— А, теперь ты мучаешься?
— Я всегда мучился. Бог свидетель, я не хотел этого!
— Но сделал! На что ты рассчитываешь теперь? На прощение? На ее доброту? На то, что она не проклянет тебя перед смертью?
— Да, Камилли. Каждый имеет право на искупление, и я тоже хочу его получить! — взревел Зафир. — Назефри, пожалуйста, прости меня. Что я должен сделать, чтобы прекратить это?
— Умереть, Зафир, — ответила Назефри и отвернулась. — Ты предал меня, свою семью, ты надругался над всем, что было в твоей жизни. В страхе за свою жизнь ты надеялся получить прощение? Так вот, Зафир: я не прощаю тебя. Запомни это. Я всегда буду презирать и ненавидеть то отродие, которым ты стал. Пойдем, Камилли. Нам больше не о чем с ним говорить.
Назефри повернулась к двери, а Камилли, занеся руку, ударил Зафира в челюсть. Молодой олманец упал на пол, но попыток защитить себя не предпринял. Камилли подлетел к нему и нанес удар ногой в пах. Зафир закричал от боли и согнулся пополам, в то время, как Камилли продолжал избивать его.
— Мразь! Никогда не смей к ней подходить! Никогда не смей говорить с ней! И не вздумай больше смотреть на нее, иначе я уничтожу тебя другим способом. Ромери не оставит тебе шансов, если узнает о том, как ты воспользовался своим даром. И тогда ты действительно потеряешь все. Ты хорошо запомнил? — спросил Камилли, склоняясь над его стонущим телом.
— Да.
— Повтори!
— Да, я все запомнил.
— Будь ты проклят, ублюдок! — проревел Камилли и плюнул на него. — Будь ты проклят!
Назефри не было жаль брата. Она молча наблюдала за тем, как Камилли избивает его, и это зрелище заставляло чувствовать ее себя по-другому, по-новому. Отомщенной, наверное. Как бы там ни было, но после того, как они ушли, оставив его лежащим на полу одного, она неожиданно поняла, что простила брата. Странно все же. Простила ему то, чего нельзя прощать, и словно освободилась сама.
Нигия проснулась рано. Точнее сказать, она вообще не спала. В голове, словно рой назойливых мух, мелькали нехорошие мысли, и женщина никак не могла прогнать их прочь. Нигия встала, привела себя в порядок и направилась в столовую, где надеялась выпить чашку черного чая с лимоном. Сквозь распахнувшуюся перед ней дверь, она увидела его, в одиночестве сидящего за столом. Фуиджи пил остывший кофе.
Нигия молча прошла к чайнику, заварила себе крепкий напиток и забросила в чашечку желтую дольку.
Фуиджи выглядел уставшим и измотанным. На его суровом, измененном временем, но все еще красивом лице, залегли глубокие морщины.
— Это правда, что она убила бы тебя, раздели ты Урджина и Эсту?
— Скорее всего, — ответил Фуиджи.
— И ты был готов принять подобный конец?
— А что еще я должен был делать? Семь лет назад я попытался разрушить этот брак. Я приказал Лу нанести как можно больше оскорблений этой маленькой особе, чтобы вынудить ее потерять над собой контроль. И строго запретил Лу рассказывать правду об ее внешности. Я ведь видел ее не раз, и прекрасно понимал, насколько ее красота привлечет внимание нашего сына. И Клермонт в свое время нашел именно я. Красивая доннарийка, но не Эста.
Нигия прошла вперед, села напротив него за стол и уронила голову на руки.
— Почему ты женился на мне, Фуиджи?
— Странный вопрос, Нигия. Потому что любил тебя.
— Но почему ты полюбил меня? Я никогда не была самой красивой, у моей семьи, за исключением громкой фамилии, не осталось ничего. А перед тобой бисером рассыпались молодые девушки, яркие, богатые, знатные, но ты все равно выбрал меня.
