– Я была не уверена, кому именно она его отдала. Давай присядем, – пригласила она меня. Было видно, что взяла себя в руки. Мы опустились на диван.
– Ты знаешь, что за дар нужно платить?
– Да. У бабушки Аделаиды Стефановны была тоже астма, которая стала развиваться после обретения платка.
– У меня страдают руки, – подтвердила она. – Это зависимость. Умом понимаешь, что безопаснее пользоваться как можно реже, но с ними всё меняется, чувствуешь себя другим человеком. Говорят, что собрав костюм из всех вещей, обретёшь власть над миром, но и несколько предметов, надетых вместе, обладают поразительными возможностями.
Тут я с ней согласилась. Не знаю как насчёт всех вещей, но до сих пор помню ощущение всемогущества, когда в институте экспериментировала с шейным платком.
– Меня больше всего на свете влекло творчество, я посвятила всю себя ему, и мечты о призрачной власти меня не прельщали. Но несколько предметов, надетых вместе, снимают последствия от использования вещей. Меня в последние годы мучают сильные боли, я не могу не только писать без перчаток, но и в повседневной жизни обходиться без них. Думала, попрошу у тебя или Александры платок на время. Сколько мне осталось, – грустно улыбнулась она. – После своей смерти я бы завещала платок и перчатки, а также всё своё имущество. Я даже документы уже составила, осталось только вписать имя и заверить нотариально.
– Щедрое предложение.
– Я надеялась, вы не откажете. К тому же, вы молодые девчонки, вам ещё жить и детей рожать. А вещи действуют так, что у тех, кто ими долго пользуется, детей нет. Поверь, я знаю, что говорю. У Аделаиды один сын, её мать тоже была единственным ребёнком. У меня детей нет… Думала, всё успею, да что теперь, – взмахнула она рукой.
– А про Богдана вы откуда узнали?
– Случайно. Устав от города, я люблю выезжать в живописные уединённые места на природу. Пишу этюды, заряжаюсь энергией, отдыхаю от общества. Как-то сняла коттедж на берегу реки Гауя. Там очень красивые места. Из соседей поблизости была приятная молодая женщина, русская. Она тоже приехала отдохнуть. Рисует для души, на этом и сошлись. Мы сдружились, я даже дала ей несколько уроков и советов. Так получилось, что однажды она увидела мои перчатки и узнала кружево – это отличительная черта всех вещей мадам Дамаль.
– Она тоже владелица?
– Бывшая. У Лили были чулки. В юности она занималась танцами, училась во Франции. Её ждала прекрасная карьера, но всё рухнуло, когда она с подругами поехала на горнолыжный курорт. Ей не повезло встретиться с Богданом Ковальским. Он вскружил ей голову, влюбил в себя, а когда обнаружил у неё чулки, заменил кружево. Девочка каталась на скейтборде, ввязалась в местные соревнования, выполняла рискованный трюк и получила серьёзную травму. О танцах пришлось забыть, долго лечилась. Потом вышла замуж, увлеклась живописью. Я видела её мужа, они хорошая пара, но детей нет.
– Почему она уверена, что виноват во всём Богдан?
– А кто ещё? Только у него была возможность, и только знающий человек понимал, как незаметно испортить вещь. Она лишь в больнице обнаружила, что на чулках другое кружево, а потом их вообще выкрали из её вещей. И несмотря на то, что Богдан клялся ей в любви, он её так и не навестил ни разу, исчезнув из её жизни навсегда.
Не сомневалась, что Богдан при желании может быть холодным и жёстким. Такой человек способен на многое. Вот и Сашей он играет, влюбив в себя.
– Я после этого стала внимательно следить за этим семейством и, скажу тебе, странностей там много. Знай я, что он крутится поблизости, никогда бы не прилетела! Теперь всё пропало – я попалась ему на глаза. Возможно, мои вещи уже сегодня обыщут, мой дом… – заволновалась Вера Игнатьевна.
Кажется, истерика выходила на новый виток.
– Мне кажется, вы преувеличиваете. Нет ничего странного, что вы приехали и выразили соболезнование.
На меня посмотрели, как на не разумное дитя. Вера Игнатьевна лишь покачала головой:
– Ты даже не представляешь, что за люди в Ордене. Они уже много веков уничтожают обладательниц вещей. Шовинисты, считающие женщин вместилищем греха! Они стояли за инквизицией и по их вине полыхали костры.
