Единственным, что запретил заказывать Джадд, стало шампанское.
Пока мы ждали еду, я отправилась принять душ. Кажется, я прошла миллион миль с тех пор, как сегодня утром Слоан объяснила мне значение дат. Душ мне поможет. Если повезет, он успокоит меня настолько, чтобы я смогла по-настоящему думать.
Когда я только присоединилась к программе, мы работали над закрытыми делами и почти ничего не знали о том, над чем работали наши кураторы. Прошло три месяца с тех пор, как это изменилось, и мы успели поработать над полудюжиной открытых дел. Первое мы раскрыли меньше, чем за три дня. Второе — даже быстрее. Третье дело заняло почти неделю, но это…
Столько деталей. Чем дольше тянулось дело, тем большим количеством информации переполнялся мой мозг. Профиль Н.О. изменялся с каждым убийством, а теперь, когда стало известно, что мы имеем дело с человеком, убивавшим не впервые, мой мозг и вовсе работал со скоростью света. Прочитанные мною файлы. Просмотренные записи допросов.
Собственные впечатления.
Самое сложное в работе профайлера — понять, какая информация не имеет значения. Было ли важно то, что Бо и Тори жили в приёмных семьях? А что насчёт того, как Аарон одновременно злится на своего отца и подчиняется ему? Назойливое ощущение, что с ассистентом Томаса Уэсли что-то не так? Выпивка, которую профессор заказал, но так и не выпил?
Даже теперь, когда стоило думать только о подозреваемых старше тридцати, я не могла отключить часть моего мозга, думавшую обо всех, кто был хоть как-то причастен к делу и постоянно искавшую ответы.
Я не могла отделаться от чувства, что я что-то упускаю. Хотя, будучи профайлером, я всегда чувствовала себя так, словно что-то упускаю, пока мы не раскрывали дело. Пока убийства не прекращались — и не просто на день, два или три.
Навсегда.
Шум, с которым капли воды ударялись о ванную, был ритмичным и успокаивающим. Я проскользнула под поток воды, позволяя ему унести мои мысли прочь. Вдох. Выдох. Я повернулась, изгибая шею и позволяя воде намочить мои волосы, а затем и моё лицо. На несколько блаженных минут мои мысли умолкли — но они никогда не замолкали надолго.
Двадцать первое июня. Вот, к чему возвращались мои мысли, когда я не пыталась заставить себя думать о чём-то другом. Гримёрка моей матери. Кровь на моих руках. Кровь на стенах.
— Танцуй, Кэсси.
Я могла оторваться. Могла отвлечься. Могла сосредоточиться на нынешнем деле, забывая обо всём остальном — но всё же мои воспоминания, мои страхи и давящая уверенность насчёт скелета в могиле на грунтовой дороге никуда не исчезали, они поджидали меня, под самой поверхностью.
Мои сны были тому доказательством.
Двадцать первое июня, — снова подумала я. Я вспомнила, как стояла перед календарями, нарисованными Слоан, прижимая ладонь к этой дате. Ни одной даты Фибоначчи в июне.
И всё же, я не могла отделаться от этой мысли. Двадцать первое июня.
Почему я думала об этом? Не о моей матери — тут всё было понятно — но о дате? Я представила, что стою перед календарём, просматривая один месяц за другим. Несколько дат в апреле и всего две в мае. И ни одной в июне.
Вдох застрял у меня в горле. Мои руки сами с собой потянулись вперед, выключая душ. Я вышла из ванной, едва вспомнив обернуть вокруг себя полотенце по пути в нашу спальню.
Я подошла к стене, где на полке были расставлены стеклянные статуэтки — от больших к маленьким. Я пропустила листы бумаги изображающие январь, февраль, март и апрель.
Две даты в мае.
— Пятое мая, — вслух произнесла я, чувствуя, как каждый дюйм моего тела напрягается. — И восьмое.
В этом году шесть лет, — сказал мне Джадд. Но он сказал мне кое-что ещё. Он сказал мне дату смерти Скарлетт. Восьмое мая.
Я не помню, как шла на кухню, но вдруг я оказалась там, в одном полотенце, вода стекала на пол.
Взгляд Майкла метнулся к моему лицу. Дин замер. Даже Лия почувствовала, что сейчас не время шутить насчёт отсутствия на мне одежды.
— Джадд, — произнесла я.
