Ян посмотрел на меня, вздохнул.
- А вчера, когда мы вместе были в ванной ... Ты так все это спокойно, уверенно, - он медленно облизал губы. - Я все больше успокаивался рядом с тобой... Страх стал не таким сильным... И мне кажется, что если бы я даже не был пьян, я все равно бы спал намного спокойнее, чем все дни до этого...
Я усмехнулся.
- А утром проснулся, содрал лейкопластырь и решил свалить?
Ян потянулся пальцами к разбитой брови, и я мягко перехватил его руку.
- Чешется, - виновато посмотрел он на меня.
- Значит заживает. Надо мазь еще наложить. Так ты не ответил?
Шмыгнув, Мозаик кивнул, возвращая руку на мое колено.
- Я же не знал, что вы уже в курсе всего...
Я выматерился без злости, а Ян, этот садист, безжалостно убивший невероятное количество моих (и не только моих) нервных клеток, с невинной улыбкой исподлобья смотрел на меня. И я не выдержал.
- Ян, малыш... можно я тебя обниму?
Ну да, когда-то я уже задавал Мозаику точно такой вопрос. И при обстоятельствах, которые мы долго забыть не сможем. И точно также я до дрожи хотел почувствовать его тело, уткнуться носом в волосы. Я тогда тоже очень боялся потерять его... И так же сердце с ума сходило, и душу разрывало на клочки.
Вот и сейчас, все прекрасно помня, он ответил точно как тогда:
- Обними... если хочешь...
Но еще протянул мне руку.
И я со стоном подорвался, становясь на колени, как придурок сумасшедший, и обнял его за плечи, прижимая к себе. Осторожно, очень осторожно. Потому как с одной стороны раненая бровь, а с другой разодранная щека, а я так боялся сделать ему больно...
Блин, как же долго я хотел вот так его к себе прижать!
Мама дорогая... Сколько же времени я с ума от неизвестности сходил!
- У тебя так... так сердце колотится, - прошептал эмо, лаская ладошками мою голую спину.
- Я знаю... Ты всегда это чувствуешь... Да у меня с тобой и не получается по-другому... Знал бы ты, как я хотел все это время вот так держать тебя. Держать и не отпускать. Никуда... А ты? Ты уходил... Ты даже не давал к себе подойти на расстояние вытянутой руки. А мне выть хотелось... Я так скучал, Ян! Я так... – и закрыл рот, не дав себе сказать о предположении, что он меня мог разлюбить.
Даже сейчас я боялся озвучить, НАСКОЛЬКО мне было необходимо знать, что вся эта его отчужденность не была связана с кем-то другим. Что он любит меня, как и раньше.
А Ян сильно сжал кожу на спине, а потом расслабил пальцы и нежно гладил там, где только что причинил боль. Не говоря ни слова.
Я чувствовал его состояние. Он, как и я сам, был на грани. И мы просто выискивали малюсенькие возможности не разреветься в три ручья.
– Просто я очень рад, что мы поговорили, Ян. Мне это было необходимо...
- Я тоже, Дин... очень-очень рад. И даже Кириллу благодарен...
Я кивнул.
- Все хорошо. Теперь обязательно все будет хорошо...
- Ди-и-ин, - касаясь губами моего уха, прошептал он, а я зашипел, не выдержав жара, хлынувшего волной к паху.
- Котенок, бля... Ты с ума меня сводишь... Я же не железный... пожалей, – я почти скулил, от все усиливающегося желания. Это же было невыносимо столько времени не быть с ним и знать, что и сейчас такой возможности нет. Я боялся свихнуться рядом с ним.
- Прости, я не буду так больше провоцировать тебя, – он не спеша отодвинулся, и мы знали, что у обоих яйца уже скручивает.
- Надо залепить твои вавки, вещи разобрать, да? И засунуть тебя обратно в постель...
- Ты не скажешь Святу, что я собирался?
- Нет. Не скажу. Может, если захочешь, сам ему об этом скажешь потом... когда-нибудь, да?