Я вспомнила свой сон с участием Богдана и Кристофа, и у меня мороз прошёл по коже. Я же тогда видела их в одежде монахов! Как сразу не сообразила, приняв тёмные балахоны за плащи.
Вера Игнатьевна неожиданно встала и с решительным видом стала что-то искать в дорожном несессере.
– Возьми! – протянула мне небольшую записную книжку.
– Что это?
– Всё, что мне удалось узнать. Я по крохам собирала информацию насчёт вещей, записывая все факты и слухи. Здесь нет имён других владелиц, это опасно, но всё равно не хочу, чтобы эта информация досталась Ордену.
– Спасибо! – от души поблагодарила её, хотя, после всех новостей, желания пользоваться платком поубавилось.
– Перчатки тоже возьми на время, и спрячь, – неожиданно произнесла она. – Меня сейчас начнут проверять и их не должны найти. Я пока уеду подлечить здоровье, а потом вернусь за ними.
– Вы мне доверяете? – удивилась я.
– Аделаида выбрала тебя, а она разбиралась в людях.
– Я просто была с ней рядом. Я планирую потом отдать платок и дневник Саше. Она наследница, пусть и решает, что со всем этим делать.
– Нет! Разве она просила тебя передать его внучке? – Я покачала головой. – Вот видишь. Аделаида сделала свой выбор.
– Да зачем он мне нужен? Я не хочу болеть, не хочу проблем с ним связанных.
– Ты можешь найти себя в политике, бизнесе.
– Конечно, а потом испортится здоровье, и в довершение привлеку внимание Ордена.
– Тут ты права. Многие попадались, когда слишком высоко взлетали, теряли осторожность и упивались своей властью. Говорят, среди обладательниц вещей была Мата Хари, Мерлин Монро, принцесса Диана, Ахматова. История показывает, что судьбы их сложились трагично. Но никто не заставляет тебя ими пользоваться. Спрячь, и оставь на крайний случай.
Отдав перчатки, Вера Игнатьевна стала меня выпроваживать. Кажется, она попросту боялась передумать. Оглянуться не успела, как оказалась выставленной за дверь. К машине шла в растерянных чувствах и под завязку загруженной информацией.
Глава 17
Алекс отлучилась в дамскую комнату, а мужчины, оставшись наедине, обменялись взглядами.
– Нет, это маловероятно, – не выдержал Кристоф. – Бабка отдала бы всё внучке, а не чужой девчонке, и она была не в том состоянии, чтобы что-то ей рассказать. К тому же нам так и не удалось подтвердить существование этого дьявольского платка! И квартиру я обыскал – у неё чисто, на компьютере никаких запросов в интернете.
– Тем ни менее чутьё подсказывает, что он существует. Квартиру Кристины следует поставить под наблюдение. Возможно, всплывёт чтонибудь интересное.
– Хорошо, я позвоню Савицкому, согласился Морено. Он и сам был не против понаблюдать, чем занимается Кристина в свободное время дома и проверить, так ли уж сильно она занята. К тому же знает, как устроить, чтобы записи из ванной спальни ложились только ему на стол. При мысли, что на неё будут глазеть посторонние, внутри всё протестовало.
– Нет. Пусть работают твои люди, – возразил Богдан, одним махом допивая кофе. – Мне не нравится ситуация с бабкой. Внимание к ней привлекли мы, и утечка произошла у Савицкого. Не хочу, чтобы кто-то ещё знал о наших подозрениях насчёт Кристины. А вот насчёт художницы Савицкому сказать можно. Пусть проверят и возьмут под наблюдение, а твои люди посмотрят, будет ли крутиться вокруг неё кто-то ещё. Сделаем из неё живца.
– А если она ни при чём?
– Сам-то в это веришь? Она явно чего-то боится и у неё была довольно странная реакция на нас. Требуется выяснить, что именно она знает. Мне нужна полная информация на неё. Ты её руки видел? Следует проверить – это просто болезнь, или она отмечена скверной. Сам знаешь, как бы они ей ни сопротивлялись, в старости отчётливо видны последствия.
Кристоф согласно кивнул. Отметив, как изменилось выражение лица Богдана, становясь более расслабленным, обернулся – возвращалась Алекс.
