– Ой, мужчина, я смотрю, вы вроде не пьяный, а как будто в канаве валялись, – кокетливо заговорила она.
– Практически так и было, – охотно откликнулся он. И рассказал ей придуманную для Марго историю.
– Да вы что! В милицию-то заявили?
– А какой толк? Они искать этих бандитов будут? Скажут, мол, вы живы-здоровы, вот и радуйтесь!
– Вообще-то да. Но, может, машину найдут, жалко же.
– Тоже вряд ли. Но я заявлю…
– А вы зайцем едете? – понизив голос, спросила она.
– Зайцем, деньги они тоже отняли.
Глаза у женщины наполнились слезами.
– Ой, бедненький…
Как хорошо, когда женщина такая простенькая, доверчивая… Обручального кольца у нее нет, а глаза ищущие, добрые… Такая будет любить и не мудрствовать лукаво.
– А как вас зовут, милая девушка?
– Лидия. А вас?
– Игорь!
– А вас небось жена дома ждет…
– Да нет, жена отдыхать уехала.
У нее блеснули глаза.
– Знаете, Игорь, я на следующей станции схожу, хотите, зайдем ко мне, почиститесь, покормлю вас, чем Бог послал, а утречком поедете… Если никто не ждет…
А что, может, и вправду пойти с ней? Предложение вполне недвусмысленное, Марго давно к себе не подпускает, а эта Лидочка вполне мила, устал я что-то соответствовать… И впрямь лучше домой утром заявиться… Впрочем, там видно будет.
– Так что, Игорь? Решайтесь!
– Спасибо, Лидочка, если вы так добры… Я с удовольствием.
Марго, ты поссорилась с Даней? – спросила Нуцико.
– Да нет, ссоры как таковой не было.
– Так где же он?
– Понятия не имею.
– И тебе все равно?
– О чем ты, Нуца? Ну ушел, может, у него эфир, а может, вечеринка в каком-нибудь клубе, вернется.
– Позвони ему.
– Хорошо. Позвоню. – Она набрала номер. – «Абонент временно недоступен». Может, он у женщины.
– Марго, не говори так! И вообще, что с тобой? Ты мне не нравишься.
– Если бы ты знала, как я сама себе не нравлюсь.
– Это из-за Тошки?
– Нет, за Тошку я как раз спокойна. Она умная и сильная.
– Но ей только шестнадцать!
– Нуца, ты хотела, чтобы я запретила ей эти отношения? Так она меня не послушается. И потом, она же ушла в семью, в интеллигентную хорошую семью. Так чего копья ломать? Пусть… Обожжется, ей всегда есть куда вернуться.
Зазвонил телефон.
Марго взяла трубку.
– Мама, мамочка, сейчас звонил папа, у него сгорел дом в Малибу! Ты знаешь, там пожары…
– Боже мой! И что? Надеюсь, никто не пострадал?
– Нет, они оттуда съехали, у них еще квартира в Нью-Йорке есть, но сейчас они живут в отеле, папа не может бросить бизнес.
– А ты сказала папе… что вышла замуж?
– Сказала, но не так… Он бы нас не понял… Я просто сказала, что теперь живу вместе со своим парнем.
– Так ему понятнее?
– Мам, ну если б я замуж выходила, он бы удивился, что на свадьбу не позвали… И еще, мам…
– Да, Тошенька?
– Папа предложил, когда я сдам экзамены, а Гриша защитит диплом, приехать к нему в Нью-Йорк, он открывает там филиал своей фирмы и говорит, что Гриша может у него работать…
– И что ты ему сказала? – упавшим голосом спросила Марго.
– Пока ничего, но Гришка так загорелся… Он говорит, это будет классная школа… Мамочка, но мы же не насовсем… – Тошка почувствовала, что мать убита этим известием.
– Мамочка, но это же еще не скоро, пока экзамены, диплом, может, и передумаем еще… – попыталась она смягчить уже нанесенный удар. И кто меня за язык дергал? Просто я привыкла, что маме все можно сказать…
– Да, разумеется, время на размышления еще есть, – в очередной раз справилась с собой Марго. – Ну, как тебе там живется, Тошенька?
– Мамочка, мне так хорошо! Хотя Ольга Дмитриевна жучит нас с Таськой будь здоров, но она нами довольна. Гранит науки не такой уж твердый, если грызть его вдвоем. Ольга Дмитриевна считает, что мы сможем сдать экзамены уже в марте. И вообще, мамочка, я такая счастливая… просто нет слов…
– Да, если уж у тебя нет слов, – засмеялась Марго. – Значит, я тоже счастлива.