— Я часто вспоминал тот день, когда впервые тебя увидел, — ответил он. — Тот прием, посвященный дню рождения моего отца. Ты смотрелась белой вороной, окруженной полчищем наряженных сияющих девиц. И была настолько напугана происходящим, что почти весь вечер простояла в углу, держа в руках наполненный бокал с шампанским. А я то и дело бросал на тебя вороватый взгляд и не понимал, по какой причине ты настолько привлекла мое внимание. Почему я полюбил тебя? Не знаю, полюбил и все. Только потом, спустя какое-то время после женитьбы, понял, что для меня ты всегда будешь олицетворять все то, чего так не доставало мне самому: наивность, доброту, отзывчивость, мягкость и, конечно же, любовь. Может быть, поэтому мы так часто ругались с тобой? Ты была лучше меня, а я не мог с этим смириться. Никто даже не верил, что на самом деле наш брак заключен по любви.
— Да, ты кричал, что ненавидишь меня, а затем врывался ко мне в спальню и без каких-либо просьб о прощении, заставлял меня поверить в то, что в действительности испытываешь совсем другие чувства. Я верила, и все повторялось вновь. И со временем я устала от этого, Фуиджи. Возможно, знай я всю правду о тебе, твои поступки и действия нашли бы оправдание в моей душе, хотя, наверное, это ничего бы не изменило.
Фуиджи медленно поднялся со своего места, оставив недопитый холодный кофе на столе, и подошел к двери.
— После того, как мы покончим со всем этим, ты можешь оставить меня. Я тебя отпускаю.
Нигия подняла голову и посмотрела ему вслед.
— Так просто? — спросила она.
— Да, так просто, — ответил он и вышел из столовой.
Она опустила глаза и взглянула на одинокую дольку лимона, плавающую в темной чайной заварке. Фуиджи в ее жизни стал таким же кусочком этого кислого фрукта: она не могла его есть без сахара, но и пить чай без него Нигия давно перестала.
Фуиджи стоял в своей каюте и смотрел в иллюминатор. Дверь за его спиной бесшумно распахнулась и в нее вошла Нигия. Он обернулся к жене и застыл.
— Ты ведь никогда не изменишься, — сказала она. — Всегда будешь таким же надменным и жестким, и не станешь просить прощения за свои поступки.
Он молчал.
Она подошла к нему и, запустив свои тонкие пальцы в его волосы, распустила традиционную косу. Затем пригладила непослушные пряди и потянулась к губам.
— Ты никогда не приходила ко мне сама, — тихо прошептал он.
— Теперь пришла, — ответила она и накрыла его рот.
— Ты не оставишь меня? — с какой-то странной приглушенной и покорной интонацией спросил он, опрокидывая ее на кровать.
— Не могу пить чай без лимона…
— Что?
— Нет, Фуиджи, не оставлю.
Урджин бродил по комнате взад и вперед.
— Прекрати это хождение, — не выдержала Эста, присевшая на кровати. — У меня скоро закружится голова.
— Малыш, я предчувствую что-то очень не хорошее.
— Естественно, ведь через шесть часов мы будем на месте.
— Что-то не так. Не спрашивай, почему. Я просто это знаю.
— Чем я могу помочь тебе?
— Когда мы прибудем на Олманию, объединись со мной и не выпускай ни при каких обстоятельствах.
— Ты не доверяешь суирянам?
— Не знаю, Эста. Стефан в этот час должен уже быть в курсе всего происходящего. Если верить заверениям Сомери, суирские корабли прибыли на Олманию еще вчера вместе с остальными "спасителями".
— Да, и что тебя в этом беспокоит?
— Не знаю, что. Наша задача после открытия "дверей" пройти в эпицентр образовавшегося урагана и попытаться направить в воронку всю нашу энергию. Пообещай мне, жена, что чтобы не случилось, ты сделаешь все, чтобы закрыть проход.
— Нет. Урджин. Таких обещаний я давать не буду.
