поднимаю подбородок, а девушка кивает. – Он может пригодиться.
- Я не возьму.
- Мэтт.
- Это незаконно, Бетани. Зачем мне браунинг?
- А зачем тебе спортивный лук и стрелы?
- Это другое.
- Нет, – девушка кладет руку мне на плечо, а я вновь сосредоточенно изучаю оружие. Она
спятила. Я спятил, если возьму его. Это уже не шутки. – Ты должен защищаться.
- Я не хочу. Только не так.
- Это пистолет моего отца. Пусть он будет у тебя. Я уверена, что ты воспользуешься им
только в том случае, если он действительно будет необходим.
Груз ответственности взваливается мне на спину. И я киваю, потому что думаю, что я смогу
его вынести. Холодный металл обжигает пальцы. Я уверенно прячу пистолет себе за спину, а
затем вновь смотрю на Бетани, не выдавая дрожи, прокатившейся по горлу.
- Хорошо. – Свожу брови. – Спасибо.
- Мэтт, будьте осторожны. И попрощайся, пожалуйста, с Хэрри.
- Почему бы тебе самой этого не сделать?
- Я не умею прощаться.
- Но он заслуживает, Бет, чтобы ты сама сказала ему правду.
- Если я поговорю с ним, то буду чувствовать себя еще хуже, – девушка поднимается и
прокатывается ладонями по бедрам, – а мне и так трудно бросать вас.
Я задумчиво хмыкаю и почему-то думаю, что трудно ей будет еще несколько минут. Потом
она окажется рядом с родителями, далеко от Астерии, и жизнь сразу же перестанет быть
трудной. Возможно, жизнь даже станет нормальной.
Встаю со скамейки и киваю.
- Как хочешь.
- Я позвоню вам, как только приеду к...
- Не надо, – обрываю Пэмроу, подавшись вперед, – не говори, куда ты едешь. На тот случай,
если... ну... – Я взмахиваю пальцами в воздухе и закатываю глаза. – Ты поняла.
- Да, конечно. – Она хлопает себя ладонью по лбу. – Прости. Тогда я просто напишу.
- Договорились.
- Пока, Мэтт. И будь осторожен.
- До меня уже дошло. Иди. Скоро рассветет.
Девушка кивает и решительно спускается по ступенькам. Бетти не оборачивается, а я не
машу ей вслед. Она уходит, я захожу в дом, и неожиданно жизнь продолжается, только уже без
упрямой девушки, которая неожиданно в нашей жизни появилась.
Я останавливаюсь в коридоре. В одной руке фотографии, в другой пистолет. Сердце
неистово тарабанит по легким, а я могу лишь думать о том, что в коттедже холодно.
Хмыкаю и плетусь в гостиную, чтобы разжечь камин.
***
Я сижу в гостиной, когда дверь подвала распахивается, и в коридор выходит Норин.
Женщина неуклюже покачивается, схватившись руками за голову, опирается о стену и
поднимает на меня взгляд полный недоумения. Она хмурит брови, и потом, вслед за ней, из
подвала выползает Мэри-Линетт. Сестры выглядят ужасно растерянными.
- Доброе утро. – Я помахиваю рукой и невольно усмехаюсь. Черт возьми, не верится, что
еще ночью эти женщины собирались с лихвой оторваться на вечеринке. – Очнулись?
- Мэттью, – протягивает Норин, прищурившись, – что... что происходит.
- Вы не помните?
- Все в тумане. – Отвечает младшая Монфор, ссутулившись. – Но почему?
- Это алкоголь. Так он действует на тех, кто напивается вдребезги.
Норин сплетает на груди руки и по-птичьи наклоняет голову, словно я спятил и несу чепуху.
Но вот Мэри-Линетт тут же покрывается блекло-алой краской и поджимает губы.
- Значит, это был не сон?
- Нет, не сон.
- О, Боги.
- Быть не может, – противится Норин, вздернув подбородок, – я не могла...
- Могли, – на выдохе перебиваю я и поднимаюсь с дивана. – Могли что-то напутать с зельем,
могли превратиться в мегеру и могли лишить жизни Дэвида Проковски.
- Что?
- Но не волнуйтесь. Этот кретин жив. Я подоспел вовремя.
- Но все ведь не так плохо? – С надеждой спрашивает Мэри-Линетт, на что я повожу
плечами и специально молчу, растягивая интригу, нагнетая обстановку и наслаждаясь тем, как
перекошены лица сестер Монфор. Наверняка, они не верят ни единому моему слову.