- Да... Спасибо, Дин... Я так... люблю тебя! – стиснутые в кулак волосы, мои скрипнувшие зубы, и нежный поцелуй мне в плечо.
Ох, мама...
Ну нельзя так со мной!
Господи, как же я рядом с ним плавился, дурел, ощущая его близость, руки...
- И я люблю тебя... очень-очень, Ян, - осторожно убрал волосы, открывая себе доступ к его шее, поцеловал и только усилием воли заставил себя остановиться. – О черт... Ян…
Я обессилено вжался лбом в его плечо.
Да он и без меня понимал, что происходит. По собственной реакции.
- Все хорошо...
Я с шумным выдохом поднял голову, и мы очень близко смотрели друг другу в глаза.
- Да, все о’кей. Я сейчас принесу аптечку, а ты давай убери сумку, раздевайся и в постель, о’кей? Бумажки я сам соберу.
- Хорошо, я понял...
- Умница, - я сжал волосы на его затылке, улыбнулся и, нехотя отстранившись, встал сам и поднял Яна.
- О черт! – на мне были только джинсы, и, блин, от этого еще сильнее выделялся стояк, я попытался прикрыться, смущенного глянув на Яна, с нежностью смотрящего на меня, и улыбнулся:
- Штаны братика твоего обкончаю – прибьет же...
Ян засмеялся.
- Он такой, он может...
Я кивнул, шипя и кусая губы, попытался уложить своего неугомонного дружка в штанах.
- Мо-о-ожет, он, сука, все может!
- О, да... – кивнул я, вспомнив о вчерашнем признании, что уж никак не способствовало успокоению моего кола, который я безрезультатно пытался успокоить, глянул на Яна, убиравшего сумку в шифоньер.
Я вышел за аптечкой.
Чуть отдышавшись в ванной, ополоснул разгоряченное лицо холодной водой, хотя это мозги надо было обложить льдом, чтобы не дымились, суки...
Но на удивление даже и без этого вроде начало потихоньку отпускать.
- Мама ваша во сколько встает в выходные? – я приноравливался аккуратно наложить бинт с мазью на бровь Яна, сидя рядом с ним, лежащим в постели.
- Около девяти, иногда пораньше.
- Если что, скажем, что ты во сне содрал бинты, да? И пришлось снова...
Януся угукнул, а потом вдруг шикнул, дернувшись, а я, блядь, чуть не подпрыгнул.
- Ты чего?
- Да холодная же!
- Твою мать, Ян!
- Че?
- Че-че! Блядь! – я с возмущением выдохнул, а потом снова начал аккуратно приклеивать лейкопластырь. – Святу штаны если не обкончать, так обделать со страху, да? - пробубнил я, и Ян заржал, кривясь и охая при этом от боли в содранной щеке.
- Не ржи ты, блин! – я ткнул его локтем в бок, – разбудишь всех... И щеку себе, епт... Больно же! Ну, перестань!
- Бля, я просто представил глаза братишки! – Ян снова захихикал.
- Только попробуй сказать! – пригрозил я, старясь быть серьезным, а сам с ума сходил от радости, слыша смех моего эмо.
Я был счастлив.
Ян сделал серьезное лицо, потом жест, закрывающий рот на замок, и кивнул.
- Вот то-то же!
Януся выдохнул, снова заулыбался, следя за тем, как я отрезаю бинт для его щеки.
- Дин...
- Че?
- Я пиздец как скучал...
Я вдохнул, задержал воздух, боясь застонать, и только выдохнув, глянул на Яна.
Улыбки не было.
Ни у меня, ни у него.
- Я убью тебя... Если ты еще хоть раз... хоть как-то... хоть когда-нибудь снова начнешь морозиться... Я тебя точно убью! Понял? – почти прошипел я, пытаясь скрыть за этим накатывающее дикое волнение, страх, любовь, да и просто то, что меня смертельно скручивало от понимания, что я могу его потерять.
И Ян, закусив губу, молча подорвался и обнял, прижимаясь ко мне горячим обнаженным телом, заставляя снова и снова сходить с ума от острого желания и нежности.
