— Дети… — она нервно сглотнула. — Я… могу забеременеть?
Он рассмеялся, и обняв ее за плечи, склонился к аккуратному ушку, чтобы прошептать:
— Я даже рассчитываю на это.
Катарина вздрогнула, стремительно вырвалась, возмущенно взирая на него.
— Об этом не было упомянуто в договоре, — с раздражением, произнесла девушка.
Пожав плечами, Ян прошел и сел в кресло у камина. Ее слова, как и ее реакция неожиданно оказались крайне неприятными. Но он сдержался.
Задумчиво глядя на огонь, произнес:
— Если желаешь вернуться домой, выход вон за той дверью.
Катарина подошла к указанной двери, но, уже прикоснувшись к ручке, остановилась. Повернулась, глядя на гордого императора, который продолжал смотреть на огонь, словно не замечая ее ухода… Только руки, такие нежные и сильные одновременно, были сжаты в кулак, чуть вздрагивающий от напряжения.
И бывшая баронесса ассер Вилленская тяжело вздохнула, сняла плащ и вернулась к нему. Остановилась рядом, как и Ян несколько минут смотрела на огонь.
— Мне страшно даже подумать о детях, — Кати и сама не могла понять, почему оправдывается. — После всего, что пришлось испытать мне, страшно представить, что может произойти с беззащитным ребенком, в этом жестоком мире. Дело не в вас, Ян…
Он улыбнулся, едва заметно, лишь уголками губ, потянувшись, обхватил за талию, без труда усадил на колени и, прижав к себе, все так же продолжал смотреть на огонь.
— Тревожно-мучительное счастье, — вдруг произнес Хассиян.
— Как это? — удивилась девушка, и сев удобнее, положила голову на широкое плечо.
— Как сейчас, — он поцеловал ее волосы, — тревожно-мучительное счастье…
Его пальцы скользнули по ее рукам, развернув ее ладошку, он нежно погладил, вызывая невольную улыбку Катарины, лишь после этого он тихо спросил:
— Останешься?
И она не смогла ответить отказом.
Счастливую улыбку императора, Катарина не увидела, а он… он и не сомневался в ее ответе. Но команду «Сидеть, еще рано», продолжал мысленно отдавать своему телу, загоняя желание под жесткий контроль разума. И справившись с внутренним зверем, провел пальцами по ее руке вверх, умело зажигая огонь ее желания — ему было мало.
— Ян, — Катарина вздрогнула от его движения, — разве у вас нет детей от других… любовниц?
— Нет, — его пальцы переместились к тесемкам корсета, умело развязали узелки, — так лучше?
Кати, несколько возмущенная его действиями, после этих слов невольно улыбнулась, глубоко вздохнула и едва слышно ответила:
— Да, благодарю, дышать определенно легче.
— Наш разговор коснулся моих прежних связей… — его рука скользнула в вырез платья, но едва Катарина попыталась возмутиться, император продолжил. — Я не желал иметь незаконнорожденных детей. Мой младший брат незаконнорожденный, и я достаточно видел его мучения в детстве, да и в дальнейшем, чтобы не усвоить одну истину — дети, рожденные вне брака, обречены на… весьма мучительное существование. Посему все мои женщины, вольно или не вольно, принимали шамесс… К моему искреннему сожалению, чаще всего — невольно.
Катарина, до глубины души пораженная его откровением, не сразу поняла, что теперь рука императора вольготно поглаживает то, что ранее скрывал корсет, но ее возмущение вновь было прервано его рассказом:
— Ранее я не задумывался о собственных детях. Всегда был Хилайор, и я относился к нему как к родному сыну, не размышляя о сути вопроса. А сейчас… — он склонился и прикоснулся губами к тому, чем столь незаметно завладела его рука. — Сейчас я понимаю, что хочу своих сыновей и дочерей, хочу растить собственное продолжение, и ты, та единственная, кого бы я желал видеть матерью моих детей.
И его губы мягко накрыли ее рот, не позволяя произнести ни слова, словно затягивая в сладкий плен, из которого уже не было выхода. Катарина не сопротивлялась, отдаваясь во власть нежных прикосновений, но ощущая растущее желание, с грустной улыбкой, подумала о шамессе… Он был сложен в приготовлении, но… что такое трудности в ее положении и при ее знаниях… И позволяя Яну лишать ее покровов одежды, Кати уже думала о том, где достанет нужные ингредиенты, потому что дети были совсем не тем, что она была готова отдать императору.
