С тех пор прошло много времени. Даже, может, слишком много.
Не знаю, что меня дернуло надеть единственное купленное вчера платье. И почему я вообще его купила? Наверное потому, что оно очень сильно напомнило мне те, что носили пансионерки. Мою форму прежних времен, когда жизнь казалась бесконечной и безоблачной.
Застегнув потайные пуговички я, больше не останавливаясь, отправилась к двери и широко ее распахнула. Янош стоял у стены, опираясь на нее спиной, но был умыт и чисто одет, так что много времени тут не провел. Увидев мое изумленное лицо, вдруг негромко рассмеялся.
— Просто мимо проходил. Правда.
Эти ремешки и застежки на его куртке вызывали почти неконтролируемое любопытство и желание рассмотреть их поближе. Зачем, интересно, ему столько карманов? Что в них спрятано?
Я подошла и встала рядом, тоже прислонившись к стене спиной. Пусть он первый начнет! Янош тут же спросил.
— Что ты мне ответишь?
Я уже открыла рот, но он вдруг быстро сунул руки в карманы, краем глаза я заметила, что они сжаты в кулаки. Неожиданно нахлынула жалость, ведь ночью я десятки раз повторила каждое сказанное им слово и каждому из них поверила. А потом представила, как это — понять, что много лет подряд обвинял в предательстве женщину, которая спасла тебе жизнь ценой собственной репутации. Да еще ту, которую до сих пор любишь.
— Я же здесь.
— Но все еще достаточно далеко? — уточнил он.
Я молча кивнула.
— Ула… пожалуйста. Скажи мне — да или нет?
Я спрятала за спину такие же сжатые в кулаки руки.
— Я могу повторить то, что уже сказала когда-то.
— Когда?
Перед глазами с готовностью всплыл столь редкий счастливый момент прошлого. Прозрачный купол над беседкой и Янош, который не решается ко мне прикоснуться.
— Тогда, в беседке. Я сказала тебе «Да».
Мгновенно зыбкую картинку прошлого сменило его настоящее лицо. Теперь другое, но, пожалуй, не менее прекрасное.
— Ты сказала мне Да, — со странной интонацией, то ли удивлением, то ли ужасом сообщил он.
— Именно.
Почему-то было немного неловко от его близкого присутствия, что прямо скажем, казалось нелепым. Особенно после того, как я только что согласилась стать его женщиной.
Он вдруг схватил меня за руку и почти поволок в сторону лестницы.
— Пошли!
— Куда? — удалось выговорить, только когда мы уже переступали порог таверны.
— Увидишь.
Почти бегом пересекая двор, он вытащил меня на дорогу, где стояли извозчики. Схватил под руку и быстро посадил в ближайший открытый экипаж. Наклонившись к вознице, что-то тихо сказал ему на ухо и тут же оказался рядом. Уселся так близко, что чуть ли не тыкал в бок локтем, когда почти подпрыгивал на месте от нетерпения.
— Куда мы едем? — я никак не могла прийти в себя от изумления. Сейчас передо мной был прежний Янош, только почему-то с другими глазами. Но такое ребячливое нетерпеливое поведение статусу князя никак не соответствовало. Как это понимать, учитывая, что в Ластице не бывает безумия?
— Сейчас увидишь, — широко улыбался он.
Мы недолго катили по пустым улицам, всего через несколько минут извозчик остановился. Звонкий стук лошадиных подков по брусчатке стих, Янош протянул деньги, которые не глядя достал из кармана и тут же потащил меня из экипажа за руку. И дальше за собой, открывая внезапно возникшую на дороге ажурную калитку.
Когда я вступила во двор, то чуть не упала оттого, что он усиленно тянул меня дальше, а я, наконец, увидела, куда меня привезли.
Это был местный храм.
Убедившись, что двигаться я не в состоянии, Янош молча подхватил меня на руки и понес к человеку, который ковырялся на клумбе, а при виде посетителей сразу поднялся, отряхивая с ладоней землю. На нем была рубашка храмового служителя, а поверху — старый рабочий фартук.
Подойдя ближе, Янош опустил меня на землю и предельно вежливо сказал.
— Доброе утро. Мы хотим, чтобы вы зарегистрировали наш брак. Немедленно.