Выйдя из спальни Яна, не забыв при этом собрать с пола разорванную записку, собрался зайти в ванную.
Во-первых, для того, чтобы выкинуть клочки, а во-вторых...
Все за тем же, епт… Низ живота сводило уже дальше некуда.
Просто охренеть, бляха, один к одному, утренний стояк в сочетании с сумасшедшим желанием, вызванным во мне Мозаиком, которого я сейчас даже и не поцеловал.
Я же видел, что крышу может сорвать у обоих.
Причем, напрочь... Нас же колотило рядом друг с другом.
И от того, что ночью мы со Святом не в ладушки играли, легче не было.
Вообще было ощущение, будто я год не трахался.
Короче... Я собирался напряжение снять. Тихо сам с собою...
Ну а что сейчас можно было придумать лучше, чем это?
Если Свят дрыхнет, зараза, не догадываясь, что я тут загибаюсь? Ага, разбудить? Блин, да уже почти светло было... А вдруг мамуле понадобится зайти к нему?
Во-о-от. То-то и оно... Да я хоть и пипец как вздрючен, но не идиот же на самом деле так нас подставлять.
Кого еще я мог «осчастливить» своим состоянием? Ну да, ее, родную, раковину...
Не повезло вот только. Ох-ре-неть как я обломался! Ванная была занята!
Я подумал, что уже встала мама близнецов, и мне только и оставалось что вернуться в спальню Свята. Не поверите – пустую! Это мой монстр был в ванной комнате!
И сколько он там собирался проторчать, этого я не знал... Ну не ломиться же мне к нему было, правильно?
Сел на постель, склонившись, реально понимая, что на грани я уже, бля... Материл Свята, как мог и как хотел... Ох, давно меня так не придавливало, реально так, не по-детски... Аж выть хотелось...
Через пару минут дверь открылась, а я и распрямиться не успел, как рядом со мной опустилось такое гибкое, сильное тело, на спину легла ладонь, и запахло сигаретным дымом.
- Дин, ты чего? Слышишь? Живот болит? А, да? Нет? Что случилось, малыш?
Он пытался повернуть меня к себе, увидеть лицо и был взволнован не на шутку.
- Бля, да не ори... Не живот, епт... хуй, как кол...
Облегченный выдох, хотя скорее возмущенный.
- Мама дорогая! Дин, сука ты! Блин, я уже испугался... Ну ты, брат, силен... Опупеть же, а? Трахались же пару часов назад!
- А то я не помню! Иди в жопу... Мне в ванную надо... Чего ты так долго там торчал? – я попытался встать, не отрывая руки от паха.
- Чего-чего? Курил я там... Ты опять про ванную, милый? То меня хотел туда отправить, теперь сам решил? Совсем охуел такое заявлять рядом со мной? А ну-ка иди сюда...
И эта наглая, бесцеремонная морда за джинсы дернула меня обратно на кровать.
- Свят... черт! Что ты творишь? Может, и мать уже проснулась? Светло же совсем, – у меня еще были силы и остатки мозгов, чтобы сопротивляться.
Но остаться я хотел в миллион раз сильнее, чем уйти.
- Успокойся, она не войдет сюда, если с Яном все в порядке... А она в первую очередь пойдет к нему. Он же в порядке? Так? Иначе бы ты не ушел от него...
- Д-да... По-моему, все нормально, – выдавил я.
- Ну вот и славно... Да и рано же совсем... Угомонись, чудо ты мое озабоченное...
Сильные руки нежно, но настойчиво уложили на спину, придавливая всем телом к прохладной простыне.
- Свя-я-ят, бля... ты же сам сейчас заведешься... И что тогда?
- Тихо, милый, тихо... Не беспокойся ты обо мне, перетопчусь. Я немного позже тебя на другую квартиру затяну и отымею по полной. Да расслабься ты хоть немного, говорю! Ну?
Господи! Да если бы я мог!
Я же после общения с Мозаиком был как сплошная эрогенная зона с нервами оголенными, куда ни дотронься – как током прошибает до самого паха.