— Кейн, что стряслось? — Дмитрий поморщился, глядя на грязные следы, которые полярник оставил на полу, когда решительно двинулся к нему, расстегивая на ходу крепления термокапюшона. На его лице застыло выражение а-ля «шеф, все пропало», но Савичев лишь иронично усмехнулся — у Кейна Макгрегора постоянно что-то случалось, но еще ни один сбой не привел к апокалипсису или хотя бы к остановке работ.
— Необъяснимая магнитная аномалия на глубине семисот трех метров! Статические разряды закоротили центральный процессор, уровень напряжения превысил норму на три процента…
— Выдохни. Кофе будешь?
Ирландец оторопело моргнул, уставившись на ключевого археолога экспедиции, как на умалишенного. Дмитрий устало вздохнул. Разница менталитетов налицо.
— Ладно, главному разработчику его высочества объяснили? Что ответил?
— Передали данные, сняли показатели, вся лаборатория сейчас работает в аварийном режиме. Пока что сами не понимают, что происходит.
— Это их работа. Если мы не в состоянии справиться, будем ждать вердикта, а не пытаться устранить самостоятельно проблему, которая за пределами нашей компетенции.
— Ты не понимаешь, по ледовому шельфу пошла сеть трещин, и разломы углубляются! Пока они примут решение, а потом еще и вышлют сюда специалистов… Скоро упадет температура, что повысит нагрев центрального реактора…
— Да прекрати паниковать раньше времени. Вот что, через десять минут собирай экстренное совещание в зале, если ситуация не изменится, будем приостанавливать работу бурильной установки до прибытия бригады.
— Но инверсию и квантовые потоки невозможно перекрыть. Даже аварийное отключение приведет к…
— Мы решим этот вопрос сообща. — Монитор мигнул, и Дмитрий едва не выругался, увидев входящий звонок по скайпу от Ольги. — 10 минут, но Картер не должен бросать управление. Это понятно? Свободен!
Оля так и не перестала на него злиться за то, что он не отклонил предложение арабского принца и все-таки отбыл в эту экспедицию. Но прямым текстом никогда этого не говорила, ее методы были куда изощреннее. Вот и сейчас Савичев едва не застонал, когда на экране появилась практически раздетая Ольга Лоран — светлый кружевной пеньюар трудно было назвать одеждой. Белые кружева оттеняли ее загорелую кожу, на припухлых губах играла эротичная улыбка — вся эта демонстрация-обещание была разработана ею исключительно в садистских целях.
— Ну, как там мой мишка на Северном полюсе? — проворковала коварная соблазнительница, прогнув спину, подобно кошке, и отползла к спинке кровати изящными грациозными движениями. Горло мужчины сдавило тисками волнения, а эрекция не заставила себя долго ждать, выстрелив фейерверком эйфории по позвоночнику.
— Я на Южном полюсе, маленькая.
— Ох, я уже покраснела от стыда. Ну и что вы там откопали? Надеюсь, царица древних амазонок имела хороший вкус, и ты привезешь мне несколько эксклюзивных ожерелий? Я готова ждать до середины июля.
— Оля, ты же знаешь, что раньше октября я вряд ли вернусь. Не надо надувать губки, тебе прекрасно известно значение термина «контракт».
— Ты понимаешь, что после своего побега просто обязан на мне жениться, Индиана Джонс?
— Если ты не против, малыш, мы поговорим об этом чуть позже. Тут возникли небольшие технические проблемы.
Очередной хлопок двери и топот ног гораздо раньше назначенного времени, гул возбужденных голосов ворвались в замкнутый мир двоих яростной атакой, прогоняя напрочь возбуждение. Он заметил, как потемнели глаза девушки, а губы задрожали от едва сдерживаемого негодования.
— Если бы ты не тусовался в компании пингвинов и мужиков, я бы решила, что у тебя кто-то появился! Что ты спутался с очередной отмороженной эскимоской, которой не терпится прорваться на большую землю через постель! — со злости Лоран швырнула подушку в стену. Сердце Дмитрия сжалось от нежности и тоски, меньше всего он хотел причинять боль этой необыкновенной девчонке, которую любил и был готов носить на руках. Шаги полярников застучали громче, и он мысленно проклял эту установку и столь неуместные неполадки, которые сейчас не оставляли ему времени успокоить Олечку.
