Софи отлепляет глаза от компьютера и кидает в меня свой недовольный взгляд. Стараясь не обращать на нее никакого внимания, растягиваю на лице улыбку и захожу в кабинет.
Оливер Маккоби – решительный, безжалостный, непоколебимый. Ему почти шестьдесят, но он все равно прекрасно выглядит. Пряди густых черных волос ниспадают на широкий лоб. Темные брови дугой выгибаются над карими глазами с несколько тяжеловатыми веками. Нос – прямой и довольно большой, для его круглого лица. И ни одной морщинки. Мэд уверена, что это благодаря инъекциям ботокса.
? Прошу вас, – произносит мистер Маккоби, указывая на роскошное кресло в венецианском стиле. – Вы принесли доделанный вариант?
? Да, конечно. ? Я кладу флэш карту на краешек стола из красного дерева и присаживаюсь на ранее указанное мне место. – Здесь…
? Я обязательно взгляну, ? перебивает он, не давая закончить предложение. – Я хотел бы чтобы вы кое-что подписали. – Оливер Маккоби вальяжно подходит к стеллажам, и берет с верхней полки синюю папку с надписью «договора». – Это документ о неразглашении. С сегодняшнего дня в вашем доступе будет множество строго конфиденциальной информации. Думаю, вы понимаете, о чем я?
Да, да! Конечно понимаю! Это означает официальное вступление в должность, и теперь я старший программист. Мне так и хочется зажмурить глаза и вопить от радости. Может для кого-то такая должность покажется не таким огромным достижением, но я безумно счастлива.
? Конечно. ? Я со всей серьезностью киваю, не сводя глаз с его темно-бордового галстука. У моего папы тоже такой есть. Конечно навряд ли такого же качества, как у мистера Маккоби, но вполне неплохой. Отец любит надевать его на всякие торжественные приемы. А мама утверждает, что он выглядит в нем более чем нелепо.
? Тогда прошу вас! – говорит он и раскладывает бумаги на столе.
Вдумчиво вглядываюсь в написанное.
? Работник принимает на себя обязательства не разглашать…? бубню я. – Работник обязуется после окончания работы в компании не использовать информацию, полученную в связи с работой в компании… ? Тут даже ненужно быть юристом, чтобы разобраться ? это обычные меры безопасности.
Ставлю число и подписываю документ.
? Хорошо. Это все, – отсекает мистер Маккоби, явно намекая мне убраться из его кабинета.
? Что хотел этот старый маразматик? – Мэдисон вваливается в мой кабинет.
? Тише, – шиплю я. – Здесь повсюду камеры.
Мэдисон ощупывает взглядом потолок.
? Мне кажется ты пересмотрела детективов, – рапортует Мэд. – Так что хотел Оливер? – Она подходит к кулеру и подставляет пластиковый стаканчик под струю холодной воды.
? Поздравил меня с вступлением в должность, напоил чаем и спросил, как поживают мои родители.
Мэдисон давится водой, которую на свою беду только что пыталась отхлебнуть.
? Ты серьезно? – булькает подруга, вытирая рот салфеткой.
?Ага. – Я утвердительно киваю и включаю рабочее оборудование: два компьютера, принтер и сканер.
Мэд плюхается на рядом стоящее кресло и таращит на меня карамельного цвета глаза.
? Никогда бы не подумала, что наш зверь способен на такое.
Зверем, мистера Маккоби, она прозвала после того, как тот пригрозил уволить ее, за очередное опоздание на работу. Думаю, Мэд не обращает внимание на критические замечания Оливера Маккоби только потому, что прекрасно знает себе цену (как специалисту). Она узкоспециализированный программист, который занимается разработкой определенного рода приложений. Таких как она и правда единицы. Вот она и пользуется этим.
? Я так и думала, что ты шуток не понимаешь, ? горестно признаюсь я.
Как только Мэдисон хочет открыть рот (наверное, для того чтобы послать меня), на мое спасение помещение заливается классической музыкой и сотовый начинает весело вибрировать под звуки фортепьяно.
? Это папа. – На экране высвечивается кривое фото отца. Когда я смотрю на снимок непроизвольно вспоминаю как папа в тот день не хотел фотографироваться, поэтому один глаз получился смазанным.
? Ладно, увидимся за ужином. – Мэд взмахивает рукой и выходит, плотно запечатав за собой дверь.