– Что-то в голосе счастье не очень слышится.
– Ерунда, я просто устала.
– Мамочка, я тебя так люблю, ты самая лучшая мама на свете.
Марго не сказала тетушкам об американских планах дочери. Зачем их раньше времени расстраивать?
Утром обе тетки забили тревогу.
– Марго, так нельзя, надо заявить в милицию. Мало ли что… – настаивала Эличка.
– В самом деле, детка. Мне как-то неспокойно, на дорогах гололедица, с утра передают, вдруг он попал в аварию? Надо же что-то делать.
– Вы можете на меня сердиться, но я убеждена, что это, так сказать, показательное выступление. Я чувствую, ничего с ним не случилось. Скоро заявится, расскажет что-нибудь жалостное…
– Так уже бывало? – удивленно спросила Эличка.
– Пока нет.
– Почему ты так плохо о нем думаешь?
– Боже мой, я просто сказала, что я по этому поводу думаю, без всяких моральных оценок! – раздраженно бросила Марго. – Спасибо, Эличка, мне пора на работу!
– Детка, зачем ты надела такие высоченные каблуки? – расстроилась Нуцико. – На улице так скользко…
– Я на машине, – уже едва сдерживаясь, ответила Марго.
В этот момент в дверь позвонили.
Три женщины переглянулись.
Звонок повторился. Залаял Бешбармак.
– Кто там? – спросила Эличка.
– Это я, откройте бога ради.
– Даня!
На пороге стоял Даниил Аркадьич, весь в грязи.
– Что это значит? Откуда это ты? – сурово осведомилась Марго. А он-то рассчитывал, что она бросится ему на шею.
– Вы не поверите, со мной случилась просто детективная история. Но ради Бога, сначала глоток кофе…
Непохоже, что он пьянствовал, подумала Марго.
– Даня, сначала в душ, – распорядилась Эличка. – Наденьте теплый халат и приходите завтракать.
Похоже, она совсем не волновалась… Неужто разлюбила меня?
– Маргоша, ты не должна сейчас уходить. С ним явно что-то случилось. Выслушай его, может быть, надо принять какие-то меры. Я очень прошу тебя задержаться и выслушать Даню.
– Хорошо, Нуца. Володя, я спущусь не раньше чем через полчаса, извините, – позвонила она водителю.
Даниил Аркадьич быстренько принял душ, надел роскошный халат, подаренный женой на прошлый Новый год и, выйдя из ванной, сразу ощутил упоительный запах хорошего кофе. Все три женщины ждали его на кухне. Да, подумал он, Лидочка в подметки Марго не годится, но она такая милая и немудрящая. Надо будет непременно еще к ней наведаться. Не все же пить дорогой коньяк, охота иногда и самогонки хлебнуть.
– Ох, какое счастье, что все так кончилось, вчера я уж думал, никогда вас больше не увижу.
– Даня! – всплеснула руками Эличка.
– Что случилось? Говори, у меня очень мало времени.
– Я поехал вчера к Богословской! Хотел кое-что прояснить, но ее не было дома. Я вышел, сел в машину, и вдруг, как это бывает в кино, мне кто-то ткнул чем-то твердым в затылок и прошипел: «Гони на Ярославку, будешь хорошим мальчиком, останешься жив».
– Боже, какой ужас! – перекрестилась Эличка.
– Что мне оставалось? Когда выехали на Ярославку, они стали командовать: направо, налево и так далее, я со страху даже дороги не запомнил. Заехали довольно далеко, свернули на проселок, они отобрали у меня деньги и телефон и велели убираться подобру-поздорову, а сами на моей машине умчались. И я остался один, практически ночью, в лесу… Как в кино, ей-богу!
– Вы очень испугались? – полюбопытствовала Нуцико.
– Что вы! Я был просто счастлив. Они оставили меня в живых, даже не избили, не покалечили! Я был вне себя от счастья. А пока ехал, уже прощался с жизнью. Ну а дальше я пошел по дороге, набрел на железнодорожный путь и по рельсам, вернее по шпалам, побрел куда глаза глядят. В конце концов вышел к какому-то полустанку. Там и дождался электрички. Ехал зайцем. А на вокзале заявил в милицию. Оказалось, что один из ментов слушает мои передачи, и он подбросил меня до дома. Вот такая история.
– Документы тоже пропали? – спросила Марго.
