- Хардин хочет остаться в Лондоне. Он хочет остаться здесь, а меня отправить обратно в Сиэтл, как ношу, которая ему непосильна. Он отдаляется от меня, как всегда, когда ему больно, а сейчас он зашёл слишком далеко, поджёг тот дом и ни капли не раскаивается. Я знаю, он зол, и никогда бы не сказала ему этого в лицо, но он только делает себе хуже.
Если только он справится со своей злостью и признает, что может чувствовать боль, признает, что другие тоже что-то для него значат - не только я и он, - тогда он справится. Он бесит меня, потому что говорит, что жить без меня не может и скорее умрёт, чем потеряет меня, но как только становится туго, что он делает? Он отталкивает меня. Я не собираюсь терять в него веру - для этого я слишком далеко зашла. Но иногда я так устаю бороться, что начинаю думать, какой бы была моя жизнь без него.
Я кидаю взгляд на Кимберли.
- Но когда я начинаю представлять это, всё во мне отдаётся болью.
Я сгребаю полупустую чашку кофе со стола и осушаю её. Мой голос звучит лучше, чем несколько часов назад, но моя тирада сделала больному горлу хуже.
- Мне всё ещё не верится, что после всех месяцев, всего бардака я скорее сделаю всё это, - я обвожу комнату драматическим жестом, - чем буду жить без него. Худшие времена с ним ничто, по сравнению с лучшими. Не знаю, брежу ли я или сошла с ума. Может, и то и другое. Но я люблю его больше, чем себя, больше, чем я думала, что могу, и я просто хочу, чтобы он был счастлив. Не ради меня, ради него самого. Я хочу, чтобы он посмотрел в зеркало и улыбнулся, а не нахмурился. Я хочу, чтобы он не думал о себе как о монстре. Я хочу, чтобы он увидел настоящего себя, потому что если он сам не перестанет приписывать себе роль злодея, это его уничтожит, а мне останется только пепел. Пожалуйста, не рассказывай ни ему, ни даже Кристиану ничего из того, что я говорю. Мне надо было выплеснуть всё это, потому что я чувствую, что тону, и мне трудно удержаться на плаву, особенно когда я борюсь с течением ради его спасения, а не собственного. Мой голос срывается на последнем слове, и я захожусь в кашле. Улыбаясь, Кимберли хочет что-то сказать, но я поднимаю палец. Я прочищаю горло.
- Есть ещё кое-что. Помимо всего прочего, я сходила к врачу... чтобы получить контрацептив, - говорю я, почти шепча последние слова. Кимберли изо всех сил пытается не засмеяться, но это у неё получается плохо.
- Нет нужды понижать голос. Скажи это, девочка!
- Отлично, - я заливаюсь краской. - Я встала на учёт, и врач осмотрел шейку матки. Он сказал, что она короткая, короче среднего, и он хочет, чтобы я прошла дополнительный осмотр, но он упомянул бесплодие. Я вижу, что в её голубых глазах плещется сопереживание.
- У моей сестры та же напасть; они называют это истмико-цервикальной недостаточностью. Ужасный термин: "недостаточность" навевает мысли о том, что её вагина получила двойку по математике или была ужасным адвокатом или что-то в этом роде.
То, что Кимберли пытается шутить и то, что у неё есть знакомые с той же проблемой, заставляет меня чувствовать себя немного лучше.
- И есть у неё дети? - спрашиваю я, но тут же жалею об этом, потому что её лицо тут же тускнеет.
- Не уверена, что ты захочешь слушать про неё прямо сейчас. Я могу рассказать тебе в другой раз.
- Расскажи мне, - мне, наверное, не стоит этого слышать, но я должна узнать. - Пожалуйста, - умоляю я. Кимберли делает глубокий вздох.
- Она годами пыталась забеременеть, это было ужасно. Пыталась лечить бесплодие. Всё, что ты можешь найти в Гугле на эту тему - всё они с мужем перепробовали.
- И, - я напираю на неё, чтобы она продолжала, чувствуя себя в этот момент Хардином, грубо прерывая её. Я надеюсь, что он на пути домой. В таком состоянии Хардина нельзя оставлять одного.
- Ну, в конечном счете, она забеременела, и это был счастливейший день в её жизни, - Кимберли не смотрит на меня, и я знаю, что она или лжёт, или скрывает что-то ради моего блага.
- Что произошло? Сколько сейчас лет ребёнку?