— Эста, речь не о нас с тобой!
— Я найду другой выход, если моей энергии не хватит.
— Какой, малыш? Я — самый сильный источник, который будет рядом с тобой, и ты сделаешь то, что от тебя потребуется.
Эста долго смотрела на него, прежде чем ответить.
— Я обещаю, что если других вариантов не останется, я черпну энергию из тебя…
Глава 36
Суирский корабль приземлился на поверхность Олмании ровно в двенадцать часов. На посадочной платформе перед резиденцией их встречал Науб в сопровождении пяти вооруженных олманцев. Увидев Сомери, он поклонился и с ходу начал докладывать.
— Все суирские корабли благополучно добрались до наших военных баз. "Спасители" размещены в резиденции и ожидают вас.
— А где Стефан? — перебила его Эста.
— Твой брат полетел на Навернию. Аликен не смог связаться с тобой и попросил помочь его. Не переживай, он скоро вернется.
Эста внимательно посмотрела на Науба, но ничего не сказала. Затем повернулась к Назефри и тихо произнесла:
— Если что-то пойдет не так, жди меня на нашем месте у озера.
Назефри тут же уловила намек и заметно напряглась. Аликен никогда не связывался со Стефаном. Что-то было не так. Науб, тем временем, продолжал:
— Пока ваши приборы не засекли каких-либо колебаний.
— Они уловят их только тогда, когда "дверь" откроется, а это мы и сами поймем. Ты лучше расскажи мне о поселениях, которые бесследно исчезли. Как думаешь, это действительно они?
— А кто же еще? Никто на нашей стороне не способен на такое.
— Ты уверен?
— Конечно.
— Зачем же тогда открывать "дверь", если они способны проделывать эти вещи другим способом?
— Кто их знает. Когда они появятся, тебе представиться возможность спросить их об этом.
— Откуда такая уверенность? Я, например, мало рассчитываю на общение с ними.
— Не будем сейчас об этом. Ты видела мою племянницу и Урджина в действии? Они действительно так сильны?
— Как и предсказывали провидцы, они стали самой сильной парой из нынче существующих.
— Кто бы мог подумать.
— Ты ведь знал, что Фуиджи пытается их разделить. Почему не сообщил мне?
— Ты же видишь, что этот вопрос мы решили самостоятельно. Зачем было беспокоить тебя по пустякам?
— А покушения на Эсту? Ты провел расследование?
— Да, но ничего не смог выяснить.
— Ясно. Куда ты нас ведешь?
— В зал совещаний, конечно.
— Дядя, — позвала Назефри, — а почему в резиденции так много людей?
— Это охрана, дочка. Не думала же ты, что я смогу оставить наш дом на произвол судьбы?
Тем временем вся делегация вошла в гостиную.
— Эста?
— Да, дядя…
Ее резко ударило в грудь нечто очень сильное, и она навзничь упала на пол. В голове зашумело, и происходящее стало ускользать от нее. Среди общих криков и брани она отчетливо слышала голос Фуиджи и Ромери, но не могла понять, что они кричат. Эста повернула голову и сквозь туман увидела лежащую на полу Назефри и Зафира. Они явно пребывали в том же состоянии, что и она. Связь в Урджином исчезла. Суиряне мелькали перед глазами, и Эста отчетливо уловила тот момент, когда все вокруг замерли.
— Еще одно движение, и я перережу ей глотку!
Эста повернула голову в сторону говорившего и смогла разглядеть Науба, прижимающего лезвие большого охотничьего ножа к горлу Сомери.
— Не двигайтесь, иначе вас всех перестреляют!
Эста почувствовала, как Урджин пытается вновь объединиться с ней, но она была настолько слаба, что не смогла его пропустить.
— "Дыры", — прохрипел Зафир.
— Именно, — ответил Науб. — "Энергетические "дыры" еще никогда не подводили меня. Поскольку среди нас больше нет уникального Стефана, восстановить вас уже никто не сможет. А что касается времени, то оно для вас истечет через час.