– К счастью, нет. Документы были в куртке, они на них не покушались. Вот такой вот детектив.
– Хотелось бы понять… Если бандиты забрались в вашу машину, Даня, то почему ж они ее просто не угнали? Зачем было ждать вас?
– Дорогая моя Нуцико, это как раз понятно. Если бы они просто угнали машину, я бы тут же заявил об угоне. А угнав ее вместе со мной, они выиграли практически всю ночь. Скорее всего, машина была им нужна для какого-то дела, и, вполне вероятно, они ее уже кинули где-нибудь. Ох, как вкусно, какое счастье, сидеть тут, среди моих любимых женщин, пить кофе…
– Почему вы ничего не едите?
– Не хочется, все-таки стресс нешуточный…
На самом деле Лидочка утром сытно его накормила.
– Значит, в милицию ты заявил? Что ж, сочувствую. Но мне пора.
– Марго, почему ты так? Чем я виноват? Тем, что поехал к Богословской? Я просто хотел сделать экспертизу и еще… Я вчера случайно увидел, что тебе по-прежнему приходят эсэмэски…
– Ты просматривал мою переписку?
– Боже мой, нет. Просто пришло сообщение, я машинально открыл и увидел… Понимаешь, эсэмэски без указания отправителя обычно посылаются с компьютера, я хотел выяснить, есть ли там в доме компьютер… Только и всего.
– Выяснил?
– Да. Компьютера нет. И еще – стилистика этих посланий не Светкина. Это что-то другое. Я очень советую тебе поменять телефон. Хоть на какое-то время избавишься…
– Спасибо за заботу. Все, я пошла. До свидания.
Кажется, все было зря. Жаль, если машину действительно угонят…
– Нуцико, дорогая моя Нуцико, ну скажите вы мне, что это с Марго? Я не понимаю… Неужто она все еще не может простить мне ту пьянку?
– Даня, мне трудно сказать… Но вы зря сказали, что были у Богословской.
– Но почему? Я же честно все сказал, я был там, мне открыла средняя дочка, неприятная, дурно воспитанная и безусловно несчастная, сразу меня узнала, сказала, что Женька, моя предполагаемая дочка, уже спит, я спросил про компьютер и ушел. Вот и все. Какой в этом криминал?
– Даня, ну откуда же мне знать? Это дело мужа и жены.
– А может… У нее появился кто-то другой?
– Не знаю, но не думаю. Марго подавлена, она неважно выглядит, а если у женщины кто-то появляется, у нее глаза сияют.
– Пожалуй, вы правы.
– К тому же Тошкин уход тоже подействовал на нее.
– Нуцико, я не смел говорить на эту тему, Тошка не моя дочь, хотя я очень ее люблю, но вы считаете нормальным отпустить девочку вот так?..
– Марго боялась сломать дочери жизнь.
– А вам это представляется нормальным?
– В данном конкретном случае – да, как это ни покажется вам странным. Да и времена нынче совсем другие…
Марго почему-то не поверила ни одному слову мужа. Уж больно все эффектно получилось. Хотя бывает всякое… Но она нутром чуяла – врет! Врет, чтобы разжалобить меня, чтобы вернуть себе прежний душевный комфорт… А мне противно… Мне вдруг все стало противно… Скажу ему, чтобы уходил… Не могу больше… И какое счастье, что ничего не получилось с ребенком… Я бы не потянула, у меня совсем нету сил…
– Маргарита Александровна! – встретила ее Лена. – Вам тут звонили из Первой Градской…
– Что? – у Марго упало сердце.
– Сообщили, что ночью умерла Матильда Наумовна Пундик!
– Она была в больнице? Я не знала! Телефон оставили?
– Да. Соединить?
– Конечно.
Усталый женский голос сообщил, что ночью «скорая» привезла Матильду в тяжелом состоянии, они пытались что-то предпринять, но напрасно. Она только успела дать телефон и просила известить Марго, когда умрет.
– Но отчего она умерла?
В ответ Марго услышала длинную фразу, напичканную медицинскими терминами, которых она не поняла.
– Я не понимаю. Это что, инсульт, инфаркт, онкология?
– Нет. Это, если говорить на понятном языке, – самовнушение. Она решила, что умрет такого-то числа, и умерла.
– Покончила с собой?
– Нет. Она, конечно, была уже стара, организм изношенный, но вполне могла бы еще годик-другой протянуть. Такие случаи медицине известны. Я поняла, что хлопоты по похоронам возьмет на себя консерватория?
