Голос у Марго был измученный и непривычно слабый.
– Ты плохо себя чувствуешь? – всполошилась Аля.
– Да нет… Просто год был ужасный, хочу, чтобы он поскорее кончился.
– Тебе, вероятно, надо уехать хоть на недельку.
– А я и уеду, второго. На четыре дня полечу в Париж, к Варьке.
– Вот молодец. А знаешь, Лева мне месяц назад предложил поехать с ним в Прагу на три дня. Я обрадовалась, стала мечтать, даже купила себе кое-что, а он вдруг заявил, что никак не сможет лететь, ему врачи запретили.
– Какие врачи?
– Ну, он якобы пошел выписывать новые очки, а врач сказал, что у него может быть отслоение сетчатки, и не велел летать в ближайшее время.
– Уверена, что наврал. Испугался просто. Он же только на днях прилетел из Швейцарии.
– То-то и оно. Я даже спросила, может, у него что-то другое отслоилось. Знаешь, как он оскорбился? А еще мне на мобильник странная эсэмэска пришла…
– Да? Какая? – живо заинтересовалась Марго.
– «Не мылься, сука!» А отправитель не указан.
– Римма Павловна повторяется! – усмехнулась Марго.
– Думаешь, это она? – поразилась Аля.
– Не думаю, а точно знаю! Из-за этого я ее и выгнала из дому.
– А что ж она тебе писала?
– Все в таком же духе. Я думала, уймется… Я ведь Левке объяснила… Вот что, Аля, ты эту эсэмэску стерла?
– Конечно.
– Так вот, если еще придет, покажи ее Левке. Скажи, что тебя уже это замучило.
– Зачем?
– А пусть он ей вмажет.
– Не вмажет… побоится.
– Да, наверное… Господи, что она с ним сделала… Это был такой прелестный человек… Ну да Бог с ним. Пошли еще поработаем. А ты все-таки озирайся.
Лев Александрович позвонил Даниилу Аркадьичу.
– О, Левочка! Рад слышать! Как жизнь молодая?
– Разве это жизнь? – тяжело вздохнул Лев Александрович. – Дань, давай встретимся, выпьем пивка, а лучше водочки, поговорим по душам… Чего-то оглянулся по сторонам – пустота. Словом не с кем перемолвиться. А мы, как-никак, понимаем друг дружку.
– Что ж, давай! Завтра у меня часа в четыре будет время, как смотришь?
– Годится.
– Левочка, а ты точно звонишь не по просьбе Марго?
– Ты смеешься? Марго стала бы меня просить, если бы вздумала с тобой пообщаться?
– Пожалуй, ты прав. Я все надеюсь, вдруг в ней проснется что-то человеческое.
– Полегче на поворотах, дружище. Я свою сестру в обиду не дам.
– Все, проехали. Значит, завтра в четыре. Пообедаем, выпьем. Рад буду видеть!
– Элико!
– Нуца, погоди, еще пять минут!
– Опять ты смотришь этот маразм! – возмутилась Нуцико.
– Я же не мешаю тебе смотреть твои политические программы!
– Ладно, я жду тебя на кухне.
Действительно, через пять минут Эличка явилась на кухню.
– Что тебе приспичило?
– Поговорить надо!
– О чем это?
– О Марго.
– А что с Марго? Случилось что-то? – встревожилась Эличка.
Нуцико взяла сигарету, щелкнула зажигалкой, глубоко затянулась.
– Вах, Нуца, ты меня пугаешь!
– Послушай меня…
– Вай мэ!
– Элико, я боюсь за Марго. Мне она не нравится. Она в последнее время как сжатая пружина, и, по-моему, у нее депрессия.
– Она собирается лететь к Варе в Париж… Отдохнет, развеется… – испуганно пролепетала Эличка.
– Это не поможет!
– Знаешь, когда Котэ ушел, у меня тоже была депрессия, но жизнь взяла свое. Я уж не говорю о…
– И не говори. Я понимаю, – кивнула Нуца. Она и так знала, что Эличка имеет в виду гибель сына.
– Но я живу… И даже радуюсь иногда… Мы вырастили Тошку… Пригодились…
– Но Марго еще рано растить внуков, тем более что у Тошки, слава богу, нет намерения в ближайшее время сделать ее бабкой.
– А знаешь, они когда вернулись с Майорки, хотели завести еще ребеночка, а потом эта история…
– Элико, я хочу с тобой посоветоваться.
