Побежала обратно, нашла двери, из которых я вылезла. Кое-как протащив через щель камень, я им попыталась выпрямить засов. Худо-бедно придав ему прежнюю форму, я вытащила его из пазов и побежала обратно. Просунула конец железки между полом и дверь и навалилась на нее, пытаясь поднять дверь вверх и снять ее с петель. Я видела, как наш конюх так однажды дверь менял в деннике.
Только я не учла, что будет мешаться язычок замка, а сверху дверь плотно упирается в косяк. К тому же хлипкий засов гнется. Я села прямо на пол и стала думать. Опять встала, ощупала дверь. Петли у нее были с внутренней стороны, значит открывается она на себя. Я сбегала за камнем, села на пол и стала бить по нижней петле. Может удастся сбить. Это же всего лишь железка, прибитая гвоздями к дереву.
Железная полоса немного отошла в сторону. Я просунула между ней и деревянной поверхностью засов и навалилась на него. Через некоторое время я добилась своего, и гвозди в жутким "хрясь" вылезли из дерева. Отогнутая полоса с петлями осталась торчать в стене.
Воодушевленная успехом, я принялась за верхнюю петлю. Там дело так споро не шло. Я села передохнуть и привались к двери. Нижний угол продавился наружу. Я толкнула его еще раз, дверь качнулась. Возникла еще одна идея.
Просунув под дверь засов, я попыталась найти порог и к своей радости не нашла. После этого всем телом навалилась на нижний угол двери. Дверь угрожающе затрещала, верхняя петля и язычок затвора держали ее. Я взяла камень и приткнула его к образовавшемуся зазору, чтобы дверь не вернулась на свое место. И дальше, постепенно налегая на дверь и продвигая камень, расширяла щель. Откуда только силы взялись.
Наконец я смогла кое-как протиснуться наружу. Здесь было немного светлее. Не зная, что ждет меня дальше, я нашарила засов, вдруг пригодится. Подумав, стала вытаскивать камень из-под двери. Где я еще здесь такое удобный найду. Я почти его вытащила, когда раздался оглушающий треск, и я еле успела отскочить. Верхняя петля не выдержала, и дверь обвалилась, встав боком в проходе. Мне даже немного обидно стало. Зато затвор выдержал. Именно из-за него дверь и упала боком. Язычок замка весь перекорежился, чуть ли не спиралью свернулся, но своего гнезда не покинул.
С некоторым удивлением я обнаружила камень в своих руках. Надо же, не выпустила. Так я и пошла дальше, с засовом за поясом и камнем в руках. Коридор уперся в дверь, и я вышла... на кухню.
Здесь было светло. Очень светло. Запоздало до меня дошло, что времени прошло уже много. Я пропустила завтрак и вряд ли успею на обед. Мое исчезновение наверняка вызвало панику. Может мне соврать, что меня похитили, а я смогла сбежать?
Очень осторожно я пересекла пол кухни до ближайшего окна и вылезла наружу. Свобода! Хотелось кричать от счастья и от души поцеловать камень в руках. Не выдержав, я рассмеялась в голос. Я потрясающая молодчина!
- Госпожа Таюна, - раздался сухой голос у меня за спиной.
Сердце ухнуло в пятки, и я медленно повернулась. На кухне стояли трое нагов. Шайш недовольно смотрел на меня. По мере моего разворота его брови поднимались. Ну да, я сейчас наверное неизгладимое впечатление произвожу. Грязная, лохматая, с потеками крови на лице, диким взглядом и камнем в руках.
- Д-добрый день, - вежливо поздоровалась я.
- Вы пытались бежать? - прямо спросил Шайш.
А у меня в голове вертелось только две мысли: как они меня нашли и как оправдаться? Как они меня нашли, я вряд ли узнаю. Поэтому оправдываемся.
- Я гулять ходила, - неуверенно начала я.
Шайш сложил руки на груди и обратился во внимание. Ехидное такое внимание. Рыжие, не скрываясь, ухмылялись.
- Я ...я...ну ночью...немного пошумела, - мучительно краснела я, хотя под слоем пыли наверное видно не было. - Там...ну...наагасах знает, что я сделала.
На лице Шайша возникла искренняя заинтересованность. Похоже, наагасах ему не рассказал о моих похождениях.