- С вами что-то случилось, – все-таки поясняю я. – Вы стали другими. Сбежали, даже
пытались прикончить меня. Это я о вас, Норин.
Женщина невинно вскидывает брови и отвечает:
- Полагаю, было за что.
- Неправильно вы полагаете.
- Но почему мы вели себя подобным образом? – Недоумевает Мэри-Линетт. – Мы же все
сделали верно: отварили настой, подождали пару часов. Где просчет?
- Возможно, просчета нет. – Тихим голосом отвечает старшая Монфор и проходится
ладонью по бледному лицу. Она выглядит уставшей и расстроенной. Я вдруг думаю, что у нее
больше нет сил отрицать очевидное. – Какими мы были в молодости, Мэри?
- Раскрепощенными?
- Неуправляемыми и легкомысленными.
- Вы вовремя об этом вспомнили, – кивнув, бросаю я. – Очень вовремя.
- Я была уверена, что мысленно мы останемся в своем возрасте, – чеканит Норин и с
недоверием смотрит на меня. – Никто не знал, что зелье подействует подобным образом, я бы
никогда не подвергла людей риску, если бы сомневалась в своем отваре.
- Что конкретно произошло, Мэтт. Давай по порядку.
Мэри усаживается в кресло, а я подхожу к камину и неуклюже взмахиваю рукой.
- Вы ушли из дома, сразу на вечеринку к Логану. Не позволили позвонить Джейсону. Я
нашел вас, Мэри-Линетт, еле стоящую на ногах. А вас, Норин, в комнате с Проковски. Я знаю,
что он полный кретин, но вряд ли он заслуживал того, что вы с ним хотели сделать.
- Я соблазнила его? – Рабочим тоном интересуется старшая Монфор, а я хмурюсь.
- Соблазнили? Вы пытались его убить.
- Это следующий этап. Сначала жертву надо заманить в ловушку.
- Не понимаю, о чем вы. Но у Дэвида лицо было в черных венах, и он был белый, как стена.
Я едва узнал его.
- Такова моя природа, – небрежно бросает Норин, отвернувшись, – обезоруживать.
- Для чего?
- Для удовольствия.
- Вам приносит удовольствие убивать людей?
- Не людей, а мужчин, – исправляет она, сверкнув голубыми глазами, а я удивляюсь.
- Вот как.
- И удовольствие получаю не я, мой дорогой мальчик. А Дьявол в моей голове.
Отлично. Мне в союзники достался оборотень и женщина, одержимая бесами. Что от нас
скрывает младшая Монфор? Может, по ночам она высасывает кровь из прохожих?
- А как ты привез нас домой, Мэтт? – Продолжает расспрос Мэри-Линетт, сомкнув в замок
руки. – Если верить твоим словам, мы были немного не в себе.
- Мы с Хэрри нашли снотворное. Вам подсыпали в алкоголь. А с вами... – Я гляжу на Норин
Монфор и виновато прищуриваюсь. – Получилось не очень красиво. Простите за...
- Что?
- За голову.
Женщина прикасается пальцами к макушке и растерянно морщит лоб.
- Болит, – шепчет она, подняв на меня взгляд. – Мэттью, ты ударил меня?
- Мне пришлось, – выпаливаю я, приподняв ладони. – Другого выхода не было.
- И ты ударил меня.
- Лампой.
- Лампой? – Смеется Мэри-Линетт, прикрыв пальцами губы, в то время как ее сестра
прищуривает острый, пронзительный взгляд и двигается в мою сторону. – А я не видела!
- Вы собирались убить Дэвида, а потом собирались убить меня.
- Ты смелый мальчик, – протягивает Норин, а я недовольно закатываю глаза.
- Я живой мальчик. Живой. Потому что вовремя одумался и схватил ночник.
Женщина останавливается в шести шагах от меня, сохраняя ледяное спокойствие, от
которого холод прокатывается по коже. Я точно знаю, что шагов именно шесть. Невольно
прикидываю, с какой скоростью она подается вперед, и с какой силой впивается под кожу
ногтями. Я жду, что Норин разорвет меня на части, а она вдруг протяжно выдыхает.
