- Я в порядке, - торопливо заверила я.
- Рад это слышать, но настоятельно рекомендую вам посетить лазарет. И вот вопрос, который мучает меня с каждой секундой все сильнее: как вас вообще сюда занесло? - Фарлаг обвел выгоревший коридор выразительным взглядом.
- Гуляла и забрела, - по привычке соврала я, совсем забыв, что вообще-то хотела воспользоваться его помощью. - А что вы здесь делаете?
- Вас ищу. Вот, - он достал из кармана плаща сумочку, которую я забыла в его спальне, - нашел у себя. Полагаю, это ваше.
- Да, спасибо, - я сжала в руках мягкую ткань, ощущая сквозь нее мамин портрет.
- Если вы налюбовались этим печальным местом, я провожу вас обратно в замок.
- Я и сама могу дойти, - опять не к месту заверила я, чем вызвала очередную усмешку.
- Я не сомневаюсь. Но я хочу убедиться, что вы туда пошли, а не отправились искать новые приключения.
Мне нечего было возразить на это.
Когда мы вышли на улицу, оказалось, что уходящее за горизонт солнце еще подсвечивает небо, заметно стемнело только в долине. Мы двинулись в сторону замка, но оба, не сговариваясь, шли довольно медленно. И если свой черепаший шаг я могла объяснить иногда возникающим головокружением, то почему не торопился Фарлаг, я не имела ни малейшего понятия. Светящийся шар парил над нами, освещая наш путь.
Я по привычке обхватила себя за плечи, Фарлаг это заметил.
- Замерзла?
- Нет, все в порядке, - тут же отмахнулась я, мысленно отметив, что время от времени он переходит со мной на «ты». Я не знала, является ли это его обычной манерой общения или только я заслужила такое своим происхождением.
После его замечания я поняла, что на самом деле ужасно замерзла. Настолько сильно, что уже почти не ощущала этого. Я постаралась незаметно набросить на себя согревающее заклятие, но судя по тому, как он тихо хмыкнул и покосился на меня, он все-таки заметил.
- Я хочу извиниться перед вами, - неожиданно сказал Фарлаг.
Настолько неожиданно, что я даже запнулась и остановилась на пару секунд, удивленно глядя на него.
- За что?
- За некрасивую сцену этим утром. Моя жена время от времени любит делать вид, будто ей не все равно.
Я не знала, что сказать на это. В моей голове появилось сразу столько вопросов и каждый хотелось ему задать, но я сомневалась в их уместности.
- Мне кажется, женщине всегда не все равно, с кем завтракает ее муж. И почему, - осторожно заметила я.
- Вам это только кажется, - язвительно возразил он. - Она живет в моем столичном доме на мои деньги с другим мужчиной. Мне кажется, за это я заслужил право завтракать с кем захочу без объяснения причин.
Его признание заставило меня запнуться и остановиться во второй раз. Даже не знаю, что меня шокировало больше: то, что он мне это сказал, или то, как он это сказал. Спокойно, как-то буднично. Как будто это было нормальной практикой между супругами.
- Почему вы это позволяете?
Он пожал плечами, его шаг не сбился ни на секунду.
- У нее хватает ума и такта не афишировать это, поэтому я имею возможность делать вид, что ничего не знаю.
- Но... почему?
- А что по-вашему я должен сделать? - он снова посмотрел на меня с лукавой улыбкой, но мне показалось, что на этот раз за ней скрывается тоска. - Развестись? А какой в этом смысл? Для человека вроде меня это означает только лишнюю шумиху и внимание светской прессы, а я не хочу ни того, ни другого. И потом... Наши отношения разладились уже давно и по моей вине.
- Из-за проклятия? - уточнила я, не сумев сдержать любопытство, хотя здравый смысл подсказывал мне, что не стоит лезть к нему с этими расспросами.
- Можно и так сказать. Она не простила мне того, что я сдался. Пока я искал способы его снять, она меня горячо поддерживала. Даже пыталась помогать, хотя в этой сфере магии не сильна. И три года назад, когда я занял пост ректора, она жила здесь со мной. А потом я сказал, что больше не хочу искать выход. Еще пару месяцев она пыталась меня переубедить, а когда не вышло, сказала, что не хочет на все это смотреть.
