– Марго, ты знала, да? Ты знала, что она будет петь? – рыдала рядом Аля. – Почему же она мне не сказала, почему ты промолчала?
– Я понимала, что ты будешь чудовищно волноваться, а уж почему смолчала Таська… может, по той же причине, – сжалилась над Алей Марго. – Ну, идем же к ней!
Выступление Таси было последним. Несколько мужчин, в том числе и Воздвиженский, подняли гроб и понесли к выходу.
– Идем же, Аля! – Марго взяла ее за руку и повела за собой. Навстречу им шла Тошка.
– Куда вы пропали? Воздвиженский не велел ехать на кладбище. Поминок не будет. Он велел увезти Таську домой, а в семь часов заедет к вам, тетя Аля. Будет серьезный разговор. Вот! Но как она пела, тетя Аля!
Тошка провела их к Таське. Та сидела одна в полной прострации.
– Таська! Ты такая… Ты просто чудо! – накинулась на кузину Тошка. – Это было так классно! Все просто обалдели!
– Да? Я ничего не помню… Меня Андрей вытолкал, сказал: надо! Я и запела… Ой, мамочки, так было страшно! Мама, ты слышала?
Аля с глуповатой улыбкой обняла дочь, прижала к себе и только шептала:
– Прости, прости, прости!
Марго решила взять дело в свои руки.
– Тася, ты сегодня что-нибудь ела?
– Да что там она ела! – всхлипнула Аля. – Клюнула что-то… А хорошо, что я не знала, я бы с ума сошла.
Они вышли через черный ход. Тошка замотала Таську пестрым шарфом, и они бегом бросились к машине. Воздвиженский не велел Таське ни с кем разговаривать. Марго и Аля медленно шли следом.
– Теперь ты поняла? – спросила Марго.
– Да… Но все-таки, разве обязательно уезжать?
– Матильда считала, что да. И Воздвиженский так считает.
– Но она же влюбится в него, он такой… А она девочка еще совсем, глупенькая…
– Аля, он не даст ей погубить талант. Он умный, целеустремленный, прекрасно знающий конъюнктуру и просто хороший, порядочный человек.
– Откуда ты можешь это знать?
– Я знаю!
– Но тогда я поеду с ней!
– Только в том случае, если она сама того захочет и если Андрей сочтет это целесообразным.
– Но я же мать!
– И что?
– Марго, не будь такой жестокой!
– Это не жестокость, а здравый смысл. Если ты поедешь с ней, от тебя там никакого толку не будет. Без языка, без привычки к европейской жизни, ты будешь просто гирей. В Таськином возрасте язык усваивается мгновенно. В твоем – сомневаюсь. К тому же тебе там будет плохо, одиноко…
– А если она будет с ним спать?
– Такое не исключено.
– Но ей еще рано! А если залетит?
– Скорее она залетит от какого-нибудь здешнего парня, ведь если она захочет с кем-то переспать, ты ее своими моральными принципами не остановишь. Так что по-любому лучше Воздвиженский.
– У тебя нет ничего святого!
– А для тебя главная святыня – Таськина девственность? А ты убеждена, что она еще девственница?
– Да!
– Дай тебе Бог!
– Ты что-то знаешь? Да?
– Только то, что в наше время девушка в шестнадцать лет, к сожалению, большая редкость.
– А что в этом хорошего?
– Я не даю оценок, я констатирую факт.
На другой день утром Аля пришла в кабинет Марго.
– Маргоша, прости меня. Я действительно дура провинциальная. Андрей вчера просил у меня руки Таськи, он, правда, еще не развелся, но уже разводится, у него самые серьезные намерения, и он нарисовал такие перспективы… А ты была права, Таська не захотела, чтобы я с ней ехала… и я поняла, что Андрей тоже против… Она не любит меня. И есть за что.
– Ерунда! Она, конечно, тебя любит и, как только уедет, начнет скучать. Просто ты невольно все время мешала ее природным устремлениям. Она давно хотела петь… А как только она поймет, что ты ей не помеха, что ты не олицетворение моральных принципов глухого провинциального городишки, а просто любящая мать, все встанет на свои места. Вот увидишь, через полгодика ты поедешь к ней, и, если не начнешь читать нотаций, вы станете лучшими подружками.
– Ох, твоими бы устами да мед пить.
– Но тебе полегчало?
– Да.
– Тогда иди и работай! Лена, соедини меня с Русским радио.