«Дети не должны нести ответственность за ошибки своих родителей» — в этом Катарина была убеждена.
Внезапно Ян замер, отстранился, внимательно посмотрел в карие, чуть задумчивые глаза, и усмехнулся. Его широкая ладонь в последний раз провела от нежной шеи, по пленительным изгибам и до бедра, а затем, император поднялся и, пересадив ее в кресло, и склонившись к ее губам, прошептал:
— Что тебя не устраивает?!
— Ваши планы на наше будущее, — предельно честно ответила Катарина.
И на сей раз Хассиян просто не сдержался. Стремительно выпрямившись, он окинул удивленную его реакцией девушку, а затем молча развернулся и ушел.
Она так и осталась сидеть перед камином, слушая вначале его удаляющиеся шаги, а затем приказ охраны открывать ворота, и удаляющийся перестук копыт…
Вошли две служанки, склонившись, вежливо спросили, не желает ли госпожа герцогиня отдыхать, или предварительно следует подать ужин.
— Спать, — задумчиво ответила Катарина, все еще не в силах поверить, что он действительно оставил ее одну.
* * *Она спала в гордом одиночестве, на огромной постели в огромном замке, под шепот волн и неясный гул океанского ветра. Вот только сны были тревожными, как и мысли о будущем. Слишком страшным оказалось для нее желание Хассияна иметь детей, и более того — сместить наследника престола. Будь Катарина той, наивной юной баронессой, что с восторженным трепетом взирала на приближении королевской галеры, мысль, что именно ей предстоит стать матерью наследника, несомненно, обрадовала бы, но сейчас…
В очередной раз проснувшись от того, что во сне у нее отнимали дитя, Кати села на постели, обняла колени руками, и так и просидела до самого рассвета, глядя в занавешенное окно. Ей было страшно, бесконечно ужасающе страшно за еще нерожденных детей, потому что прожившая при дворе Шарратаса Катарина знала, как быстро и мучительно гибнут те младенцы, что неугодны влиятельным особам мира сего.
Она забылась сном лишь на рассвете, сжавшись на огромной постели и обняв одну из многочисленных подушек.
* * *Проснувшись, девушка обнаружила утреннее платье, видимо привезенное из особняка ассер Вилленских, и невольно улыбнулась, подумав, что это утро ей не испортят ни обидные слова Расвера, ни молчаливое неодобрение отца. Однако спустившись к завтраку, девушка с изумлением увидела и второй прибор за столом.
— Его Величество скоро прибудет, ваша светлость, — юная служанка низко поклонилась.
Ян появился, когда Кати допивала шоколад. Он ворвался как утренний ветер, мгновенно наполнив собой чинно-благопристойное пространство столовой. Снимая и отбрасывая на ходу перчатки, плащ, шляпу, словно вихрь прошел к восхищенной столь неординарным появлением Катарине. И как будто в танце, потянув ее за руку, поднял, прижал к себе, и страстно поцеловав, прошептал:
— С добрым утром, моя Катарина!
Затем, отпустив, совершенно спокойно сел за стол. Но при этом Катарина почему-то ощущала его внутреннее напряжение…
А Ян шутил со служанкой, наливающей ему чай, весело потребовал булочек, вместо политых шоколадным сиропом блинов и уже более серьезно переговорил с главой стражи, который сообщил, что возле замка ночью видели подозрительных людей.
Озадаченная его поведением, Катарина, медленно опустилась на стул, сделала глоток, уже не чувствуя вкуса шоколада и потянулась за хрустящим печеньем. Ян проследил за ее движением, и отвернулся, едва она заметила его взгляд.
Булочки императору принесли, как и топленное в печи кислое молоко, и невольно наблюдая за тем как он с аппетитом есть, Катарина искренне досадовала, что не потребовала себе того же.
— Могу поделиться, — Ян лучезарно улыбнулся, — как-никак, я теперь обязан делиться с тобой абсолютно всем, так почему бы не начать с завтрака?
Катарина вежливо ответила:
— Благодарю вас, не стоит.