- После этого мне не спалось, и я решила погулять. Тут ...недалеко, - я неловно махнула рукой, показывая собственно где. - Я часто тут гуляю. В одиночестве. До завтрака я собиралась вернуться.
- Но не вернулись, - заметил Шайш.
- Я под пол провалилась и только что из подземелий выбралась.
По взгляду нага было видно, что не очень он мне верит.
- И где вы провалились?
- Там, - я указала в сторону дыры.
Наг скептически хмыкнул и пошел в тут сторону. Треск, мой визг, и он скрылся под полом.
- Вы целы? - заорала я, подскочив к окну.
В ответ раздалось что-то резкое и экспрессивное. Ругань наверное. Только не на нашем языке.
- Вот точно также я и провалилась, - сказала я в ответ. - Только пришла в себя не сразу.
Рыжие, застывшие в момент треска, отмерли и двинулись к пролому.
- Не н...- хотела попросить я, но не успела.
Пол рухнул капитально, образовав огромную дыру в центре и облако пыли.
- Вы целы?
В ответ я услышала стоны и опять что-то экспрессивное. Живы, значит выползут.
- Там есть дверь, из нее идите по коридору налево. Двери я уже выло... открыла.
Прокричав это, я бросилась к парадному входу. Если планировка для всех замков действительно стандартная, то как попасть в тот коридор, в который я вышла из подземелья, я знала. Я успела как раз к тому моменту, когда они перебирались через стоящую боком дверь. Там они задержались, подозрительно осмотрели проем, потрогали еще свежие вмятины на двери и удивленно посмотрели на меня.
- Наружу очень хотелось, - я почему-то смутилась.
Шайш опомнился и строго посмотрел на меня. Я поежилась и обнаружила, что камень до сих пор при мне.
- Я правда просто гуляла.
- Госпожа Таюна, зачем вам камень, - ласково спросил белобрысый.
- А, я им двери открывала, - я с облегчением перескочила на новую тему разговора.
Рыжая парочка не выдержала и загоготала. Шайш продолжал смотреть на меня с укором, словно статуя Богини-Матери из Старконского храма. Я почувствовала себя слегка виноватой.
Дома меня ждал большой нагоняй. Воспитанием занималась мачеха. Как она сокрушалась по моему легкомыслию, стыдила меня моим же поведением, недостойным юной леди... Ко всем бедам у меня оказали разодранны в кровь пальцы, а на лбу запеклась внушительная ссадина. Такая до моей свадьбы зажить не успеет. Если лекаря-мага найти не успеют. Прикрепленный к Старкону маг этого профиля как раз отбыл по семейным делам в столицу.
Мне запретили выходить до ужина и, наверное, лишили бы обеда, если бы не посчитали, что после пережитого от голодовки мне не станет хуже. Шайш больше не смотрел на меня укоризненным взором, но его молчание, а он и раньше не отличался говорливостью, было очень красноречивым. Он и рыжие отделали ссадинами и синяками, которые только придали шарм мужкому облику. Зато у нас у всех теперь было что-то общее в облике.
С наагасахом я не виделась, но была уверена, что он мной тоже очень-очень недоволен. Приэтом никто не мог понять, как я смогла пройти незамеченной мимо охраны. Шайш попросил дозволения осмотреть мою комнату, но мачеха, к моей радости, воспротивилась этому. Она считала, что постороннему мужчине нечего делать в спальне незамужней девушки.
Как только меня оставили в покое и одиночестве, я задумалась. Как они меня нашли? Странно, что я не подумала об этом раньше. При первой встрече с наагасахом у озера я не говорила своего родового имени и где живу. Тем не менее сваты пришли туда, куда нужно. И сейчас они знали, где меня искать. Причем на поиски много времени не потратили. Мои родители не стали оповещать их утром, что я пропала, надеясь найти меня тихо своими силами. Мое отсутствие за завтраком объяснили недомоганием. И только ближе к обеду они сообщили истинное положение дел. И после этого нашли меня очень быстро.
Я достала из кармана серебрянный браслет. Я так его и не надела, предпочитая таскать в кармане. Может это что-то вроде "светлячка", который выдает мое присутствие? Я внимательно осмотрела его. На звеньях были какие-то насечки, но слишком мелкие, чтобы я могла их разглядеть. Магия в нем была, но у меня не хватало знаний, чтобы определить, что это. Минус самообразования.
