Тяжесть слова - Гичко Екатерина

В тексте есть:наги

Тяжесть слова

- Госпожа! - раздался надрывной вопль позади. - Вернитесь! Там опасно!

- Во дурная девка! Куды прет?!

Шестеро всадников скачут через луг прямо к лесу. Я спешно проламываюсь сквозь кусты и бурелом. Голоса постепенно отдаляются и звучат уже несколько в стороне. Похоже, погоня пошла по другому пути. Не рискнули войти в лес здесь. Наверное, решили в объезд на другую сторону выехать, подумав, что я пройду лес по краю насквозь и выйду к дороге. А я, размазывая злые слезы и паутину по лицу, забиралась все глубже и глубже в лес. Туда, куда никто не ходит, справедливо опасаясь не вернуться назад. А мне-то уже все равно!

Я ненадолго остановилась и огляделась. Лядащий лес не имел мелкого редколесья по краю, как это бывает почти во всех лесах. У него сразу начинаются дремучие дебри. Стволы здесь заросли цветистым лишайником, с ветвей свисают бороды мха, кроны деревьев переплелись так густо, что лучи света сюда не пробиваются. Где-то высоко перекликались птицы. Путь то и дело осложняют поваленные стволы, заросли колючих кустов. Я уже не могла понять, с какой стороны пришла. На мгновение даже испугалась, но тут же вспомнила, что возвращаться все равно не собираюсь. Прислушалась. Сквозь птичьи трели, шум ветвей и глухой треск стволов еле-еле пробивались человеческая речь и конское ржание. Эти звуки были где-то совсем далеко. Я выбрала противоположное от них направление и полезла через ежевичные кусты, растущие плотным забором, дальше.

Лядащий лес имеет дурную славу. Непролазные чащи, дикие звери, ядовитые змеи, нечисть, по слухам даже наги водятся. А что. Да гор тут недалеко, полтора дня пути верхами. Через горы еще дня четыре, а дальше другое государство и княжество нагов. Может они к нам и заползают. В одиночку сюда никто не ходит. Да и вместе далеко не забредают. Да и зачем жизнью рисковать, когда вокруг лесов полно, по спокойнее. Недавно, говорят, сюда из ближайшей деревни охотник по имени Михонь ходил. Не вернулся. Мужики потом по окраине леса прошли, ногу его нашли, а самого охотника нет. Девки аж все позеленели, когда услышали про ногу. Слух этот разбалтывал Валейка, мальчишка, помогающий на конюшне. Он специально, чтобы девок постращать, в конце сообщал, что у охотника того нога деревянная была, из осины выточенная. Потому на нее, наверное, нечисть и не покусилась. Михонь тот одноногим был. Еще мальчонкой в медвежий капкан попал. Да неудачно попал, зубья ему все колено переели. Пришлось ногу до колена отнять. Валейка еще сказывал, что мужики эти вой услышали, на силу ноги унесли. Едва чудище какое-то их не пожрало.

Я зацепилась ногой за ветку и упала лицом вниз. Хотела встать, но передумала. Просто перевернулась на спину. Над головой качались ветки, на них расвевались оборванные нити паутины. На одной из них как маятник распачивался паук. Кое-где под листьями можно было различить зеленые завязи ягод. Душный даже здесь, под плотной сенью деревьев, воздух пах прелой листвой, залежалыми грибами, которые водились здесь в изобилии, но которые никто не собирает, и влажной землей. Запах был уютным, успокаивающим. Что-то в нем было утешающее. Картинка перед глазами расплылась, и я опять заплакала. Тихо и беззвучно, но от этого не менее горько.

Плакала я больше от обиды. В детстве я часто убегала куда-нибудь и там плакала, чтобы никто не видел. Вот почему мне всегда стараются сделать что-нибудь плохое? Такое, отчего все получат выгоду, и только лично я ничего хорошего. Замуж меня выдать! За Женоеда! Законных дочерей-то пожалел, зато мной можно откупиться.

Женоедом этого обрюзгшего сморчка непросто так зовут, семерых жен уже схоронил. До свадьбы они все были молоды, полны сил, здоровы, а после нее самое большее полгода жили. Последняя долго умирала, а от чего умирала, никто и не знает. И вот месяца с похорон не прошло, а он уже к батюшке сватов прислал. Мол, у тебя пять дочерей, не пора ли им замуж? И выкуп посулил по весу невесты серебром.

