- Первый и самый главный совет – это уважай своего мужа и чти его. Его слово - закон.
- А если всё же не согласна?
- Тогда соглашайся, - и видя моё удивлённое лицо, тётушка расхохоталась. – Мужчине бесполезно отказывать или идти поперёк него, надо соглашаться, а потом лаской поворачивать, куда надо. А коли будешь перечить, он встанет, как вол, упрётся рогом и будете там до скончания веков стоять.
- Ммм… хорошо.
- Ещё не забывай про себя. Будь всегда красивой, мужчины любят глазами, так что не позволяй себе быть неухоженной… И всегда оставляй пару минуток на себя, на чтение, рисование или шитьё. Чтобы отдохнуть, а потом снова прийти к мужу свежей и красивой.
- Я слышала, что надо отдать всю себя мужу, до самой последней капельки.
- Вранье все это, - сурово подытожила тётушка. – Если же ты себя до последней капельки отдашь, что же у тебя останется?
- Ничего…
- Вот, а разве ж он в ничего влюбился? Нет. Конечно, если говорить про верность… Это, кстати, тоже один из важных пунктов: всегда быть верной мужу, даже в мыслях, ни с кем его не сравнивать – это залог того, что ни одна чужая женщина не коснётся его сердца. А вот если про все остальное… нельзя забывать про себя, просто нужно уметь делать все, что надо и успевать, что хочешь.
- Ещё б научиться этому…
Я вздохнула и отпила какао, оно тёплой расслабляющей волной спустилось в желудок, согревая.
- Просто запомни, может это придёт не сразу, но потом ты обязательно научишься это использовать. И ещё… самый главный секретный секрет, - тётушка понизила голос, а я напряглась, готовясь его услышать. – Всегда улыбайся.
- Улыбаться?
Я была возмущена. Какой же это секрет? Это просто глупый совет. Да и как же можно всегда улыбаться?
- А что? Разве ж кислое лицо с утра подымает настроение? Нет? Ну вот и думаю муж твой также думает. А всегда довольная и улыбающаяся жена радует взор. И сразу хочется ей сделать что-то приятное.
Мы помолчали, тихо потрескивал огонь в камине, пока я раздумывала над тётушкиными советами. Все это было так странно и сложно. Смогу ли я исполнять их?
- И ещё, Эйни… - Я подняла голову. – Хвали его. Всегда хвали и за все, это хлеб мужчины и не лишай его этого. Он без этого жить не может. Я когда только начала жить с Тео, руководствовалась принципами моей мамы, что мужчину надо воспитывать, а хвалить его не надо, испортиться... - Тётушка как-то печально ухмыльнулась самой себе, потом взглянула на меня. - Я ошибалась, если бы сестра Теодора не открыла мне глаза… Мы наверняка бы разругались с ним ещё тогда. Он делал для меня так много и ждал, когда же я ему скажу, что он молодец. Как ребёнок, ей-богу… - Она рассмеялась, но в смехе этом была тоска. Что с ним стало? С этим Тео?
- А я сначала упрямилась, не хотела. Но потом поняла, что у меня нет другого выбора, если его не буду хвалить я, значит будет другая. А мне этого ужасно не хотелось… Так что пришлось переступить через своим страхи и… получить абсолютно счастливого мужчину, который готов сделать в два раза больше только за мои благодарственные слова.
- Неужели это и правда так работает? Простая похвала? Это же так просто…
- Я знаю, дорогая моя. Очень просто... ещё один такой же простой секрет в том, чтобы быть собой и выражать все свои эмоции ему и говорить о них ему.
- Хорошо… но, тётя, как всегда быть довольной и при этом проявлять свои эмоции?
- Смотри, когда что-то происходит, какая-то ситуация… у тебя возникает, например, злость, да? Если ты найдёшь там, в этой ситуации, что-то положительное, то ты сможешь быстро успокоиться и все принять, как есть. Но когда в первую минуту, когда гнев или уныние полностью захватят тебя, тебе нужно максимально оставаться собой. Хочешь плакать - плачь, кричать - кричи. Не долго, заунывно рыдать, поддаваясь какому-то внутреннему безумству, а так… сиюминутно. А потом снова возвращаясь в улыбку и спокойствие.
- Но зачем?
В голове мелькали все те слова, что говорила мне холодная и отстранённая Лорейн об эмоциях, о том, что мужчинам нравятся уравновешенные женщины, которые не истерят. А для Лорейн любая эмоция была практически истерикой, тем более уж злость, гнев или просто плач.