– Нуца, ты же всегда была самая умная, зачем тебе мой совет?
– Тут такая история, что совет просто необходим. У меня нет стопроцентной уверенности, но я могла бы попробовать помочь Марго…
– Так помоги, если можешь!
– Элико, мне немного страшно…
– Ну, говори уже, в чем дело!
– Слушай!
Даниил Аркадьич и Лев Александрович обрадовались друг другу.
– Привет, старина! – хлопнул Даниила Аркадьича по плечу Лев Александрович. – Выглядишь классно!
– Ноблесс оближ!
– Это в каком смысле? Какой ноблесс? Холостая жизнь, что ли?
– Да нет, я же теперь на телевидении работаю. Надо соответствовать.
– Да? А почему я тебя не видел ни разу?
– Пока я на спутниковом канале. Это, знаешь ли, прощальный подарок Марго. Она мне швырнула этот контракт в качестве отступного… Все-таки, Левочка, она стерва! Безжалостная, холодная стерва.
– Никогда не думал, что она холодная, – усмехнулся Лев Александрович.
– Не о том речь, – поморщился Даниил Аркадьич. – Ладно, расскажи лучше о себе?
– Да как-то все хреново, брат Данила! Бабы достали! Как-то все разом на меня ополчились…
– Кто все? – улыбнулся Даниил Аркадьич.
– Да все, девка эта на работе. Лялечка, черт бы ее взял, Верка с Риммкой снюхалась, мстит, паскуда, Римма со свету сживает, буквально, ну и Аля…
– Аля со свету сживает? Ой, слабо верится!
– Да не то чтобы сживала… Но достает.
– Так избавься от них! В чем проблема?
– От Верки я избавился, а она, тварь, мне теперь мстит, выследила меня с Алей, стукнула Риммке, та пасла меня у квартиры, где мы с Алькой встречались…
– Застукала?
– Бог миловал! А потом еще Марго сказала, чтобы Риммкиной ноги в ее доме не было.
– С чего вдруг?
– Оказалось, эта гадина посылала Марго всякие гнусные эсэмэски.
– Так это Римма? – поразился Даниил Аркадьич.
– Представь себе. Я чуть со стыда не сгорел перед тетками и Марго… Теперь Римка меня к ним в дом не пускает, скандалит…
– И ты поддался?
– Да нет, бываю там, но вот на Новый год… Она меня утаскивает на Гоа. А что я там забыл, черт бы ее подрал!
– Так, с Риммой ясно. А с секретуткой что?
– Не дает, падла! Подарков требует. И еще грозит ославить, если выгоню. Жуть просто! Я ей сережки серебряные купил, так она их в рожу мне швырнула. Мол, за такую дешевку ублажать такого старого козла ей незачем. А я без нее уже не могу… Тиски, брат.
– Да… Круто… Ну, а Аля-то что?
– А она любви хочет, всяких слов, какого-то определенного стиля поведения. А просто послать ее далеко и надолго я не решусь… Если Марго взбесится, я могу вообще ни с чем остаться, я ж Финский дом на нее перевел… Мужика бы ей другого найти, что ли… Я надеялся, она с Таськой в Италию подастся, так нет… Марго отговорила… Ну и что мне делать, а? Хоть вешайся!
– Слушай, я попробую тебе помочь!
– Сам, что ли, на Альку глаз положил? – озлился вдруг Лев Александрович.
– Да боже упаси! Она для меня слишком пресная. Есть у меня один приятель, меня с ним Марго познакомила, некто Михеев, знаешь такого? Михей Михеев, банкир в отставке. Он мечтает жениться на скромной русской бабе, но с мозгами и без фанаберий. Он скоро в Москву собирается, решил, что непременно помирит меня с Марго.
– А ты хочешь?
– А ты как думаешь?
– Ну с ней же тяжело, ответственно…
– Ты Цветаеву хорошо знаешь?
– При чем тут Цветаева?
– А у нее стихотворение есть, «Попытка ревности», кажется. Там такие строки: «После мраморов Каррары как живется вам с трухой гипсовой?»
– Значит, в сравнении с ней другие бабы – труха?
– По большому счету – да. Кстати, я все-таки сделал генетическую экспертизу. Ребеночек-то не мой…
– Так зачем она…
– Поди спроси. Но вернемся к Михееву. Думаю, Аля ему понравится, он девчонок не любит, а она еще вполне… Как ты на это смотришь?
– Я? В целом положительно. Но, боюсь, она слишком в меня влюблена. Слушай, а если ему мою Лялечку подсунуть?