— Всё в порядке, Кэсси? — он стоял у кухонного стола, разгадывая кроссворд.
Я думала лишь о том, что он должен ответить «нет». Когда я спрошу, Джадд должен ответить «нет».
— Н.О. убивший Скарлетт, — произнесла я. — Найтшэйд. Скольких человек он убил? — вдруг я отдаленно осознала, что на этот вопрос нельзя ответить словами «да» или «нет».
Выражение лица Джадда изменилось, всего на миг. Я подумала, что он откажется отвечать, но он не стал.
— Насколько нам известно, — хрипло произнёс он, — он убил девятерых.
Ты
Сосчитать можно всё. Всему, кроме истинной бесконечности приходит конец.
Без ножа ты можешь лишь легким прикосновением ощутить узор под поверхностью своей рубашки.
Ты чувствуешь порезы под тканью, обещание, вырезанное тобой на собственной коже.
По кругу. Снизу и сверху. Слева и справа.
Семь плюс два равняется девяти.
Девять — твоё число. А Девятка — это то, чем тебе предназначено стать.
ГЛАВА 39
Большинство серийных убийц не могут вот так просто остановиться.
Об этом мне рассказала агент Стерлинг. Я знала, что тогда она думала об Н.О. убившем Скарлетт Хокинс.
Но я не знала, что Скарлетт была девятой жертвой Найтшэйда.
Джадд замер, глядя на и сквозь меня, а я пыталась вспомнить всё, что я знала о смерти его дочери. Бриггс и Стерлинг были назначены на дело Найтшэйда вскоре после ареста отца Дина. Они бросили все силы на поимку убийцы. А в ответ, он пришел за ними.
Он убил их подругу, члена их команды — ту, кто никогда не должен был оказаться на передовой — в её собственной лаборатории.
Они так и не поймали его. Я не могла остановить слова, снова и снова вертящиеся в моём мозгу. А большинство серийных убийц не могут вот так просто остановиться.
Нью-Йорк, одиннадцать лет назад.
Округ Колумбия, пять с половиной.
А теперь Вегас.
Дин подошел к Джадду. Ни один из них не произнёс ни слова. Я видела в них тень мужчины, потерявшего свою дочь и двенадцатилетнего мальчика, забывшего о скорби ради спасения.
— Мы должны просмотреть даты остальных убийств Найтшэйда, — когда Дин наконец заговорил, в его голосе не было утешения. Джадд был не из тех, кого стоило утешать.
Ты не хочешь утешения. И никогда не хотел. Ты хочешь найти мужчину, убившего твою дочь, и хочешь его смерти.
Я понимала это, лучше многих.
— Ничего не нужно просматривать, — резко произнёс Джадд. — Я знаю даты, — его подбородок едва заметно дёрнулся, он поджал губы. — Четвёртое марта. Пятое марта. Двадцать первое марта, — в его голосе слышался морской флот, словно он зачитывал список погибших товарищей. — Второе апреля. Четвёртое апреля.
— Стоп, — Слоан подошла к нему и взяла его за руку. — Джадд, — сказала она, глядя на него полными заботы глазами, — вы можете остановиться.
Но он не мог.
— Пятое апреля. Двадцать третье апреля. Пятое мая, — он сглотнул, и, не смотря на то, что его лицо напряглось, я видела, что в его глазах поблёскивают слёзы. — Восьмое мая.
Мускулы рук Джадда напряглись. На какой-то миг мне показалось, что он оттолкнёт Слоан, но вместо этого он сжал её ладонь в своей.
— Даты совпадают? — спросил он у неё.
Слоан кивнула, а стоило ей это сделать, она не могла остановиться, кивая снова и снова.
— Лучше бы они не совпали, — яростно сказала она. — Лучше бы я не нашла их. Лучше бы…
— Не надо, — резко прервал её Джадд. — Никогда не извиняйся за то, кто ты.
Он ласково отпустил её руку. Затем он посмотрел на всех нас, одного за другим.
— Я должен сказать Ронни и Бриггсу, — сказал он. — Лично.
— Идите, — Лия ответила прежде, чем я успела открыть рот. — С нами всё будет в порядке, — Лия редко говорила такими короткими предложениями. Выражение на её лице напомнило мне о том, что Джадд забоится о Лие с тех пор, как ей было тринадцать.