- Впредь запомни это чувство, Мэттью. Ты знал, кто я. Но дал мне отпор. – Женщина
прожигает во мне дыру размером с Мексику, а я стискиваю зубы. – Веди себя подобным образом
с Ари. Она притворится другом и воспользуется твоей слабостью.
Скорее она притворится равнодушной стервой и воспользуется моей ревностью, но я не
собираюсь говорить, что Ариадна давно знает о моих слабостях. Ей нет необходимости
подбираться ближе, она и так уже ближе некуда. Она – моя слабость. Ариадна. Дать отпор
Норин проще простого. Дать отпор Ари – невозможно, если не сломать себя на миллионы
частей и не собрать заново, превратившись в другого человека.
- Ариадна была у Чендлера. – Нарушив молчание, сообщаю я и наблюдаю за тем, как лица
Монфор вытягиваются. Мэри устало прикрывает глаза, а Норин поджимает губы. – Я толком не
общался с ней. Она пыталась столкнуть меня с Логаном.
- Но зачем ей это?
- В том-то и дело, я не знаю. Я не понимаю, почему она вернулась в Астерию и лишь тем
занимается, что пытается привлечь к себе внимание. Это никак не вяжется с планом, в котором
первостепенно фигурирует Дьявол и его идея апокалипсиса.
- Но с чего ты решил, что Люцифер собирается устроить конец света? – Спрашивает Норин,
скрестив на груди руки. – Поверь, это последнее, чего он желает. Избавившись от людей, он
лишит себя любимых игрушек. Над кем же тогда издеваться? Кого мучить?
- Тогда почему он забрал Ари? Чтобы она читала речи в школе? Носила платья?
- Здесь нечто другое.
- Что? – Я недовольно стискиваю зубы и втягиваю воздух глубоко в легкие, я ужасно устал
искать смысл там, где его нет, устал ошибаться, идти вслепую. Я теряю время. – Мы должны
понять, что происходит, потому что почти уверен, что Ариадна водит нас за нос.
- Я всего день в Астерии, а ты уже строишь теории заговора? – Внезапно проносится
знакомый голос по гостиной, и мы с Монфор ошеломленно застываем.
Я гляжу на языки пламени, хрустящие в камине, и сдавливаю в пальцах мраморную панель,
такую же ледяную, как и холод, пробежавший по моей спине. Обернуться сложно, я никогда не
думал, что оборачиваться так сложно. Но я должен, должен.
- Вы не рады меня видеть?
Ее голос пробирается внутрь меня, и я сразу же пытаюсь отыскать Ари взглядом, сам того
не понимая. Оглядываюсь и вижу, как Ари облокачивается о дверной косяк, скривив алые губы.
Она улыбается, а глаза ее сверкают ярче шипящих искр.
- Ариадна, – срывается шепот с губ Мэри-Линетт, и она робко порывается вперед, но Норин
останавливает ее, вовремя вытянув руку. Старшая Монфор недоверчиво горбится и замирает, наверняка, понятия не имея, что делать, а я с маниакальной сосредоточенностью наблюдаю за
языками пламени, которые отражаются и плавают в глазах нашей гостьи.
- Никто не хочет обниматься, – расстроенно шепчет Ариадна на выдохе, – жаль.
- Мы рады видеть тебя дома, Ари, – ровным голосом протягивает Норин, на что Ари
хмыкает и отталкивается от стены, размяв затекшую спину. – Я должна сказать, что...
- Должна сказать, рады видеть... Тебя от самой себя еще не тошнит?
- Я не...
- Твои пустые слова невероятно раздражают. Выворачивает наизнанку от того, какая ты
правильная, черствая, или нет. – Ариадна неожиданно оказывается прямо перед Норин,
наклоняет голову и шепчет. – Мертвая.
Старшая Монфор замирает, не позволив ни одной эмоции появится на лице, а Мэри-Линетт
поджимает губы, наверняка, не зная, что делать. Она бросает в мою сторону косой взгляд, а
затем откашливается, вздернув тонкие брови.
- Ты ведь пришла не для того, чтобы пообщаться с нами, верно?
Ариадна стремительно оборачивается и щурит темные глаза.
- Да, милая, я здесь не за этим.
- Тогда зачем?
- Мэтт, может, ты ответишь? – Пропевает Ариадна, сменив гнев на хитрую ухмылку, а я
скептически всматриваюсь в ее блестящие глаза. – Ты ведь у нас все знаешь.
- Сомневаюсь.