- Твои эмоции – это специи в мире мужчин. Мужчины всегда собраны и холодны, им не престало рыдать, как маленьким, чем-то радоваться слишком или грустить. Зато женщине это позволено, так что они наслаждаются женскими эмоциями, но только, когда с этим не перебарщиваешь. Если в суп насыпать очень много перца - получится гадость, а не пикантная острота.
- Да… - Потянула я, я и не думала об эмоциях в таком ключе. Всё-таки тётушка Лорейн ужасно мудрая. - Хорошо, я поняла, что выражать свои эмоции надо, но говорить о них зачем? Неужели он сам не поймёт? Не увидит?
Тётушка Лорейн подавилась своим напитком, услышав мой вопрос, и громко рассмеялась, повергая меня в оторопь. Что же я сказала такого смешного? Просмеявшись и откашлявшись, тётушка взглянула на меня:
- Ах, Эйни… как ты юна и наивна. Когда общаются двое людей, даже если это женщины, ты ведь не всегда можешь понять, что у собеседника на душе. Может ему плохо, или он грустит? Или даже злиться на тебя за неосторожное слово. Но ты же об этом не знаешь. А мужчины не всегда наблюдательны, зато часто грубы и неосторожны в высказываниях.
- Это точно, - подтвердила я, было дело что даже Мэни порой говорил совершенные глупости, от которых мне хотелось расплакаться. Надеюсь, Арман не страдает этим…
- Вот-вот, а когда ты говоришь мужчине, что чувствуешь, ему легко и просто ориентироваться. Мне больна, мне неприятно, я очень рада. Очень упрощает жизнь и ему, и тебе. Он всегда точно знает, что ты чувствуешь, а ты всегда понята и услышана.
Тётушка сделала ещё один глоток.
- А теперь иди, Эйни. Я бы ещё многое хотела тебе рассказать, но время позднее, тебе надо лечь спать, а то завтра ты будет не выспавшаяся. Иди-иди, дитя.
Выслушав это, я удивлённо зевнула. Заходя в комнату тётушки Лорейн, я думала, что так и не смогу почувствовать себя уставшей и захотеть спать, но тепло, кружечка какао и дружеский разговор сделали своё дело, и мне захотелось спать. Я снова зевнула и, пожелав тёте спокойно ночи, отправилась в свою комнату. Там раздевшись и забравшись под холодное одеяло, я легла, думая о том, как холодно в доме. Я закрыла глаза, представляя нашу завтрашнюю поездку, однако меня сразу сморил сон.
Утром меня разбудила тётушка, за окном было темно, а в доме очень холодно. Едва я выбралась из-под нагретого моим теплом одеяла, меня окутал совершенно зимний холод. Ёжась и стуча зубами, я быстро бегала по комнате, одеваясь в одежду. Это мало помогало согреться, да и в одежде было все равно прохладно. Если дома так холодно, что же тогда на улице твориться?.. Меня передёрнуло от осознания что придётся идти по холодным и промозглым улицам, но я все же нашла в себе силы спуститься вниз, где тётя растапливала печь. Там было ощутимо теплее, и я, судорожно выдыхая, протянула руки в печи.
- Держи, горячий.
Тётушка, добродушно ухмыляясь, поставила передо мной кружку с какао. Когда она успела всё сделать это?
- Спасибо, - почти простонала я, отпивая полкружки разом, обжигая горло и язык, но радуясь тому теплу, что было теперь внутри. Правда мой живот не обрадовался, его скрутило, когда туда плеснулась обжигающе горячая жидкость. Он возмущённо заурчал.
- Сейчас-сейчас, я вам кое-что в дорогу приготовила.
Тётушка достала из шкафа снедь: пироги, пирожки, что-то в горшке, крынку с молоком, хлеба краюху. Все это начала складывать в корзинку под полотенце, часть поставила передом мной, чтобы позавтракала. Собственно, этим я и занялась.
- Куда ж нам столько?
- Дорогая моя, путь то дальний, а если не отвлекаться на всякие отдыхи, да перекусы явно будет быстрее дорога. Поверь мне, да и всегда в дороге голод волчий просыпается.
Я кивнула, думаю тётушка права, да и чего отказывать от такой вкусноты, Арману может и не понадобиться, а я явно не откажусь в экипаже отобедать или отужинать, смотря как получится. Когда я доела, и мы уже все собрали, раздался стук в дверь. Опережая тётушку, я распахнула дверь и радостно впилась взглядом в его лицо. Целовать при тётушке не решилась, хотя и всё же очень хотелось. Там в клубах холодного воздуха стоял Арман. Он был одет по-зимнему, в тёмную шубу, шапку меховую и сапоги. Его глаза сияли словно изумруды, а улыбка приветствовал меня.