И как подгадал хорошо. У батюшки проблемы в это время появились. Неурожай, скот падает, дочери-невесты, каждой приданное нужно приличное, а еще он в долг дал своему старому другу, прохиндею графу Сомскому. Тот-то не спешит денежки отдавать, а сумма-то весьма приличная. И ладно бы, без этих денег прожили бы. Не первый раз года неурожайные выпадают. Так матушка-мачеха змеей запела, что девок-то поди незамужних в доме шесть вместе со мной, так хоть одну замуж выдать. Граф Ротрийский, Женоед тобишь, и звания высокого, происхождения хорошего и капитала приличного. Так почему бы Таюну не отдать за него. Ей, незаконнорожденной, о лучшей доле и мечтать не следует. За ней можно и приданного не давать. Граф все равно не требует.

В имении все слуги на меня как на умирающую смотрят. Сестрички-гадючки, с надрывом голосят по смерти по моей неминучей, а за спиной похихикивают, какой мне красавец жених достался. В меру стар, не в меру безобразен. А отец-то... Ладно мачеха, я ей кровь неродная и вообще о мужьей неверности напоминаю. А он-то... Согласился и вздохнул с облегчением, что долг отцовский он передо мной выполнил до конца. Замуж выдаст, а что девке еще надо? Пусть лучше уж в лесу звери сожрут. Хоть быстро отмучаюсь.

А сегодня утречком заехал к нам кортеж герцогский. Герцог Омаский с домочадцами в свое имение мимо проезжал. Батюшка предложил им гостеприимство, мачеха в любезностях рассыпается, сестрички разодетые скромно улыбаются и посматриваю в сторону четверых удалых герцогских сынков. Праздник в замке, одна я как в трауре.

Так и было, пока не подошел ко мне младший герцогский сын и внимание не уделил. Он так ласково смотрел, с таким интересом вопросы задавал и так внимательно слушал. И отец его, герцог, благосклонно на это посматривал. Я уж надеяться стала, что вот может сложится у меня и откажут Женоеду. Но мачеха тут словно мимоходом сказала, что обручена я, жених к вечеру приедет. Зато другие дочери свободны в своем выборе. Сердцу еще больнее стало, когда я увидела на лице юноши искреннее огорчение. Он тихо извинился и отошел. Я ему, может, в самом деле понравилась, а они...

Вот и не выдержала. Потихому ушла в комнату, сняла платье, переоделась в свободную рубаху, штаны и сапоги и пошла на конюшню. Оседлала первого попавшегося коня и поскакала в сторону Лядащего леса. Слуги тут же переполох устроили, мачеха вслед кричит, чтобы вернулась, отец стражу бросил догонять. Конь хороший попался, как ветер вынес на окраину леса, оставив погоню позади на полверсты. Я его отпустила, а сама в лес. В лесу-то с конем никак. Бежала, куда глаза глядят. А сама плачу, так что можно сказать глаза и не глядели.

Вытерла слезы, встала и дальше пошла. Один раз испугалась, когда ветка по лицу хлестнула. Показалось, мордочку какого-то существа увидела. Сама мордочка крошечная, ораньжевая, а ноздри и глаза черные. Оказалось бересклет это. Ягоды ядовитой испугалась.

Глубоко я уже забралась, а до сих пор никто меня не сожрал и даже не напугал. Ну кроме ягоды. Может враки все про лес? Я остановилась и без сил упала на обросший мягким мхом ствол. Осмотрела себя. Рубаху порвала в двух местах, зеленью да паутиной вся измазалась, на щеке ныла и набухала ссадина, коса полна сухой листвы и мелких веточек. Обида горькая опять накатила. Чтобы снова не разреветься, зубы сжала и, встав, решительно дальше пошла.

Через полчаса впереди замаячил просвет. Я приостановилась, испугавшись, что сама себя напутала и кружным путем обратно к дороге вышла. А там меня стража поджидает. Вряд ли они посмели так быстро с пустыми руками в имение вернуться. Прислушалась. Голосов людских вроде не слышно, птички поют, дятел стучит... Осторожно пошла вперед.

Просветом оказалась маленькая полянка, расположенная на берегу небольшого озера. Вокруг водоема все также чернел непролазный лес. В тени деревьев на поляне трава росла невысокая, но густая. Ближе к берегу попадались ладошки подорожника и куртинки каких-то меленьких желтых цветочков. Само озеро было дивно хорошим. Вода зеленоватая, но такая прозрачная, что можно было увидеть камешки на его дне и обросшие тиной коряги. На глубине иногда сверкала блестящая рыбная чешуя, стремительная, как блик на воде. С той стороны, где я вышла, спуск к озеру пологий и это самый удобный подход к воде. Во всех остальных местах берега его обрывисты, переплетены древесными корнями, над водой тяжело склонены древесные кроны. С правой стороны обрушившийся древесный ствол и вовсе кроной в воду ушел. Дерево давно уже было мертво, кора сплошь зеленая от мха, голые ветви обросли бородами из тины.