- На приступы?
- На то, как я умираю.
Его слова упали между нами чем-то тяжелым, гнетущим. Я поняла, что даже заклятие больше не согревает меня. И снова больше шокировал не столько сам факт признания, сколько спокойный, будничный тон, которым оно было произнесено.
- Тогда мы считали, что все к этому идет, - пояснил Фарлаг с улыбкой. - Теперь я понимаю, что проклятие меня не убьет. Только будет мучить.
Несмотря на то, что шли мы медленно, я чувствовала, что с каждой секундой сердце бьется все быстрее и быстрее, дыхание становится неровным, тяжелым. Его внезапная откровенность шокировала и сбивала с толку. И вместе с тем создавала между нами незримую, пока почти неосязаемую связь.
- Почему вы мне все это рассказали? - все-таки спросила я.
Он внезапно остановился и повернулся ко мне. Мне пришлось сделать то же самое. Мы уже вышли из лесной части парка и оказались на краю зацветающего сада.
- Потому что хочу откровенность за откровенность. Что на самом деле вы делали в сгоревшем доме профессора Блэка? И почему вчера на балу вы были в платье, которое он купил для своей погибшей дочери?
Какая-то часть меня все еще желала отделаться от расспросов маленькой ложью и упрямым «непониманием», но я заставила эту часть замолчать. Я ведь и сама хотела просить его о помощи, так почему же я так боюсь быть с ним откровенна?
- Вы знаете, как звали дочь профессора Блэка?
- Кажется, Делла. Она как-то связана с вами?
- Возможно, это моя мать.
На его лице отразилось непонимание, смешанное с недоверием. Он снова смотрел на меня, слегка прищурившись.
- Вы хотите сказать, что она родила вас до того, как погибла?
- Я хочу сказать, что она не погибла. То есть... теперь уже да, но не тогда.
Я открыла сумочку, которую он мне вернул, достала портрет и протянула ему.
- Вот, это моя мать. Незадолго до пожара, как я понимаю. Вы знаете, как выглядела Делла Блэк?
Фарлаг покачал головой.
- Нет, я поступил в Лекс уже после пожара, а у ее отца сохранилось всего несколько портретов, где она еще ребенок. Так вы здесь, чтобы...
- Узнать правду о своей семье. До смерти мамы я, как оказалось, ничего о ней не знала. А потом человек, которого я считала своим отцом, сказал, что мама привезла меня из Лекса. Я решила, что она здесь училась, поэтому перевелась сюда.
- И залезли в мой кабинет, чтобы найти ее личное дело?
Я кивнула, настороженно глядя на него. Не знаю, чего я ждала. Может быть, что он разозлится или разочаруется, узнав правду. Или потеряет интерес. Но ничего из этого не произошло. Тогда я решилась признаться и в том, чего не сказала даже Алеку:
- И еще я хочу узнать, кто мой отец, почему моя мама никогда о нем не говорила и не связано ли все это как-то с ее внезапной гибелью.
Фарлаг какое-то время молча разглядывал мое лицо, и меня било мелкой дрожью то ли от его взгляда, то ли от холода, то ли от страха.
- Он был у вас всегда? - внезапно спросил Фарлаг, возвращая мне портрет.
- Нет. Я нашла его в коробке, которую мне принес господин Кобал.
- Что еще было в той коробке?
- Много разных мелочей, - я пожала плечами. - А что?
Он улыбнулся и чуть наклонился ко мне, заговорщицки понизив голос:
- Покажете? Заходите после ужина со всем, что у вас есть. Я бы пригласил вас на ужин, но не думаю, что компания Алисии будет уместна для этого разговора. Или приятна вам.
Я почувствовала странный скачок эмоций: в первый момент, когда он предложил прийти, испытала небывалый подъем, но упоминание Алисии - жены, по всей видимости, - тут же испортило мне настроение.
- Не уверена, что будет уместен мой визит к вам. Или приятен вашей жене.
- Меня не волнует, что вы думаете, - хмыкнул он. - Я ваш ректор. И я вас вызываю в свой кабинет. В девять. Не опаздывайте.