Кимберли стискивает руки и смотрит мне прямо в глаза.
- Она была на пятом месяце, когда случился выкидыш. Но если это случилось с ней, совсем не значит... не позволяй этой истории запугать тебя. Может, у тебя даже нет этого диагноза. А если есть, у тебя всё может сложиться совсем иначе.
В моих ушах стоит звон, и я говорю:
- У меня предчувствие, я нутром чувствую, что не смогу забеременеть. Как только врач упомянул бесплодие, внутри как будто что-то щёлкнуло.
Кимберли берёт мою руку в свою.
- Ты не знаешь наверняка. К тому же, не хочу показаться занудой, но Хардин ведь не хочет детей, не так ли? Даже с ножом, который её слова воткнули мне между рёбрами, я чувствую себя лучше после того, как рассказала ей о том, что меня беспокоит.
- Нет. Не хочет. Он не хочет ни детей, ни жениться на мне.
- Ты надеялась, что он изменится? - она легонько сжимает мою руку.
- Да, к несчастью, надеялась. Я была почти уверена, что он передумает. Не прямо сейчас, конечно, но когда-нибудь потом. Я думала, может, когда он повзрослеет, и мы окончим колледж, он поменяет решение. Но сейчас это кажется ещё большим бредом, чем до этого. Я чувствую, как мои щёки краснеют от смущения. Не могу поверить, что я решилась озвучить всё это.
- Я знаю, что глупо беспокоиться о детях в моём возрасте, но я всегда хотела быть матерью, сколько себя помню. Не знаю, из-за того ли это, что мои мать и отец были не идеальными родителями, но я всегда чувствовала это призвание, это желание быть матерью. Не просто мамой, а хорошей мамой, которая будет любить своих детей безусловной любовью. Я никогда не стану осуждать их или принижать их заслуги. Не буду давить или унижать. Я не стану пытаться вылепить из них лучшую версию себя.
Поначалу, говоря об этом, я чувствую себя безумной. Но Кимберли кивает в такт каждому моему слову, и я начинаю думать, что, возможно, я не единственная, кого занимают подобные мысли.
- Я думаю, я буду хорошей матерью, если представится такая возможность. И от мысли о сероглазой девочке с каштановыми волосами, которая бежит прямо в объятия Хардина горло сжимает спазм. Я иногда воображаю это. Я знаю, это глупо, но порой я представляю их сидящими вместе, и у обоих непослушные вьющиеся волосы. Я смеюсь от абсурдной картины, которую воображала чаще, чем это может считаться нормальным.
- Он бы читал ей и носил на плечах, и она бы вертела бы им как хотела. Я выдавливаю из себя улыбку, пытаясь выбросить из головы милый образ.
- Но он не хочет этого, и теперь, когда он узнал, что Кристиан - его отец, я думаю, он никогда уже не захочет. Убирая пряди за уши, я удивлена и даже горжусь собой, потому что я сказала всё это, не проронив ни слезинки.
Глава 10
ХАРДИН
- Я хочу, чтобы ты остался со мной навсегда, - сказала Тесса, уткнувшись в мою грудь. Это то, что я хотел услышать. Это то, что мне нужно слышать, всегда.
Но почему ей хочется навсегда остаться со мной? Что бы это могло значить? Тесса и я в сорок лет, детей нет, брака нет - только мы вдвоем?
Это было бы идеально, для меня. Это стало бы моим абсолютным идеалом будущего, но я знаю, что это никогда не будет достаточно для нее. У нас были споры слишком много раз, и я знаю, что она первой пошла на уступки, а не я. Я упрям и веду себя как мудак, поэтому она отказывается от мысли о рождении детей и брака ради меня.
Кроме того, каким отцом я буду? Хреновым, это уж точно. Мне даже смешно думать об этом. Эта поездка стала гигантским чертовым сигналом к действиям для меня, и пришло время пересмотреть мои отношения с Тессой. Я всегда пытался предостеречь ее, пытался удержать ее от падения со мной, но я никогда особо не старался уйти. Если бы я был менее эгоистичен, я мог бы надавить сильнее, чтобы уберечь ее от меня, но я не сделал этого. Теперь видя, какой ее жизнь будет со мной, у меня нет другого выбора. Эта поездка рассеяла романтический туман из моей головы, и чудесным образом, я получил возможность поставить точку. Я могу отправить ее обратно в Америку, и она сможет наладить свою жизнь без меня.