— Я не хочу, чтобы вы искали файл Найтшэйда, — произнося эти слова, Джадд смотрел на Лию, но было ясно, что он обращается ко всем нам. — Я знаю, как вы работаете. Я знаю, что стоит мне выйти за дверь, вы захотите, чтобы Слоан нашла детали дела, и вы смогли ринуться в него сломя голову, но я запрещаю, — Джадд одарил каждого из нас строгим взглядом. — Хоть близко подойдёте к этому файлу без моего разрешения — окажетесь на следующем самолёте в Квантико и плевал я на это дело.
Все в этой комнате знали, что Джадд не признаёт пустых угроз.
Еду доставили через пятнадцать минут после ухода Джадда. Никто из нас к ней не притронулся.
— Джадд был прав, — сказал Майкл, нарушая повисшую в номере тишину. — Время слишком раннее для шампанского, — он подошёл к бару и достал оттуда бутылку виски. Он поставил на стол пять стаканов.
— Ты, правда, думаешь, что сейчас самое время выпить? — спросил у него Дин.
Майкл удивлённо уставился на него.
— Рэддинг, я думаю, нынешняя ситуация — это само определение фразы «самое время выпить».
Он обернулся к остальным. Я покачала головой. Лия подняла два пальца.
— Слоан? — спросил Майкл. Тот факт, что он нормировал количество принятого Слоан кофеина, но в тоже время предлагал ей крепкий алкоголь, многое говорил о его характере.
— На Аляске людей привлекают к уголовной ответственности, если они поят алкоголем лосей.
— Я так понимаю, это «нет», — сказал Майкл.
— В Америке, — добавил Дин, — несовершеннолетних привлекают к уголовной ответственности за распивание спиртных напитков.
Лия и Майкл проигнорировали его. Я знала Дина достаточно хорошо, чтобы понять, что на самом деле он думал не о бутылке виски. Он думал о Джадде.
Как и я.
Пока у нас не было подробностей, я могла лишь набросать основу профиля Н.О., убившего дочь Джадда. ФБР бросило все силы на твою поимку. А ты решил ударить по личному. А значит, мы имеем дело с бесстрашным человеком, живущим ради того, чтобы отравлять страхом других. Человеком, считавшим убийства игрой. Человеком, которому нравилось побеждать. Скорее мужчина, чем женщина, хоть имя Найтшэйд [прим. Nightshade (англ.) — белладонна] и намекало на то, что Н.О. убивал с помощью яда — а яд обычно считают оружием женщин.
Ничего больше не приходило мне в голову, так что я отступила и взглянула на дело с другой стороны. Я почти ничего не знала о Найтшэйде, но кое-что знала о дочери Джадда.
Несколько месяцев назад агент Стерлинг рассказала мне историю. Тогда нас с ней держали в плену, и она рассказала, что, когда они были детьми, её лучшая подруга, Скарлетт, постоянно выдумывала глупейшие катастрофические ситуации, а затем пыталась понять, как из них выбраться.
Тебя похоронили заживо в стеклянном гробу со спящей коброй на груди, — говорила она. — Что будешь делать?
В другой раз Джадд рассказал мне, что однажды, ещё учась в школе, Скарлетт убедила Веронику Стерлинг отправиться в «научную экспедицию», связанную с важными (а может и не слишком важными) горными породами.
Ты была бесстрашной и смешной, и настолько упрямой, что тебя нельзя было отговорить от чего-либо, стоило тебе решить, что ты этого хочешь, — подумала я, читая между строк известной мне информации. Повзрослев, Скарлетт стала работать в лабораториях ФБР. Ты работала над делом Найтшэйда? — беззвучно спросила у неё я. — Поэтому ты была в лаборатории в ту ночь?
Я подумала о том, как Слоан отказывалась останавливаться, пока числа не приобретут смысл.
Ты была такой же?
Без файла я могла только гадать. Ты видела убийцу, Скарлетт? Он наблюдал за тем, как ты умираешь? — вопросы один за другим прорывались в мой мозг. — Всё случилось быстро или медленно? Ты звала на помощь? Думала о кобрах и стеклянных гробах? О Стерлинг, Бриггсе и Джадде?
Стук в дверь вырвал меня из моих размышлений. Я вздрогнула. Словно ребенок, позвавший Кровавую Мэри, я испугалась, что мои мысли о беде призвали её.
Дин встал и зашагал к двери, а за ним и Майкл с Лией. Дин выглянул в коридор через глазок.
