— Ты не можешь меня выкинуть из совета предприятий, Ромалия, — с нажимом произнес Миэль, наивно полагая, что мне не удастся его разорить. Для меня это будет делом десятой, а то и сотой важности, но если парень не научиться держать себя в руках, постоянно запуская во всех своим кинжалом, то у меня просто не будет выбора. Оставлять такого, пусть и прибыльного артэка среди совета было бы сродни пикника возле порохового склада в компании новорожденного дракона. — Даже у твоей семьи нет столько власти в совете, — считая себя непомерно правым и всемогущим фыркнул эльф.
Его слова лишь разжигали во мне бунтарский дух. Пусть это было наивно и по-детски, непозволительно для главы рода, однако когда мне говорили, что я чего-то не могла, то во мне взыгрывала гордость и чувство противоречий. Я хотела сделать то, чего от меня меньше всего ожидали и что говорили я сделать попросту не могла.
Мои губы растянула холодная, надменная улыбка и все ощутили, как воздух в комнате понизился на несколько градусов.
Это была не моя вина, погодой и окружающей средой управлять мне было не под силу. А как же чертовски жаль, что это было не так! Я бы столько всего сделать могла! Обидно, однако.
Тавн, на которого было совершенно нападение сидел и молчал, будто углей в рот набрал и лишь переводил взгляд своих маленьких, бегающих глаз с меня на эльфа. Всем в комнате было интересно чем же кончится это противоречие.
Я крайне редко вмешивалась в распри между артэками и членами совета самых крупных предприятий по добыче, перевозке и использованию металлов, однако, стоило мне открыть свой рот, как чаще всего виновники проблем затихали. Они боялись последствий противостояния семье, что построила свой бизнес на руинах и страхе перед ними, и проверять мои возможности и силу духу решались единицы.
— Ни у кого нет столько власти, Миэль, полностью с тобой согласна, — мой голос был успокаивающим, будто колыбельная, заставляющая усмириться даже самого буйного зверя. — Я никогда и не утверждала обратное, — продолжала обманывать инстинкт самосохранения парня. Но эльф оказался умнее, чем я думала. Он сощурил свои большие, раскосые изумрудные, с желтыми прожилками вокруг и тремя орехового цвета точками вокруг зрачка. Пышные короткие ресницы, обрамляющие эти самые хитрые глаза торчали в разные стороны, что делало взгляд Миэля скорее смешным, нежели пугающим. Парню определенно нужно что-то сделать со своими ресницами, они делали его похожим на куклу. — Вот только у меня достаточно влияния, чтобы убедить большую часть твоих клиентов перейти к… — я взглядом поискала потенциального артэка, который бы подошел на роль разменной монеты в устрашении ушастого. — … тому же Тавну. Тавн, ты же не будешь против, чтобы получить на пару десятков больше заказов, чем прежде?
Гном немного растерялся от моего вопроса, но надо отдать ему должное, он довольно быстро смог взять себя в руки и уже через несколько томительно долгих секунд, что ожидали ответа остальные члены совета и сам Миэль, все же заговорил.
— Ромалия, конечно, я буду рад. Какой идиот откажется от такого щедрого предложения? — уверена, что вопрос мужчина адресовал именно своему врагу, с которым он постоянно цапался и ругался, как только у них появлялась свободная минута. И обычно это занимало большую часть времени и на всех заседаниях.
— Спасибо, Тавн, я ожидала услышать именно такой ответ, — легкая полуулыбка появилась на моих губах, но больше она была похожа на оскал.
— Ты не можешь мне угрожать, Ромалия, — оставался при своем мнении Миэль, продолжая испепелять меня своим гневным взглядом, словно хотел добраться до самого сердца и вырвать его с корнем.
Не хотелось бы расстраивать эльфа, но за мной Смерть придет лично, чтобы получить новую душу семьи Шарперо. И я очень надеялась, что не от наманикюренных мужских рук мне суждено было пасть ниц, отдавая свою силу и жизнь. Это как погибнуть споткнувшись о собственную ногу — нелепо и обидно.
Нет, я хотела умереть с достоинством, или хотя бы по особой причине, кому-то помогая.
