- Мэри! – В последний раз восклицает Норин Монфор и скрывается из виду.
Все это время Мэри-Линетт мужественно держалась, не позволяя панике затуманить
рассудок, но как только сестра уходит, лицо у нее бледнеет, а в глазах застывает ужас.
Она поворачивается ко мне и шепчет:
- Дело дрянь.
Полностью согласен. Огонь приближается к моим ногам, и я чувствую, как тепло от камина
нагревает воздух. Языки пламени почти достигают подошвы моих кроссовок, и, не хотелось бы
нагнетать обстановку, но мне становится паршиво. Желудок сводит.
- Черт. – Порывисто дергаюсь в сторону, но так и не схожу с места, осматриваю ноги и
осматриваю комнату, заполняющуюся едким дымом, а затем гляжу на Монфор. – Идеи?
Женщина сглатывает. Нервно хватается пальцами за лицо и прокатывается ладонью по
вспотевшим щекам. Что у нее происходит в голове? Вокруг чего вертятся мысли? Я бы не
отказался сейчас от какой-нибудь способности: контролировать воду или воздух. Меня устроило
бы что угодно, лишь бы суметь выбраться отсюда, но как? Ариадна приказала не сходить с места.
И до каких пор? Пока не поджаримся заживо? Неожиданно Мэри-Линетт встряхивает головой и
наклоняется вперед.
- Что вы делаете?
- Я не собираюсь сгорать заживо. – Рявкает она, пытаясь дотянуться до кресла.
- Да, сгорать заживо больно.
- Не сегодня, – шипит Мэри, стиснув зубы, – и не в этом веке.
Наконец, ей удается ухватиться за край потертого, массивного кресла, которое стоит ближе
к выходу из гостиной. Я недоуменно хмурюсь, а потом чувствую, как язык пламени
набрасывается на мою руку, и стремительно отшатываюсь назад. Пальцы вспыхивают так горячо,
что судорога прокатывается вдоль всего локтя, и я рассержено стискиваю зубы.
- Черт возьми.
- Пригнись.
- Что?
Недоуменно оборачиваюсь и замираю, увидев, как женщина легким движением руки
подхватывает кресло, поднимает над полом и кидает в сторону камина. Что за...
- Осторожно!
Твою мать. Я порывисто наклоняюсь вперед, закрываю ладонями лицо и слышу, как кресло
врезается в камин, заполонив проход огненным языкам. Я валюсь на пол под хруст
разваливающейся мебели, прокатываюсь подбородком по половицам и щурюсь.
- Черт, – в ушах неприятно звенит, в ноздрях какая-то дрянь, – вы спятили!
- Огня стало меньше.
- Меньше? – Оборачиваюсь через плечо, гляжу на камин и нервно сглатываю. Пламя
начинает медленно обгладывать кресло, будто изголодавшийся пес обгладывающий кость. И
внутри у меня все от омерзения скомкивается в колючий шар из злости. – Дерьмо.
- Что? – Мэри-Линетт раздраженно сводит брови. – Теперь у нас есть пара минут.
- Вы в своем уме? Сейчас огонь перекинется на кресло и разрастется еще сильнее, он и
деревянными половицами отлично подпитывался, а вы дали ему целое кресло!
- Я действую спонтанно.
- Вы действуете глупо.
Поднимаюсь на ноги, хватаюсь руками за виски и горблюсь, будто на меня свалился
потолок. Черт подери, о чем она вообще думала?
- Есть другие идеи? Давай, я не против.
- Только не вздумайте разбивать окна.
- Продолжишь умничать, и я тебя вместо второго кресла в камин запущу.
Я взмахиваю руками, отворачиваюсь и думаю, что мы с ней вдвоем убьем друг друга раньше,
чем за нас примется пламя. Или же...
- Вдвоем, – шепчу я, расширив глаза, – черт, Мэри. Наверху спит Хэрри.
- Я совсем... О, Боже. – Она растерянно поджимает губы и осматривает черный дым, собравшийся под потолком, поднимающийся вверх по тонким стыкам, щелям.
Почему я забыл про брата? Как эта информация вообще могла вылететь из головы?
- Он поможет нам, – неуверенно отрезает Мэри и поднимает подбородок, – Хэрри!
- Нет, стойте. Он спит, как убитый.
- Издеваешься? Он не слышал, как я киданула в камин кресло?