– Да, разумеется, но надо им сообщить, я все сделаю. – Лена, Аля здесь? Позови ее!
– Маргарита Александровна, ее нет, вы же сами послали ее к Варпаховскому.
– Ах да! Хорошо, никого ко мне сейчас не пускай.
Марго открыла сейф и достала желтый конверт. Что же все это значит? Да, Матильда всю жизнь была чудаковатой особой, но чтобы такое учудить… Неужто так бывает – решила умереть и умерла? Впрочем, о чем-то подобном я читала, даже у Чехова есть что-то на эту тему… Но что же теперь будет с Таськой? Впрочем, если у нее настоящий талант, пробьется… Интересно, что еще эта безумная Пундя придумала? Марго вскрыла конверт. Там лежали еще три конверта, поменьше. На одном было написано: «Марго». «Прости, дорогая моя деточка, что обременяю тебя уже после смерти, но ты единственная, на кого я могу положиться. Заклинаю тебя – выполни мою последнюю волю. Пусть похоронами займется консерватория. Все распоряжения по этому поводу давно лежат в сейфе директора. Возьми ключи, которые ты найдешь в конверте, и немедленно поезжай ко мне на квартиру. Там, в ящике секретера, возьми деньги и купи цветы на мои похороны. Только белые розы. И всем, кто пойдет на похороны, скажи, чтобы других цветов не приносили. Пусть панихида состоится в Малом зале. Никаких попов, раввинов даже близко не подпускать, и речей тоже никаких. Пусть играет орган, горят свечи и поют мои ученики. Квартиру со всем содержимым я оставляю своей племяннице из Киева, все это есть в официальном завещании. Конверт, адресованный Андрею Воздвиженскому, постарайся вручить ему как можно скорее. Полагаю, он будет на моих похоронах. У него днями предстоят концерты в Москве. Второй отдай Тасе. И бога ради, уговори эту провинциальную клушу, ее мать, сделать все так, как я считаю нужным. Тасе это пойдет на благо. Разрешаю тебе вскрыть оба конверта, чтобы ты не действовала вслепую. Эта мысль пришла мне в голову, когда я уже заклеила конверты. Извини. Очень, очень тебя прошу сделать все в точном соответствии с моими указаниями. Поверь, такой талант, как у Таси, не должен пропасть. Жаль, я только с того света смогу увидеть ее триумф, но пусть она знает – я всегда буду рядом с нею, буду – пусть это звучит даже кощунственно – ее ангелом-хранителем. Ведь, кроме всего прочего, она внучка Саши, человека, которого я любила всю свою жизнь, хоть и безответно… Да, кроме денег, которые лежат в столе, я хочу, чтобы ты взяла себе ту серебряную ладью с Лоэнгрином, которую ты так любила в детстве. Храни ее, а потом передай Тошке. Я совершенно уверена, что ты все сделаешь как надо, дорогая моя Марго. Тебе начнут говорить всякие глупости о моей смерти. Не верь. Просто мне не так давно приснился сон, что я больна, неизлечимо, ну ты понимаешь… Я обследовалась, врачи сказали, что все у меня в порядке. Но я им не поверила. И решила умереть, я всегда знала, что смогу это сделать. Нет, я не травилась, не делала уколов, я просто решила умереть, пока я в здравом уме и твердой памяти, и умерла. Вот и все. Не надо лить слезы, не надо устраивать поминки. Ничего! И заранее спасибо тебе. Постарайся быть счастливой. Если сможешь. Твоя Пундичка».
Ничего себе! Но если она решила умереть, как она попала в больницу? Испугалась и вызвала «скорую»? И почему деньги оставлены в столе, а не положены в конверт? Странно все это… Впрочем, Матильда Пундик всегда была странной. И ведь запомнила, что мне в детстве нравилась эта ладья с Лоэнгрином, ладья в виде лебедя, в которой Матильда всегда держала сухие лепестки роз. Надо действительно туда поехать, пока квартиру не опечатали.
– Лена, Володе скажи, я сейчас выйду.
Оба конверта она взяла с собой. Прочту по дороге, решила она. Обычно Марго садилась рядом с водителем, но сейчас села сзади. Сначала вскрыла конверт, адресованный Тасе. Там было всего несколько слов. «Тася, девочка моя, прости, что так случилось, но я позаботилась о тебе, о твоей дальнейшей судьбе. Тебе все объяснит Андрей Воздвиженский. И не вздумай слушать свою мамашу, слушай только Андрея, и ты станешь тем, кем мечтаешь стать!»