— Не могу, — поникшим голосом отозвалась я. — Но так хочется, — призналась в своей слабости, широко улыбнувшись и посмотрев на парня выразительным, надменным взглядом. Я попросту издевалась над эльфом и все в комнате это понимали. Все, включая самого ушастого.
Он был разгневан. Его гордость и самолюбие были двумя самыми явными и главными слабостями мага. Стоило только задеть его за больное, как он тут же начинал огрызаться, шипеть и царапаться, как кошка. Двухметровая такая кошечка с длинными, очаровательными ушками, так бы и подергала их.
— Думаю, что на этом нашу встречу можно закончить, — подал голос наш председатель, что молча наблюдал за всей этой перепалкой и занимался лишь решением по-настоящему серьезных вопросов.
Хоть мы и сидели в здании, что принадлежал моей семье, но руководить советом я не могла по причине своего юного возраста и неопытности. Поэтому роль временного главы занимал доверенный колдун, который был выбран лично моим отцом и именно его имя было в завещании.
Его звали Арун Лью — черный ведьмак, из Рогига, верный слуга короля Вельмута и лучший друг моего погибшего отца. Они с ним росли вместе, обучались по одной дедушкиной программе для высокородных ведьмаков и также вместе поступили на службу к Вельмуту.
Пожалуй, Арун был одним из немногих, кому на самом деле доверяли мои родители.
Артэки медленным, но уверенным шагом начали покидать светлую, большую комнату, в которой мы так часто встречались в последнее время. В этом зале нельзя было пользовать магией перемещения, поэтому необходимо было выйти, дабы применить столь удобную и сильную магию искривления пространства.
И я не была исключением.
Собрав свои немногочисленные вещи в аккуратную бежевую сумку, я поправила волосы, что выбились из идеального пучка и попросила Краша подождать меня за дверью. Мне нужно было получить заверение от Аруна по выплате ежегодных взносов в благотворительный фонд имени Мэри-Ан Шарперо.
— Арун, — позвала я наставника и председателя.
Даже в сидячем положении ведьмак отличался внушительным высоким ростом, который достигал почти двух метров. В свои сто три года он мог похвастаться внешностью тридцатилетнего юнца, который только вошел в свою силу. У него были красивые густые темные волосы, что блестели в свете алого заката. Аристократические тонкие черты лица казались излишне утонченными для мужчины, но нисколько не портили внешний вид ведьмака. Большие, выразительные карие глаза всегда смотрели на меня с долей заботы и тепла. А ведь именно этого временами не хватало девочке, что потеряла родителей в семнадцать лет.
— Да, Лия, — едва заметная улыбка появилась на узких губах мужчины. — Что ты хотела? — председатель встал с кресла с высокой спинкой и широкими, но изящными подлокотниками, на которых можно было заметить инициалы Аруна.
— Мне нужно получить заверение для фонда Мэри-Ан. Ты же подготовил документы для переноса денег?
— Разумеется, Лия, как ты могла подумать обо мне в столь неярком, мрачном свете? — теперь улыбка Аруна была мальчишеской, словно ему было не больше сотни, а всего лет шестнадцать.
Не знай я этого ловеласа, то возможно, даже бы влюбилась в него. Но у меня и без того хватало забот с Максом. Боюсь, что еще одного мужчины в своей занятой жизни я просто не вынесу. Или скорее мужчину вынесут ногами вперед после встречи с мистером Сноу.
— Просто решила уточнить этот вопрос. У меня сроки, Арун и ты это знаешь. Документы? — я протянула руку перед собой, в ожидании обещанных бумаг.
Но у Аруна явно было игривое настроение в этот день. Он с первой минуты, что мы сегодня встретились подмигивал мне и даже едва ощутимо коснулся плеча при вежливом выражении уважения.
— Я хочу поужинать с тобой. Завтра. У меня, — довольно кратко произнес Арун. Теперь его длинные, чуть холодные пальцы коснулись моей протянутой руки, поглаживая тонкую кожу. Он очерчивал линии моих синих, слишком вычурных и ярких вен, которые мне никогда не нравились. Но почему-то они весьма сильно привлекали ведьмака. Даже в детстве он постоянно обводил эти извилистые линии и говорил, что это символ чистоты моей крови, и того, что в моем роду были великие личности.
