Вторым подарком, который преподнес своей жене наследник, оказался приятный сюрприз, из которого молодая женщина сделала свои правильные выводы.
— Вас просят спуститься вниз! — сообщила после завтрака Ирада. Хазнедар появилась неожиданно и попросила впустить ее. Тахира согласилась и услышала те слова, что хотела услышать. Принцесса сразу поняла, кто именно послал за ней Ираду.
— Вас ждет сюрприз от Его Высочества! — с поклоном сказала старая женщина.
Тахира улыбнулась.
— Я люблю сюрпризы! — сказала она и встала с подушек.
В саду ее действительно ждал подарок. Прекрасный жеребец, черный, словно сама ночь, с длинной гривой, струящейся почти до «бабок», такая шелковистая, что принцесса не удержалась и пропустила гриву между пальцев.
Жеребец фыркнул и покосился на девушку.
— Это для тебя, — Акрам появился словно из неоткуда. Прошел вперед размеренным шагом, при этом заложив руки за спину и улыбаясь. Он видел по глазам жены, что подарок ей пришелся по душе и был доволен своим выбором. Право же, угодить подобной женщине оказалось делом нелегким. Здесь было мало простых украшений из золота, здесь был необходим иной подход.
— Спасибо! — только и ответила Тахира.
Она повернулась к принцу и в несколько плавных шагов оказалась рядом. Вместо привычного поклона, обвила руками его за шею и прижалась губами к мужским губам, заставляя его плоть загореться желанием, а сердце забиться сумасшедшим стуком. Он и думать забыл о том, что хотел сказать дальше жене и лишь ответил на поцелуй, не обращая внимания на то, что слуги поспешили отойти в стороны и жеребца увели, оставив молодую пару наедине.
Такого Акрам еще никогда не чувствовал. Подобных эмоций не переживал.
Он показался самому себе глупым мальчишкой, впервые познавшим женщину. Которого заводит один взгляд прекрасных глаз, одна улыбка и движение тела.
Подхватив жену на руки, Акрам поспешил уединится с ней в ее покоях, почти сорвавшись на бег и продолжая при этом целовать прекрасную Тахиру, словно обезумевший от страсти юнец.
За отношениями принца и его избранницы следили все.
Ирада вздыхала, понимая, какая участь вскоре ожидает ее внучку. Тахира была не из тех, кто потерпит рядом соперницу, а значит, если хазнедар ничего не предпримет, скоро ее девочку отдадут седому шаху в жены, и она покинет пределы Дворца. Больше не сможет приглядывать за внучкой старая Ирада.
«Надо что-то придумать!» — решила она. Нет, вредить принцессе Тахире хазнедар не собиралась, но побороться за место рядом с принцем для своей Дилии была обязана.
Птица появилась на исходе второго дня, после того, как люди отца покинули обоз, выдвинувшись ранним утром в обратный путь. Помню, как простилась с Гнуром и проводила взглядом удаляющийся паланкин. Они возвращались в то место, которое раньше было моим домом. Теперь я осталась одна. Совсем одна, без тех привычных людей и вещей, что окружали меня на протяжении всей жизни.
Я села на лошадь и последовала за своим мужем, более не глядя на отряд Борхана, удаляющийся прочь.
Я больше не дочь своего отца. Я больше не одна из своего народа. Теперь я жена Шаккара. Теперь я женщина-варвар, как и все они, только почему-то эта мысль больше не страшила меня. Я приняла свою судьбу окончательно и бесповоротно, следуя вперед, к будущему.
Весь день я провела в седле, лишь изредка пересаживаясь на телегу, когда уже совсем не могла держаться верхом. Статус второй жены предполагал, что я буду ехать во главе обоза, за спиной своего повелителя, рядом с его братом Аббасом, в то время, как сам принц и его первая жена, возглавляли воинов и вели их за собой. Но я не всегда следовала за ними. Порой придерживалась телег и лишь издалека наблюдала за горделивой осанкой своего повелителя, что время от времени оглядывался на меня, словно желая удостовериться, хорошо ли я держусь в седле, не устала ли. Несколько раз он даже придерживал своего жеребца и ехал подле меня, поглядывая с настороженностью.
— Как ты, Майрам? — спросил меня Шаккар, когда мы снова сели в седла после короткого отдыха.