— Любимая, пожалуйста. Ну ты же знаешь, что я вернусь, и прекрасно помнишь, какова сумма гонорара. Я все это делаю исключительно для нас и нашего будущего! Максимум час, и мы поговорим, я тебе обещаю, но сейчас ситуация требует моего вмешательства! Улыбнись, моя малышка!
— Да чтоб ты провалился глубоко под лед, Савичев! — почти прокричала Ольга. Мелькнули тонкие пальчики с ярким маникюром перед тем, как сеанс связи прервался. Дмитрий поднял голову, когда Макгрегор вместе с другими специалистами ввалился в кабинет, и непроизвольно поморщился.
— Так, не все сразу! Почему не в переговорной?
Он мало что понял из их сбивчивых объяснений: «инверсия», «квантовая нестабильность», «разбалансировка дополнительного процессора», «сбой орбиты бурения», «магнитная аномалия на глубине», «разлом шельфа в недопустимой плоскости», «вероятность сейсмической активности». Но уже из этого набора фраз можно было вычленить суть происходящего. Щупальца зарождающейся тревоги оплели сознание, но Савичев не зря был бойцом элитного военного подразделения, выдержка и хладнокровие всегда оставались его неотъемлемыми спутниками. Неразрешимых проблем нет, есть только ситуации, которые можно решить, сохранив ясную голову и отбросив прочь панику. Он внимательно выслушал отчет главного технолога и геодезиста. Дело принимало серьезный оборот — предварительные расчеты не оправдались, сильное электромагнитное поле в обширной полости на глубине, которая оказалась незамечена исследовательскими зондами, практически вывело инновационную бурильную установку из строя. Но самым опасным было то, что весь шельф ходил ходуном, испещряясь пока еще микроскопическими разломами.
А он подумал, что вибрация пола под ногами ему только показалась. Сейчас же она стала более ощутимой, и это заметили все присутствующие. Дмитрий нажал кнопку вызова центральной лаборатории и вновь, не стесняясь, выругался. Там царила паника. На огромных мониторах сменялись изображения диаграмм, сотрудники с планшетами и бумагами носились, как угорелые, сверяя данные и едва ли не вырывая волосы на голове. Отыскать в этом хаосе главного было подобно выигрышу в лотерее.
— Вашу мать! — махнув рукой на экран, где сейчас практически транслировался остросюжетный фильм, Савичев похлопал себя по карманам, лихорадочно соображая, что бы предпринять. Решение пришло внезапно — он сорвал с вешалки термокомбинезон, натягивая его поверх брюк военного покроя и футболки, подхватил шипованые ледоступы и телефон спутниковой связи.
— Разберемся сейчас на месте! — толпа выдохнула с облегчением, прекратив нагнетать панику и пялиться на него, как на супермена в сине-красном трико. Надвинув на глаза пластиковые шоры защитной маски, Дмитрий шагнул в запредельный холод полярной зимы. Тонкая ткань защитного комбинезона спасла от пронизывающего ветра, лишь пальцы сразу скрутило от холода. Натянуть перчатки он не успел — светофильтры только чудом не забытой маски смягчили яркое голубое зарево, но все равно лучи царапнули по сетчатке глаза, и перед глазами замелькали темные пятна.
На арене раскопок, освещенной яркими прожекторами, творилось что-то невообразимое. Голубые змеи молний опоясывали пятиметровую глыбу бурильной установки, ударяясь о поверхность ледового шельфа, высекая снопы искр и ледовой крошки. Именно зарево непонятных разрядов перекрыло своим свечением свет прожекторов, плотный лед на десятки метров вокруг светился аномальным голубоватым свечением.
Порывы ветра и треск разрядов заглушали крики других полярников, и Дмитрий нажал кнопку радиосвязи.
— С чем это связано? Что показали данные зондов? — Гортань обожгло морозным воздухом запредельного нуля, но он продолжал сохранять спокойствие, все так же не в силах оторваться от панорамы завораживающего танца голубых разрядов по громаде бурильной установки — опасность и красота, завораживающая неизвестность аномального явления, агрессивная прелюдия надвигающейся катастрофы, которая должна была пугать, но вместе с тем гипнотизировала фантастической красотой происходящего.
— Предположительно, залежи урановой руды… — это геодезист. — Сильное магнитное поле!
— Инверсия зашкаливает… Вашу мать, это «кротова нора»! Они существуют!
— Картер в кабине. Приборы взбесились!
Савичев поднял голову вверх. Кабина управления установки практически скрылась в подсвеченных синими всполохами вихрях мелкого снега. Не трудно было догадаться, что магнитная аномалия вывела из строя все приборы без исключения.