С папой разговариваю недолго; он звонит только для того, чтобы еще раз напомнить, что после работы будет ждать меня на парковке. После, я зарываюсь по уши в работу и почти до пяти вечера не вылезаю в свет, законсервировавшись в кабинете.
На улице, наверное, уже садиться солнце, воображаю я, не имея никакой возможности полюбоваться видом из окна. Мой кабинет, по энным причинам безопасности, не оснащен стеклопакетами, поэтому только и остается ? фантазировать. Да и зачем они, если кроме техники, электрощитов и бесконечных километров проводов, тут ни фига нет. Хотя нет… Есть у меня один фикус, которой растет с переменным успехом, да и то, когда я его не забывают поливать и включать над ним дополнительно лампу дневного света.
«Извините! Лифт по техническим причинам не работает», ? вяло читаю я и опустив голову смотрю на недавно приобретённые туфли на тонкой шпильке.
За каким дьяволом я их сегодня нацепила? Решила выпендриться! Я вообще редко ношу туфли. Моя обувь – это босоножки без каблука, балетки или удобные лодочки, но никак не десяти сантиметровый каблук. Новые туфли, должны были подойти к новой должности. Но сегодня как-то не сложилось: так и пришлось опять просидеть целый день за столом. Почему я думала, что будет иначе?
С шумом открываю железную дверь, которая ведет на парковку и вижу… Что ни черта не вижу. В помещение хоть глаз выколи. Из освещения только желтый аварийный свет, да и он местами не горит.
Компания с много миллиардными доходами, а лампочки вкрутить некому, ругаюсь я.
Почти на ощупь пробираюсь в середину парковки, где должна стоять папина машина; он всегда паркует свой автомобиль на месте с номером триста двадцать один. Не знаю, чем эти цифры ему так понравились. Сегодняшний день тоже не исключение.
Я так рада видеть папу, что по лицу растекается улыбка.
? Па, что-то случилось? – интересуюсь я, видя, как отец придирчиво рассматривает фары.
Подхожу ближе. Мои каблуки цокаю так, что закладывает уши.
? Привет Деби. Просто решил протереть стекла. – Папа встряхивает кусок зеленой материи.
? Да здесь же ничего не видно.
В ответ он ухмыляется.
? Садись. Поехали. Ни то Камилла опоздает на работу. – Отец галантно открывает дверцу, и я кряхтя забираюсь в синие авто.
? Слушай, может ты меня сначала подкинешь до Лени? – любопытствую я и накидываю ремень безопасности.
? Хорошо, только скажи куда ехать.
Здание где живет Лени выглядит кошмарно. Даже жилым домом его назвать трудно: огромная бетонная коробка торфяного цвета, с деревянными рамами. Двор можно было бы назвать безлюдным, если бы не два ребенка резво качающихся на качелях. На парковке стоят две машины, которые в любом случае никуда бы не уехали; у одной выбиты все стекла, а у второй нет двух передних колес.
Медленно забираюсь по ступенькам на третий этаж, вновь вспоминая ужасные школьные годы, и то, как каждый раз, когда Лени оказывался поблизости, я становилась объектом насмешек и издевательств.
Как-то Лени пытался приклеить меня к стулу. Размазал моментальный клей, а я, тогда еще непривыкшая к пакостям Ву ? села. Очнулась только тогда, когда поняла, что моя пятая точка начала гореть и сплавляться с деревянным сидением. Вскочила как ужаленная, оставив на стуле приличный клок джинсов и кусок задницы. У меня до сих пор шрам.
Он меня тогда не пожалел. Именно в тот момент я поняла – пора дать ему отпор. Вооружившись храбростью, и нескончаемой поддержкой Мэдисон, решила действовать и встала на тропу войны.
Взломав школьный сайт, пустила слух, что Лени якобы подрабатывает в стриптиз-клубе. Подкрепила свои слова отфотошопленными снимками и вуаля… Сенсация готова. Но к сожалению, я недолго радовалась. Меня вычислили и чуть не выгнали со школы. Спасибо папе, за то, что вступился… Вернее, потратил свои кровные на установку новых камер видеонаблюдения в административный блок.
Ох! Реакция Лени не заставила себя долго ждать.
