнице, не зная, куда убежать от него… и от себя. Она оказалась в ловушке, бежать некуда, придется ночевать тут. Но куда скрыться, чтобы хотя бы поплакать одной в уголке?
Она распахнула дверь — его комната. Нет, ни за что! Гостевая спальня? Холодная и неприветливая. Вторая и третья спальни? В последней они хотели сделать детскую. Здесь уже горел огонь в чугунном викторианском камине. Юдит заставила себя войти туда, по лицу ее ручьем текли слезы. Она рухнула на ковер у яркого огня и горько разрыдалась.
Значит, у него были другие женщины помимо Линды? Ну и что? Неужели недостаточно двенадцати месяцев мук и страданий? Она взвинтила себя до того, что находится уже на грани нервного расстройства. А что, собственно, случилось? Да, он осыпал ее упреками, сломил сопротивление, попытался овладеть ею. При этом заявил, что его месть длилась весь год, прошедший после разрыва. Теперь он пытается доказать, что они не могут жить друг без друга.
Весь этот год она не жила, а существовала, и теперь впереди целая жизнь такого же унылого существования без него. Но как иначе? Ведь до сих пор он так и не смог опровергнуть ее обвинения. Слова о том, что его просто убивают ее подозрения — лишь уловка.
Юдит услышала, как осторожно открылась дверь, и быстро вытерла последнюю слезинку. Мартин пересек комнату и сел в старинное кресло у камина.
— Я зажег огонь в надежде, что ты вспомнишь все, когда придешь сюда. Помнишь, о чем мы здесь мечтали?
Голос Мартина прервался, и Юдит вдруг невыносимо захотелось броситься в его объятия и попросить прощения. Подавив свой порыв, она подняла голову и посмотрела на него.
— Да, помню. — Ответ прозвучал еле слышно, как эхо его слов. — Тогда наши чувства были свежи и искренни, но потом ты испортил все. Жажда власти заставила тебя забыть обо мне. Ты не боролся за мою любовь, потому что твоя гордыня была уязвлена. И не мог ничего возразить — так как знал, что все, что я говорила, — правда.
— Юдит, поверь, если я такое чудовище, то не придал бы всему этому такого значения! Я чувствовал себя таким потрясенным, таким убитым, что не мог бороться. Да, я позорно сдался, решив, что раз уж ты могла подумать обо мне такое, то нисколько не любила меня.
Юдит не смогла удержаться от презрительной улыбки.
— И все же ты вытащил меня сюда под надуманным предлогом…
— Каким предлогом? Ты думаешь, что через это интервью мне надо доказать, какой я хороший, умный и добрый, достойный возглавить один из крупнейших консорциумов в Европе? Все это я и так знаю. Мне не нужно ничего доказывать никому, кроме тебя! Ты единственный человек, который значит что-то для меня.
— Прекрати, — закричала она, закрыв руками лицо и раскачиваясь из стороны в сторону.
— Что прекратить? Говорить правду, заставляя тебя все больше ощущать свою вину?
Вдруг Юдит осознала, что в его словах есть зерно истины, и бессильно опустила руки. Да, чувство вины глубоко таилось внутри нее, похороненное под слоями ярости, злобы и отчаяния. Неужели она перегорела внутри настолько, что не может чувствовать, как обычная любящая женщина?
— Ничего не понимаю, — сокрушенно призналась она.
— Год назад ты тоже запуталась, Юдит, — тихо сказал Мартин. — В то время я не понимал тебя, но за эти месяцы постарался разобраться во всем. И понял, что ты не созрела тогда для серьезных отношений. Попытайся же разобраться в этой ситуации хотя бы сейчас, Юдит, ради нас обоих.
Но она сама уже давно сознавала сложность положения. Вначале, правда, собственные неуверенность и робость не позволили ей прислушаться к тому, что подсказывало сердце, а разум еще не готов был для ответственных решений.
Замужество? Да, но… Юдит любила его, но как-то странно, однобоко, и чувствовала, что этого недостаточно. Она окончательно потеряла все ориентиры.
— Не могу, — еле слышно промолвила она. — Все слишком запутано.
— А ты все же любишь меня?
Разве он не знает ответ? Неужели он заново решил пытать ее? Заставить признаться, потом раздавить своим признанием, что действительно спал с Линдой, и этим ударом добить ее окончательно?
— Я также люблю тебя, Юдит, — горячо сказал он. — Это было всегда и будет всегда.
Воцарилось долгое молчание. Юдит отчаянно пыталась заставить себя поверить ему. Прошлое опять и опять накатывалось удушливой мутной волной. Итак, Мартин любит ее. Когда-то ей в голову не приходило сомневаться, но потом все рухнуло. Можно ли верить ему сейчас?
— Пойдем со мной, Юдит, — еле слышно прозвучал его зов, манящий и страстный. — Пойдем, и так мы потеряли много времени. Дай мне доказать, как сильно я люблю тебя, только тебя.
Юдит смогла только бессмысленно помотать головой, не в состоянии сказать ни да ни нет. Ее тело томило желание даже сейчас, несмотря на все переживания. Стоит ему только наклониться и дотронуться до нее…
Мартин так и сделал, как бы откликнувшись на ее отчаянный зов… Он погладил ее пышные шелковистые волосы. Ладонь Юдит легла на его руку, она приложила ее к своей щеке, пылающей от возбуждения, и зажмурилась. Первый шаг сделан.
Мартин медленно, почти торжественно поднял ее, обвив руками ее гибкий стан, и прижал к себе.
Пусть это ничего не решит, но внезапно Юдит осознала, что пора забыть о прошлом, жить этим ослепительным мгновением — мгновением любви, страсти и нежности.
— Люблю тебя, Юди, моя милая, — горячо прошептал Мартин. — Если мы сделаем это сейчас, то все изменится.
А может и не изменится, захотелось вдруг во весь голос закричать ей, но эмоции заглушили разум. Все забылось в его объятиях, отступило под мощным порывом желания, вспыхнувшего в них обоих.
Опустив ее, Мартин взял ее дрожащие руки в свои и крепко сжал их, стремясь унять ее волнение. Юдит почувствовала его обжигающий взгляд, но у нее не хватило сил открыть глаза. Сегодня так много сказано, так мало достигнуто… Все окончательно перепуталось… Надо наконец найти выход. Пусть их тела скажут все, что они не смогли передать словами. Любовь всегда права!
— Не здесь, — услышала она, как сквозь густую пелену, его голос. — В нашей постели.
Юдит не сопротивлялась, покорно последовала за ним из роковой комнаты, где догорали багровые угли некогда сильного и высокого огня.