– Так говоришь у тебя городская квартира неподалёку, – не сводя с неё взгляда, произнёс Ковальский.
Вздохнув, Морено достал ключи и подтолкнул их Богдану.
– В холодильнике шампанское и фрукты. Развлекайтесь, а я прослежу за установкой видеонаблюдения, пока моей дикой розы нет дома.
– Уже считаешь своей? Не хочешь дождаться результатов проверки?
– Зачем? Если всё подтвердится, мои люди напугают, отберут тряпку, а я распахну ей утешающие объятия. Соприкасалась со скверной она не долго и ты, думаю, будешь не против, если в отчёте не будет фигурировать её имя.
– Будешь должен.
– Какие долги между братьями? – хитро улыбнулся Морено, прекрасно зная, что тот и сам симпатизирует девчонке.
– О каких братьях речь? – вернулась за стол Алекс.
– Я вот говорю, что мы с Богданом как братья, сколько лет друг друга знаем.
– Понимаю. Мы с Кристиной как сёстры, с детства дружим.
– Жаль, что она в последние дни так занята.
– Мы действительно навёрстываем пропущенные пары, и она зарабатывает на новый телефон, взамен утерянного. Даже нового ученика взяла, – стала оправдывать подругу Алекс.
– Может, тебе удастся уговорить её принять от меня подарок? Или давай я куплю, а ты ей отдашь как бы от себя, – закинул удочку Кристоф. Знал бы он, что потеря телефона обернётся для Кристины работой по вечерам, придумал бы иной способ удалить фото Богдана.
– Бесполезно, она гордая. Я предлагала ей одолжить денег, но она упёрлась и ни в какую.
Алекс уже почувствовала отсутствие подруги, которая в последнее время пропадала на дополнительных уроках с учениками, и сама была бы рада исправить ситуацию.
– Жаль. Очень жаль, – вздохнул Морено.
Телефон можно было бы начинить, и отслеживать все её передвижения и разговоры. В то же время такая принципиальность у девушки являлась для него чем-то новым, и ещё больше выделяющим её из общего числа знакомых женщин. Он сам не заметил, как желание выиграть спор и задетое самолюбие, переросли в искренний интерес. Кристина каждый раз лишь сильнее его распаляла, ускользая.
До этого все его пассии сменялись с завидной регулярностью, и ему не было нужды устраивать за ними слежку, а вот за передвижениями этой девушки он бы следил с особым интересом. Вот куда она сейчас поехала? В их кругу было принято оберегать своих женщин, никуда не отпуская без сопровождения, и сейчас он понимал разумность таких устоев.
Кристоф усмехнулся про себя – подсознательно он уже воспринимал её своей, пора переходить к решительным действиям.
Они расплатились и покинули ресторан. Провожая взглядом Богдана и Алекс, Морено не испытывал раздражения, что пришлось отдать ключи и на его постели будут предаваться страсти. Городская квартира была именно для таких встреч, куда он водил всех своих баб, а вот загородный дом лишь его территорией. Кристина оказалась одной из немногих, кого он захотел туда пригласить.
***
Звонок сотового резко вырвал из сна.
– И кому неймётся? – спросонья проворчал Богдан, потирая переносицу. В глаза как будто песок насыпали. С учётом того, что вернулся домой поздно, а потом ещё работал, спал Богдан совсем ничего. Нужно завязывать с ночными бдениями над документами.
Часы показывали шесть утра, а на дисплее телефона высветилось имя Ирен.
– Слушаю.
Ответив на звонок, он упал на подушку, прикрыв ладонью глаза.
– Ирен, не молчи! Что-то случилось?
– Богдан, мы можем поговорить?
– Что-то срочное?
– …
– Ирен! Что ты натворила?
– Почему сразу натворила? – излишне эмоционально возмутилась сестра, и, зная её, точно что-то уже учудила. – Я хотела поговорить с тобой о нашей ситуации с Ханом.
– Послушай меня, я думал о твоих словах, и мой тебе совет – смирись, иначе сделаешь себе только хуже!
– Вот так, значит?