Отхожу от воспоминаний, когда на пороге вдруг появляется Лени и прикуривает сигарету. Да он и впрямь изменился; на смену рваному шмотью, пришла нормальная одежда; некогда синие волосы обратно приобрели шоколадный оттенок; черные линзы благополучно исчезли, открывая серые глаза; а красивый ровный загар, вновь облюбовал его кожу.
Увидев меня, Ву живо затягивается.
? Плюша? ? выдыхает он, выпуская дым из ноздрей двумя густыми струями.
Если честно, я уже давно перестала воспринимать слово «Плюша» как оскорбление. Во-первых ? школьные годы выработали у меня стойкий иммунитет на бесконечные подтрунивания и издевки, а во-вторых ? после долгой и упорной борьбы с пончиками и мармеладом, я наконец победила лишний вес, и теперь с легкость могу влезть в сорок шестой размер одежды.
? Привет. ? На моем лице можно было бы смело прочитать смятение, если бы не дежурная улыбка. Так улыбаются, когда нечего сказать или наоборот, есть что сказать, но человек не знает с чего начать разговор. Или же, когда тебя застают врасплох, а ты вместо того чтобы объяснить всю ситуацию просто улыбаешься. Глупо улыбаешься.
? Привет. Зачем пожаловала? – Ву затягивается почти до фильтра, и швыряет окурок в никуда.
? Поговорить.
Он сканирует меня взглядом, а затем говорит:
? Ок. Проходи.
Я настороженно делаю ещё несколько шагов по скрипучим деревянным половицам, пока не вхожу в холостяцкую берлогу Ву. Запах табака вперемешку с яблочным освежителем грубо ударяет в нос. У Лени небольшая квартирка-студия. Здесь вся мебель будто бы спуталась между собой: передо мной двухместный диван песочного цвета, позади него стол, на котором восседает ноутбук и покоятся фотографии его родителей. Рядом стоит черное компьютерное кресло. Двуспальная кровать располагается справа, а слева, около окна без жалюзи, стоит кухонный стол, загромождённый коробками из-под молока, собачьего корма и медовых хлопьев.
Я кидаю быстрый взгляд на цветные фото в пластиковых рамках. На них супружеская пара – родители Ву, и Мэдисон еще совсем юная.
Родители Лени и Мэдисон пропали примерно год назад, во время научно-популярной экспедиции. Они отправились в горы Тянь – Шань, чтобы понаблюдать за популяцией снежного барса, но так и навернулись. До сих пор никто не знает, что произошло. Мэд рассказывала, что после несчастного случая Лени сильно изменился: стал мало общительным и замкнутым. А из всех друзей у него остался только его пес.
? Можешь не снимать обувь, ? поясняет Лени и пинком захлопывает за собой входную дверь.
? Хорошо, ? робко выговариваю я. Но мне все равно так и хочется вытереть обо что-нибудь балетки. Привычка.
Увидев неприметный коврик, я ступаю на него, как вдруг ко мне подлетает Бадди – разинутая розовая пасть, висячие уши, морщинистая кожа и весь в слюнях.
? А-а… ? взвизгиваю я, когда пес пытается засунуть свой мокрый и холодный нос ко мне под юбку.
? Бадди! Лежать!
Мастиф абрикосового окраса послушно сворачивается на полу и с надеждой глядит на меня. Может он ждет, что я дам ему какое-нибудь лакомство? Но у меня ничего нет, кроме пачки мармеладных мишек, которую я припасла на черный день.
? О чем ты хотела поговорить? – Лени скрещивает руки на груди и мне в глаза бросается его красиво очерченный бицепс. Конечно полицейские обязаны держать себя в хорошей спортивной форме, но Лени явно занимается не только пробежками по утрам.
Раньше Ву был таким худым, что казалось малейшее дуновенье ветра и он улетит. (Хотя был период, когда я была бы ни против, чтобы его унесло куда-нибудь... например, на Марс). Все время удивлялась, как ему удается быть таким популярным в школе.
? О папе, ? бубню я, и от нервного напряжения начинаю покусывать губу. – Мне Мэдисон сказала, что ты сможешь помочь, ? вру я. Только бы не забыть потом предупредить подругу.
? Чем?
? У моего отца… неприятности.
Оценивающий взгляд Лени быстро скользит по моему телу.
? Продолжай, ? грубо отрезает он.