– Нет, не прохиляет. Молода, корыстна, безмозгла. Он на такую не клюнет… Просто без Али ты легче разберешься с оставшимися двумя. Только надо будет нам вчетвером встретиться, чтобы у него стимул был.
– Какой стимул?
– Отбить!
– А… Хитрый ты, брат! А когда он приезжает, твой Михайлов?
– Михеев. Десятого января.
– Годится.
Двадцать девятого декабря вечером Таня родила дочку. Марго и Аля поехали к ней тридцатого рано утром, потому что в предновогодние дни проехать по Москве огромная проблема. Их к ней не пустили, но они поговорили по телефону и оставили подарки – корзину цветов и кучу всяких вкусностей к Новому году для Тани и ее соседок по палате.
– Девчонки, я такая счастливая, – рыдала и сморкалась в трубку Таня. – Она просто красавица… и у нее уже темные бровки, можете себе представить?
– А молоко у тебя есть?
– Хоть залейся! Меня третьего обещают выписать.
– Я за тобой приеду! – кричала Аля. – Марго второго улетает, ну, мы еще созвонимся.
– Спроси, ей не надо деньги на телефон положить?
– Марго спрашивает, не надо тебе деньги на телефон положить?
– Нет, пока нет, я позаботилась! Ой, девчонки, я вам желаю Нового года самого счастливого! И чтоб у вас появились хорошие мужики, а может, и еще детки! Спасибо вам за все, я вас люблю, вы самые лучшие!
– Вот, хоть одна хорошая новость напоследок, – вздохнула Марго.
– Ну почему? Мы с тобой закончили работу, подвели итоги, все слава богу! Разве нет?
– Безусловно, – кивнула Марго. – Но я хочу, чтобы этот год поскорее кончился.
– Да, я понимаю… – кивнула Аля. – А к Таське на Рождество прилетел Андрей. На один день. Из Америки… Не поленился.
– Он ее любит по-настоящему. Она у тебя чудо. Такой голос…
– Я так скучаю по ней…
– Давай мы с тобой в конце февраля к ней слетаем на выходные.
– Почему в конце февраля?
– А вот закончим проект для Вишневецкого и слетаем.
– Марго!
– И Тошку возьмем, вот радости будет! Только ты пока никому не говори.
– Сюрприз?
– Конечно.
– Марго, скажи, а… Лева придет на Новый год?
– Не знаю. Если придет один, будем только рады, а с этой сукой я за одним столом сидеть не желаю. Знаешь, мне Тошка на днях сказала, что она ей и Таське еще летом подарила книжку «Как захомутать миллиардера», сказала, что в их возрасте очень полезное чтение. Это она заботу о них проявила. Вот идиотка! А девчонки сразу этот подарок на помойку отнесли.
– Марго, может, надо как-то в доме помочь?
– Да нет, Эличка с готовкой сама справится, убирает домработница, а завтра еще Тошка придет пораньше.
– А елка есть?
– Конечно, Володя вчера купил, красавица, высокая, пушистая. Тошка утром нарядит, она давно уже никого к елке не подпускает.
Марго приснилось, что она, сегодняшняя, плывет в теплом ласковом море. Вдруг рядом она видит мужчину, он плывет мощно, красиво, и ей кажется, что она когда-то его видела.
– Марго, здравствуй, ты меня не узнаешь? Я так изменился?
У нее замирает сердце.
– Гиечка? Это ты?
– Я, Маргоша, я.
– Но ты же умер?
– Разве? А я думал, что жив, по крайней мере для тебя… – и он начинает медленно таять в воздухе.
– Гия, Гия! Ты жив, для меня ты всегда жив, Гиечка, не уходи, вернись!
И он возвращается.
– Гиечка, не уходи больше, ты же знаешь, я люблю тебя «до смерти».
– А после смерти?
– И после, и после, если бы ты знал, как ты мне нужен, Гиечка! – она вдруг выбилась из сил.
– Маргоша, ты устала, перевернись на спину, расслабься, отдохни… А я рядом. Мы доплывем, не бойся.
– Не получается… Все думают, что я такая сильная, крутая, но вот разочаровать не выходит, Ия совсем не могу расслабиться… Разучилась, да и нельзя мне…
– Марго, тебе только кажется… Ты просто внушила себе и всем, что ты сильная… А ты такая нежная, ранимая. Нежнее, чем польская панна, и, значит, нежнее всего…
– Гия, это ты?