К концу рабочего дня Марго чувствовала себя совершенно разбитой. Ехать домой не хотелось. У нее не поворачивался язык сказать Дане, чтобы он уходил. Он теперь спал в кабинете, они почти не разговаривали, и она надеялась, что он сам сообразит. Его присутствие тяготило ее. Тетки же его жалели. Нуцико попыталась вразумить ее, но Марго ушла от разговора. Он пил, не напивался больше вдребодан, но пил регулярно, дома бывал редко. Марго чувствовала себя старой, никому не нужной. Дочка ушла из дому, она счастлива, у нее любовь… У Таськи тоже любовь, да еще какая… И у Али тоже… хотя из этой любви ничего хорошего не выйдет. А я? Еще живая, еще не очень старая, еще красивая даже… Но жизни во мне не осталось. Вся эта гадкая история с Данькой сломала меня… А ведь я сильная, и к тому же я любила его… В чем же дело?
Марго вышла во двор. Было темно, сыро. Она поежилась и спустилась с крыльца. В этот момент в арку на большой скорости влетел мотоцикл. Марго вздрогнула. Вольник? Ее обдало жаром. Но оказалось, что на мотоцикле сидела девушка. Она сняла шлем, и белокурые волосы рассыпались по плечам.
– Гоняют как бешеные, – проворчал Володя. – И чего девкам на мотоциклах гонять? Безобразие одно.
– А я один раз ездила, мне понравилось…
– Так вы ж не одна, поди?
– Не одна… Но хотела бы…
– Да вы что, Маргарита Александровна? Это опасно.
– Да нет, просто я уже стара для мотоцикла.
Володя покосился на нее, но промолчал. А Марго подумала: хороший, честный малый. Не стал меня уверять, что я еще совсем не старая. У меня душа старая, вот в чем беда. А душу в салоне красоты не омолодишь, ботокс не впрыснешь… Володя, как всегда, ехал дворами и закоулками, стараясь избежать пробок. Не водитель, а сокровище! Спасибо Вольнику! Вот сейчас он не запал бы на меня. У меня глаза потухшие… В принципе уже скоро климакс, у меня южная кровь… Нет, не буду об этом думать… Господи, на что я гожусь, если позволила поломать себе жизнь? Крутая дамочка? Где там! Интересно, у женщин бывает кризис среднего возраста? И что я все время тяну на эту актрисулю? Не в ней дело! Это даже не удар, а легкий пинок, а я сломалась…
Володя, я сойду немного раньше на Тверской.
– Как скажете, Маргарита Александровна.
– Спасибо, Володя. Завтра как всегда.
Володя уехал. А она свернула в переулок и вошла в симпатичный маленький ресторанчик. Прежде она там не бывала.
– Заходите, добро пожаловать, – приветствовала ее немолодая женщина. – Вы одна будете?
– Да.
Она села за столик в углу, заказала салат и двести граммов водки.
Выпила одну за другой три рюмки. Вытащила пальцами маслину из салата. Выпила четвертую рюмку. Стало чуть-чуть легче.
– Еще столько же.
Небось эту дамочку муж бросил. Или хахаль, посочувствовала официантка.
– А вам плохо не будет?
– Нет, хуже, во всяком случае, точно не будет.
Дверь открылась, вошла девушка в меховой жакетке, свеженькая, рыжая, румяная, с блестящими глазами.
– Здрасьте! – кивнула она официантке. – Я жду… человека. А пока дайте меню.
Счастливая, ждет человека… И, судя по сиянию глаз, любимого…
Марго выпила еще рюмку. Голова слегка закружилась. Она продолжала с пьяным любопытством наблюдать за девушкой. Та полистала меню. Вынула из сумки мобильник:
– Привет, я уже тут! Тебе что-то заказать или ты сам? Хорошо! Жду!
Девушка вскочила, подошла к зеркалу. Поправила волосы, оглядела себя, одернула красивый свитерок, и тут появился ее кавалер. Она повисла у него на шее. Это был Даниил Аркадьич…
Марго обомлела. Он был оживлен, весел, обнял девушку, потом снял куртку, пригладил волосы и сел за столик спиной к Марго. Он ее не заметил.
Марго вылила оставшуюся водку в пустой бокал для воды, залпом ее выпила и вдруг ощутила страшное облегчение. Вот все и решилось! И не надо мучиться, зачем? Все яснее ясного! Я его отлучила от тела, а он сильный мужик, вот и нашел замену, да еще и молоденькую. Ну и на здоровье. Марго жестом подозвала официантку, расплатилась, оставив щедрые чаевые. Сильна дамочка, подумала официантка, четыреста граммов охмянула, а вполне держится. Марго порылась в сумке, достала оттуда бумажку с записанным телефонным номером, встала и решительно направилась к столику, где сидел ее муж.
