– Прошу тебя, хватит. У меня нет настроения мусолить эту тему.
Выражение лица Элли напоминало выражение ребенка, у которого отняли любимую игрушку.
– Но…
– Элли!
– Хорошо, будь по-твоему! – кивнула она.
Я попыталась как-то отвлечь ее от опасного предмета и спросила:
– А как твои дела с Адамом? Он понял, почему ты на него дуешься?
– Я следую твоему примеру. И не желаю это обсуждать.
Правильно делаешь.
– Элли…
Элли жалобно наморщила лоб.
– Честно говоря, мне до смерти хочется поговорить, – вздохнула она и прищурила свои голубые глаза. – Не представляю, как тебе удается держать в себе все переживания. Я бы просто взорвалась.
– У каждого свои проблемы. Мне так же тяжело откровенничать, как тебе – молчать.
Элли неожиданно показала мне язык и рухнула на стул.
– Ох, до чего я вымоталась сегодня. Напряжный выдался вечерок.
– Что, утомилась от собственной стервозности?
– Ну, до стервы я все же недотягиваю.
– Сегодня ты вела себя как настоящая маленькая стерва.
– Ты тоже стала бы стервой на моем месте.
Я опустилась на табуретку. Придется на следующей неделе не вылезать из спортзала, подкачать хорошенько мускулы и как следует отметелить этого паршивца Адама.
– Что еще выкинул твой Адам, лапочка? – спросила я.
– Он совершенно сбил меня с толку, – грустно призналась Элли. – Твердит, что мы с ним просто друзья, но при этом ведет себя вовсе не по-дружески. Брэден был так занят тобой, что на Адама даже не смотрел, и тот совсем распустился.
– Да, я видела, как он наглаживал твою задницу и все такое…
– Вот именно! Чем холоднее я держалась, тем больше он распускал руки. Когда Брэден побежал за тобой в комнату для персонала, я решила воспользоваться моментом и поговорить с Адамом начистоту. Спросила, почему он наехал на беднягу Николаса и не кажется ли ему, что он слишком много на себя берет.
– И что он ответил?
– Что Николас – козел и не заслуживает такой девушки, как я. Еще сказал, что я веду себя, как неразумное дитя, и поэтому он вынужден меня опекать.
Увертливый, гад, отметила я про себя, а вслух сказала:
– Я вижу, твой Адам – большой мастер уходить от прямых ответов на конкретные вопросы.
– Да, почти такой же, как ты.
– Отличный удар, – фыркнула я.
– Джосс, прости ради бога, – застонала Элли. – Я не хотела тебя обидеть. Видно, и в самом деле вошла в роль стервы.
– В этой роли ты выглядишь чертовски обаятельно. Честное слово.
Элли захихикала и покачала головой, утомленно опустив веки.
– Ты несешь ерунду. Но я тебя люблю.
Последние ее слова заставили меня замереть на месте.
Элли поднялась и зевнула.
– Я дико хочу спать. Утром обязательно поговорим, решим, какой тактики мне придерживаться с Адамом, хорошо?
«Ты несешь ерунду. Но я тебя люблю» – звенело у меня в ушах.
– Хорошо, – выдавила я.
– Спокойной ночи.
– Спокойной ночи.
Но я тебя люблю…
– Пойдем, – упрашивала я Дрю. – Будет весело. И Кайл наверняка придет.
Дрю смотрела на меня с сомнением.
– Ох, Джосс, на последней вечеринке я так перебрала, что потом едва пришла в себя.
– Подумаешь, перебрала! Мы все перебрали, но ведь остались живы. На то и вечеринка, чтобы расслабиться. Идем! Там будет Нейт, а я на него, кажется, запала.
– Что, ты решила его закадрить?
Я пожала плечами.
– Джосс, может, все-таки сегодня посидим дома? В последнее время мы совсем истаскались по вечеринкам.
Хохоча, я обняла ее за шею и притянула к себе:
– У нас же с тобой золотое детство, верно? Когда еще и повеселиться, как не в детстве?
Вечеринки были мне нужны как воздух. Они помогали забыться.
– Без тебя мне будет скучно, – уговаривала я. – Хотя я все равно пойду. Придется зажигать одной. Кстати, я кое-что придумала. Это будет так круто, что все закачаются.