- Арман…
Я замерла, глядя на него и не могла наглядеться.
- Коридор выстудишь, - раздался сзади ворчливый голосок тётушки. – Заходите уже внутрь.
- Экипаж уже ждёт, Лорейн. Там что давай вещи.
Я посторонилась, пропуская его, улыбаясь глупой и такой счастливой улыбкой, он легко и непринуждённо оглядел мои чемоданы, покачал головой и, подхватив их словно невесомые, понёс на улицу. Я, спохватившись, вспомнила, что так и не оделась до конца. Пока я куталась, Арман уже отнёс и чемоданы, и корзинку с провиантом в экипаж, так что, когда я явилась, ждали только меня. Тётушка Лорейн вытирала украдкой слезинки со своих щёк.
- Тётушка, ну что вы… - Я обняла её, хотя это было и не очень удобно в тёплой накидке. - Я буду вам писать, обещаю. Ни за что вас не забуду.
- Ах… Эйни… - Она всхлипнула, заставляя моё сердце сжиматься. – Береги себя. А ты… - Тётушка погрозила кулаком Арману, - Не обижай мою девочку.
- Ни за что, - он подмигнул мне.
- Смотрите мне оба.
Пока я спускалась с крыльца я то и дело оборачивалась с ней, стоящей в дверях.
- Тётушка Лорейн, - уже почти забравшись в экипаж, окликнула я её, она помахал мне рукой. - Я люблю вас. Спасибо за все.
Она спрятала слёзы в своём вышитом белом платочке, и я с чувством удовлетворения, наконец села внутрь.
- Тише-тише, - я прижалась к Арману, капая слезами на его шубу. – Всё будет хорошо, она сможет позаботиться о себе.
Я всхлипнула в ответ. Какое-то время я так и сидела, прижимаясь к нему и всхлипывая, за это время мы успели выехать к окраине, там я пересела к окну, но пейзаж хоть и был красив быстро утомил меня, и я начала клевать носом в вскоре совсем заснула на плече у Армана.
- Эйни, просыпайся.
- Что?
Я села и тряхнула головой, Арман уже вылез из экипажа и сейчас легко тормошил меня.
- Выходи, мы приехали.
- Приехали? Как? Куда?
Разве он не говорил про другую сторону Нуарии?
- В порт, любимая.
Растаяв от этого «любимая», я подавала ему руку и выла из экипажа, было шумно, мы стояли на причале, рядом плескалось море. Поблёскивая в лучах утреннего уже вставшего солнца. Сколько часов мы ехали?
- Но порт - это же так далеко… - Тихо пробормотала я, рассматривая море во все глаза. Я впервые видела его, и оно мне нравилось… Оно так красиво переливалось, то оттеняясь синим, то зелёным.
- Всегда в паре часов езды. Идём, наш корабль ждёт нас.
Он взял меня под руку, за ним шли мужчины, которые несли наши чемоданы, Арман вёл меня к трапу, а затем обернувшись, поцеловал меня в губы.
- Пара дней, и мы дома.
Я опешила. Пара дней? Так мало? Мы поедим на корабле? На этом?..
- На корабле?
Удивлённо переспросила я, тая от его улыбки и не желая расставаться с ним ни на минуту. Едва я зашла на корабль, я почувствовала, как неустойчив пол, как качается корабль в такт волнам. Это даже... успокаивало. Я вцепилась в руку Армана и огляделась, вокруг было много людей: и мужчин, и женщин, они переговаривались о чём-то, сидели на скамьях, ели и пили. Они будут нашими попутчиками?
- Да, любовь моя, так будет проще. По морю мы доберёмся за пару дней, а если напрямик, через всю страну, то и недели будет маловато.
- Ого…
Восхищённо протянула я, подходя ближе к поручням и испуганно вцепляясь в них. Там за бортом плескалось море, сияло и слепило глаза и было восхитительно завораживающим. Вспомнились отчего-то советы тётушки Лорейн.
- Арман, я… - Я посмотрела ему в глаза, - я так счастлива. Но немного волнуюсь…
- Ничего страшного, я тоже волнуюсь, - Он снов подмигнул мне, сжимая мои пальцы в своей руке, - И тоже счастлив.
Я снова вернулась взглядом к морю.
- Сейчас будет самое интересное, - Арман обнял меня сзади, заставляя все тело трепетать и впитывать эти ощущения, когда он сзади обнимает и указывает рукой на берег. - Мы будем отплывать.
И правда, стоило Арману это сказать, как корабль мягко качнулся, отплывая от берега всё дальше и дальше. Сначала я смотрела как заворожённая на это, меня это восхищало и вдохновляло, но потом меня остро посетила тоска. Я покидала родные края. Навсегда. Я обернулась и спрятала своё лицо на груди у Армана.