– Добрый вечер! – проговорила она.
Девушка испуганно дернулась, а Даниил Аркадьич побледнел.
– Марго! Ты откуда?
– Даня, будь добр, отдай мне ключи! – совершенно спокойно произнесла она.
– Марго, ты все не так поняла… – залепетал он.
Девушка насторожилась.
– Не волнуйтесь, милая, я его жена, но уже бывшая, бороться за него не стану, берите его со всеми потрохами.
– Марго, ты пьяна!
– Это тебя уже не касается. Да, вот еще, тут телефоны некоего Игоря Михайловича, скоро открывается новый спутниковый канал, там нужны телеведущие, они готовы попробовать тебя, позвони, не тяни! И все-таки отдай мне ключи.
– Марго, давай отложим этот разговор!
– Девушка, вас как звать?
– Лика!
– О, какое прелестное имя! Так вот, Лика, он давно хотел перейти на телевидение. Один раз сорвалось, так вы уж проследите, чтобы он все-таки позвонил. Возьмите сами эту бумажку, спрячьте в сумку. Все. Даня, ключи!
Он молча вытащил из барсетки связку ключей.
– Вот спасибо. Желаю счастья!
И она ушла.
– Это твоя жена? – спросила немного погодя Лика. – Потрясающая женщина!
– Да уж!
Едва Марго открыла дверь, как навстречу ей кинулся Бешбармак, радостно виляя хвостом, но вдруг попятился и громко залаял.
– Что случилось, Марго? Почему он лает? – выглянула в переднюю Эличка.
– Я пьяная! – радостно сообщила она.
– Марго! – хором воскликнули тетушки.
– Ничего страшного, иногда можно. Тем более есть повод! Я рассталась с Белоярцевым! – она сама не знала, почему вдруг назвала его по фамилии.
– Что? – схватилась за сердце Эличка. – Вай мэ, Марго, что ты говоришь?
– Вот! Забрала у него ключи! Завтра соберу его манатки – и адью!
– И тебе весело?
– А что мне, плакать? Биться в истерике? Еще чего! Что бы я плакала из-за мужика? Не дождетесь.
Часть третья
Так не бывает
Прошло два месяца, приближался Новый год. Тася уехала с Воздвиженским. Она написала Тошке электронное письмо.
«Тошка, сестренка моя любимая, знаешь, больше всех я скучаю по тебе! Больше всех, после Андрея, потому что он побыл со мной совсем немного и умчался на гастроли. Обещал приехать на Рождество. У нас с ним пока ничего не было, ну, ты понимаешь. Он сказал, что не хочет спешить, этого нельзя делать наспех. Как ты думаешь, это правда? Или у него кто-то есть? Я призналась ему, что уже не девушка. А он сказал: „И слава богу!“ Он все время твердит, что любит меня больше жизни, а я не знаю, почему же он меня не трогает? Меня это мучает, я во всем сомневаюсь… Тошка, ты такая умная, может, объяснишь? А вообще-то все просто супер! Педагоги, которым он меня показывал, все в один голос твердят, что у меня уникальные данные, и пока я занимаюсь с одной синьорой муз. грамотой, с другой – итальянским и с третьей вокалом. Короче, света белого не вижу! Тошенька, сестренка, напиши мне скорее, как там все… Я раньше не могла написать, компа не было, а теперь Андрей мне прислал навороченный комп и с русской клавиатурой, чтобы я могла с вами переписываться. Я надеялась, что там будет вэбкамера, но он сказал, что это лишнее, я буду только хуже скучать по своим. Но обещал, когда я привыкну, он мне ее купит. Ничего, мы с тобой и так друг дружку поймем. Правда же? Целую. Таисия Горчакова, будущая звезда мировой оперы!»