Будущее Тессы со мной – только одинокая, черная дыра для нее. Я бы получил все, что хотел от нее - ее постоянную любовь и привязанность в течение многих лет - но это не принесет ей счастье, потому что с каждым годом она будет ненавидеть меня все больше и больше за то, что я лишил ее того, чего она действительно хотела.
Когда я приезжаю в отель, я быстро бросаю сумку Тессы на заднее сиденье и возвращаюсь в отель к Кимберли. Мне нужен план, полноценный гребаный план, которого я буду придерживаться. Она слишком упряма и слишком любит, чтобы просто отказаться от меня.
Это ее проблема, она одна из тех людей, с которых ни дать ни взять, и проклятая правда заключается в том, что люди как она являются самой легкой добычей для кого-то вроде меня, кто берет и берет пока ничего не остается. Вот что я сделал с самого начала, и это то, что я всегда буду делать.
Она попытается убедить меня в обратном; я знаю, что она будет это делать. Она скажет, что брак - больше не важен, но она просто врет сама себе, чтобы быть рядом со мной. Я и так долго манипулировал ее любовью.
Любит ли она меня, как говорит, или это просто зависимость? Очевидно, что чем больше дерьма она терпит от меня, тем больше это походит на зависимость, с трепетом ждет моего нового провала, чтобы быть рядом и исправить меня.
Вот что это: она видит меня в качестве проекта, который она может исправить. Разговор об этом заходил не один раз, но она отказывалась это признавать. Я роюсь в своих воспоминаниях, ища конкретные моменты и наконец, нахожу их где-то в моем, запутанном от похмелья мозгу.
Это было сразу после того, как мама уехала обратно в Лондон после Рождества.
- Хардин?
- Да? - спросил я у нее, бормоча через ручку между моих зубов.
- Не хочешь помочь мне спустить это дерево вниз, когда закончишь работать?
Я вообще-то не работал, я писал, но она не знала этого. У нас был долгий и интересный день. Я поймал ее, возвращающуюся с обеда с гребаным Тревором, а затем я наклонил ее над столом и трахал до потери сознания.
- Да, дай мне минуту. - Я засунул страницы подальше, боясь, что она сможет найти их во время уборки. Я встал, чтобы помочь ей спустить крошечную елку, украшенную Тессой и моей мамой.
- Над чем ты работаешь вообще? Это что-то стоящее? – Она схватила потрепанный переплет и посмотрела на кольца из-под чашек кофе и отметки ручкой на кожаном диване. Она постоянно жалуется на беспорядок. Это сводит ее с ума.
- Ничего. - Я вырвал его из ее рук, прежде чем она смогла открыть его.
Она потянула назад, явно удивленная и немного обиженная от моих действий. - Извини, - тихо сказала она. Увидев ее нахмуренное, я швырнул переплет на диван и потянулся за ее руками.
- Я просто спросила. Я не хотела задеть или расстраивать тебя.
Черт, я был таким придурком.
Я до сих пор им являюсь.
- Все в порядке, просто не трогай мои чертовы работы. Я не… - Я не мог придумать оправдание - почему я не остановил ее в прошлом. Всякий раз, когда я натыкался на проект, который я знал, что ей понравится, я мог поделиться им с ней. Она любила, когда я так делал, а теперь я ругаю ее за это.
- Ладно.- Она отвернулась от меня и начала снимать украшения с отвратительного дерева.
Я уставился ей в спину на несколько минут, удивляясь, почему я был так зол. Если бы она прочитала то, что я написал, как бы она себя повела? Понравилось бы ей? Или она была бы в ужасе и закатила истерику? Я не знаю, а я до сих пор не знаю, почему она по-прежнему понятия не имеет о нем.
- Ладно? Это все, что ты можешь сказать?- Я уставился на нее, желая поспорить. Борьба была лучше, чем игнорирование; крики были лучше, чем молчание.
- Я не буду больше трогать твои вещи, - сказала она, не оборачиваясь, чтобы посмотреть на меня. - Я не знала, что ты рассердишься.
- Я… - Я изо всех сил пытался найти что-то для продолжения дискуссии. И тогда я просто пошел напролом.
- Почему ты все еще со мной?- спросил я грубо. - После всего, что произошло - эта драма тебе нравится?
- Что? - Она крутила в руках небольшую снежинку.- Зачем ты нарываешься на скандал со мной? Я сказала, что я не стану больше трогать твои вещи.