Время до вечера тянулось очень медленно. К ужину меня не позвали, еду принесли прямо в комнату. Значит я еще наказана. Вечерние посиделки с наагасахом тоже отменили. Еще утром начались его переговоры с принцессой, и они никак не придут к соглашению.
Несмотря на довольно бессонную ночь и активно проведенную первую половину дня, спать не хотелось. Я конечно понимала, что сбегать из комнаты куда-то это все равно, что лезть в берлогу к отощавшему после зимней спячки медведю, но я не давала обещания постоянно сидеть в своей комнате. Поэтому я опять переоделась, засунула браслет под подушку, а из одеяла соорудила видимость того, что я мирно сплю в своей постельке.
Уходить за территорию имения я не стала. Просто погуляла по ночному парку и свернула к конюшне. Там, сидя верхом на бочке, я смотрела на звезды - россыпь искряще-белых точек. Рядом с луной проглядывал тонкий серпик волчьего месяца. Еще три дня и в ночном небе опять засияют два светила. Потом луна пойдет на убыль, и в небе останется только волчий месяц, который тоже исчезнет дня через три. Еще через два дня луна снова зародится на небе, и дальше цикл пойдет на повторение.
За углом раздались тяжелые шаги и появился старший конюх Ерха. Он одного возраста с батюшкой и раньше частенько ездил с ним в качестве кучера. Увидев меня, он остановился и поклонился.
- Доброй ночки, госпожа, - он ничуть не удивился, обнаружив меня к таком месте. Так уж вышло, что я часто гуляю по ночам.
- Доброй.
Он пристроился рядом на чурбаке, с мечтательным видом уставившись в небо. Я считала, что у Ерха душа сказителя. Он постоянно мечтал о чем-то, а потом рассказывал. Сказки, основанные на видении неграмотного мужика, наполненные народными суевериями. И от этих незамысловатых сказаний на душе было теплее, чем от мудрых текстов книг с замысловатым сюжетом. В них было что-то такое родное. Слушая их, ты словно возвращаешься в детство, когда твое восприятие мира было таким же широким и одновременно очень простым. Взрослея, ты сам становишься сложнее и усложняешь мир. Мысль становится узкой, не в силах принять мир со всеми его сложными сторонами. Разум не может объять слишком многое.
В Ерхе, несмотря на возраст, осталось что-то детское. Наверное, поэтому он так и не обзавелся семьей и детьми и ничуть об этом не жалеет. Люди зачем-то торопятся взрослеть, не давая себе насладиться самым прекрасным периодом в жизни - детством. Тогда кажется, что все может измениться, что любые чудеса возможны и способны приходить в восторг, наблюдая, как капля росы переливается в лучах солнца на узком зеленом листе травинки.
- Так много людей любят звезды, но те не чувствуют их любви. Сказывают, что ежели падает звезда, рождается человек. А вместо сердца у него та звезда, - тихо произнес Ерха. - Это хорошее сердце. Оно сияет даже во тьме и злость людская не властны над ним. Человек с таким сердцем не способен быть несчастным, ибо не любить его нельзя.
От Ерхи слегка пахло перегаром. Быть пьяным или на веселе - это его обычное состояние. Он жил в этом состоянии, работал и сказывал.
- Скажи, а ты встречал раньше принцессу? - тихо спросила я.
Он бросил на меня взгляд из-под кустистых бровей.
- Узнали-таки, - тяжело вздохнул он. - Да кто тогда знал, что она принцесса? - помедлив, продолжил он. - Батюшка ваш околдован был ею. Хороша ж была. Крутила им как хотела. Несразу проведала, что затяжелела. До того ли было. Там развлечения, батюшка ваш, поклоннички... А как поняла, поздно стало. Живот уже растил стал. Она тогдась не выходила никуда, пока вы на свет не появились. А чрез две седьмицы батюшке вашему вас и отдала, а сама и уехала восвояси. Так вот.
Не знаю, что я хотела услышать. Легче мне от этого не стало.
- Спасибо, - тихо поблагодарила я. - Я пойду.
- Да, спутайте, госпожа. А то утречком и так много шума было. Кабы не проверил кто сон ваш.
Я медленно побрела назад.
Ерха смотрел вслед удаляющейся юной госпоже, а потом перевел взгляд на небо.
- А в день, когдась вы родились, тожа звезда падала.