В тот же день пришел ответ:
«Таська, привет! Ты, видно, здорово там поглупела! Но я сейчас вправлю тебе мозги! Твой Андрей, конечно же, тебя любит без памяти, а не трогает, потому что ему кажется, что он пока не имеет права, так как это в глазах многих могло бы выглядеть… ну, скажем, использованием служебного положения. Понимаю, что написала полную хрень, просто другое сравнение пока в башку не приходит, учти, что я тоже влюблена, как стая кошек! Или стадо? Впрочем, ты же меня поняла, правда? А еще, обрати внимание, все твои учителя – тетки! Значит, он боится подпускать к тебе любого мужика! Конечно, ты должна понимать, что он иногда спит с какой-нибудь теткой, но вряд ли тебе это чем-то грозит. Ты же знаешь, они без этого не могут, но ты не бери в голову, ерунда! Просто смотри на мир открытыми глазами. Я тоже грызу гранит науки, О.Д. не дает мне спуску, и Гришка тоже гоняет будь здоров, но я не жалуюсь. Я жутко, просто кошмарно счастлива! А теперь о наших новостях. Мама выгнала Д.А. За что, могу только догадываться. Но не грустит, вся в работе, правда, глаза какие-то потухшие. Еще она выгнала Кочергу, та у них в доме не появляется. Кстати, на днях мы с Гришкой ездили к его приятелю, который живет в вашем доме на Ломоносовском. И у вашего подъезда стояла машина дяди Левы. Вот так! Твоя мама, слава Богу, не ушла в монастырь, когда ты уехала. Нуцико и Эличка грустят из-за Д.А. Бешбармак вымахал с осла ростом, пришлось его забрать к нам. Нуца зимой не может с ним гулять, скользко, а он так тянет! Скоро Новый год. Мама хочет, чтобы мы все, с Гришкой, О.Д. и П.А., встречали Новый год у нас. Твоя мама тоже будет. Дядя Лева раньше всегда встречал с нами, но сейчас непонятно, мама ведь выставила Кочергу. Мы с Гришкой встретим с ними, а потом махнем в одну компанию. А я написала рассказ! Про то, как из-за одной дурацкой публикации рухнула семья. Показала Ольге Дмитриевне. Она сказала, что все здорово, но я еще не умею на столь малом пространстве развить такую непростую тему. И посоветовала написать если не роман, то повесть. Я хочу попробовать! Да, я еще испекла Эличкин шоколадный торт на день рождения О.Д. Все гости просто писали кипятком, но никто не верил, что это я испекла! Гришка доделывает диплом, на работе тоже к концу года все стоят на ушах, так что я его мало вижу. А в Америку мы решили не ехать. Мне слегка страшно за маму. Я чую, что она бодрится, но ей хреново, а Гришке его отец отсоветовал. По целому ряду причин, это скучно писать. Вот, сестренка, такие у нас дела. Пиши чаще. Счастливо тебе, дорогая моя сестроподружка. Слово, конечно, неуклюжее, но зато емкое, правда? Будущая звезда российской литературы Виктория Горчакова».
Перед Новым годом Марго, Аля и все сотрудники фирмы буквально сбивались с ног. По вечерам Аля ехала не домой, а к Марго, наскоро перекусив, они до глубокой ночи работали вдвоем, Аля оставалась ночевать, а утром все начиналось сначала. Как-то ночью Аля вдруг взмолилась:
– Марго, если я сейчас не выпью кофе, я просто свалюсь.
Марго посмотрела на нее с удивлением.
– Отличная мысль, как я сама не сообразила. Пошли на кухню.
Пока Марго засыпала кофе в турку, Аля тихо сказала:
– Марго, я так тебе благодарна…
– За что?
– За очень многое, практически за все, но я имела в виду… Как хорошо, что я не поехала с Таськой… Здесь от меня по крайней мере есть какой-то толк…
– Не какой-то, а еще какой!
– Ты правда так считаешь?
– Аля, ты разве еще не поняла, что я всегда говорю то, что думаю?
– Да, иной раз это бывает больно. Но ты всегда оказываешься права, даже удивительно.
– Аля, а что у тебя с Левкой? То есть, что, я и сама понимаю, но как?
– Что как? – покраснела Аля.
– Я хочу спросить, ты его любишь? А он тебя?
– Честно? Я не знаю. Ни про него, ни про себя. Иногда он совершенно не понимает меня. Вчера, например, устроил скандал по телефону. Я сказала, что не смогу с ним увидеться, на работе аврал, а он начал орать… Мы поругались. Он вообще в последнее время злой и раздраженный…
– Понятно. С такой женой…
– Он никогда о ней ничего дурного не говорит.
– Боится, наверное. Он вообще ее боится. Знаешь, бросай-ка ты его… Не любовь это… Найдешь другого. Просто надо озираться, а пока он у тебя вроде как есть, ты и не озираешься.
– Марго, а ты? Ты озираешься?
– Я? Нет. С меня хватит. И я поняла – со мной нельзя жить. Я слишком властная, слишком авторитарная, мужики этого не любят… Зачем им это? А ты как раз из тех женщин, на которых любят жениться.