Почтовый ящик стоял, опасно накренившись, по одну сторону подъездной аллеи, заброшенный сарай – по другую. Хотя дом находился в нескольких милях от города, его расположение вполне позволяло продавать летний урожай, поскольку проходившее рядом скоростное шоссе вело к южному пляжу, крупнейшему на острове, тому самому, куда она ездила накануне вечером на закате. На выцветшей табличке, криво свисавшей на цепях было написано: «Продается домашний мед».
Повинуясь внезапному порыву, она свернула на подъездную аллею.
Глава 10
Бри закричала и отпрянула от улья.
– О Боже… о Боже… о Боже… – застонала она, ссутулилась и задрожала. Та масса, которую она увидела в гнездовой части улья, оказалась не просто кучкой мусора. О нет, это была мышь. Дохлая мышь, окаменевшая в липком панцире из прополиса, которым ее покрыли пчелы.
Она содрогнулась, сбросила плотные кожаные перчатки для пчеловодов и попятилась ко двору. По словам Тоби, мистер Уэнтсел в прошлом месяце дал пчелам сахарный сироп, и теперь в гнездовой части ульев требовалось заменить рамки. Это был уже третий улей, который она открыла. Что обнаружит в других?
Быть может, Стар была права. Она ненавидела пчел своей матери. Но Бри отличалась от Стар, и с самого начала пчелы заворожили ее. Каждое лето она помогала Майре с ульями. Ей нравилась таинственная атмосфера опасности и ощущение превосходства над братьями, ведь она научилась делать то, что не умели они. Ей нравились порядок, царивший в колонии, строгие правила, которым подчинялось сообщество, пчелиная иерархия с королевой во главе. Но больше всего ей нравилось проводить время с Майрой, женщиной тихой и любящей уединение, которая так отличалась от взбалмошной, эгоцентричной матери Бри.
Бри почти целую ночь просидела за изучением небольшой коллекции книг Майры по пчеловодству, но ни книги, ни все то время, которое она помогала Майре, не могли внушить ей уверенность в собственных силах. Пару лет назад она даже ходила на занятия по пчеловодству, но Скотт не разрешил поставить во дворе улей, поэтому применить знания на практике так и не удалось. И вот она осталась наедине даже не с одним ульем, который нужно охранять от грызунов и паразитов. Ей досталось целых пятнадцать!
Она почесала лодыжку. Хотя куртка Майры со шляпой и пришитой защитной сеткой оказалась ей по размеру, шедший с ней в комплекте комбинезон явно не был рассчитан на такую высокую и худую женщину, поэтому она натянула свои широкие брюки цвета хаки. Светлая одежда успокаивала пчел, а темные цвета напоминали им о хищниках вроде барсуков и скунсов. К несчастью, она забыла заправить брюки в носки, что и объясняло укус на лодыжке.
Она подумала, что, может, удастся уговорить Тоби выбросить мертвую мышь, но он не любил пчел, как и его мать, так что шансов на успех почти не было. После вчерашнего инцидента с подглядыванием она решила внимательнее следить за мальчиком, но его нигде не было видно. Зато Бри ясно различала черноволосую девочку-подростка с неряшливыми дредами, которая приближалась к их дому. На ней были черная майка, шорты и уродливые ботинки. Ростом она была ниже Бри, быть может, четырех футов, с тонкими чертами лица и изящным ртом. Если бы не ужасная прическа и яркий макияж, ее можно было бы назвать красивой. Кроме того, ее лицо показалось знакомым, хотя Бри была уверена: раньше они не встречались.
Она завернула сетку на поля шляпы. Глядя на девушку, она чувствовала себя неуютно, не из-за ее татуировок и кольца в носу, а потому, что до вчерашнего дня ее никто не беспокоил. Ей нравилось чувствовать себя невидимой и хотелось, чтобы все оставалось по-прежнему.
– Полагаю, вы не бабушка Тоби, – произнесла девушка.
Несмотря на жуткий вид, она не казалась опасной. Бри бросила перчатки рядом с дымарем, которым окуривала пчел. Майра работала с пчелами голыми руками, но Бри была от этого еще очень далека.
– Бабушка Тоби умерла в начале мая.
– Правда? Любопытно. – Гостья протянула руку – странный жест для молодой девушки. – Я Вайпер.
Вайпер? Бри пожала ей руку в ответ, ощущения были странные. В ее социальном кругу обязательными считались объятия, даже с женщинами, которых она едва знала.
– Бри Уэст.
– Рада познакомиться, Бри. А где Тоби?
Откуда эта девушка знает Тоби? И снова Бри почувствовала, насколько не владеет ситуацией. Она не знала, ни где мальчик, ни что он делает, когда она его не видит.
– Тоби!
Ответа не последовало.
– Возможно, он в лесу, – произнесла незнакомка с такой теплотой, что Бри поняла: она вовсе не тинейджер. – Вы его мать?
Благодаря бледной коже братья прозвали рыжеволосую Бри Трупом, и, учитывая расовую принадлежность Тоби, она подумала, что незнакомка иронизирует. Однако, судя по всему, та говорила искренне.
– Нет. Я… его опекун.
– Понятно. – Что-то в ее неподвижном взгляде заставило Бри почувствовать себя так, будто она на самом деле видела больше, чем готова была показать.
– Чем я могу вам помочь? – Бри знала, что это прозвучало резко, но ей хотелось остаться одной и вернуться к пчелам. К тому же ей срочно требовалась сигарета.
– Мы соседи, – продолжала незваная гостья. – Я снимаю дом Ремингтонов.
Дом Ремингтонов? Ее дом. Возможно, это та самая женщина, за которой шпионил Тоби? Она изобразила замешательство.
– Дом Ремингтонов? Я… приехала сюда лишь пару недель назад.
– Он через дорогу от леса. Там есть тропинка.
Тропинка, по которой они со Стар бродили тысячу раз.
Женщина бросила взгляд на ульи.
– Вы занимаетесь пчеловодством?
– Бабушка Тоби занималась. А я только пытаюсь ничего не испортить.
– У вас большой опыт?
Бри залилась скрипучим смехом, которому сама удивилась.
– Едва ли. Я интересовалась пчеловодством в детстве, уже столько времени прошло. К счастью, это здоровые сложившиеся колонии, правда, холодная весна помешала роению. Если я ничего не испорчу, все будет в порядке.
– Это просто отлично. – Казалось, на нее это произвело впечатление. – Вы не будете возражать, если завтра я ненадолго украду Тоби? Мне нужно, чтобы он помог переставить мебель. Он пару раз приходил, и я подумала, быть может, ему захочется поработать.
Он не приходил. Он шпионил.
– Я… надеюсь, он не доставил вам хлопот?
– Такой ангел, как Тоби?
Она иронично изогнула бровь, и Бри снова удивилась и опять с изумлением услышала собственный смех:
– Забирайте на здоровье.
Вайпер повернулась к лесу и сложила руки рупором.
– Тоби! Завтра мне понадобится помощь по дому. Если хочешь немного заработать, приходи.
Ответа не последовало, но это ее не беспокоило. Она снова сосредоточилась на ульях.
– Меня всегда интересовали пчелы, но я ничего о них не знаю. Это будет очень бесцеремонно, если я попрошу разрешения наблюдать, как вы работаете? Хоть иногда?
Ее речь и манеры настолько диссонировали с внешностью, что Бри не могла не удивляться. Быть может, именно поэтому она невольно кивнула:
– Если хотите.
– Отлично. Тогда скоро увидимся. – С улыбкой она развернулась и зашагала по дороге, по которой пришла.
Бри направилась к ульям, но вдруг остановилась: ей пришла одна мысль.
– Как вы относитесь к мышам? – прокричала она.
– К мышам? – Вайпер остановилась. – Не особенно их люблю. А что?
Бри поколебалась, потом указала на последний улей в ряду.
– Если вас интересует пчеловодство, возможно, заинтригует и кое-что необычное в том улье и захотите на это взглянуть. Вы когда-нибудь слышали о прополисе?
– Нет. Что это?
– Это плотная липкая субстанция, которую производят пчелы для запечатывания трещин в улье. Прополис обладает антибактериальными свойствами: некоторые пчеловоды-коммерсанты даже собирают его для продажи. – Бри пыталась говорить, как профессор. – Пчелы также используют его для гигиенического запечатывания и защиты от непрошеных гостей вместе с их инфекциями. Пойдите взгляните.
Женщина робко подошла к улью – месту гибели мыши. Она остановилась, уставившись на омерзительный холмик.
– Ужас.
Но не отпрянула. Продолжала смотреть. Бри держала лопату, которую прихватила по дороге.
– Если хотите выкинуть ее в сточную канаву…
Вайпер бросила взгляд через плечо.
Бри изо всех сил старалась продолжать начатый разговор.
– В прополисе мышь практически мумифицировалась. Разве это не потрясающе?
– Вы разыгрываете меня.
Под этим неподвижным взглядом все притворство Бри разлетелось в прах.
– Я могу сделать это сама. Придется. Но… я ненавижу мышей, а вы похожи на человека, который готов на любую авантюру.
Глаза гостьи загорелись.
– Правда?
Бри утвердительно кивнула.
– Отлично. – Люси взяла лопату, поддела останки мыши и бросила в сточную канаву.
Прошла целая вечность с тех пор, как другой человек делал для нее что-то хорошее, пусть даже и вследствие воздействия с ее стороны. И Бри не могла вспомнить, когда в последний раз была так тронута.
Интерес к Тоби и его бабушке заставил Люси остановиться у дома. Или, быть может, она просто тянула время, ведь если внедорожник Панды до сих пор на подъездной аллее, ей придется собрать вещи и уйти. И все же, как бы она ни была напряжена, опекунша Тоби нервничала больше.
Бри была красива, несмотря на болезненную худобу. В ее заострившихся чертах и прозрачной коже лица была какая-то старомодная хрупкость. Люси представляла ее в викторианском платье. Она так и видела, как эту странную шею обнимает высокий кружевной воротник, а рыже-каштановые волосы убраны в высокую прическу. Что-то ей подсказывало, что на своих хрупких плечах эта женщина несет тяжелый груз злоключений и потерь. Но как с этим связан Тоби?
Это ее не касалось, и не следовало приглашать Тоби к себе домой. Однако как только Люси услышала, что его бабушка умерла, она не смогла совладать с собой. Она питала слабость к детям, которым пришлось много пережить. Слабость, подобную той, что испытала, когда бросилась в объятия первого же мужчины, которого повстречала после побега.
Она сделала последний поворот, затаила дыхание и въехала на подъездную аллею.
Машина исчезла. Она больше его не увидит.
Прислонив велосипед к стене дома, Люси задумалась, нельзя ли считать близость с Пандой изощренной местью себе за срыв свадьбы. Она не смогла бы придумать лучший способ доказать, насколько недостойна Теда. Это мысль одновременно успокаивала и волновала. Это могло бы объяснить, почему она вела себя не свойственным для нее образом, но едва ли позволяло положительно оценить ее характер.
Твердо решив навсегда отправить в архив эту короткую непростую главу своей жизни, она открыла входную дверь ключом, который выудила из разваливающейся плетеной корзины, утопавшей в ворохе истекших купонов на пиццу, старых расписаний парома, отслуживших батареек и телефонной книги десятилетней давности. Она направилась на кухню и обнаружила Тоби, который сидел за столом и поедал хлопья.
– Устраивайся, – протянула она. Немецкая кофеварка была отмыта до блеска, и она сомневалась, что к этому приложил руку мальчик. Помимо этого, других следов пребывания Панды в доме обнаружить не удалось.
Тоби, как обычно, метнул на нее враждебный взгляд.
– И сколько вы мне заплатите?
– А сколько ты заслуживаешь?
Он прожевал еще ложку «Чириоз».
– Много.
– Я буду платить в зависимости от выполненной работы. А теперь давай ключ, который припрятал.
Мальчишка продолжал храбриться.
– Мне не нужен ключ, чтобы попасть сюда.
– Точно. Ты использовал силу Человека-паука. – Она шагнула вперед и выставила ладонь.
Он почесал комариный укус на руке, и Люси поняла: он раздумывает, как бы выкрутиться, но в конце концов Тоби полез в карман шорт. Отдав ключ, снова погрузил ложку в хлопья.
– Почему вы не пришли в бешенство из-за моей бабушки?
– А кто говорит, что я не в бешенстве?
– Непохоже.
– Я умею скрывать свои чувства. Серийные убийцы умеют это делать.
– Вы серийный убийца?
– Пока нет. Но подумываю о том, чтобы начать. Быть может, именно сегодня.
Уголки губ тронула улыбка. Но он быстро подавил ее.
– Думаете, вы смешная, но это не так.
– Ну, это как посмотреть. – Люси обещала себе, что не станет ни во что ввязываться, и что же? Это весьма характерно для тех, кто не знает, как справиться с собственными проблемами. Они занимаются проблемами других людей, и это помогает им чувствовать себя лучше. Она убрала ключ в карман.
– Бри, кажется, милая дама.
Он издал звук, который явно выражал несогласие.
– Она будет со мной, до тех пор пока папа не вернется. Он промышленный альпинист. Это парни, которые обслуживают сооружения вроде башен сотовой связи. Это самая опасная работа в мире.
Он лгал: Люси могла отличить сироту с первого взгляда. Она налила в стакан воды из-под крана и половину выпила. Выливая остальное в раковину, подумала, как сильно ей нравилось работать с такими детьми, как Тоби. К тому же ей это хорошо удавалось, и, когда оставляла эту работу, у нее разрывалось сердце. Но будучи сотрудником коррекционного центра, она могла помочь лишь нескольким детям, а будучи лоббистом, помогала тысячам. И следовало вспоминать об этом всякий раз, когда ей хотелось все бросить.
– Дело вот в чем, Тоби. У меня есть брат и три сестры, так что я понимаю, когда ребенок говорит неправду. Если хочешь вести себя со мной именно так – дело твое. Но это означает, что я не смогу по-настоящему помочь, если тебе это потребуется. – Он открыл было рот, чтобы сказать, что не нуждается в чьей-либо помощи. Люси не дала вставить ни слова. – И… это означает, что я никогда не смогу обратиться за помощью к тебе, если она мне будет нужна. Потому что у нас нет доверия. Понимаешь?
– Какая разница?
– Тебе явно никакой. – В раковине грязной посуды не было. Либо Панда не ел, либо вымыл посуду. Она взяла банан из миски на столе.
– Мой отец и правда был промышленным альпинистом, – произнес Тоби тихо у нее за спиной. – Он умер, когда мне было четыре. Спасал другого парня, который там застрял. Вот правда.
Она очистила банан, специально не поворачиваясь к нему лицом.
– Жаль. А я даже не знаю, кто был мой отец.
– А как насчет мамы?
– Она умерла, когда мне было четырнадцать. Она была не самой лучшей мамой на свете. – Она сосредоточилась на банане, пытаясь не смотреть на него. – Зато меня удочерили, так что мне повезло.
– Моя мама сбежала вскоре после того, как я родился.
– Похоже, она тоже была не самой лучшей мамой.
– Бабушка была замечательная.
Она отложила банан и наконец повернулась к Тоби, увидев, как слезы наполняют его большие карие глаза. Слезы, которые он вряд ли хотел показывать.
– У нас много работы. – Она проворно зашагала к застекленной веранде. – Приступим.
Следующие два часа Тоби помогал таскать разбитую мебель, поеденные молью подушки и расползшиеся занавески к концу подъездной аллеи, сваливая этот хлам в кучу, которую кто-то должен был вывезти отсюда. Возможно, Панда и не уважал свой дом, но она уважала, а если его это не устраивало, пусть бы подал на нее в суд.
Тоби пытался компенсировать недостаточность мышечной массы серьезным и ответственным видом, который трогал Люси до глубины души. Ей давно не приходилось работать вместе с ребенком, если только их не связывали родственные узы.
Они с Тоби с трудом вытащили на улицу древний сломанный телевизор. Он набил мешки для мусора журналами десятилетней давности и потрепанными книгами в бумажной обложке, которые Люси достала из книжных шкафов на застекленной веранде, потом протер полки, пока она расставляла то, что осталось. Хотя они и пытались сдвинуть с места ужасный зеленый стол на кухне, но тот оказался слишком тяжелым, и оба лишь получили кучу заноз после нескольких тщетных попыток.
Когда она поняла, что на сегодня хватит, она принесла деньги на крыльцо, которое Тоби только что закончил оттирать. Его глаза расширились от удивления, когда он увидел, сколько она собирается заплатить. Мальчик быстро затолкал купюры в карман.