Я устала. Спину ломило и мне казалось, я никогда больше не смогу свести ноги вместе, но я не могла позволить себе проявить слабость, тем более, когда на меня смотрели его люди — воины то и дело оглядывались на свою новую повелительницу, словно только и ждали, когда я начну жаловаться и причитать. В их глазах я была слабой изнеженной принцессой, не ровней Сарнай. И, хотя я понимала, что в какой-то степени так и есть, я не могла так просто сдаться.
— Я горжусь тобой! — чуть наклонившись, шепнул мне муж и улыбнулся.
За дневной переход я всего лишь три раза пересаживалась на телегу отдохнуть, чтобы не задерживать обоз больше положенного. А во время привалов просто сидела привалившись к тюку и позволяя Наиме массировать мои ноги. В тот же день произошло нечто, показавшееся мне странным. Старая рабыня попросила подержаться за мою руку.
— Зачем? — спросила я, недоумевая.
— Я знахарка! — отозвалась женщина, пристально глядя мне в глаза. — Хочу знать, не переутомились ли вы, моя госпожа! — а сама провела пальцами по моей ладони, покрытой шершавыми буграми от поводьев. Она несколько мгновений словно ласкала мою руку, а затем широко улыбнулась и отпустив ее, взялась снова за мои многострадальные ступни и икры.
— И что ты почувствовала? — я не удержалась от вопроса.
Наима покачала головой и только улыбнулась.
— Все хорошо, госпожа! — ответила она и я успокоилась. А затем появилась эта птица.
Ястреб прилетел со стороны, куда направлялся наш обоз. Молча опустился на подставленную руку в кожаном нарукавнике, заклекотал, требуя внимания. На небе уже зарождался закат, солнце клонилось к западу, бросая последние лучи по волнам степных трав. Я видела только, что человек, принявший птицу, что-то снял с ее лапки, а затем направил своего коня в начало обоза, туда, где ехал Шаккар.
«Что это может быть?» — подумала я, и какая-то тревога сжала сердце. Предчувствие беды, вот что это было.
Я ударила пятками в бока лошади и стала объезжать едущих впереди воинов. Они расступались, давая мне дорогу, и я почти добралась до мужа, когда путь преградил Аббас. Он посмотрел на меня и только покачал головой, давая понять, что мне пока не стоит тревожить принца.
— Что случилось? — спросила я и поехала рядом с молочным братом мужа.
— Вести из дома! — ответил Аббас.
Я посмотрела на Шаккара, который неожиданно вскинул руку, призывая обоз остановиться. Человек с ястребом склонился к уху варвара и стал зачитывать послание, принесенное птицей. Мне сильно захотелось узнать, что за новости подарил нам ястреб, хорошие или плохие? И кто отправил письмо — враг или друг?
Придержала кобылу, дожидаясь вместе со всеми, пока Шаккар выслушает чтеца. Оглянулась назад и увидела, что воины Шаккара в нетерпении переглядываются. Задержка насторожила всех. Даже рабы, что шагали за телегами, недоуменно смотрели друг на друга.
На несколько коротких мгновений затихло все. Только ветер шумел, да шумно дышали кони. Люди хранили молчание, а затем принц выпрямился в седле, и мужчина с ястребом отъехал в сторону. Я ждала, что Шаккар повернется к своим людям и расскажет о том, какие новости прилетели из родного дома, но он ничего не сказал. Только поднял вверх руку и резко опустил ее вниз, приказывая обозу и воинам трогать дальше.
Мы с Аббасом переглянулись.
— Почему он молчит? — спросила я.
Менсувар принца покачал головой.
— Значит, новости плохие, — нахмурился мужчина. — Если бы весть была радостной, он непременно уже поделился ею со всеми.
Внутри у меня все сжалось. Липкие пальцы страха коснулись сердца, сдавили, пугая. Я хотела было направить своего коня в начало обоза, чтобы спросить у своего мужа и Повелителя о содержимом послания, но Аббас схватил мои поводья и остановил меня от подобной затеи.
— Не надо! — сказал он.
— Но… — я попыталась было воспротивиться, а затем поняла, что он сделал правильно. Варвар не станет при всех рассказывать жене то, что узнал. Видимо еще не время. Было бы что-то срочное и действительно опасное, об этом уже знали бы все. Шаккар объявил бы это своим громогласным голосом, не спускаясь с седла на землю.