Дрю расхохоталась:
– Ты несешь ерунду. Но я тебя люблю.
Стены сдвигались все теснее, грудь сдавило. Я хватала воздух ртом, пытаясь вдохнуть.
Ничего не получалось.
На этот раз приступ длился дольше, чем обычно. Слова «я тебя люблю» висели в воздухе, делая его вязким и липким.
Наконец мне удалось вынырнуть из омута воспоминаний и вернуться к реальности. Легкие наполнились воздухом, мышцы расслабились.
Когда приступ окончился, мне захотелось плакать. Но я знала, слезы лишь вымотают меня, но не принесут облегчения. Стоя посреди кухни на трясущихся от слабости ногах, я пыталась загнать память под плитки пола. И мне это удалось. К тому времени, как я улеглась в постель, воспоминания оставили меня в покое.
* * *– У вас снова был приступ? – мягко спросила доктор.
Зачем я только об этом упомянула? Теперь придется ворошить прошлое, в котором, несмотря на все умные рассуждения доктора Причард, ничего нельзя изменить.
– Да, но это неважно.
– Нет, это очень важно, Джосс. Что спровоцировало приступ на этот раз?
– Моя подруга, – буркнула я, уставившись на носки туфель.
– Какая именно?
Моя самая лучшая подруга.
– Дрю.
– Вы никогда не упоминали о ней прежде.
– Нет.
– Почему же Дрю послужила причиной приступа, Джосс?
Я медленно подняла голову, посмотрела ей прямо в глаза и произнесла, преодолевая жгучую боль:
– Потому что она умерла. По моей вине.
* * *Проснулась я поздно, почти в полдень, и события вчерашнего вечера сразу всплыли в памяти. Губы Брэдена, вкус его поцелуев, его сильные руки. То, что едва не произошло между нами. Пытаясь освободиться от наваждения, за завтраком я увлеченно обсуждала с Элли, как лучше проучить Адама. Но стоило вспомнить, что сегодня Брэден обещал заглянуть ко мне, как живот сводило.
Я собиралась принять ванну, когда телефон Элли пискнул, извещая, что пришла эсэмэска. Она пробежала ее глазами и выругалась.
– Что случилось? – лениво спросила я, убирая со стола тарелки.
– Брэден не соизволит явиться на семейный обед. Пишет, у него куча дел. Мама снова засыплет меня вопросами про него, на которые мне уже надоело отвечать.
Игла разочарования вонзилась в сердце, но я и глазом не моргнула. Если Брэден так чертовски занят, вряд ли он сегодня удостоит меня визитом. Так что нечего париться.
– Твоя мама, как я погляжу, очень привязана к Брэдену. И переживает за него, как за родного сына.
– Наверное, она переживает за него потому, что его родная мать этого не делает. Знала бы ты, какая это противная особа – законченная эгоистка, пустоголовая и жадная. Она появляется в жизни Брэдена, когда ей заблагорассудится, и исчезает без предупреждения.
Ну дает. Неужели кто-то может быть равнодушен к Брэдену? Тем более родная мать. Женщина, подарившая миру это ходячее совершенство.
– Мне трудно в это поверить, – заметила я. – Не представляю, как можно не переживать за собственного ребенка.
Именно поэтому я не собираюсь иметь детей.
Элли грустно посмотрела на меня:
– Брэден ужасно похож на нашего общего папу. Его мама, Эвелин, была влюблена в него по уши. В нашего отца, я имею в виду. А он вдруг порвал с ней без всякого объяснения причин. Положил на ее имя кругленькую сумму и заявил, что видеть ее больше не желает. Когда она сообщила, что беременна, он сказал, что будет заботиться о ребенке, но к ней ни за что не вернется. Наверное, когда она смотрит на Брэдена, она видит человека, разбившего ее сердце. Поэтому она так и не смогла к нему привязаться. Даже когда он был маленький, она не испытывала к нему особой нежности. Школьные годы Брэден провел здесь, в Эдинбурге, у папы под крылышком. То есть я так говорю, под крылышком, но папа у нас был строгий, и особой близости у них с Брэденом не возникло. А на летние каникулы он летал в Европу, к матери. У нее любимое занятие – ловля богатых кретинов. И это занятие так ее поглощало, что для сына не оставалось времени.