- У него плохо в последнее время со сном, я стащил ему таблетки с вечеринки. – Мне
становится тошно от такого идиотского стечения обстоятельств. Или дело в гари, которая
прожигает горло? Я кашляю, выплевывая желчь, и встряхиваю головой. – Надо подумать.
- Как его разбудить?
- Оглушить. Нужно что-то очень громкое.
- Что? – Пот толстыми струями скатывается по лицу женщины. Она смахивает его со лба, а
он вновь появляется, вновь капает вниз. – Мэтт, думай скорее. Чем дольше он спит, тем больше
вдыхает углекислый газ. Он может больше вообще никогда не проснуться.
- Я хорошо знаю биологию.
- Может, попытаться еще раз? Дотянутся до дивана?
Нет. Такими попытками мы лишь подкидываем бревна в костер.
Надо найти другой выход. Логичный. Правильный. Единственный.
Я расширяю глаза и быстрым движением касаюсь металла за своей спиной.
- Точно, – в моих глазах проскальзывает нечто безумное, – браунинг.
- Браунинг? Откуда у тебя...
Я выхватываю пистолет, поднимаю его над головой и делаю несколько выстрелов.
Оглушительный звон прокатывается по комнате, от которого закладывает уши. Черт. Я
моргаю, словно человек, потерявшийся в реальности, а потом стреляю еще раз. И еще.
Мэри зажимает ладонями уши, нагибается, распахнув глаза от ужаса, а я одержимо пялюсь
на потолок, наивно полагая, что он развалится на части. Давай же, давай.
Я стреляю, пальцы сводит. Никогда прежде я не делал ничего подобного! Отдача от
выстрелов все норовит повалить меня на спину, но я держусь ровно, пусть от жары уже не вижу
комнаты, не различаю цветов. Все плавает, кренится и горит, но не только снаружи, но и внутри.
Мои легкие бурлят от напряжения. А я продолжаю стрелять, не отдавая себе отчета в том, что
патроны давно закончились, и пуляю я в воздух холостыми выстрелами.
- Мэтт, черт возьми, Мэтт!
Кто-то хватается за мои плечи холодными руками.
- Мэтт, посмотри на меня!
Растерянно опускаю подбородок. Моргаю. Моргаю еще раз и внезапно понимаю, что передо
мной Хэрри в своих идиотских очках и смятой пижаме.
- Хэйдан, – хриплю я.
- Что тут творится? Святые угодники, ты горишь! – Брат хватает подушку с дивана и
начинает молотить ею по моей ноге, а я не чувствую боли. Ничего не чувствую. – Почему вы не
убегаете? Почему стоите истуканами? Надо уносить ноги!
- Но мы не можем, – отвечает Мэри-Линетт и разражается сухим, едким кашлем. Она
покачивается в сторону и хватается вспотевшими ладонями за лицо. – Ничего не можем.
- Что за фигня, черт, черт.
Хэрри прикрывает нос рукой и безумным взглядом осматривает пылающие шторы.
- Выбирайся из дома. Живо.
- Я вас не оставлю.
- Хэрри...
- Замолчи, Мэтт. Просто замолчи.
Он пронзает меня свирепым взглядом, а затем вдруг срывается с места. Я собираюсь
кинуться за ним, но вновь не могу сдвинуться с места. Лишь ослаблено горблюсь и нелепо
хватаюсь пальцами за горло, царапая его, натирая до красноты. Черт. Опираюсь ладонями о
колени и смотрю на плавающий ковер, сипло вдыхая и выдыхая горячий воздух.
Нельзя падать. Нельзя падать.
- Я вытащу Ари и останусь в живых, – шепчу я, от злости стиснув зубы, – я не умру.
Никогда прежде я не цеплялся так за свою жизнь.
Неожиданно сквозь черную, дымчатую завесу я замечаю Хэйдана. Он прорывается в
гостиную, держа в пальцах шланг, подпрыгивает к камину и заливает его ледяной водой.
Какое-то мгновение мне кажется, что у меня галлюцинации. Откуда у Хэрри шланг? Где он
его отыскал? Но потом я слышу, как шипит от капель воды раскаленная мраморная панель, ощущаю, как прохладный пар ползет по ногам, забираясь под одежду. Я измотано мотыляю
головой, пытаясь разглядеть в серых, плотных облаках лицо брата или младшей Монфор. Но не
вижу ничего, кроме собственных рук, покрытых каплями холодной воды.