Я очень сомневалась, что он имеет право отдавать такие распоряжения, но почему-то мне не захотелось спорить.
Глава 16
- Вы очень пунктуальны, Тара, - сегодня ректор Фарлаг был щедр на улыбки.
Я изобразила вежливую ответную улыбку, проходя в его кабинет и собираясь, как обычно, сесть в кресло посетителя. Однако Фарлаг остановил меня, поднимаясь из своего кресла.
- Давайте пройдем в другую комнату, чтобы нам никто не мешал, - предложил он.
Встречаться с ним вечером и так было странно, а делать это не в кабинете - еще более непривычно, но я не стала спорить и послушно проследовала за ним в небольшую и довольно уютную комнату. Вероятно, это была та самая малая гостиная, которую он упоминал утром. Она походила на гостиную в наших с Реджиной апартаментах: здесь тоже был камин, небольшой диван и пара кресел, чайный столик. Последний к моему удивлению оказался сервирован на двоих. К вечернему чаю предлагалось тонкое хрустящее печенье, шоколадные конфеты и даже сырная тарелка.
Фарлаг указал мне на диван, сам сел рядом, и, хотя между нами осталась вполне приличная дистанция, мне все равно показалось это... волнительным? Даже более интимным, чем завтрак с ним. Все-таки утром между нами, как всегда, стоял стол, пусть и не письменный, а тут нас разделял только воздух.
Я торопливо выложила на диван все, что принесла с собой, хотя бы так отгораживаясь от ректора. Тот лишь покосился на шкатулку и жестяную коробку, пока разливал по чашкам чай. Только сделав пару глотков и вернув чашку на место, он принялся рассматривать предметы.
Первой его заинтересовала шкатулка.
- Очень красивая работа, - заметил он. - Она не открывается. Какие-то особые чары?
- Очевидно, - кивнула я. - Я нашла ее в своем столе, когда собирала вещи. Она стояла рядом с моей шкатулкой с украшениями, на нее была наложена невидимость, поэтому я даже не знала, что она там, пока случайно не смахнула. Перепробовала все отпирающие заклятия, но ничего не помогает. Я не представляю, что там внутри.
Фарлаг задумчиво покрутил шкатулку в руках, потом положил на ее крышку ладонь и прикрыл глаза, но тут же отдернул руку и тихо выругался. Ему пришлось положить шкатулку снова на диван, чтобы освободившейся рукой сжать фокусирующий артефакт.
- Сэр, если вы еще недостаточно восстановились, может быть, не стоит? - осторожно предложила я, за что получила удивленный и немного даже оскорбленный взгляд. Я тут же попыталась объяснить: - Просто вы говорили, что расходование магического потока может спровоцировать приступ...
Он криво усмехнулся, вспомнив, когда я могла такое услышать.
- Не бойтесь, Роук, два дня подряд у меня приступы не случаются. На неделю как минимум я от них избавлен.
Меня это не слишком утешило: переживать такое раз в неделю казалось мне ужасным. Пока ректор пытался определить тип заклятия, я задумалась о том, от чего зависит его обращение ко мне: он называл меня то по имени, то по фамилии, то добавлял вежливое «госпожа», то внезапно переходил на «ты».
- Не могу определить, - через какое-то время сдался Фарлаг, откладывая шкатулку в сторону. - Что-то очень мощное, возможно, даже темное. Мне оно не под силу.
Я не смогла сдержать разочарованный вздох, и Фарлаг снова покосился на меня... немного обиженно.
- Зато могу сказать, что внутри бумага, вероятно, письмо или какой-то документ, жидкость и что-то похожее на браслет или ожерелье.
Его слова заставили меня задуматься, и в этой задумчивости я тоже потянулась за чаем, а потом и за печеньем. Браслет или ожерелье меня мало интересовали, а вот предполагаемое письмо - очень сильно. И жидкость. Что это могла быть за жидкость?
Фарлаг тем временем взялся за жестяную коробку и первым делом снова посмотрел на обгоревший портрет моей мамы.
- Вы очень похожи.
Его слова удивили меня. Чаще люди говорили, что я совсем не похожа на мать. И на родителей вообще. Теперь я полагала, что внешностью пошла в родного отца.