Моего отсутствия никто не заметил. По крайней мере никто ничего поэтому поводу утром мне не сказал. На завтрак меня пригласили. Горничные, приводившие меня в порядок, как могли замаскировали ссадину на лбу. Теперь она выглядела как тонюсенькая царапина. Наагасах встретил меня улыбкой и даже подвинул мне стул. Я вежливо пожелала всем приятного аппетита и уткнулась в свою тарелку.
За столом царила вполне дружелюбная атмосфера. Герцог шутливо общался с принцессой, а та благосклонно его слушала. Общение между его сыновьями и моими сестрами наконец наладилось, и они о чем-то болтали. Отец был крайне благодушен и пытался расшевелить разговором графа Ротрийского, который покидал нас сегодня уже после завтрака. Лицо его было кислым. Идея очередной женитьбы провалилась. Даже мачеха улыбалась вежливой улыбкой, и эта улыбка не давалась ей с трудом.
- Я проявила крайнюю невежливость, - неожиданно произнесла принцесса. - Столько времени нахожусь в гостях и еще не принесла свои поздравления по поводу свадьбы вашей дочери, граф.
Улыбка мачехи окостенела. На лице отца мелькнуло беспокойство, но он все же улыбнулся в ответ.
- Ну что вы, Ваше Высочество. Вы здесь находитесь по делам государственной важности...
- Все же это непростительно, - с мягкой улыбкой перебила его принцесса и вдруг обратилась ко мне. - Тебе очень повезло, дитя. Наагасах очень достойный жених.
Обворожительная улыбка была послана уже наагасаху.
- Спасибо, Ваше Высочество.
Это первый раз, когда она заговорила со мной. Все это время складывалось ощущение, что она меня не замечает, как и моих сестер.
- Ваша дочь редкой красоты, граф, - продолжила принцесса, обращаясь уже к моему отцу. - Каждый раз, когда я смотрю на нее, ее лицо кажется мне знакомым.
Это был удар. Я видела, как побелело лицо мачехи, а сама принцесса пусть ненадолго, но посмотрела в ее сторону и тут же перевела взгляд на отца, который мучительно пытался подобрать достойный ответ. Меня разозли эти игры. Она совершила преступление, нарушив древнейшие моральные устои. Она бросила меня, как кукушка, предоставив заботу обо мне чужой женщине. И теперь смеет еще напоминать об этом? Словно это не ее позор, а исключительно нашей семьи. Она понимала, что никто не скажет ей слова против, и сейчас забавлялась тем, что ворошит старые угли.
- Мама, - позвала я.
В столовой замерла испуганная тишина. Я посмотрела на бледное лицо мачехи.
- Вам нехорошо? - спросила я.
Я не помню, когда я последний раз называла ее мамой. Наверное, еще в глубоком детстве. Тогда я еще не могла понять, почему эта женщина не моя мать. Ее глаза слегка расширились.
- Прошу прощения, Ваше Высочество, - я повернулась к принцессе. - Но моя матушка перенесла недавно сильную простуду и еще не совсем оправилась. Летняя простуда она такая коварная, - сказав, это я опять посмотрела на мачеху. - Может вам прилечь? Я провожу вас до комнаты. С делами по хозяйству, думаю, мы с сестрами справимся. Конечно, вас заменить не сможет ни одна из вас, но вместе мы сладим с делами.
Она наконец-то взяла себя в руки и слабо улыбнулась.
- Не стоит, дорогая, у меня лишь на мгновение закружилась голова, - ласково ответила мне она. - Прошу прощения, господа.
- Ну что вы, - отмахнулась герцогиня. - Мы все имеем минуты слабости. Верно, Ваше Высочество?
- Верно, - медленно отклинулась та. Улыбка не исчезла с ее лица, но я почувствовала торжество.
- Милая, не сочтите за бестактность, но что у вас с лицом? - герцогиня обратилась уже ко мне.
- А...- я смутилась. Как о таком рассказать? Я даже достойную отговорку за ранее не подготовила.
- Она ударилась головой о камень, - мачеха сокрушенно прижала кончики пальцев ко лбу. - Сколько раз я говорила девочкам не ходить на эти старые развалины. Но это такое романтичное место в глазах юных дев, что они просто не могут удержаться. Порой мне кажется, что они еще такие дети.