— Где Стефан!? — прогремел Урджин.
— Мертв. А вы не настолько сильны, как я думал. Все оказалось куда проще, чем я предполагал. Повелитель без Хозяина — ничто. А все остальные вряд ли рискнут жизнью Сомери.
— Что ты задумал? — простонала Назефри.
— Ничего особенного. Всего лишь избавить наш мир от присутствия суирян.
Эста долго еще не могла понять, каким образом Наубу удалось провести Сомери. Ведь она была способна прочитать мысли каждого из них! Но какой был толк ей сокрушаться сейчас? На самом деле Науб обманул всех. И теперь, ее брата, скорее всего, нет в живых. Каждого из оставшихся стоять, связали и усадили на пол.
Кто-то похлопал Назефри по лицу, и она открыла сомкнувшиеся глаза.
— Нет-нет, дорогуша, я не хочу, чтобы ты столь скоро нас покинула.
— Дядя?
Он сжал ее лицо рукой и заставил посмотреть на него.
— Я приложил все свои усилия, чтобы избавиться от тебя. Но ты не сдавалась, вечно суя свой нос не в свои дела. Я даже заставил Зафира изнасиловать тебя, но ты и тогда не сдалась, хотя от самого Зафира я отделался довольно быстро. Как это весело, смотреть как человек, мучается от того, что, казалось бы, не мог сделать!
— Ублюдок! — закричал Камилли и попытался броситься на него, но удар одного из охранников обухом по затылку вынудил его остановиться.
— Как?! — прохрипел Зафир. — Как ты мог?!
— Честно говоря, это была не моя идея, сынок. Твоя мать этого хотела. Она полагала, что этим вынудит свою взбалмошную дочь прекратить твою агонию. Лили, как ни странно, всегда пеклась о тебе больше, чем о собственной дочери.
— Она была больна!
— Да, она не была здорова, и в последние свои дни совсем не понимала, что происходит. Но это уже и не было важно. Она подала мне идею, как избавиться от вас обоих. Я знал, что Назефри этот шаг не вынудит пойти против своих принципов. А ты, снедаемый страхом и ненавистью к себе самому, непременно должен был уйти из дома. Я планировал изгнать племянницу позже, но после этого инцидента ее пыл поутих, и она перестала докучать мне.
— Как ты мог, — зашептала Эста. — Назефри, почему ты молчала? Почему не сказала мне?
— Она боялась, — ответил за племянницу дядя. — И правильно делала, ведь я бы ни за что не поверил, что Зафир мог так поступить! — засмеялся Науб. — А ты, дорогой племянник, — он подошел к Зафиру, — твоя сила всегда меня впечатляла. Но против моего дара даже ты не мог устоять.
— Ничтожный трус!
— Да — да! Можешь продолжать меня оскорблять. Тем не менее, я оказался намного умнее вас всех. И тебя, Сомери, в первую очередь.
— Я всегда была против твоего присутствия в нашем Совете, — ответила женщина.
— Но почему Вы не прочли его мысли? Как допустили такое? — воскликнул Урджин.
— Потому что не могла! Наделенный даром влиять на психику способен закрывать от меня свой разум!
— Приятная мелочь, не правда ли? — снова засмеялся Науб. — Ну, а теперь, перед тем, как вы все умрете, я немного расскажу вам о том, чего успел добиться.
— Конечно, — прошипела Сомери, — как же ты не потешишь свое самолюбие напоследок!
— По закону жанра, перед тем, как герои погибают, им полагается вникнуть во все детали заговора. И я вас такой возможности не лишу.
— Сделайте же что-нибудь! — воскликнул Урджин. — Вы же — всемогущие суиряне! Ромери! Отец!
— Они хотят, сынок, но не могут. Знаешь, это самое дорогое олманское изобретение. Вот, Зафир и Ромери, например, его видят. Здесь, возле каждого из вас, мои люди держат особые датчики, создающие что-то вроде защитного поля. И мои дорогие гости не смогут его пробить, как бы ни старались.