Бедный Брэден. Сердце мое заныло от жалости к маленькому одинокому мальчику. Я настолько утратила контроль над собой, что позволила чувствам отразиться на лице.
– Джосс, милая, не расстраивайся, – пролепетала Элли. – Ты же знаешь, сейчас он вполне доволен жизнью.
И мне это совершенно по фигу.
– Мне это по фигу, – бросила я, раздосадованная умильным выражением Элли.
Она растерянно поджала губы, но не сказала ни слова. Встала и, проходя мимо, крепко сжала мое плечо.
Я принялась мыть тарелки. На душе было муторно. Я не ощущала потребности впускать кого бы то ни было в свое заповедное пространство. К этому я была не готова. Но мои оборонительные сооружения содрогались под натиском Элли и Брэдена.
Захватив с собой телефон, я отправилась в ванную, надеясь, что все тревоги и сомнения растворятся в ароматной пене. В этом поможет какая-нибудь ненавязчивая музыка. Но телефон зазвонил прежде, чем я успела раздеться.
Брэден.
Я с раскрытым ртом таращилась на дисплей, пытаясь решить, отвечать на звонок или нет. Он звонил до тех пор, пока не включилась голосовая почта.
Потом он зазвонил снова.
И я снова уставилась на дисплей.
Две минуты спустя, когда я уже плавала в теплой воде, радуясь, что сумела проявить выдержку, в дверь постучала Элли.
– Брэден просит тебя взять трубку.
Телефон опять зазвонил. Я обреченно прикрыла глаза.
– Сейчас возьму! – крикнула я и нажала кнопку ответа.
– Да?
– Привет, – раздался в трубке его глубокий голос, пронзающий меня до печенки.
– Что тебе нужно, Брэден? Я сейчас занята.
– Элли сказала, ты в ванной, – промурлыкал он. – Жаль, что меня там нет.
Я почти физически ощутила его близость.
– Брэден, говори быстрей, что тебе нужно?
Он коротко рассмеялся:
– Просто я решил исполнить долг вежливости и предупредить тебя, что сегодня вечером не смогу заглянуть, как обещал.
Слава тебе господи!
– У меня тут возникли проблемы с поставщиками, и придется попотеть, чтобы их разрулить. Не знаю, когда сумею освободиться. Но слово чести, как только выкрою пару часов, немедленно прилечу к тебе, детка.
– Брэден, в этом нет необходимости.
– Прошлый вечер доказал, что очень даже есть. Я не привык оставлять дело недоделанным, тем более после такого многообещающего начала. И препятствия только разжигают мой пыл. Так что, детка, смирись с неизбежным.
– Не помню, говорила ли я тебе, что ты самовлюбленный чурбан?
– Я ощущаю твой запах, Джоселин. Твой вкус. И я дико тебя хочу.
Жаркая волна, куда более горячая, чем вода в ванне, поднялась внизу живота.
– Какой ты настырный, Брэден… – пробормотала я.
– То же самое ты скажешь, когда я войду в тебя. Пока, детка.
Он дал отбой. По обыкновению, оставив последнее слово за собой.
Я заскрежетала зубами и с головой нырнула в мыльную пену.
Нервы мои были взвинчены до предела.
Глава 12
В передачах о живой природе любят показывать прикольные сюжетики, в которых какой-нибудь милый маленький суслик бежит на маленьких лапках в теплую норку, где его ожидает выводок детишек, семейные разборки и скудный ужин, и тут замечает, что над ним кружит здоровенный кровожадный орел.
Сообразительный маленький суслик успевает юркнуть под камень и затаиться там. Он сидит и терпеливо ждет, пока хищный орел уберется прочь.
Проходит время, и суслик решает, что орлу надоело впустую нарезать круги и он улетел на поиски какого-нибудь другого суслика. Он выбирается из-под камня и весело продолжает свой путь.
И когда до дома остается всего ничего, здоровенный кровожадный орел камнем падает с неба и хватает бедолагу суслика здоровенными кровожадными когтями.
Почему я так долго об этом талдычу? Потому, что прекрасно понимаю, что чувствует маленький суслик.