– Я, Маргоша, я. А ты думала кто?
– Один человек, живой, сказал про меня, ну, насчет польской панны…
– Так это я…
– Нет.
– Ты ошибаешься, просто он – мое другое воплощение… Если бы меня не убили, ты обязательно влюбилась бы в меня. Это несостоявшаяся история любви… Я это понял, но уже там… И я – это он, а он – это я…
– Гия, но ведь этого быть не может, я не верю во все это…
– А ты поверь… Просто поверь…
– Но мы ведь двоюродные…
– Но не родные же… Я люблю тебя, Марго… Не важно, как меня зовут, не важно, как я выгляжу… Ну вот, мы и доплыли… А теперь мне пора…
– Гиечка, дорогой мой, любимый, не уходи!
– Я еще приду, Марго, главное, чтобы ты меня узнала…
Марго проснулась в слезах. Что за ерунда иной раз снится… Какая там любовь у нас с Гией? Чепуха… А я, кажется, понимаю… Гия – единственный мужчина, в котором я не разочаровалась… За этот год разочарований было много… Но самое главное – отец. Я все-таки прочла несколько тетрадей перед тем, как утопить их. А Гия погиб таким молодым, что я просто не успела… Вот и объяснение… Данька – мне казалось, что он сильный, а он… Да ладно, это уже пройденный этап. Левка превратился черт знает во что… Вольник… Такое же трепло, как и все остальные. Любовь у него, видите ли, он даже к Нуцико приезжал сообщить, что я, оказывается, слабая… И что? Да ну его, этого Вольника, у меня уже нет сил бороться с ураганом… А может, и вправду, останься Гия в живых, у нас был бы роман? Кто это может знать… Но если такое приснилось, значит, где-то в подкорке это сидит? Но я никогда даже не думала о нем в таком ключе… Бред. Я просто переутомлена.
– Мамочка, проснулась?
– Тошка? Который час?
– Одиннадцатый уже! Я успела елку нарядить! Мама, тебя тут спрашивают!
– Кто?
– Один молодой человек.
Вольник, мелькнула мысль, Марго испугалась.
Тошка открыла дверь.
– Прошу вас, заходите!
– С ума сошла! – взвизгнула Марго, но в комнату ворвался Бешбармак. Вскочил на кровать и принялся лизать Марго в лицо, восторженно повизгивая.
– Я его привела встречать Новый год, не оставлять же его одного! Ты рада, мама?
Марго обняла чудного пса.
– Тошка, иди тоже к нам, целоваться будем!
Тошка с восторгом плюхнулась на кровать.
Так их и застала Нуцико.
– Скажите спасибо, что Эличка этого безобразия не видит! – засмеялась она. – Бешбармак, бесстыжая твоя морда, совсем забыл старую тетку?
Пес вдруг поднял голову и с воем кинулся к Нуцико. Он крутился вокруг нее, восторженно подвывая, лизал руки, вилял хвостом.
– Господи, какой он милый! – умилилась Марго.
– Гришка говорит, что он все понимает. Знаете, на днях он пришел здорово расстроенный, у него друг в Ростове попал в аварию и погиб, так Бешбармак встал на задние лапы, уперся лапами Гришке в грудь, до плеч он пока не достает, и тоже начал плакать.
– Да, он и со мной такое проделывал, – кивнула Марго. – Тош, уведи его, я хочу спокойно встать.
– Маргоша, что-то случилось? – тихо спросила Нуцико. – Что-то хорошее? У тебя сегодня совсем другое лицо. Тебе кто-то звонил?
– Нет, мне просто приснился хороший сон.
– Расскажи.
– Я ничего не помню, просто осталось приятное ощущение. И к тому же кончается этот поганый год.
– Марго, а Даня…
– Что?
– Это бесповоротно?
– Да!
– Но вы же любили друг друга…
– Нуца, дорогая моя, любимая Нуца, ну не создана я для семейной жизни. Со мной жить нельзя. И дело не в его бабах, черт бы с ними, хоть и противно… Дело во мне, я, видимо, предъявляю к ним какие-то требования, которых нынешние мужчины просто не в состоянии выполнить… Ничего, я обходилась без мужа и впредь обойдусь. Я не зарекаюсь от какого-то романа, но замуж – никогда! Может, если бы мы не съехались… А впрочем, Бог с ним. Я зла не держу… Я сама в бoльшей степени виновата. Ну ладно, надо вставать.
– Аля звонила, что напечет шанежек.