— И как вам спалось? — подхватил ее любезно-светский тон император.
— Великолепно, — Катарина старательно улыбнулась, — люблю спать в одиночестве…
— Вот как, — Хассиян пристально смотрел на нее, — надеюсь, вскоре, вы возненавидите одинокие ночи.
— Сомневаюсь, — Кати ответила ему очаровательной улыбкой, — но определенные преимущества в жизни вашей фаворитки нельзя не заметить.
— И какие же? — Хассиян изучающее взирал на нее.
— Жизнь вдали от осуждающих взглядов отца и брата, — Катарина грустно улыбнулась, но уже в следующее мгновение подумала о том, чем планировала заняться. — Надеюсь, вы не откажете мне в такой малости, как открытие приюта для детей, и… столовой для бедных.
— Святая дева Ортанона… — Ян усмехнулся, — Раенер мне рассказал о забавном случае с девочкой. И все же любопытно, для чего вам возня с благотворительностью, Катарина?
Чуть заметно пожав плечами, девушка тихо ответила:
— Это то единственное, что доставляло мне радость в Шарратасе, и то немногое, чем я могу заниматься. Увы, если вы планировали что как ваша фаворитка…
— Вторая жена, — поправил Хассиян.
— Что как ваша вторая жена я буду вести светский образ жизни, я вынуждена вас разочаровать, так как предпочитаю избегать дворцовых увеселений и тратить свое время на заботу о нуждающихся.
К ее удивлению Хассиян отреагировал едва слышным «хм», а после, чуть кивнув, задумчиво произнес:
— Что ж, идея мне нравится. Ответ дам в ближайшее время. Желаете что-то еще?
Под его пристальным взглядом, Катарина смутилась и прошептала:
— Вы, — Кати тяжело вздохнула, — не сообщили мне о судьбе князя Арнара, как впрочем, и о событиях, вследствие которых я очнулась… — в ее глазах промелькнул гнев, — в ошейнике!
Ян медленно перебирая пальцами по столу, с усмешкой ответил:
— Ваш… весьма примечательный разговор я оценил, — Катарина побледнела, — и ваше стремление обнять нелюбимого супруга тоже, — бледность сменилась пунцовым румянцем, — а его абсолютная уверенность в возможности вывезти вас из Ратасса и вовсе рассмешила.
Ее руки нервно искали возможности схватить веер, но вспомнив, что оставила его в спальне, Кати сцепила пальцы и судорожно вздохнула.
— Мне следовало бы понять, что вы близко — Харан сбежал с поспешностью обрадованной появлением хозяина собачки.
— Вам следовало бы понять множество иных вещей, — Хассиян улыбаясь, смотрел на нее, — но вернемся к вашим просьбам. Итак — благотворительность, — император поднялся, — я пришлю к вам лорда Анеро, он лично представит вам лорда Вейсера, казначея империи. Вы довольны?
— Вы намекаете на благодарность? — не поднимаясь, лукаво поинтересовалась Катарина.
— Ну что вы, — император наклонился, упираясь одной рукой в край стола, а второй на спинку ее стула, — вы и благодарность… по моему опыту несовместимы! — Хассиян поймал ее не сопротивляющиеся губы своими, несколько мгновений целовал, но добившись ее невольного стона, резко отошел. Уже у дверей, напомнил. — У нас сегодня великий день, дорогая, поторопитесь, нас ждут во дворце!
* * *Алиссин медленно прогуливалась по дворцовому парку. Позади держась на приличном расстоянии, молча следовали фрейлины, боясь привлечь внимание Ее Величества — королева была не в духе. Вторая беременность протекала значительно хуже первой, и вынужденная расставаться с едой по нескольку раз в день Алиссин, больше походила на злобную фурию, чем на доброго ангела.
Внезапно в кустах затрещали ветки, и серая тень бросилась под ноги. В отличие от фрейлин, Алиссин радостно улыбнулась, мгновенно угадав в звере единственного верного друга.
— Анраш! — королева опустилась на колени и обняла зверя, — Анраш, ты вернулся… А это что?