- Неужели? Не помню, чтобы ты когда-то не находился с ответом.
- Люди меняются.
Ариадна усмехается, прожигая меня малахитовым взглядом, а я опускаю руки, будто не хочу
отбиваться, не собираюсь давать отпор. Я становлюсь на редкость жалким.
- Норин, – отрезает девушка, повернувшись лицом к Монфор, – ты пойдешь со мной.
Я недоуменно свожу брови, а Мэри-Линетт округляет бирюзовые глаза. Она смотрит на
сестру, потом смотрит на Ариадну и невольно ступает вперед, не отдавая себе отчета в том, что
двигается, в том, что начинает грузно дышать и сжимать изо всех сил пальцы.
- Куда вы собираетесь?
Ари молчит. Скучающим взглядом осматривает комнату, вздыхает и кивает Норин в сторону
выхода, не чувствуя, как страх сковывает людей, находящихся в гостиной. Норин вздергивает
подбородок, в свойственной ей аристократичной манере, а я не могу оторвать настороженного
взгляда от лица Ариадны. Что она задумала?
- Я ненавидела этот дом, – неожиданно шепчет Ари, прокатившись бледной ладонью по
деревянной стене. – Столько ведьм прогнило в его стенах. Это не дом. Это кладбище.
Мы молчим, не шевелимся. Мы ждем. Никто не решается нарушить тишину, потому что не
знает, к чему приведут слова, и на что они спровоцируют гостью. Когда Ариадна не глядит на
меня ядовитым и омертвелым взглядом, она кажется прежней. Но как только ее черные зрачки
встречаются с моими, по коже прокатывается пожар из дрожи.
- От этого дома давно пора избавиться. – Ее ладонь скатывается вниз.
В эту же секунду пламя в камине вспыхивает яркими искрами, откашливается, будто живой,
умирающий человек! Но пламя не утихает, силы его не угасают. Уже в следующее мгновение
огонь разрастается и выплевывает наружу оранжевые языки, которые проворно цепляются за
мраморную плиту, оставляя черную копоть, и за ковер, оставляя пылающие искры. Жар ударяет в
лицо, и я собираюсь отпрыгнуть в сторону, но внезапно натыкаюсь на пустой взгляд девушки, в
котором плавают огненные, сверкающие линии.
- Ты не сдвинешься с места, – ее голос спокойный и ровный. Я прищуриваюсь, а она
отворачивается и протяжно выдыхает. – Тебя это тоже касается, Мэри.
- Что? – Вопрошает Норин, наконец, поддавшись эмоциям. – Ари, что ты делаешь?
Девушка равнодушно пожимает плечами.
- Ухожу. И ты уходишь со мной.
Принуждение работает, как часы. Старшая Монфор делает первый шаг и округляет и без
того огромные глаза. Она смотрит на Мэри-Линетт, смотрит на огонь, который упрямо
вырывается из кряхтящего камина и перекидывается на ворсистый ковер, и шепчет:
- Нет.
- Не трать мое время.
- Ари, пожалуйста! – Восклицает Мэри, впившись пальцами в колени. Она глядит на свои
ноги, сжимает их, но они ей не подчиняются. Они приросли к полу, как и мои.
- Ты ведь хотела узнать, как это – гореть, – напоминает Ариадна, двигаясь к выходу.
- Я пойду с тобой, – шепчет Норин, – но только если ты позволишь им выбраться.
Ари внезапно останавливается. Смотрит через плечо на тетю и отрезает:
- Ты пойдешь со мной в любом случае.
Что-то меняется во мне. Я не узнаю Ари. Не узнаю ее голоса, ее глаз. Она уходит, не
посмотрев на меня или Мэри-Линетт, она просто поворачивается к нам спиной и покидает
гостиную, словно не оставила нас здесь гореть заживо. Она оставляет нас умирать.
Норин испуганно приоткрывает рот и идет за девушкой, но смотрит на сестру. Когда она
проходит мимо Мэри, их руки стремительно сплетаются, взгляды сталкиваются. Губы младшей
Монфор дрогают от улыбки, а лицо старшей искажает гримаса боли.
- Нет, – шепчет она, качая головой, – нет, нет!
- Ничего страшного. Все хорошо.
- Нет, Мэри!
Принуждение тянет ее дальше. Расстояние между сестрами становится все больше и, в
конечном счете, их пальцы размыкаются, позволив реальности выстроить глухую стену.