И ему снова пришлось меня держать, потому что ноги снова отказались служить хозяйке, на этот раз стоять, да и удивилась я куда больше служителя, который всего лишь окинул нас задумчивым, слегка флегматичным взглядом.
Мне же пришлось вдохнуть так глубоко, как только позволили легкие.
Над остроконечной крышей храма медленно всплывало новорожденное солнце.
5
Наконец служитель перестал размазывать по рукам грязь, капризно выпятил нижнюю губу и спросил смиренным голосом великомученика:
— Прямо сейчас? Ранее утро…
— Почему бы и нет, раз уж все мы все равно не спим? — поинтересовался Янош.
— А как же родственники и друзья? — с тоской продолжил служитель, которому, похоже, не улыбалось вместо умиротворяющего занятия садоводством исполнять свои давно опостылевшие трудовые обязанности. — Если вы придете вместе с ними, они смогут порадоваться за вас!
— Они порадуются за нас позже, — твердо ответил Янош и я, наконец, смогла выдохнуть.
Служитель покосился на меня, в очередной раз обреченно пошевелил губами и смирившись, направился к тропинке слева от храма. Видимо сбоку были пристроены служебные помещения, скрытые от нескромных глаз густыми зарослями кустов.
— Через несколько минут заходите, я буду готов.
Когда он исчез за углом, я обернулась к Яношу. Уже и не помню, когда в последний раз видела его настолько решительным и спокойным, но точно еще во времена до суда. Здорово, наверное, совсем ни в чем не сомневаться, такой стойкой уверенности хочется позавидовать.
— Янош… Я не думала, что ты захочешь… Что ты станешь… Что мы вот так сразу…
— Лучше быстрее, — убеждено ответил он.
В голове что-то отчетливо скрипело.
— А, — наконец сообразила я. — Ты хочешь пожениться сейчас, в тайне, чтобы никто не узнал? Хочешь тайный брак?
— Еще чего, — насмешливо фыркнул он. — Мой брак никогда не будет тайным. Мы получим свидетельство с твоим новым именем и по приезду в замок закатим здоровенный праздник.
При сообщении о празднике мне поплохело. Но куда больше впечатляло… впечатляло… Я даже не сразу поняла.
— Ты имеешь в виду… — пролепетала я.
Он кивнул.
— Точно. Асмаиловая княгиня Тлена… Звучит?
Я закрыла рот, чтобы хотя бы не выглядеть глупо. Собралась с мыслями, для чего пришлось приложить немало усилий, потому что они бросились врассыпную, как упавшие на пол юркие круглые бусины.
— Подожди… Мы так не договаривались! Я никак не подхожу…
— Ты не можешь мне отказать, — довольно резко прервал Янош и его куртка возмущено хрустнула, вторя словам. — Ты уже согласилась. Тогда, в беседке, помнишь?
— Это было раньше. Но сейчас зачем? Я и так согласна, чтобы мы…
Он снова прервал.
— Я не хочу получить тебя по-другому.
Вот как… Я снова опешила.
— То есть иначе ты от меня откажешься? — уточнила я и голос почему-то дрогнул.
На талию легли его руки, тяжелые и удивительно горячие для такого прохладного утра. Тут же соединились за спиной, закрылись, как крепкий навесной замок.
— Нет, — твердо ответил он. — Мне не придется, потому что ты согласишься. Ты ведь обещала, верно? А что изменилось теперь?
— Как это что? Одно дело — выйти замуж за обычного служащего королевского надзора и совсем другое — за темного князя!
— Ты боишься?
— Почему сразу боишься?
— Ну тогда что? — очень терпеливо спрашивал он.
— Теперь свадьба будет значить не только, что мы стали семьей. Это будет значить, что мне придется делать множество вещей, в которых я не то что не разбираюсь… Я и близко не хочу приближаться ко всем этим обязанностям! Я хочу жить спокойно!
— И все? Это единственная причина?
— А мало? — удивилась я.
— Я обещаю, — с напускной торжественностью сообщил князь, а судя по лицу, Янош снова трансформировался в главаря круоргов. — Что освобожу тебя от всего, чего тебе не захочется делать. Никаких обязанностей. Никаких приемов, переговоров и жалоб.