- Черт, – шепчу я, прокатившись мокрыми пальцами по лицу. Кожа остывает, и мне в разы
становится спокойнее и легче. Уже в следующее мгновение пожар утихает, и тогда я в изумлении
понимаю, что могу шевелить ногами, могу сойти с места.
Принуждение больше не работает.
- Идем, – говорит брат, неожиданно оказавшийся рядом, – быстрее.
Я покачиваюсь на носках. Плетусь за Хэйданом и на ходу стаскиваю с дивана папку с
фотографиями, которую мне отдала Бетани, я не понимаю, как я вообще вспомнил о ней, не
понимаю, как мы выбираемся из дома. Я не понимаю, как мы оказываемся во дворе, на газоне,
как втягиваем свежий воздух. Не понимаю, что вновь избежал смерти.
- Черт возьми, – порывисто расправляю плечи и выдыхаю, – ненавижу этот дом.
Я беглым взглядом осматриваю голубое небо и хватаюсь руками за затылок. Папка в пальцах
влажная, пропитанная паром и гарью. Хорошо, что она осталась цела, иначе фото канули бы в
Лету, что сейчас отнюдь не к месту. Я должен показать снимки Монфор.
«Норин», – вспоминаю я и перевожу взгляд на Мэри-Линетт. Женщина кашляет, не в силах
ровно держать спину. Ее бледная кожа покрыта красными пятнами и сажей. Я почти уверен, что
Мэри сейчас мечтает свалиться замертво и закрыть пылающие от рези глаза.
- Надо найти Норин, – сиплым голосом отрезает она и выпрямляется, – сейчас же.
- Они давно уехали, – я не хочу расстраивать женщину, я просто констатирую факт.
- Я справлюсь, я услышу.
Что ж, если Мэри и, правда, сможет найти их – я согласен. Когда опасность нависает над
Хэйданом, у меня буквально сносит крышу, поэтому я прекрасно понимаю, что сейчас
переносит Мэри-Линетт. Останавливать ее или же спорить с ней – глупо и неуважительно.
- Как скажете.
- Эй, там копы, – неожиданно шепчет брат, схватившись пальцами за оправу очков.
- Что?
Мы с Мэри-Линетт одновременно резко оборачиваемся и столбенеем от недоумения. Черт
подери, неужели именно сейчас правоохранительные органы решили взяться за ум и прибыли на
помощь своим дорогим жителям Астерии? Невероятно.
Полицейская машина лихо сворачивает перед коттеджем Монфор, я осматриваю дом и дым,
выплывающий из открытой двери, и прокатываюсь пальцами по лицу.
- Нужно выпроводить их, – едва слышно бросаю я.
- Каким же образом? – Также тихо шифруется Мэри-Линетт. – Никто из нас не умеет
управлять разумом и не варит зелья, отбивающие память.
- Значит, нужно придумать что-то другое. Мы должны ехать, иначе упустим Норин.
С этим женщина не спорит. Да и со мной вообще спорить бессмысленно.
- Уходите, – внезапно говорит Хэрри, врезавшись в меня пылающим взглядом. – Что стоите?
Живее. Я справлюсь. Забалтывать кретинов у меня всегда хорошо получалось.
- Хэйдан...
- Мне не придется сражаться с ведьмами, не придется плясать перед Люцифером.
- Я не хочу оставлять тебя одного.
- Эй, ты можешь пойти с Мэри-Линетт. Ты можешь, правда. – Брат моргает пару раз, проходится тыльной стороны ладони по лицу и кивает. – Идите уже, быстрее.
- Но что ты им скажешь? – Взволнованно спрашиваю я, искоса взглянув на копов. На их
лицах отражается сухое недовольство, а еще страх, что приходится парковаться рядом с домом
неуравновешенных сатанистов.
- Я придумаю, что сказать, боже, Мэтт, я всегда соображаю в этом плане лучше тебя.
- Да что ты...
- Идем, – вмешивается Мэри-Линетт, схватив меня за локоть, – живее, умник.
- Возьмите пикап, – советует Хэрри, двигаясь к полицейским машинам. – Он...
- Я знаю, где он.
Мне совсем не хочется оставлять Хэйдана одного, но у меня нет выхода. Я сжимаю в кулаки
пальцы и, закатив глаза, срываюсь с места; надеюсь, ничего не случится, пока меня не будет
рядом. В противном случае найду этих кретинов в форме и познакомлю их с Ари.
Счастливы они будут ровно несколько минут, потом их жизнь покатится к черту, как и жизнь
всех, кто имел радость встретиться с этой рыжей бестией.