От волнения мои ладони вспотели, и я пытаюсь незаметно обтереть их об юбку. Мне так и хочется убежать прочь. От побега, меня удерживает только надежда на то, что Лени серьезно сможет помочь.
? Моему отцу угрожают, ? начинаю я. ? Какие-то парни приходят почти каждый день и просят его съехать и освободить магазин, потому что какой-то мистер Паркер имеет свои планы на это место. Папа сказал, что многие собственники уже съехали, освободив ему помещения. Я вот только не знаю, повелись они на хорошие откупные или бегут под действием угроз. – Я пожимаю плечами и замолкаю, наблюдая за его реакцией. Но похоже мой рассказ ему ни капли не интересен; на лице все такое же безразличие, смешанное со спокойствием.
? А чем я тебе смогу помочь? – удивляется он. – Иди в полицию и напиши заявление.
Я тупо смотрю на Лени. Он грозно сводит брови и по моему позвоночнику пробегает холодок.
Интересно, с чего я взяла, что Ву станет нам помогать? Но… попытка не пытка.
? Извини, ? бубню я, разворачиваюсь и открываю дверь.
Не знаю, принял ли Лени мои извинения на свой счет или же подумал, что я прошу прощение за то, что потревожила его персону, но вдруг он говорит:
? Я посмотрю, что можно сделать.
Я облегченно выдыхаю. Меня так и распирает спросить, когда же он позвонит и скажет результат, но я просто выхожу, тихонько прикрыв за собой дверь.
Это уже настоящий прогресс, что Лени поговорил со мной. Конечно на беседу это мало похоже. Больше на допрос… только без пристрастия.
Во время поездки на автобусе, я задумываюсь о сестре. Один тот факт, что она собирается съехать с родительского дома, сводил меня с ума. Камилла – прекрасная сестра. Даже несмотря на то, что разница между нами всего-то пара лет, она никогда не была той стервозной старшей сестрой. Когда приходится драться за любимую одежду и вешать на свой шкафчик замок, чтоб сестра вдруг (конечно же ненароком) не взяла твою любимую блузку и забыла вернуть. Или же когда она позаимствовала твою губную помаду, а затем неожиданно ее потеряла …
Нет, Кэм далеко не такая. Она тащит домой всех дворовых собак и кошек, чтобы покормить их. Постоянно извиняется, даже если кто-то специально задевает ее, и волонтерствует, помогая кормить бездомных людей бесплатными обедами. И даже никогда не задумывается о том, что запросто может подцепить от них какую-нибудь заразу. Камилла безумно добрая и отзывчивая. И я… Я даже не представляю, как буду жить без нее!
На дорожке у нашего дома собралась толпа зевак (в основном это соседи). Я прибавляю шаг, беспокоясь, что произошло какое-нибудь несчастье, но подойдя ближе, вижу отца, собирающего раскиданные по лужайке вещи: вазу с искусственными желтыми розами, сборник энциклопедий, который раньше стоял на второй полке книжного шкафа и какие-то тряпки.
? И это забери! – во всю глотку орет мама. – Ты просто сволочь, Адам!
Бац. Черный мешок приземляется на землю – рядом с воображаемыми розами. Я смотрю в пустое окно. Оттуда доносятся нечленораздельные вопли, звон разбитого стекла, посуды и еще черт знает что. Небольшая толпа начинает судорожно перешептываться.
«Как можно это терпеть?»
«Она пыталась прирезать мою собаку».
«Сумасшедший дом!»
Подхожу к папе и чувствую, как от стыда начинает гореть мое лицо.
? Мама прекрати, ? вопит Камилла и в ту же секунду с окна на втором этаже летит шампунь, тюбик зубной пасты, а несколько махровых полотенец неслышно застилают траву. Думаю, мама добралась до ванны.
Шустро перешагивая через несколько ступенек, поднимаюсь на помощь к сестре. Пульс грохочет в висках, а тело трясет от нервного напряжения.
Господи, когда же это прекратиться?
Мать в ярости швыряет в душевую кабину папины флаконы с одеколоном. Ее короткие волосы всклокочены, а из заношенного халата цвета лайма, то и дело виднеется голая грудь.
? Деби, ? взмаливается сестра: ее глаза покраснели, а тушь черными струйками растекается по щекам. – Я не могу нечего поделать. Помоги!