— Жалоб?
— По традиции, окрестные жители приходят с жалобами именно к хозяйке, исключая случаи нападения грабителей и убийц.
Я и не знала. Куда мне еще слушать чужие жалобы, тем более что кроме самого выслушивания нужно как-то реагировать? Что-то решать, искать выход? И это мне, которая даже со своей жизнью не способна толком разобраться, поэтому просто пассивно плывет по течению?
— Это все? — уточнил Янош и в голосе слышалось поистине княжеское терпение.
— Ну, в общем… Так, без подготовки… Нет платья, — упрямо бубнила я себе под нос, почему-то жутко смутившись.
— Почему нет? Это лучше платье, которое ты могла выбрать, — негромко сказал он, опуская глаза ниже. И правда… я напоминала себя прошлую. Оказывается, не только себе самой.
— А у нас даже колец нет, — заявила я, уже до конца осознав, что отказать ему действительно не смогу.
И главное — не хочу.
— А ты сделай, — спокойно ответил Янош, отпуская меня и жутко захотелось, чтобы его руки вернулись на положенное им в данный момент место.
— То есть? — все-таки я сейчас плохо соображала. Каким-то нереальным казалось все вокруг, будто по бокам высились декорации спектакля, которые иногда устраивались в пансионе. Там белокурые рыцари стояли на одном колене, декламируя перед прекрасными избранницами высокопарные стихи из сборников старинных поэтов, а девы в белых пышных платьях тайком стирали со щек слезы умиления.
Правда, стоявший передо мной человек в куртке наемника с черными непроницаемыми глазами совершено не походил на рыцаря. Впрочем, я тоже мало напоминала юную восторженную даму.
— Омниум. Из… травы к примеру.
Янош подошел к клумбе и безо всякого сомнения выдернул оттуда пучок декоративной травы с длинными узкими травинками. Оторвал одну и, обернув вокруг пальца, с улыбкой протянул мне.
В тот момент я почему-то подумала, что если бы еще хоть в чем-то сомневалась, то теперь последние сомнения растаяли бы, как дым от костра в высоком небе. Что если бы до сих пор я любила его хоть немного меньше, то сейчас втрескалась бы по самые уши.
Когда мы входили в полутемное храмовое помещение, в руке Янош сжимал два кольца, а меня все больше охватывало чувство призрачной нереальности.
Впереди, на широком постаменте, разложив на стоящей перед ним стойке бумаги и перо, стоял служитель в длинном золотистом одеянии. На похоронах, между прочим, они выряжаются в темно-коричневое.
— Служительницы приходят позже, так что петь песни и осыпать вас цветочными лепестками будет некому, — буркнул он, когда мы подошли вплотную.
— Обойдемся, — уверил его Янош. А я смотрела на узкие витражные окна за постаментом, где изображалось, как к небу с земли поднимались цветочные гирлянды и взвевались птицы с разноцветным оперением и казалось, все это только видение.
Служитель выпрямил плечи, дернул за ворот, поправляя мантию и начал церемонию. Вскоре читаемая им речь слилась в гладкий фон и стала монотонной, как шум бегущей в реке воды и текла почти так же лениво, как вокруг в мягких лучах солнца оседала поднятая нашим вторжением пыль.
«…каждый день, до самой смерти», — бормотал он, а я думала, что все это происходит понарошку.
«…крепка, как каменные горы», — с пафосом вещал служитель, а я пребывала в уверенности, что этот непонятный спектакль вот-вот возьмет да и закончится.
«…и пусть звезды укажут вам единственно верный путь».
Янош крепко, почти до боли сжимал мою ладонь, а я рассеяно смотрела на витраж, ожидая, когда остатки сна развеются.
«…и будьте счастливы!», — повысил голос служитель и внезапно наступила тишина. Я даже не заметила, когда мы успели обменяться кольцами. Просто посмотрела вниз и увидела на пальце тончайший серебристый омниум из круглого стебля травки, у которой не было острых краев, иначе став твердым он мог бы поранить кожу. Вот уж никогда не думала, что мои магические навыки шай-парс однажды пригодятся в таком необычном деле.