У самого берега росли кусты камыша, а на водной глади покачивались листы кувшинок и желтовато-белые их соцветия. Вот уж чудесное место. Ноги сами подогнулись, и я плюхнулась на травку. Здесь и не грех отдохнуть, успокоить душу прекрасной картиной. Может даже руки помыть и лицо ополоснуть... Потом, когда уверена буду, что мне в воде ручки никто не откусит.

Только подумала об этом, как со строны упавшего дерева вырвалось из воды что-то длинное, толстое, черное и чешуйчато-блестящее. Вынырнуло и обратно плюхнулось, словно кто-то хвостом махнул. Змея! Сердце испуганно захолонулось, а кровь в жилах выстудилась от внезапного испуга. Вот и дождалась. В темном лесу меня не съели, сейчас съедят в этом дивном месте. Озеро потеряло свою прелесть. Судя по увиденному, змея была очень длинная и толстая, толще меня. Ей меня и жевать не надо, так проглотит. А если она меня наживую проглотит, я, получается, буду медленно у нее в желудке подыхать?

Женоед мне уже не казался таким страшным. Я осторожно на заднице начала отползать от берега, ожидая, что вот-вот из-за деревьев с тихим шуршанием выползет гигантская змея, поднимет свою уродливую голову, разявит жуткую пасть и бросится на меня. Подо мной хрустнула ветка. В дивной тишине леса, наполненной лишь пением птиц, хруст ветки под моим седалищем показался оглушительным. Я замерла.

Птицы продолжали петь, от солнца шел легкий жар, а от озера приятная свежесть. Чуть слышный плеск раздался среди купающихся в воде ветвей мертвого дерева. Затаив дыхание от страха, я вытаращилась в ту сторону. На зеленый ствол легла белая рука. Мой рот открылся. Не от удивления, так дышать было легче. Следом за рукой показалось плечо, голое, такое крепкое плечо. А затем голова.

Голова мужская. Красивая. Узкое породистое лицо, плавные, немного хищные черты. Тонкая прямая линия носа, капризный изгиб губ. Глаза миндалевидные, темные, слегка вытянутые к виску. Я таких никогда и не видела. Хищный разлет черных бровей. Густой водопад жгуче-черных прямых волос.

Он слегка подался вперед и, сложив руки на стволе, полностью повернулся ко мне. На меня он смотрел с умеренным любопытством. Видно, его не радует то, что его уединение нарушили, но, похоже, это происходит так редко, что меня склонны простить.

- Ты кто? - спросил он.

Голос тягучий и властный. Но ответить я не могла. Страх и удивление лишили меня дара речи. Я пошевелиться-то не могла и дышала с трудом. Сердце, казалось разрослось, и бухало в горле, перекрывая доступ воздуха. Он слегка склонил голову к правому плечу и окинул меня медленным взглядом.

- Подойди ко мне, - неожиданно приказал он.

Я испуганно вжала голову в плечи.

- Ну же, хватит трусить, - приободрил он, с его губах появилась ехидная усмешка.

Я не хотела подходить, хотя мне было чуточку любопытно, что он там вообще делает. Но и бежать я боялась. Мысли о ползающей где-то гигантской змее заставляли меня цепенеть от леденящего страха. А он все-таки живой, с ним не так страшно. Я встала и на негнущихся ногах пошла в его сторону. Каждый посторонний шелест заставлял меня испуганно сжиматься, ненадолго замирать и выискивать глазами извивающееся змеиное тело. Выйдя по другую сторону от упавшего дерева, я испуганно захрипела.

Сперва я решила, что, пока я обходила дерево, змея напала на мужчину и уже заглотила его до пояса. И лишь потом я сообразила, что головы глотающей змеи нет, а сам змеиный хвост словно прилеплен к его торсу. Мужчина довольно хмыкнул и шевельнул хвостом. Вода плеснулась.

Наг! Вашу ж мать, это наг! Страх и любопытство во мне сошлись на смертельную схватку. Я никогда не видела нагов, хотя соседнее нам государство включало в себя одно из княжеств нагов, которое располагалось как раз у границы. А граница от нас не так далеко, но отделена лесами и горами.

У нага передо мной был обнажен торс, который плавно переходил в атрацитово-черный мощный змеиный хвост. Его руки, грудь и живот были мускулистыми, а на самом животе даже вырисовывался рельеф в виде квадратиков. Совсем не похоже на рыхлое брюхо батюшки, которое было видно, когда он по зиме выскакивал из баньки в одних портках, чтобы окунуться в снег. Чуть ниже пупка у нага шли мелкие редкие светло-серые чешуйки, которые спостепенно сливались в черное блестящее полотно. Чешуйки мелкие, только там, где у человека должна быть развилка, были две крупные пластины. Хвост в самой верхней его части был очень толст, монументален даже, шириной в полторы, а может все две меня. Далее он постепенно сужался. Очень постепенно, потому длина его меня просто ужасала. Сейчас он, хвост, лениво плескался в воде.