— Где щит ручного управления?
— Не предусмотрен!
— Долбаные арабы! — Савичев опустил руки на пояс защитного комбинезона, подхватив ледоруб почти потерявшими чувствительность пальцами. Хрен знает, сколько у них времени, прежде чем оператора бурильной громады убьет разрядом тока запредельного вольтажа, а магнитная индукция разорвет установку вместе с частью ледового шельфа. Щит, скрывающий переплетение проводов и микросхемы, располагался у подножия бурильной машины, оставалось спуститься в скважину крепления и вырубить эту катастрофическую цветомузыку единственным способом, испокон веков известным всем потомкам славян.
Резкий подземный толчок едва не свалил его с ног, и оглушающий треск, усиленный яркостью новых разрядов, перекрыл возгласы толпы. Он сам не понял, откуда взялась эта уверенность в собственной правоте и силах, когда сорвался с места, перепрыгнув глубокую трещину в массиве векового льда, прикрывая глаза от ослепляющего свечения. Не осознавал, как натягивал на почти негнущиеся пальцы изоляционные перчатки, перехватывая ледоруб, как едва не оступился и не рухнул в семисотметровую глубину скважины, лишь чудом сумев затормозить благодаря шипам ледоступов. Зависшее время повиновалось сейчас быстротечным секундам, которые цинично отмеряли свой бег, не позволяя взвесить принятое решение, призывая реагировать молниеносно. Дмитрий не слышал отчаянных призывов не делать того, что собирался, которые звучали в динамике на разных языках — от страха и волнения многие забыли, что он их не понимает. Не было страха и осознания вероятных последствий своего поступка — уникальная психология бойца элитного спецподразделения сейчас видела перед собой только поставленную задачу: спасти человека, застрявшего в кабине на высоте четырех метров, локализовать опасность для окружающих самым доступным способом, потому как ждать решения центрального управления сейчас было равносильно бездействию. В такие моменты он практически не вспоминал о том, что сейчас не на войне: спасение жизней не зависит от обстановки.
Резкий рывок, и ледоруб на лету врезается в крепление центральной платы, перерубив петлю крепления, выбросив сноп ярких искр. Даже последующий захват кевларовой рукояти, чтобы завершить начатое, не остановил его, несмотря на новый разряд ослепляющей голубой молнии. Вымораживающий холод сменился жаром, выбившим испарину на лбу, но Савичев продолжал бить по щиту до тех пор, пока острие ледоруба не перебило крепление шлюза, разбив несколько микросхем и проводов. Он не замечал усилившегося жара, снопов искр, которые, кажется, прожгли изоляцию костюма, возрастающего статического напряжения наэлектризованной до предела атмосферы. Последний удар — в самое сердце процессора, чтобы остановить работу бура, попал в цель.
Накал голубоватого свечения взорвался, ослепляя через светофильтры, разгоряченный воздух качнулся плавной зыбью, словно какая-то неведомая сила отключила гравитацию. Быстрые разряды замедлили свои хаотичные вспышки, застывая в невесомости, замерли колебания северного сияния в далеком небе, как в замедленной съемке. Ледоруб выскользнул из его пальцев, зависнув в воздухе, а яркость голубого свечения достигла максимума с откатом осязаемой волны, которая закрутилась световой спиралью по часовой стрелке, набирая скорость до тех пор, пока пространство не исказилось, сливаясь в переплетения воронки.
Ничего подобного прежде наблюдать ему не приходилось. Последнее, что почувствовал Савичев перед тем, как ослепляющий синий свет сменился тьмой — усиление невесомости, которая оторвала его от земли, и разряды сверкающих молний отпечатались прощальным оттиском в угасающем сознании…
…Жар был нестерпимым. Он практически обжигал кожу, ткань футболки прилипла к телу, пропитавшись каплями горячего пота. Он заливал глаза, опадал испариной на пластике защитной маски, практически раскалившейся под лучами горячего солнца, не позволяя сознанию окончательно вернуться и укрепить свои позиции.
Все тело ломило, а боль в перенапряженных мышцах полоснула нешуточной крепатурой, когда Савичев наощупь отыскал у горла застежку термокомбинезона и потянул ее вниз, едва поборов приступ тошноты. Хотелось пить, горло пересохло настолько, что гортань при малейшем движении отзывалась царапающей болью. Руки дрожали, когда он вцепился пальцами в пластик защитной маски и рывком сорвал ее, заскрежетав зубами от приступа головокружения.