- В чем дело, Эйни?
Его тёплые руки обнимали меня, успокаивая только тем, что просто были рядом.
- Мне грустно, что я покидаю это место…
- Не переживай, если захочешь, ты сможешь приезжать сюда, когда захочешь.
- А если не захочу? – Я отняла лицо и лукаво уставилась в оторопевшие зелёные глаза.
- Тогда никуда и не пущу.
Арман наклонился ко мне и запечатлел на моих губах поцелуй, а потом мы вместе продолжили смотреть на удаляющийся берег.
Эпилог.
Закончив писать письмо, я встала из-за стола и потянулась. В комнате было темно. Неужели так стемнело уже? Я подошла к окну. Нет, просто погода испортилась, густое тёмное небо вот-вот разольётся дождём. Я вернулась в кресло, перечитывать письмо не хотелось. Завтра его отправят, и через две недели оно будет на месте, в её тёплых тётушкиных руках. Я огладила исписанный лист бумаги. Ответное письмо тётушки Лорейн лежало на столе, я сложила его и дотянувшись до шкатулки положила внутрь. Шкатулка была уже полна, за два года там набралось достаточно писем. Была ещё одна шкатулка, для писем от девочек, иногда я им всем троим писала одно письмо, если не было времени, иногда хватало написать каждой хотя бы по абзацу. Сейчас было время жатвы, но дожди никак не давали людям окончить свою работу, они боялись, что урожая не случится.
Я встала из-за стола второй раз и вышла в коридор. В коридоре было светло и тихо, редкие слуги радостно мне улыбались, кланяясь, и продолжали путь. Два года назад ступив первый раз на территорию «настоящего дома Армана», я пришла в ужас. Я ожидала увидеть дом, да, большой, да, запущенный, но просто дом. Я усмехнулась, но ожидало меня имение громадного размера, гигантский трёхэтажный дом, почти заброшенный, заросший, унылый сад, в котором погибли за столько лет не только плодородные деревья, но и простые кустики с цветами, множество хозяйственных построек, за которыми также никто не следил. Имение было огромным, для двоих так точно, за ним присматривал дворецкий и его жена, как оказалось это дворецкий был сыном того, что был ещё при Армане, и он верно служил, защищая дом и следя за ним в меру своих сил. Но что могут двое людей почтенного возраста, даже при большом желании? Слуги были распущены давно, и никто не знал, когда вернётся хозяин.
Работы было очень много, первые дни я растеряно ходила по этому имению, разглядывая стены в плесени, упавшие обои, старую и просевшую мебель. Я боялась взяться за что-то, работы, мне казалось, так много, что мне и за век не справиться, но за дело взялся Арман… Не прошло и недели, как у меня была целая армия слуг и помощников и, получив разрешение тогда ещё жениха, я занялась генеральной уборкой, безжалостно выкидывая все сломанное и не подлежащее ремонту. Все остальное было отправлено в деревню, которая окружала имение и также принадлежала Арману, на их нужды, либо на починку. За год я успела полностью переделать первый этаж, завезти новую мебель, всё расставить и перекрасить, обставить так, что каждый раз я испытывала моральное удовлетворение, спускаясь на первый этаж и проходя мимо какой-то картины или колонны. Были в этом доме и такие вещи, что заставляли меня трепетать и старательно вызывать мастеров, чтобы они восстановили эту красоту. Например, витражи в одной из столовых, кровать в нашей спальне, трюмо и ещё пара вещичек, покоривших моё сердце.
И если тогда я все делала с опаской, оглядываясь на Армана и ожидая похвалы или наказания от него и вообще не зная, чего от него ждать, то сейчас я чувствовала себя полноправной хозяйкой целого имения, которое было восстановлено наполовину, огромного сада, где выращивались различные растения от декоративных до плодоносных. Столкнувшись с управлением всеми слугами, я несколько была растеряна, однако жена деревенского старосты многому меня научила и по сей день давала мне ценные советы. Деревня, что располагала вокруг имения и принадлежала Арману, по его же словам стала больше за то время, что его не было и увеличилась почти на треть за эти два года. Пока я занималась домом, садом и слугами, Арман руководил деревней. Помогал им деньгами, советом и просто своей поддержкой, его так искренне приняли и так ждали, что я, признаюсь, была весьма этому удивлена, также, как и искренней радости от того, что такой добрый хозяин привёл в свою семью девушку. А ещё все люди в деревне знали, что ему нужна кровь. Вот все, поголовно. И все относились к этому так, словно это было абсолютной нормой.