Ошейник на волке выглядел более чем несуразно, но осматривая кожаное творение руки неизвестного мастера, Алиссин обнаружила пришитый к внутренней стороне мешочек. Вынув кинжал, королева стремительно вскрыла его и в ее белоснежную ручку упала маленькая бутылочка с мутным содержимым, а следом сложенное в миниатюрный конверт послание. Королева вчиталась в ровные строки на маленьком листке бумаги, и отчаяние сменилось надеждой.
— Катарина, — с восторженной улыбкой произнесла королева, — маленькая отважная Катарина, ты все же добилась желаемого.
Еще месяц назад Алиссин получила сведения о том, что ее агентурная сеть раскрыта, а противоядие достать не удалось. И все это время прекрасная королева Шарратаса тщетно, теряя надежду, искала иные способы получить спасение своей жизни… И вот противоядие в ее руках. Алиссин сжала ладонь, и на мгновение закрыла глаза… Жизнь, ее жизнь вновь принадлежала только ей и надежды на будущее обрели крылья.
Бывшая принцесса Лассрана поднялась, гордо взглянула на королевский дворец, и в ее торжествующей улыбке отразилось все ее отношение к Шарратасу, который отныне, без сомнений принадлежал только ей.
— Дариан, ты сдохнешь, — едва слышно прошептала готовая мстить королева.
* * *Хассиян был доволен и счастлив — двор воспринял его вторую супругу с пониманием, народ с ликованием. Да и невозможно было не полюбить эту хрупкую девушку с огромными карими и такими добрыми глазами, особенно если учесть, что наряд для церемонии был выбран с умыслом.
— Дева Ортанона, — шептался народ, — она святая.
— Наследница Ортанона, — поговаривали придворные, — очень выгодный политический брак.
Анеро, глядя на ухмылку императора, не менее довольно произнес:
— Осталось лишь подарить короне наследника.
— С этим пока сложности, но мы решим и эту проблему, — Ян погладил сидящего у его ног Харана.
Чуть нахмурившись, Анеро все же имел наглость спросить:
— В чем же возникли трудности?
— В принципах нашей пресвятой Девы Ортанонской, — Ян отложил вино, которое налил себе сам. Впрочем, это вино он всегда наливал себе сам — оно было особым.
Император и его доверенный советник сидели в личном кабинете правителя Ратасса и торжествовали. Накануне на высочайшем уровне прошло представление второй супруги герцогини тае Дартан как двору, так и народу. Затем был торжественный обед, после бал и роскошнейший фейерверк. Катарина была безупречна — мила, элегантна, сдержанная и прекрасна. Свадебный наряд, призванный подчеркнуть ее сходство со статуей Пресвятой Девы Ортанонской, со своей задачей справился отлично. Единственное, что несколько омрачало радость Хассияна — императрица Анестин и наследник империи Хилайор демонстративно не явились ни на бракосочетания, ни на сопутствующие ему торжества.
— Катарина опасается за судьбу своих детей, потому и против, — вернулся к разговору Ян.
— В вашей власти настоять, — Анеро подленько улыбнулся. В ответ Хассиян лишь грустно улыбнулся и тихо произнес:
— В моей власти… да. Но есть одно «но», Анеро, — и тяжело вздохнув, Ян добавил, — я люблю ее.
— В этом ни у кого сомнений не возникло, — поддел советник.
— Ты не понимаешь, — поднявшись, император подошел к окну. — Это не просто влюбленность, я действительно люблю ее… даже больше чем Ратасс, больше чем себя. Это странно, нелогично, и наверное, неправильно, но… Принуждать ее я не могу и не буду. Если Кати захочет, она подарит мне наследника, а если нет…
Он замолчал, услышав, как тихо скрипнула дверь, но советник этого не услышал…
— Это даже не смешно! — возразил Анеро. — Ваше величество, вы женились, чтобы у империи был здоровый наследник! Здоровый и нормальный, а не этот…
Тихий стук каблучков и полный ярости голос императрицы:
— Этот?! Кто «этот»? Вы посмели…
Хассиян прервал начинающийся скандал требовательным:
— Анеро, выйди! На сегодня вы свободны!
И только после этого повернулся к первой супруге, чуть склонил голову и поприветствовал ее:
— Моя императрица.
* * *«Как ты могла подписать подобное соглашение?! Святая наивность, жизнь тебя совершенно ничему не учит!»