Губы нага кривились в снисходительной усмешке. Похоже, его забавлял мой страх.

- Ну же, присаживайся, - пригласил он.

Я даже не успела обдумать его предложение, как кончик его хвоста стремительно выскользнул из воды и, обвив мою ногу, дернул. Я взвизгнула и шлепнулась на спину. Хвост поволок меня к своему хозяину. Отпустил он меня, когда мои ноги оказались примерно в локте от нага. Хвост опять уполз бултыхаться в воде, а я торопливо села, одергивая рубаху и поджимая под себя ноги.

- Как тебя зовут?

Я решила, что безопаснее ответить.

- Таюна.

- Таюна, - повторил он, словно смакуя. Щеки почему-то полыхнули. - И что ты здесь делаешь одна? Люди сюда не заходят.

Его вопрос вернул меня к действительности. А именно, к Женоеду. Почему-то именно сейчас Женоед уже не казался предпочтительнее гигантской змеи, которая оказалась нагом. И я опять помрачнела. Посмотрев на нага, который ожидал моего ответа с насмешливым интересом, я прочистила горло и осторожно спросила:

- А вы людей едите?

Он фыркнул от смеха, показав в улыбке зубы. Я тут же подумала, что даже если не ест, то укусит запросто. Тонкие, длинноватые, острые клыки произвели на меня некоторое впечатление. Поэтому ответ меня даже разочаровал.

- Нет.

- И кровь не пьете? - расстроенно спросила я. - А убить человека можете?

- Могу.

От следующего вопросы я была отвлечена его хвостом, который высунулся из воды и, вытянувшись вверх, уцепился за одну из веток растущего рядом дерева. Теперь здоровенная черная колбаса раскачивалась в воздухе. Я не могла оторвать глаз. С боку раздалось тихое шипение. Я дернулась и заторможенно уставилась на губы нага.

- Так что ты здесь делаешь? - повторил он вопрос.

Я неожиданно смутилась, вдруг сообразив, как это вообще будет звучать, и перевела взгляд на его пупок.

- Я планировала, что меня кто-нибудь здесь съест.

Змей змеем, но ржет как конь.

- Не надо смеяться, - тихо попросила я. - Мне что здесь по-быстрее умереть или там мучиться, а потом все равно умереть.

Смеяться он перестал, но глаза так и блестели весельем.

- Сколько тебе лет, девочка? В твоем возрасте все склонны преувеличивать беды, что с ними происходят.

Я была готова с ним согласиться. Я чувствовала себя глупо, ужасно глупо. Какого я вообще сюда потащилась?

- Девятнадцать, - хмуро ответила я. - Может моя беда и не беда. От свадьбы еще никто не умирал, это верно. Но с мужьями не всегда везет. Или с женами.

- Наверное, старый и некрасивый? - с усмешкой предположил наг.

Я недовольно посмотрела.

- И что с того? Не всем везет на симпатичных женихов! - окрысилась я, но тут же сдулась. - Он просто семерых жен уже похоронил. Ни одна больше полугода не прожила. Слухи жуткие ходят.

Он удивленно вскинул брови.

- И твои родители дают согласие на это?

- Я незаконнорожденная, это хороший случай сбыть меня с рук.

Наг хмыкнул и протянул загадочное:

- Люди...

Его хвост громко плюхнулся в воду с высоты, а затем стал стремительно выползать на берег. Так стремительно, что у меня все внутри поджалось и я пискнула:

- Мамочки!

- Как же я буду тебя есть, если ты шарахаешься от меня? - снисходительно посмеивался наг.

Я понимала, что он просто забавляется за мой счет. И есть он меня не будет. Наверное. Но его хвост просто жуткий. Черные кольца сворачивались, перетекали между собой, извивались... Я не могла смотреть на это без содрагания. Про нагов вообще ходят жуткие слухи. Наш старый конюх Ерха, любитель хорошо и часто выпить, постоянно травил жутковатые байки. В некоторых из них главная злодеистая роль отводилась нагам. Если верить этим историям, то наги похищали юных дев, выпивали их досуха аки вампиры, а плоть пожирали. Особенно любят они печенку. Или же, наоборот, крадут мужчин, травят их своим ядом. От этого яда зарождаются в теле жертвы змейки, которые его постепенно, очень медленно пожирали. А змейки эти потом выростали в нагов. Эта история даже пострашнее первой. Даже отвращение берет, как представишь, как наги размножаются. Нет бы для этого хотя бы женские тела использовали.