* * *Брэден больше не звонил, не присылал эсэмэсок и сообщений по электронной почте. Несколько дней я усиленно занималась делами. Подстегивая фантазию, написала несколько глав книги, беспомощных, как сочинение ученика начальной школы, отдраила квартиру от пола до потолка и, в надежде развеяться, вместе с Элли отдала должное Эдинбургскому фестивалю. Сначала мы сходили в театр в Медоуз, на спектакль под многообещающим названием «Леди-бойз из Бангкока». Парни, игравшие там, все как на подбор оказались чертовски смазливыми, так что мы не пожалели о потраченных деньгах. Потом мы побывали на выставке Эдварда Мюнха в Шотландской национальной галерее современного искусства и даже, купив самые дешевые билеты, приняли участие во встрече с каким-то многообещающим молодым драматургом, которая проходила в обшарпанной аудитории в старом здании университетского кампуса. Стоило оказаться в университетских стенах, на меня сразу навалились воспоминания о веселых денечках, проведенных здесь вместе с Райан и Джеймсом. Я честно пыталась слиться с толпой, радоваться толчее, шуму, запаху кофе, пива и горячих сосисок, прилавкам с украшениями и сувенирами, постерам и флайерам, которые раздавали на каждом шагу. Иногда мне даже удавалось получать удовольствие от всего этого.
К тому же я нанесла очередной визит психотерапевту. Он оказался дико болезненным, потому что мы говорили о Дрю.
Да. Сейчас мне не хочется об этом вспоминать.
В общем, к четвергу я почти убедила себя, что Брэден играл со мной в какую-то игру, которая успела ему надоесть. Уж конечно, будь у него серьезные намерения, он прислал хотя бы эсэмэску – напомнить о себе. Но от него не было ни слуху ни духу. Полное молчание.
Тогда я, подобно глупому маленькому суслику, высунула из укрытия свою глупую голову.
И Брэден налетел на меня, как здоровенный кровожадный орел.
* * *Я была в квартире одна-одинешенька, сидела в гостиной, свернувшись калачиком в кресле, потягивала красное вино и смотрела «300 спартанцев» Зака Снайдера. Теперь-то я понимаю, это был неверный выбор. Чрезмерное обилие накачанных мускулов плюс расслабляющее действие вина. Именно это опасное сочетание виновато в том, что произошло.
– Знаешь, когда ты дома одна, лучше запирать дверь.
– Блин! – Я подскочила на месте, залив джинсы вином.
Брэден, невозмутимый как скала, стоял в дверном проеме. У него, конечно, не было повода выходить из себя. Ведь это не он только что испортил любимые джинсы.
– Брэден, когда ты наконец научишься стучать, прежде чем войти!
Он скользнул взглядом по моим погубленным джинсам и отчеканил:
– Тогда, когда ты научишься не оставлять дверь незапертой.
Серьезное выражение его лица заставило меня притихнуть. Он что, действительно обо мне беспокоится? Я нахмурилась, растерянно повертела стакан в руках и поставила его на кофейный столик.
– Хорошо, я последую твоему совету, – пробормотала я, совершенно не зная, как вести себя дальше.
– Элли сегодня вечером не придет, – сообщил Брэден.
Повернувшись к нему, я обнаружила, что он пожирает меня глазами. На нем был один из пресловутых костюмов, который, однако, имел несколько помятый вид, словно его владелец явился сюда сразу после тяжелого трудового дня, даже не заскочив домой.
– Это ты подстроил? – спросила я, ощущая, как в животе оживают знакомые бабочки.
– Кто же еще, – ухмыльнулся он. – Кстати, возьми на заметку: Элли можно купить с потрохами за коробку трюфелей с ликером.
Прикончить бы ее, предательницу.
Это ж надо так меня подвести! Оставить наедине с Брэденом, который сегодня выглядит еще сексуальнее, чем обычно. Это обстоятельство, вкупе с усилиями художников по костюмам, так соблазнительно раздевших героев фильма «300», вызвало в моем злополучном организме целую гормональную бурю. Я вспомнила совет доктора Причард – не просчитывать свой путь на пятьдесят шагов вперед. Действительно, прогнозировать будущее – занятие, которое неизменно вгоняет меня в депрессию. Поэтому в последнее время я честно пыталась жить сегодняшним днем. И все же тревоги о дне завтрашнем никак не хотели отступать. Может, стоит жить не просто одним днем, но одним часом или даже минутой?