Легкий бриз коснулся разгоряченного лица, даруя долгожданное облегчение. Несколько глубоких вздохов, чтобы справиться с атакой теплового удара, приподняться на все еще дрожащих локтях и потянуть рукава комбинезона вниз, выбираясь из удушливого мешка. Все мышцы ломило, как после суточной интенсивной тренировки, пришлось стиснуть зубы и зажмуриться, стаскивая ткань практически прилипшего к телу комбинезона и разматывая крепления ледоступов, чтобы, наконец, избавиться от практически герметичного скафандра. Ладони уперлись в прогретую солнцем землю, пальцы ощутили уколы колючих травинок и мелких камушков, когда Дмитрий попытался осторожно подняться с колен. Задача казалась невыполнимой — виски сдавило тисками подступающей мигрени, в ушах зашумело, а в глазах вновь заплясали темные пятна. Лишь спустя минуту зрение восстановилось, и он осторожно, стараясь не делать резких движений, поднял голову.
Голубая гладь неба, на далеком горизонте — скопление темных, предположительно, грозовых облаков. Солнце в зените, но само светило выглядит непривычно — более ярким, высоким, его свет кажется белоснежным с легким голубоватым отливом, таким отличным от желто-оранжевого спектра, настолько привычного его глазу. Савичев помимо воли усмехнулся. Мысли «я в раю» были сразу же отметены сознанием и рационализмом мышления, как недостойные обладателя высокого IQ и убежденного атеиста. Виски предупреждающе сдавили тиски усилившейся боли, когда он обвел взглядом поляну и массив непривычно высоких деревьев вдалеке. Рой огромных бабочек яркого розового цвета пролетел мимо, едва не задевая его крыльями — насекомые не боялись людей, судя по их беспечному поведению. Усилившийся порыв ветра принес с собой запах морской соли и водорослей. Изумление сменилось недоумением и последующей за этим попыткой понять происходящее.
Магнитная аномалия. Полярная станция. Выход из строя бурильной установки. Чей-то восхищенный вопль относительно обнаружения «кротовой норы». Савичев потер виски и поднялся на ноги.
Вода. Вот, что ему сейчас необходимо. Беглый осмотр поляны на предмет обнаружения родника или ручья не принес никаких результатов. Нужно срочно найти воду, чтобы организм не страдал от обезвоживания и последствий теплового удара. Пелена темных облаков на западе приближалась, по предварительным расчетам где-то через час может начаться дождь. Савичев похлопал себя по карманам свободных брюк — вряд ли там, конечно, могла затеряться бутылка минералки, но все же… Археолог присел на траву, разложив на коленях нехитрый улов содержимого карманов.
Упаковка леденцов Holls, фотография, сделанная в Сомали — он в полной боевой экипировке, разве что без каски, с АК в руках возле бронированного «хаммера», в отдалении посадочная площадка с военным вертолетом. Тогда они с блеском завершили секретную операцию, и этот самый геликоптер вывез группу из зоны боевого конфликта в полном составе. Что еще? Позолоченная зажигалка Zippo — подарок криптолога Константина в честь их новой встречи на полярной базе, тот не стал слышать никаких возражений в стиле «я не курю». Что ж, подумал Савичев, щелкнув колесиком, добывать огонь трением не придется, где бы я ни находился. Он пока еще не спешил признаваться самому себе, что понял, где именно оказался, но мысли путались от усталости и недавнего обморока. Засунув в рот сразу несколько мятных леденцов, чтобы успокоить пересохшее горло, пока не отыщет воду, Дмитрий повертел в руках несколько оптических линз, которые всегда таскал с собой. Больше в карманах ничего не обнаружилось. Зато на поясе термокостюма висел острый нож альпиниста, несколько карабинов, фонарик, моток веревки, сигнальный пистолет и спутниковый телефон. Последняя находка обрадовала больше всех… ровно до тех пор, пока Савичев не убедился, что аппарат бесповоротно испорчен. Кнопки были оплавлены, экран треснул, а попытка добраться до аккумулятора ни к чему не привела из-за расплавленного корпуса. Отбросив в сторону бесполезный предмет, Савичев разложил по карманам веревку, карабины и нож. Увесистую ракетницу с одним зарядом прикрепил к поясу брюк, с наступлением темноты она может оказаться полезной. Знать бы еще, что все это означает, и где он находится!