– Да! – рявкнул на неё, и сам поморщился от своей резкости. Продолжил уже мягче, но в голосе всё равно слышались стальные нотки. Он хотел, чтобы сестра чётко осознала все последствия своих поступков. Капризы кончились и нужно здраво посмотреть на своё будущее. – Пойми, если вы с Ханом не одумаетесь и заявите о своём решении расстаться, отец примет это. Только он столько лет шёл у вас на поводу, что больше со свадьбой тянуть не станет и в отместку выдаст тебя за первого, кто посватается. Больше у тебя выбора не будет – это во-первых. Во-вторых, если не думаешь о себе – подумай о Хане. Его отказ на тебе жениться отец воспримет как личное оскорбление, и откажет ему от дома, а так же постарается вывести из бизнеса.
– Богдан, я всё понимаю, но мы не любим друг друга. Вернее, любим, но как брат и сестра. Ты это понимаешь?
– Понимаю, но пойми и ты, что твои чувства к новому жениху никого интересовать не будут. И тебе придётся с ним жить, разводов у нас нет. Хана же ты знаешь с детства, с ним ты всегда сможешь договориться. Ты же хотела свободы! Выйдешь замуж – вырвешься из-под опеки отца, и за тебя станет отвечать муж. Хан, как и я, тебя всегда баловал, прикрывал выходки, помогал. Не дай ему совершить ошибку! Говорю совершенно серьёзно – если вы расстанетесь, разрушите жизни друг друга. Отец тебя просто выдаст замуж за другого, а вот платить всю оставшуюся жизнь за нарушенное слово станет Хан. Ты знаешь характер нашего отца – он не простит.
Сестра молчала, а Богдан выдохнул, надеясь, что она его услышала и осознала всю серьёзность ситуации.
– Спасибо, – тихо произнесла она.
– Что?!
– Спасибо, что избавил от сомнений, – уже более уверенно и громче произнесла Ирен. – Я люблю тебя. И Хана люблю. Извини, мне пора. Целую!
Богдан убрал руку с глаз и с недоумением посмотрел на сотовый. Сестра любила долгие прощания, а тут первая резко закончила разговор. Отбросил телефон на покрывало и закрыл глаза, собираясь ещё поспать. Ничего, Ирен образумится, Хан перебесится, и самые близкие ему люди ещё будут счастливы вместе. Он верил в это. Или хотел верить.
Только Хану он мог доверить сестру. Представив на миг, что Ирен выдадут замуж за другого, и она уже в браке позвонит ему в слезах… Он же на куски порежет ублюдка за каждую её слезинку, кем бы её муж ни был!
Усилием воли Богдан разжал кулаки, сжавшие простынь. Нет, Хан единственный приемлемый вариант ей в мужья. Он точно не станет ломать Ирен и будет относиться к ней с уважением. Не обидит и не ударит, в этом он уверен.
Успокоившись за сестру, повернулся на бок от окна. Шторы вчера не задвинул и утренний свет бил в глаза. Загородный дом, конечно, хорошо, но добираться до него по пробкам неудобно, отнимает много времени. Пока отвёз после свидания Алекс домой, пока к себе добрался, уже и ночь.
Богдан собирался выспаться, но спокойно поспать сегодня была не судьба. Казалось, только-только уснул, но жужжащий звук телефонного звонка назойливой мухой ворвался в его сон. Чувствуя, что как никогда близок к убийству, на ощупь нашёл на постели трезвонящий сотовый, и даже не глядя на звонившего, цветисто и от души выругался на латинском. Мало кто знал этот язык, и мог понять о чём речь, а так хоть какое-то моральное удовлетворение за прерванный сон.
– Я тоже рад тебя слышать, – сообщил Хан, – что, неприятности?
– Да! – зло рявкнул Богдан. Он тут его шею и будущее спасает, и никакой благодарности. – Я пытаюсь спать! Я лег не так давно, но вы явно задались целью свести меня с ума. То Ирен, теперь – ты. Это прикол такой?
– Она тебе звонила? Давно?
– Где-то часа два назад, – посмотрел он на время, – а что?
– Ирен опять сбежала от охраны, не могут найти.
– Как давно сбежала?
– Как раз примерно в то время, что тебе звонила, – огрызнулся Хан.
– Она с тобой не говорила?
– Нет!!! – судя по голосу, друг начал звереть.
Такое редко случалось и Богдан понял, что того тоже уже успели все достать, как и его. Чувство солидарности с ним, помогло подавить собственное раздражение и взять себя в руки. Ответил уже более спокойно: