– Эти гробовые гвозди убьют тебя. Тебе нужно бросить.
Он и сейчас был беспокойный, но теперь это выглядело иначе. Кривые зубы, как и лишний вес, давно исчезли, однако он до сих пор старался прыгнуть выше головы. Неряшливые грязно-пепельные волосы теперь были модно подстрижены и залиты средствами для укладки. Целый гардероб из дешевых футболок и плохо сидящих шорт сменился белыми слаксами, шикарными рубашками поло и поясом с логотипом «Прада». Все это выглядело слишком претенциозно для спокойной жизни на острове, но хуже всего были тяжелый браслет из золота и кольцо с эмблемой колледжа.
Сигарета тлела уже у самых пальцев и обжигала.
– В чем дело?
– Тоби влип в историю с новыми ребятами, которые живут по соседству.
Бри стукнула большим пальцем по фильтру и ничего не сказала.
Он позвенел монетами в кармане.
– Похоже, никто не сказал новому владельцу, что Майра умерла, поэтому он думает, что она до сих пор присматривает за домом. Но оказывается, все это делает Тоби, с тех пор как Майра заболела. Я не знал об этом до сегодняшнего дня, и мне пришлось положить этому конец.
Сигарета обжигала пальцы. Она бросила ее и затоптала окурок. Двенадцатилетний мальчик, выполняющий работу взрослого. Ей следовало задуматься над его частыми отлучками. Опять она почувствовала себя несостоятельной.
– Я поговорю с ним.
Она повернулась и уже собралась войти в дом.
– Бри, мы были детьми, – обратился он, казалось, к ее спине. – Не говори, что до сих пор на меня злишься.
Она не остановилась.
– Я пытался извиниться, – сказал он. – Ты получила мое письмо?
Она умела подавлять свой гнев. Она десять лет только этим и занималась. Десять лет притворялась, будто не знает, что Скотт – серийный изменник. Десять лет избегала прямой вражды, которая должна была положить конец ее браку. И только взгляните, к чему это привело. Ни к чему.
Она взорвалась:
– Ты до сих пор шпионишь за людьми, Майк? Ты так и остался скользкой крысой, которой был в детстве?
– Ты мне нравилась, – заявил он, будто это могло его оправдать. – Как девочка постарше.
На год старше. Она вонзила ногти в ладони.
– И ты пошел к моей матери и сказал, что видел Дэвида со мной. Отличный способ подцепить девушку.
– Я думал, если вы с ним расстанетесь, у меня появится шанс.
– Да никогда в жизни.
И снова он засунул руки в карманы.
– Мне было семнадцать, Бри. Я не в силах изменить прошлое. Я поступил неправильно и все, что могу сделать сейчас, – это сказать, что сожалею.
Они с Дэвидом не подозревали, что Майк следил за ними той ночью, когда они спрятались в дюнах и занимались любовью. На следующий день Майк отправился к ее матери, и Бри тут же отправили в ссылку к ужасной тете Ребекке в Баттл-Крик. Бри ни разу не приезжала на остров и появилась тут снова лишь три недели назад, когда узнала, что Майра умерла и назначила Бри опекуном своего внука.
Майк вытащил руки из карманов.
– Позволь помочь тебе с Тоби.
– Мне не нужна твоя помощь. Оставь нас в покое.
Он потер золотой браслет большим пальцем.
– Я переживаю за мальчика.
– Уверена, для имиджа тебе будет полезно заботиться о сироте.
Он нисколько не смутился.
– Я знал, что ты не расстелешь передо мной ковровую дорожку, но подумал, быть может, у нас что-то сложится.
– Ты ошибался.
Он окинул взглядом заросший сорняками двор и домик для хранения меда с отслаивающейся белой краской и покосившейся жестяной крышей. Ветер, колыхавший листья, не тронул его стильную прическу.
– За этот дом ты много не получишь, если попытаешься продать. Вида на озеро нет, доступа к пляжу тоже, да и сам дом нуждается в ремонте.
Он не сказал ничего, о чем бы она уже не догадалась. Ей не везло не только с личной жизнью, но и с недвижимостью. Банк лишил их права выкупа дома, который они со Скоттом купили в Блумфилд-Хиллз. Последнее, что она слышала: банк выставил его на продажу за один миллион триста тысяч, но его так никто и не купил.
Майк прошелся по заброшенному огороду Майры, где свежие побеги томатов отчаянно боролись с сорняками.
– Если ты заберешь Тоби с острова, то разрушишь его последний оплот.
– Ты ведь не думаешь, что я здесь останусь? – произнесла она так, будто у нее был десяток других вариантов, хотя на самом деле не было ни одного.
Он с невинным видом вонзал нож все глубже.
– Я слышал, тебе не много удалось получить при разводе.
Она ничего не получила. Да и семья ей не помогала. Братья испытывали финансовые трудности, но даже если бы у них все было хорошо, она не могла просить у них денег. Уж точно не после того, как осталась глуха к их предупреждениям насчет Скотта. А что касается наследства… Оно разлетелось в течение года после смерти матери.
– Так вот, ты получила дом, – сказал он. – Майра строго следила за Тоби, так что у него не много друзей, но его корни здесь, ему и так хватило потрясений. Думаю, Дэвид захотел бы, чтобы ты осталась.
Она не могла слышать, как он произносит имя Дэвида, даже спустя все эти годы.
– Никогда больше не приходи сюда.
Бри развернулась и оставила его во дворе в одиночестве.
Тоби сидел на кухне за маленьким столом с откидной доской и опять ел хлопья. Кухня, как и весь дом, была отремонтирована во времена шкафов из мореного дуба и деревянных столешниц. На двух открытых полках разместилась коллекция горшочков для меда и керамических пчел, которую собрала Майра. В окно над раковиной она увидела Майка, который оглядывался так, словно оценивал дом и участок. Наконец он ушел.
Дэвид написал ей одно письмо.
«Я всегда буду любить тебя, Бри. Но это конец. Я не хочу вставать между тобой и твоей семьей…»
Она была убита горем. Единственное утешение она находила в телефонных разговорах со Стар. Дочь Майры была ее лучшей подругой, единственным человеком, который понимал, как сильно она любит Дэвида и что он для нее много больше, чем просто летнее приключение.
Через шесть недель после отъезда Бри Стар забеременела от Дэвида, и тот бросил учебу, чтобы жениться на ней. Ни с ним, ни с подругой она больше не разговаривала.
Тоби поднял глубокую тарелку и выпил оставшееся молоко. Поставил тарелку на стол.
– Бабушка говорила, что вы богаты. Держу пари, вы ей врали.
– Я была богата. – Бри смотрела в окно. – Теперь – нет.
– Почему?
– Потому что доверилась мужчине в надежде, что он меня обеспечит, вместо того чтобы полагаться на себя.
– Я так и знал, что нет у вас никаких денег! – Это звучало как обвинение, очередное напоминание о том, как сильно он ее ненавидит. Хотя она его тоже не жаловала. – Когда вы уедете? – спросил Тоби.
Уже не впервые он задавал этот вопрос, и Бри пожалела, что не может ответить.
– Не знаю.
Мальчик отодвинул стул.
– Вы же не можете просто здесь сидеть и ничего не делать.
Он был прав, и ей нужно было показать, что у нее есть план. Что-то. Все равно что.
– Я и не собираюсь. – Она отвернулась от окна. – Я буду продавать мед Майры.
Люси не имела желания мило общаться с Пандой за ужином. Вместо этого обула кроссовки и отправилась на улицу. Она терпеть не могла бегать, но еще меньше нравилось чувствовать себя лентяйкой, и ей хотелось избавиться от всех эмоций, которые накопились за этот несчастливый день.
С Гус-Коув-лейн она повернула на основную дорогу. Наконец миновала заброшенную ферму. За ней заметила маленький синий дом. Она услышала, что сзади кто-то бежит, и ей не нужно было оглядываться, чтобы узнать, кто это.
– Моя семья тебе больше за это не платит, – произнесла она, когда Панда поравнялся с ней.
– Это вошло в привычку.
– Мне и так не нравится бегать, а с тобой – и подавно.
– Жаль. Дорога, черт возьми, узкая. Придется плечом к плечу.
– Ты же слышишь, что приближается машина, а я специально решила устроить пробежку, чтобы побыть одной.
– Можешь сделать вид, что меня тут нет. – Он замедлил бег, чтобы отстать от Люси. – Ты ведь не собираешься обратно в Уайнет, правда?
– Ты еще не догадался?
– Я поспорил бы на что угодно, что ты передумаешь.
– И проиграл бы.
– Все когда-то бывает впервые.
– Ты такой неудачник! – Она пересекла дорогу, развернулась и побежала обратно к дому.
Он не стал ее преследовать.
Вернувшись, она поехала на велосипеде к пляжу на южной оконечности острова и уселась на песчаной дюне, чтобы полюбоваться закатом над озером. Когда Люси наконец вернулась домой, то обнаружила Панду сидящим на одном из шести разномастных стульев за псевдовикторианским столом, вызывавшим у нее жгучую ненависть. Она не любила его не только за облупившуюся зеленую краску и уродливые громоздкие ножки, одна из которых стояла на куске сложенного картона, но и за то, что он буквально кричал о необходимости что-то изменить в этом некогда красивом доме.
Хотя перед Пандой лежала открытая коробка с пиццей, он съел всего пару кусков. Он поднял голову, когда Люси вошла. В желтом свете абажура, напоминавшего лампу Тиффани, его и так смуглая кожа казалась еще темнее. Она обратилась к нему, не называя по имени, как будто они были едва знакомы.
– Я жила в твоей спальне, но поскольку ты уезжаешь завтра, я не хотела бы перебираться ради одной ночи.
Он уперся локтями в спинку стула.
– Это моя комната.
К тому же это была единственная спальня на первом этаже: только там она могла спать спокойно, не боясь его.
– Я с радостью застелю тебе любую другую кровать, – сказала она.
– А если я против?
– Тогда я выберу другую комнату, и ты будешь спать на моих грязных простынях.
Он метнул на нее недобрый взгляд и ухмыльнулся.
– Мне нужно об этом подумать.
Она выдала холодный официальный ответ.
– Я была бы тебе благодарна, если бы ты думал быстрее. У меня выдался тяжелый день, и я хочу спать.
Ухмылка сошла с его лица, и он пожал плечами.
– Спи где хочешь. Мне все равно. И я сам себе постелю.
Он повернулся к двери, потом остановился.
– И еще кое-что. Не трогай дом. Все должно остаться как есть.
Об этом она точно позаботится.
Но на этом трепка, которую он ей устроил, не закончилась. Вскоре после того, как выключила свет, она услышала стук в дверь.
– Я забыл здесь зубную щетку, – сказал Панда через дверь.
Она встала, вытащила его зубную щетку из шкафчика с лекарствами, отперла дверь и просунула щетку в щель.
Панда так свирепо стиснул челюсти, что она с таким же успехом могла протянуть ему откидной нож.
– Ты заперла дверь? – произнес он шипящим шепотом.
– Это привычка, – нехотя произнесла она.
– Ты заперла дверь?
Если бы она начала рассказывать о том, как страшно в доме ночью, вышло бы глупо, поэтому Люси просто пожала плечами.
Он сдвинул брови, уголки губ поднялись, на лице отразилось презрение.
– Детка, если бы я хотел попасть в эту комнату, никакой замок меня бы не остановил. Но с какой стати мне напрягаться? Ты не настолько хороша.
Она глубоко вздохнула и захлопнула перед ним дверь.
В нем все клокотало от гнева, и хотелось кого-то ударить. Сколько раз Панда собирался поговорить с ней откровенно? Но она так раздражала его.
«Сука заслужила это. Если бы она не выводила меня из себя, я бы ее не ударил».
Он слышал это сотни раз на вызовах по случаю домашнего насилия, когда какой-нибудь осел пытался хоть как-то оправдать избиение женщины. Тот факт, что он использовал слова вместо кулаков, не делал его сколько-нибудь лучше подобных мерзавцев.
Он запустил пальцы в волосы. Будь лучшим в том, что тебе хорошо удается. Но когда дело касалось Люси Джорик, он терпел одно поражение за другим, причем с самого начала. Как только он подобрал ее в том закоулке, следовало отвезти ее к родственникам. Из-за своих попыток запугать ее он выглядел в ее глазах полным идиотом. Он совершал одну ошибку за другой, это привело к самой страшной ошибке. К тому вечеру.