Мы продолжили путь. Я молчала, понимая, что вечером, если мой принц навестит меня перед сном, и если он захочет, я узнаю все подробности, но сейчас стоит выждать и проявить кротость, присущую хорошей жене.
До вечера оставалось всего ничего, и я собрала остатки сил, чтобы вытерпеть этот путь, до того самого момента, когда спущусь с лошади и упаду на подушки шатра в изнеможении.
Ирада стояла у колонны и смотрела на то, как веселятся наложницы в серале. Девушек было немного. У принца Акрама — только Дилия, а у повелителя Борхана трое красавиц — Дания, Закия и Лазиза — последняя была самой старшей, ее повелитель взял первой, после нескольких лет жизни с женой Ширин. Сам Борхан наложниц посещал редко. Он любил жену, хотя был очень строг в ее отношении. В видении Борхана женщина почти не играла роли в жизни мужчины. Он не считался с ними, полагая наивно, как и большая часть мужчин, что женщина существо достойное только греть постель и суетиться на кухне.
«И, конечно же, рожать наследников!» — усмехнулась Ирада.
Ширин свою работу выполнила — подарила Борхану прекрасного сына и не менее прекрасную дочь, воспитанную по женскому идеалу повелителя. Иногда, думая о маленькой Майрам, Ирада жалела ее и с трудом представляла, как эта мягкая и наивная девочка сможет удержаться возле мужа-варвара. Ираде посчастливилось увидеть первую жену принца Шаккара во время брачной церемонии, и старая хазнедар сделала свои выводы — воительница Сарнай не та женщина, что станет терпеть подле мужа другую женщину. Какие причины заставили Сарнай дать позволение на этот брак, Ирада не знала, но догадывалась, что это нечто значимое.
Нижний большой зал сераля прекрасно подходил для развлечений. В самом центре его журчал фонтан с чистой прозрачной водой. На полах дорогие пушистые ковры, в которых ноги просто утопали, как в густой траве. Диванчики с подушками расшитыми яркими нитями и лентами, столики с фруктами и сладкой водой, музыканты-евнухи, игравшие ненавязчивую музыку для услады слуха наложниц, райские птицы в огромных клетках, висевших на стенах…Райская жизнь для тех, кому нравится прожигать ее в безделье. И наложницам нравилось. Ирада знала, что девушки вполне могли проводить время, читая книги, вышивая, раскрашивая ткани, создавая картины — для этого на женской половине существовали специальные комнаты и рабыни с удовольствием помогли бы наложницам освоить эти науки. Но нет. Девушки предпочитали пить вино и танцевать, дожидаясь прихода своего мужчины.
Ирада невольно вспомнила принцессу Тахиру, которая сейчас в одном из верхних залов постигала премудрости истории своего нового народа. Затем у нее начинался урок языка, а после…
Ирада вздохнула. Принцесса варваров оказалась умна и настойчива в своем стремлении стать достойной сменой повелительнице Ширин и это не могло не вызывать уважения.
Хазнедар посмотрела на свою внучку, щебетавшую о пустом, невольно сравнила ее с принцессой и поняла, что сравнение не в пользу первой.
— Дилия, подойди ко мне! — воспользовавшись моментом, когда девушки перестали говорить, подозвала внучку Ирада.
Наложница принца Акрама глаза на старую женщину подняла неохотно. Еще более неохотно встала с подушек, лениво приблизилась к хазнедар и замерла, ожидая ее дальнейших слов.
Девушки проводили взглядом Дилию и продолжили говорить и смеяться. Слов и смысла их пустого разговора Ирада не слышала и не желала слышать. Наложницы постоянно болтали только об одном — украшения и наряды, больше ничто их не волновало. Хазнедар смотрела на свою внучку и жалела о том, что Дилия выросла такой же пустой. Но, что поделаешь, своя кровь, не вода.
— Принц был у тебя прошлой ночью? — спросила Ирада.
Дилия кивнула.
— Ты делаешь все, как я тебе сказала? — уточнила старая женщина.
— Отвары пью, — кивнула наложница.