Будто я и без него не знала об этом историческом факте.
— У меня забито расписание, Арун и вряд ли я…
— Лия, — перебил меня ведьмак, обхватывая мое запястье на манер цепкого браслета. Не вырваться из этого плена, в который я загнала себя сама, оставшись с Аруном наедине. Чувствовала же, что он после своего пятого развода очередную жертву ищет. Но нет. Даже Краша отправила за дверь ожидать. — Я не спрашивал тебя об этом. Я приду за тобой в семь. Будь готова к этому времени.
— Я подумаю, Арун, но гарантировать ничего не буду. У меня слишком много дел как в компании, так и вне ее. А теперь отпусти мою руку и отдай документы, — требовательно попросила я мужчину и он, не скрывая недовольства от моего тона и моих слов все же передал бежевую папку, скрепленную его родовой печатью и с гербом в левом верхнем углу.
Выхватив документы, я направилась к выходу. Странные чувства овладели моим телом, а от прикосновения Аруна кожа будто пылала синим пламенем. Неосознанно я начала терпеть кожу о длинную ткань своих прямых черных брюк, будто измазалась в чем-то неприятном.
Но на этом неприятности мои не закончились. Перед тем, как покинуть здание мне на пути встретился рассерженный и, видимо, затаивший на меня обиду Миэль. Эльф источал оскорбленность и желание придушить при первой же возможности. Но вокруг было слишком много свидетелей, да еще и мой телохранитель. Поэтому ушастый отделался лишь словесным нападением:
— Ты ведешь себя, как рейга, у которой давно не было мужика. Вот и кидаешься на всех, пытаясь унять свой зуд между ног, — Миэль выплеснул накопившийся яд и не дожидаясь моего ответа, исчез в зеленом свете перемещения.
— Трус, — выплюнула я оскорбление, чувствуя легкую дрожь в коленках. Так, мне срочно нужно было вернуться домой и проверить свои запасы. Переведя взгляд на пол, где только что стоял эльф, я заметила, что перед глазами начали появляться полупрозрачные множественные круги, будто странный узор на старом дереве. Меня мутило и голова шла кругом, как при болезни, только вот мое состояние было объяснимым и не лечилось. К сожалению.
— Перенеси меня домой, — приказала я Крашу, осознавая немаловажный факт, что сейчас магией я пользоваться вряд ли смогла бы. У меня для этого осталось слишком мало сил. Сосредоточиться было крайне сложно, а во рту появился противный горьковато-кислый привкус полыни. Но я не ела эту траву и даже не нюхала ее. — Быстрее, — мой голос сорвался и прозвучал чуть громче, словно окрик, который был как пощечина для металлиста.
Никогда не любила повышать голос. Но в последнее время я делала это все чаще — голос срывался, горло немело и произносить слова удавалось лишь с большим трудом и при не менее большом желании.
Два тела охватило серебристо-серое пламя, несколько секунд темноты и страха, и вот м уже были на месте.
— На сегодня ты свободен, — уже убегая отпустила я Краша, чувствуя, как ноги начали заплетаться, а бежать становилось с каждым шагом тяжелее. Стопы будто сводило судорогами, в голове был сплошной туман и перед глазами плавали уже цветные круги, которые я никак не могла отогнать от себя.
Лишь по памяти я смогла добраться до своей комнаты. Ввалившись в спальню, я рухнула, больно ударяясь коленями о каменный пол и чувствуя, как содралась нежная кожа, а густая кровь окропила пол и начала впитываться в дорогую ткань юбки.
Руки дрожали, как у алкоголика и я вспомнила Макса, который с трудом контролировал свои действия в моменты слабости. Горькая усмешка появилась на моих губах и я резко выдохнула, когда боль начала терзать тело, заставляя выкручиваться на полу, будто змея на раскаленной сковороде.
Приглушенный крик сорвался с моих губ, бесконтрольный поток слез лился по щекам, впитываясь в пушистый ковер, стирая любые следы.
Новый приступ и новый крик, более громкий и истошный, будто последний.
И последнее, что я успела сделать — активировать печать, которая должна была спасти мне жизнь.