Наубу принесли стул, и он сел впереди всех, словно царь, возвышаясь над всеми остальными.
— С чего же мне начать? Ах, ну, да. Все завязалось после первой войны с Навернией. Это я помог Полаку прийти к власти во время того перемирия. Это мои люди подложили взрывчатку на корабль твоих родителей, Эста. Парис и Аделаида прибыли к нам в резиденцию с официальным визитом. Визит, что ни говори, удался. В обмен на эту услугу Парис пообещал в ходе войны между Олманией и Навернией свергнуть Императрицу — мою сестру. В час, когда бы этот знаменательный момент настал, мы с Полаком подписали бы мирный договор.
— Но они же убивали полукровок? Запрещали смешанные браки? — перебил его Урджин.
— Кто убивал? Стадо, которое привыкло ненавидеть все олманское? В политике расовой неприязни нет места. Это мир, где все решают связи и союзники. Какое мне было дело до браков и полукровок? Это я владел большей частью оборонной промышленности Олмании. Война приносила мне в карман живые деньги, о которых любой из вас мог бы только мечтать. И мы с Полаком преследовали одну цель — захват трона. Я помог решить его проблему, он — мою. Все было бы хорошо, не окажись родители Эсты особыми людьми. Они спаслись, укрывались в течение года неизвестно где, а потом объявились в составе навернийского сопротивления. Они подорвали оборону Полака, и он был вынужден прекратить войну. Тогда к нам в дом и попала Эста. Я сразу понял, что все это случилось неспроста. Маленькое отродие — она стала настоящим козырем, спрятанным под полой. Моя сестра родила Стефана, а война с Навернией была закончена. Полак не знал, что Эста законная наследница его трона, а я не стал ему об этом говорить. Я понимал, что с ее помощью я в любой момент смог бы заставить его поступить так, как нужно мне. Три года ушло на то, чтобы подстроить теракт и, наконец-то, избавиться от моей дорожайшей сестры. Стефан мне не мешал, наоборот, как регент я мог приобрести на него большое влияние, точно так же, как и на всех остальных. Лили уже тогда перестала дружить со своей головой и вообще не вникала во все происходящее. И вот очередной сюрприз: я становлюсь членом пресловутого Совета Всевидящих. И что еще более важно: благодаря собственному дару, я освобождаюсь от постоянного пристального контроля Сомери. В тот момент, когда я узнал правду о "спасителях" и загадочном оружии другой стороны, я понял, что это мой шанс получить то, о чем другие могли только мечтать. Вначале, я рассчитывал, что именно с помощью Эсты открою проход. Я ждал этого тринадцать лет, потакая всем капризам Совета. Я терпел твои постоянные выходки, Ромери, и твое влияние на моих племянников. Я ждал дня бракосочетания Эсты, надеясь, что ее талант откроется после встречи с Повелителем. Но ты, Фуиджи, спутал все карты. Решение пришло ко мне в тот же день, когда Эсту прилюдно унизили и бросили. Я знал, что она переписывалась с повстанцами на Навернии. И когда мне на следующий день донесли, что она собираешься лететь туда вместе со Стефаном, я понял, что это — мой шанс избавиться сразу от двух персон: наследника и Хозяина, который, как я полагал, мне уже ничем не поможет. Найти других "спасителей" было в моей власти, тем более, что утратив тебя, Эста, Сомери сама бы навела меня на нужных людей, ведь они обязательно должны были навещать Олманию в целях нашей общей безопасности. В общем, ты стала не нужна мне. Это я связался с Полаком и сообщил ему место твоего пребывания. Я ошибся в одном: Стефан не полетел с тобой. Отменять что-либо уже не имело смысла, и я рискнул. Но ты выжила. А после этого пустилась в странствия по Вселенной, в ходе которых у меня не было возможности тебя достать.