На талию уверено легли твердые ладони, Янош развернул меня к себе и поцеловал.
Тогда я, наконец, поняла, что скорее всего, не сплю.
Он был настойчив и под неожиданно сильным напором я постепенно отклонялась, ровно до тех пор, пока его рука не проползла по спине и не поймала мой затылок. Теперь отпрянуть не получилось бы, даже взбреди мне в голову такая глупость. Потому оставалось только обнять его и позволить себе раствориться… В его мягких губах, уверенных руках и даже скрипе гладкой кожи куртки, за которую я держалась.
Я не помнила его прошлых поцелуев, но почему-то была уверена, что теперь они совсем другие. Что между нами больше нет ожидания и осторожности, а только какая-то нездоровая жажда, смешанная с отголосками долгих ночных кошмаров и приправленная горечью необъяснимого одиночества, когда ты постоянно среди людей, но все же совсем ничей.
Служитель вежливо покашлял, что на фоне глухого стука моего сердца прозвучало, как раскат грома среди ясного неба и Янош неохотно оторвался от моих губ, а после даже немного отодвинулся, не отводя взгляда.
— Назовите ваши имена, будьте так любезны, — процедил служитель, потупился и уставился в лежащую на стойке грамоту.
— Янош Ходецкий, сын Акристана, — перо шуршало по бумаге, пока Янош скользил по моему лицу глазами, мягко и нежно, будто осторожно прикасался пальцами. — Асмаиловый князь Тлена, чьему роду присвоен знак Фоенты, — не меняя тона, продолжил он, когда служитель дописал. — Хозяин Гнезда гранитной соли и всех прилегающих земель.
Скрип мгновенно оборвался, мы разом повернулись к служителю. Он поднял голову и глядел на нас во все глаза, при этом странно покачивая головой, точно не контролировал своих движений. Молчание затягивалось, Янош смотрел тем самым княжеским взглядом, будто маскарадная маска осыпалась пеплом, явив свету истинное лицо прячущегося под ним человека. Я любовалась витражами, где-то глубоко в душе жалея всего этого бракосочетания, похожего на безнадежную попытку вернуться к прежнему существованию, чего проделать невозможно даже при огромном желании. Даже принеся звездам какие-нибудь немыслимые жертвы, пусть и кровавые.
Служитель вскоре откашлялся и, нахмурившись уже по-настоящему, продолжил быстро заполнять бумаги.
— Девушка? — деловито спросил, не отрываясь от работы.
— Улана Доджес, остальное повторите.
Служитель бросил на меня косой взгляд, смысл которого расшифровать не удалось и молча дописал все нужное. Схватив грамоту, отошел к стене, где поставил печать и тут же вернулся, протягивая бумагу Яношу.
Тот взял, пробежал по тексту глазами и, похоже, убедившись в правильности изложенных сведений, кивнул, подхватил меня под локоть и повел к двери.
Перед тем как переступить порог я оглянулась, чтобы в последний раз окинуть взглядом и по возможности запомнить место, где так просто и буднично по какой-то совершено необъяснимой причине взяла да и сбылась моя мечта тех времен, когда я жила в пансионе и была невестой молодого светлого мага.
Вместе с залом я увидела лицо служителя. Оно было строгим и встревоженным.
Когда мы вышли за ворота, переглядываясь уже далеко не так оживленно, как несколько минут назад, я вздохнула.
— Ты назвал свое имя. Наверное, нам лучше тут не задерживаться?
Он согласно кивнул.
— Да. Служителя опасаться не стоит, он не стал бы болтать, но зато обязан докладывать обо всех проведенных церемониях в городскую управу, так что когда и к кому в руки попадет отчет… Лучше не рисковать.
Вокруг как раз просыпался городок. Извозчиков стало куда больше, все открытые коляски были заняты и везли людей по делам или просто на утренние прогулки, тут и там звучали приветствия, смех и обмен любезностями. По тротуару шли две девушки в облачения храмовых служительниц. Похоже, те самые, которые осыпали бы нас лепестками, если бы мы так не спешили и дождались их прихода.
Ластица… Чудесный городок, в котором ко всем прочим чудесам еще сбываются давние и полузабытые мечты.