— Чего тебе? — кто бы не стоял за дверью, Дин явно не чувствовал себя дружелюбно.
— У меня кое-что для вас есть.
Дверь заглушала голос, но я всё равно узнала его.
— Аарон? — Слоан подошла к Дину. Всего на миг её лицо просияло. А затем она вспомнила о том, что её кровный брат мог оказаться точно таким же, как их общий отец.
— Слоан, — теперь Аарон обращался не к Дину, а к ней. — Я знаю о том, что ты делаешь для ФБР. Отец рассказал мне.
Я не доверяла отцу Слоан — а поэтому мне было сложно довериться Аарону.
— Мне это не нравится, — продолжил Аарон. — Я хочу для тебя другой жизни. И не хочу, чтобы нам приходилось общаться вот так. Но мне нужно кое-что передать ФБР.
Взгляд Дина метнулся к Лие. Она кивнула. Он говорил правду.
— Так отдай это полиции, — прорычал Дин, всё ещё не собираясь открыть дверь.
— Полиция работает на моего отца, — Аарон понизил голос. Я едва слышала его. — А он хочет, чтобы Бо Донован оказался за решеткой.
Стоило ему упомянуть имя Бо, я сделала шаг вперед. Слова Аарона сходилось с тем, что говорил Бриггс о том, что люди у власти хотят простого решения маленькой проблемки с серийным убийцей.
— Пожалуйста, — сказал Аарон. — Чем дольше я стою в коридоре, тем больше вероятность того, что кто-нибудь увидит меня на записях с камер видеонаблюдения, а тогда у нас появятся проблемы побольше вашего недоверия.
Дин отправился на кухню. Он открыл ящик, затем другой. Через несколько секунд он вернулся к двери.
Сжимая в руках мясницкий нож.
ГЛАВА 40
Дин открыл дверь. Аарон шагнул внутрь, взглянул на нож в руках Дина, и позволил двери закрыться у себя за спиной.
— Я ценю то, что кто-то присматривает за Слоан, — сказал Дину Аарон. — Но не думаю, что этот нож как-то пригодится, если у человека по ту сторону двери будет пистолет.
Не всё то золото, что блестит, — подумала я, расслышав в словах Аарона предупреждение. — Ты привык к вооруженным людям вокруг. Ты вырос в опасном, блестящем мире.
Дин одарил брата Слоан убийственным взглядом.
— Ты бы удивился.
Возможно, Аарон увидел нечто такое, от чего мурашки пробежали по его спине.
— Я не вооружен, — заверил он Дина, — и я здесь не для того, чтобы навредить кому бы то ни было. Вы можете мне доверять.
— Дин у нас не самый доверчивый малый, — беззаботно произнёс Майкл. — Наверное, всё дело в том, что его вырастил сумасшедший серийный убийца, обожающий ножи, — он улыбнулся Аарону стальной улыбкой. — Проходи.
Аарон нашел глазами Лию.
— Это ты определяешь ложь? — спросил он.
— Кто? — удивилась Лия. — Я?
— Я не вооружен, — повторил Аарон, глядя ей прямо в глаза. — И я здесь не для того, чтобы навредить кому бы то ни было
Не произнеся больше ни слова, он присел на диван в гостиной. Дин сел напротив него. Я осталась стоять.
— Как вы уже знаете, — начал Аарон, — вчера вечером между мной и Бо Донованом случился конфликт.
Мне казалось, что фиаско за кулисами шоу Тори произошло в прошлой жизни — а учитывая всё, что мы узнали с тех пор, всё это казалось до ужаса неважным.
— Ты привёл на шоу Тори другую девушку, — произнесла Слоан, не глядя на Аарона. Она смотрела на окно за его спиной — на свою карту, вычисления и спираль Фибоначчи. — Бо считает Тори своей сестрой. Я подозреваю, что значимый процент его слоя населения при подобных обстоятельствах отреагировал бы точно также, — а затем, словно этого было недостаточно, Слоан уточнила. — Судя по моим расчётам, существует вероятность в девяносто семь целых и шесть десятых процента, что ты заслужил удар в нос.
Губы Аарона едва заметно изогнулись вверх.
— Я слышал, ты хороша в числах.
Я не расслышала в голосе Аарона и капли злости. Судя по выражения лица Майкла, он тоже не заметил чего-то подобного в его лице. Я вспомнила о том, как Слоан говорила, что хочет понравиться Аарону.