Он и так с трудом держал себя в руках во время отдыха на Каддо, но в последнюю ночь в мотеле он сорвался. Он слишком много времени провел, прижимаясь к Люси, и слишком часто смотрел в эти зеленые, с карими прожилками, глаза, которые посылали ему сигналы бедствия всякий раз, когда она чувствовала себя в опасности.
Он собрался снова постучать в дверь. Но его рука тут же безвольно повисла. Какой смысл извиняться? Ей сейчас меньше всего хотелось его видеть.
Панда направился вперед по затхлому коридору этого дома с привидениями и поднялся по лестнице. Он не смог удержаться от покупки этой развалюхи. В его жизни и так было достаточно приключений, чтобы у него осталось желание разбираться с этими дурацкими чувствами. В новых переживаниях он не нуждался, и уж тем более не хотел связываться с дочерью чертова президента Соединенных Штатов.
Скорее бы уехать с острова.
Следующим утром Люси старалась не сталкиваться с Пандой. Она выскользнула из спальни на веранду, которая выходила на задний двор. Она отправилась в город на велосипеде, там же и позавтракала кексом и чашкой кофе за столиком на открытой веранде «Пейнтед фрог». Если не считать оценивающих взглядов двух девиц-подростков на ее прическу и татуировку, никто не обратил на нее внимания. Ощущение того, что от Люси Джорик в ней ничего не осталось, опьяняло.
Закончив с едой, она поехала в северную часть острова. Она любила заброшенные уголки. Они разительно отличались от привычных мест отдыха для богатых и знаменитых. Здесь бывали водопроводчики и торговцы. Дети, посещавшие государственные колледжи, и молодые пары, возившие детей в колясках из «Уолмарта». Если бы в ее жизни не появились Мэтт и Нили, она могла бы только мечтать, что когда-нибудь позволит себе отпуск в таком месте.
До Четвертого июля оставалось еще почти две недели, но лодочники уже спустили судна на воду. Люси миновала ферму, потом – деревянный сарай с рукописной табличкой с рекламой ЛУЧШЕЙ на острове КОПЧЕНОЙ БЕЛОЙ РЫБЫ. Маленькое озеро раскинулось слева от нее, болото – справа, а огромное зеркало Мичигана – позади. Постепенно деревья, которые высились вдоль дороги, сменили сосны, потом деревья и вовсе исчезли, и дорога сузилась, выходя к мысу.
Из прибрежных скал, которые много веков назад отшлифовали ледники, вырастал маяк. Люси оставила велосипед и направилась к нему. Она кивнула смотрителю маяка, который занимался цветущим бальзамином в деревянных кадках у двери. За строением пристань вклинивалась в водную гладь. Сегодня озеро было спокойным, но Люси представила, что здесь творится во время грозы, когда волны бьются о скалы.
Она нашла среди валунов местечко, уже нагретое утренним солнцем, где можно посидеть. Паром, плывший к материку, казался движущейся точкой. Она отчаянно надеялась, что Панда на его борту, иначе ей пришлось бы съехать. А покидать приглянувшийся дом она совершенно не хотела. Омерзительные слова, которые он бросил ей в лицо накануне вечером, все еще жгли ей душу. Люди никогда не были с ней жестоки, но Панда поступил так намеренно.
Ей было все равно, почему он сорвался на нее и верил ли сам в то, что сказал. Его слова разрушили мучительную тоску по их большому приключению. А это в конечном счете было плюсом.
К тому времени как вновь сесть на велосипед, она твердо решила составить распорядок своей жизни. Она воспользуется тем, что по утрам здесь прохладнее, и будет ездить на озеро или изучать остров. Днем начнет писать свою часть книги, как и обещала отцу.
Приблизившись к повороту на Гус-Коув-лейн, она заметила тот же голубой дом, который видела накануне. Из-за неровности береговой линии расстояние не всегда удавалось оценить правильно, но, должно быть, именно здесь жил Тоби со своей бабушкой, совсем недалеко от дома Ремингтонов – рукой подать.