Перед глазами полыхнуло алое пламя, воздух наполнился запахом гарью и азотом, а в голове образовался вакуум. Я не могла ни о чем думать, лишь одна мысль не отпускала меня. Хотелось выжить, так как помирать раньше срока не особо радовало. Даже Смерть меня радушно не встретит, если помру так жалко.
— По-по-по… помоги мне, — шепотом умоляла я, проклиная себя за эту слабость, что сжала сердце, заставляя вновь задыхаться и биться в конвульсиях. Я содрогалась с новой силой, сильно ударяясь головой и руками.
— Вновь забыла выпить настойку, — мой гость не спрашивал, а знал наверняка, что я забыла.
На самом деле не забыла, оно просто кончилось, а приступ стал неожиданностью.
— Дай, пока не умерла, — даже в такой ситуация не могла быть терпеливой и доброй. Нет, это было бы слишком просто. — Или ты… хочешь этого…
— Ты еще должна дать мне наследника. Пей, — губ коснулось сладкая жидкость с привкусом ванили и малины. Он специально подслащивал эту горькую настойку, потому что пить ее было гадко и унизительно для меня. Никогда не любила свои слабости и тщательно их скрывала.
Слабость разлилась по всему телу, судороги медленно прекращались, а меня перетянул на мускулистые колени, что обдали жаром, заставляя расслабиться и провалиться в глубокий сон.
Он всегда приходил, даже если был пьян или занимался экспериментами. Он приходил, потому что я должна была дать потомство, и ему нужна была моя помощь и поддержка. Он приходил и спасал, когда я требовала и билась в истерике, когда приступ приближался. Он приходил и заботился, но каждый раз я ненавидела его за это сильнее и хотела большего.
4 глава
4 глава
Тяжесть во всем теле будто придавила к теплому плену кровати. Объемное, пушистое одеяло, что пахло корицей накрывало меня по шею, отчего было слишком жарко и хотелось пить.
С трудом сев на кровати, потирая развалившуюся на части голову, одновременно с этим приглаживая торчащие волосы, я заметила, что мой спаситель все еще был в комнате и сейчас смешивал мою настойку.
— Ты еще здесь, — хмуро осмотрев мужчину, сделала я вывод. Нельзя сказать, что я была не особо рада видеть его в своей спальне, однако принимать мужчину в такому виде мне не особо льстило. Я девушка, в конце концов и привыкла быть в красивом наряде и с уложенными волосами, а тут…
Правда, учитывая, что нас связывало с моим спасителем, то он меня уже всякой видел. Даже обнаженной. Мне тогда было три месяца и мне об этом мама рассказала, когда защитник дарил мне силу и скреплял длительный контракт служения.
— Здесь, — кратко отозвался Макс, не обратив на меня должного внимания. — Как себя чувствуешь?
— Хотела узнать это у того, кто еще вчера валялся в пьяной отключке, — фыркнула я, сложив руки на груди, тем самым прижимая одеяло к своей груди. — Кто меня переодел?! — только сейчас до моего мозга дошло, что я лежала в нижнем белье, в то время как мои блузка и юбка сейчас аккуратно висели на спинке стула. — Только не говори…
— Красивое белье. Одобряю, — хмыкнул собеседник, а после невозмутимо продолжил смешивать ингредиенты для настойки. — Кружево смотрится элегантно и даже в своем роде сексуально.
Мои щеки заалели, будто их смачно натерли свеклой. В несколько толстых слоев. Пусть я и привыкла к такому отношению и поведению проклятого, однако когда он говорил столь интимные и личные вещи вслух, оглашая всюду, что думал его извращенный мозг алхимика, то мне хотелось попросту сбежать. Снова.
С большим трудом я смогла подавить волнение и стыдливость, что заставили сердце встрепенуться и замереть на месте, в сидячем, застывшем положении.
— Твое мнение о моем белье я не спрашивала, — кратко и строго отозвалась я и едва смогла сдержать порыв прикрыться одеялом. Так было проще всего спрятаться свой полуголый вид, но сдаваться на милость этого беспечного алкоголика я не собиралась. Нельзя было позволить ему думать, будто слова, произнесенные с такой насмешкой могли меня чем-то задеть.