- Да нет... - осторожно возразила я, боясь его снова задеть. - У нас совсем разные черты лица.
- Черты - возможно, - ничуть не смутился он. - В этом я не силен. Но у нее такие же светлые волосы и голубые глаза, выражение лица очень похоже. Вы улыбаетесь совсем как она на этом портрете.
Не знаю почему, но его тон отозвался во мне приятным теплом, которое разлилось внутри. Я даже неосознанно придвинулась ближе, словно хотела тоже взглянуть на портрет, который он держал в руках, хотя я и так знала его до мелочей.
Фарлаг отложил портрет и заглянул в мешочек, в котором хранилось ожерелье с мелкими стеклянными бусинам, вытащил их на свет и несколько секунд внимательно разглядывал.
- Симпатично, дешево, но ваша мать этим очень дорожила: я чувствую следы заклятия стазиса, а его обычно накладывают, чтобы вещь не испортилась со временем. Странно только, что оно не развеялось после смерти вашей матери. Видимо, было использовано усиление из независимого источника - другого магического потока. Она очень дорожила этой вещью.
- Мне кажется, это подарок от любимого человека, - немного смущенно озвучила я свою догадку, на этот раз утягивая из вазочки конфету. - Возможно, это единственное, что осталось у мамы от первой любви. А может быть, и последней.
Он снова покосился на меня и тихо фыркнул.
- Ох уж эти романтические натуры.
Мне не понравился его осуждающий тон в адрес мамы, поэтому у меня против воли вырвалось:
- Сказал человек, который хранит на видном месте свадебную фотографию, хотя его жена живет с другим...
Я осеклась, но было уже поздно: на этот раз Фарлаг не просто покосился на меня, а повернулся и посмотрел в упор. Я думала, он меня выгонит, но на его лице появилось выражение, подозрительно похожее на одобрение.
- А вы кусачая, Роук. Мне это нравится. Куда больше, чем тихая, смущенная и что-то невнятно бормочущая версия вас.
- Хоть что-то вам во мне нравится, - недовольно буркнула я, но испачканные в подтаявшем шоколаде пальцы несколько смазали впечатление от моего тона, и Фарлаг рассмеялся.
- Все переживаете, что я назвал вас недостаточно привлекательной?
Он уже убрал ожерелье на место и теперь взялся за обрывок листа с ингредиентами снадобья. А я успела облизать пальцы и сделать глоток чая, поэтому холодный и независимый тон на этот раз получился у меня гораздо лучше:
- Мне абсолютно все равно, что вы думаете о моей внешности, сэр.
- Правда? - он лукаво улыбнулся. - Жаль, а я хотел сказать вам, что вчера на балу вы были исключительно очаровательны.
Я почувствовала, как сердце вдруг забилось быстрее, а губы дрогнули, пытаясь расползтись в довольной улыбке. Я скрыла ее за чашкой, которая оказалась уже почти пустой. Ректор тем временем вздохнул.
- Ваша мать была мастерицей по части загадок. В этом списке почти не за что зацепиться. То есть с таким набором ингредиентов может быть около сотни снадобий. Не понимаю, зачем она могла его хранить?
- Сто двадцать четыре, - педантично поправила я. - Это только тех, что есть в большом справочнике.
Фарлаг наградил меня уважительным взглядом, беря вместо обрывка одну из любовных записок. Я напряженно замерла, потому что долго сомневалась, стоит ли приносить их. С одной стороны, раз уж я решилась довериться Фарлагу, мне следовало показать ему все, что у меня было. С другой - мне казалось неправильным делиться с ним личной перепиской, к тому же романтической, к тому же не моей. Мне оставалось надеяться, что он не посмеется.
- У вашей матери был роман с кем-то из детей других преподавателей. В крайнем случае, с кем-то из студентов из рядов новой элиты.
- Почему вы так думаете?
- Это точно писал не взрослый мужчина и не студент из аристократической семьи, - невозмутимо объяснил Фарлаг, читая третью записку. - Эти любовные послания ужасно пошлые и глупые.
- Можно подумать, аристократов учат правильно писать любовные записки, - фыркнула я.
- Вы не поверите, Тара, - он снова рассмеялся. - Чему нас только ни учат.