- Я не начинаю скандал, - солгал я. - Я просто хочу знать, потому что, кажется, будто ты пристрастилась к драме взлетов и падений больше, чем надо.- Я знал, что это не тот случай, чтобы говорить это, но я все равно так сказал. Я был не в настроении и хотел, чтобы она подошла ко мне. Она шагнула ко мне, роняя снежинку на деревянный пол.
- Ты знаешь, что это не правда. Я люблю тебя, даже когда ты ищешь повода для ссоры. Я ненавижу драмы, и ты это знаешь. Я люблю тебя, конец истории.- Она, приподнявшись на цыпочки, поцеловала меня в щеку, и я обнял ее.
- Почему ты любишь меня? Я ничего не делаю для тебя, - возразил я слабо.
Сцены с Вэнсом ранее в тот же день были свежи в моей памяти. У нее сбилось дыхание, Тесса положила голову на мою грудь. – Это - она похлопала своим указательным пальцем над моим сердцем - вот почему. Теперь, пожалуйста, перестань сражаться со мной. У меня есть работа, и елка сама не уберется отсюда.
Она была так мила со мной, так понимающе отнеслась, даже когда я этого не заслуживаю.
- Я люблю тебя, - сказал я, дыша ей в волосы, и мои руки сместились на ее бедра. Она прижимается ко мне, давая мне поднять ее на руки, и она обхватывает мою талию своими ногами, в то время как я несу ее к кушетке.
- Я люблю тебя, всегда. Не сомневайся во мне, я всегда буду любить тебя, - заверила она меня, ее рот напротив моего.
Я раздевал ее медленно, смакуя каждый сантиметр ее сексуальных изгибов. Мне очень понравилось, как ее глаза округлились от того как я разворачивал презерватив. Я наблюдал, как ее грудь двигалась вверх и вниз быстрыми рывками, когда я стал гладить себя перед ней. Нетерпеливые вздохи и негромкий стон - все, что потребовалось для меня, чтобы прекратить дразнить ее. Я раздвинул ее бедра и медленно вошел в нее. Она была такой влажной и узкой, что я потерял себя в ней. Впрочем, как и всегда.
Я занимаюсь этим слишком много в последнее время - зацикливаюсь на счастливом времени, проведенным с ней. Мои руки дрожат, вцепившись в руль, я пытаюсь избавиться от воспоминаний; ее стоны исчезают, когда я заставляю себя вернуться к настоящему.
Я сбавляю скорость, лишь в нескольких километрах от отеля Ким. Мне нужно еще раз пересмотреть мой план и убедиться, что ее задница сядет на самолет сегодня же вечером. Это последний рейс, не позже девяти, так что она будет иметь достаточно времени, чтобы добраться до Хитроу. Кимберли встретит ее там; я знаю, что она будет там. Моя голова по-прежнему болит - ликер выходит из моего тела, и я все еще чувствую себя немного навеселе. Не так уж и много, чтобы я не смог водить, но мой разум еще витает.
- Хардин!- говорит знакомый голос. Голос, заглушен закрытым окном, так что я быстро опускаю его вниз. Каждый раз, когда я возвращаюсь, появляется кто-то из моего прошлого, называя мое имя.
- Святое дерьмо!- кричу я, глядя на машину рядом с моей. Мой старый друг Марк. Это знак свыше.
- Остановись!- он кричит в ответ, широкая улыбка расползается на его лице.
Я паркую машину рядом с кафе-мороженым, и он паркуется рядом со мной. Он уже вылез из его чертового автомобиля и бросается дергать мою дверь.
- Ты приехал и даже не сказал мне? - кричит он, похлопывая меня по плечу. - И, блин, скажи мне, что этот Бимер ты взял напрокат, либо ты разбогател раньше меня?- Я закатываю глаза.
- Длинная история, но эта взята на прокат.
- Ты навсегда, что ли?- Его каштановые волосы коротко подстрижены, но глаза у него тусклые, какими они всегда были.
- Да, я вернулся навсегда, - отвечаю я. Я остаюсь здесь, а она возвращается, все просто. Он изучает мое лицо.
- Где твои гребаные кольца? Ты их вытащил?
Да, я переболел ими. Я пожимаю плечами, стараясь рассмотреть его лицо. Когда он слегка поворачивает голову, свет ловит два маленьких шрама под его губами. Когда он был ребенком, его укусила змея.