Ирада вздохнула. Она давно поняла, что Дилия не удержится на своем месте надолго и понимала, что единственная возможность сделать так, чтобы внучка осталась во Дворце, это ее беременность от принца. Сейчас, когда у принцессы Тахиры наступили женские дни и Акрам по этой причине не мог посещать ее спальню после заката, он снова проявил внимание к наложнице. Ирада ходила к знахарке, и та дала хазнедар хорошее средство, как заставить мужское семя прорасти в лоне женщины.
— Будь ласкова! — снова наставляла внучку Ирада. — Не спорь с принцессой Тахирой, иначе она заставит своего мужа избавиться от тебя…
— Не посмеет! — вырвалось у молодой девушки резкое. — Акраму нравится мое тело!
— Тело, это слишком мало, — зашипела в ответ Ирада. — Он начинает влюбляться в свою жену и очень скоро принцесса воспользуется этим, чтобы избавиться от всех соперниц. И ты будешь первой, особенно после того, как позволила себе войти без позволения ночью в ее покои и посмела дерзить!
Дилия свела брови недовольно.
— Твой шанс остаться здесь — это принести сына Акраму. Пусть он и не будет наследником, но он станет первенцем, а для мужчин это важно! — Ирада распрямилась. — У тебя мало времени, Дилия! — добавила она.
— Я поняла! — кивнула девушка.
— Не забывай пить отвар! — велела старая женщина.
Дилия отвернулась и направилась обратно к наложницам, чтобы продолжить в беззаботности и веселье проводить напрасно свое время. Ирада проводила ее со вздохом разочарования. В этот миг старой хазнедар показалось, что все ее ухищрения напрасны. Такая пустышка не удержит принца даже ребенком. И почему только девушка не переняла хотя бы толику ее силы и ума? Тогда все стало бы проще, но нет… За нее приходилось думать старой Ираде.
Как я и предполагала, еще один день пути выбил из меня остатки сил, вытянул их и вышвырнул меня на подушки, почти в изнеможении уронил на ложе.
Я помню совсем мало. Только то, что рабыни помогли помыться и переодеться, а затем уложили меня на одеяла и ушли, все, кроме старой Наимы, что осталась сидеть у полога, охраняя сон, словно преданный пес.
В голове витали мысли о Шаккаре. Когда засыпала, зарывшись в подушки, память подбрасывала картинки всадника с птицей, спину моего варвара, застывшего в напряжении, усмешку Аббаса, не позволившего мне поехать к мужу, а затем все смешалось в чреду бесконечной степи с сухими травами, поднимающимися к жаркому солнцу.
Я уснула. Просто провалилась в темноту. Ни снов, ни картинок — одна тьма, подаренная усталостью.
Последней мыслью было — придет ли ко мне Шаккар!
Хотя, даже если придет, что он увидит? Спящую жену!
А после я уснула и мне стало все равно…
Шаккар застыл на пороге своего шатра, глядя на Наиму, что на коленях сидела в шаге от полога, сложив морщинистые руки на коленях и выжидающе глядя на вошедшего. Затем она опомнилась и поклонилась, коснувшись лбом ковра, а после поднялась на ноги, чуть пригнувшись, как полагалось делать хорошему и послушному рабу.
— Принцесса Майрам спит! — сказала она тихо.
Шаккар видел это и без ее слов.
Он пришел поговорить с молодой женой, но неожиданно понял, насколько девушка устала. Непривычная для подобных переходов, она утомлялась даже в паланкине, а тут проделать такой путь верхом, не жалуясь, не ноя…
Улыбка тронула губы мужчины, и он посмотрел на старуху ведьму.
— Хорошо служи ей, — велел, обращаясь к Наиме.
Женщина снова поклонилась, а принц вышел из шатра и направился к костру, где его дожидались Сарнай, Аббас и первые махарибы[10] войска. С ними он был намерен поделиться тем, что узнал из послания, отправленного отцом.
Весело трещали сухие поленья, но разговор получился не радостным.
Шаккар сел на топчан, обтянутый воловьей кожей, и обвел взглядом присутствующих. Всего пятеро, не считая самого принца и вождя. Люди, проверенные временем и не одним полем сражения, где не раз прикрывали своего повелителя и закрывали собой. Сарнай была обманчиво спокойна. В глазах молочного брата играли огненные блики, отраженные от всполохов огня.