Мы вылетаем на трассу с заднего двора. Объезжаем коттедж с другой стороны, дабы не
столкнуться с ищейками нос к носу, и несемся вперед, перегоняя даже взбушевавшийся ветер.
Мэри-Линетт сидит на пассажирском сидении, а я переключаю передачи. Женщина распахивает
окно и прислушивается к городу, заправив за уши волосы.
- Сейчас направо. – Послушно выворачиваю руль и сглатываю. Интересно, как долго
Монфор может игнорировать посторонние звуки и концентрироваться на тех, что ведут ее к
желаемой цели? Наверно, это сложно и больно. Мэри морщится, а я свожу брови.
- Все в порядке?
- Да, не обращай внимание.
- Вы выглядите измотанной.
- Пару минут назад мы жарились в адской печке, забыл? – Она усмехается, а потом с силой
стискивает тонкие пальцы и прижимается лбом к наполовину опущенному стеклу.
- Что вы слышите?
Мэри нервно поводит плечами, сутулится и шепчет:
- Я слышу всех. Это не приносит удовольствия, Мэтт. Шум в голове давит на мозги.
- И как вы среди этого шума находите Норин?
- Ее я всегда найду.
- Ну да, голос сестры. Разумеется.
- Не только голос. Стук ее сердца, движение крови по ее венам... – Мэри-Линетт едва
слышно выдыхает и прикрывает дрожащей рукой губы. – Я росла с Норин, она моя личная
музыка. Если я перестану ее слышать...
- Не перестанете.
- Конечно.
Выжимаю сильнее газ и слежу за тем, как Астерийская школа остается позади.
- Вы понимаете, где Норин с Ари?
- Не очень отчетливо. Я слышу скрип качелей и... и шелест деревьев... – Мэри нервно
моргает, а затем неестественно быстро передергивает плечами. – Сложно. Звук воды. Но я не
уверена, что это озеро или водоем. Нечто другое. Отрывистый звук. Тихий. Громкий.
- В смысле?
- Я не могу... Не могу понять. Тихий, громкий, тихий, громкий...
Она одержимо хватается ладонями за лицо, горбится, а я спрашиваю:
- Фонтан?
Мэри-Линетт Монфор порывисто оборачивается и впивается в мое лицо блестящими от
напряжения глазами. Она больше не прислушивается к звукам, прорывающимся сквозь открытое
окно, и силы вновь возвращаются к ней в полном объеме.
- Верно. Фонтан. Наверно, они в...
- ...парке.
Женщина кивает, а я выдыхаю. Что ж, класс! Устроим прогулку по красивым местам
Астерии, которые, вполне возможно, после нашего визита перестанут таковыми быть.
Мы останавливаемся перед воротами в городской парк через несколько минут. Мэри сразу
же порывается к входу, а я оббегаю пикап сзади и достаю из-под брезента комплект стрел и
спортивный лук. Не хочу вновь стоять и чувствовать себя уязвимым кретином.
- Это вместо браунинга, – поясняю я, подходя к женщине, а она хмыкает.
- Откуда у тебя вообще пистолет, гений?
- Мне его отдала Бетани перед тем, как уехала вместе с семьей из Астерии.
- Бетани уехала? – Удивляется Мэри-Линетт, вскинув брови. – Но когда?
- Сегодня рано утром. Я бы рассказал, нам с вами есть что обсудить. Но не успел.
- Обсудим, когда вернемся домой.
Я коротко киваю, завидуя бессмертному оптимизму женщины, неуклюже поправляю
качающиеся из стороны в сторону стрелы и ступаю вслед за Монфор.
Фонтан находится в центре парка. Это скульптура огромного орла с распростертыми
крыльями, к которому ежедневно приходят слабоверующие мамаши и романтики, стойко
убежденные в том, что, если кинуть в фонтан монету и загадать желание, оно непременно
сбудется. Идиоты, другими словами. Уверен, что сегодня там будет пусто.
Если Мэри-Линетт не ошиблась, мы выйдем на Монфор через пару минут: парк этот
небольшой. Наверняка, поэтому мне и не нравилось сюда приходить. Я не мог потеряться. Не
мог просто брести куда-либо, рассуждая о том, что меня волновало. Едва я погружался в
собственные мысли, как тут же ноги приводили меня к одному из выходов.
Неожиданно Мэри-Линетт впивается пальцами в мое плечо и резко дергает на себя.