За весь день я передумала уже все вдоль и поперек. А вечером, после того, как снова сходила в столовую, где ничего не смогла съесть, улеглась на твердую кушетку и отключилась. Предыдущая бессонная ночь и накопившиеся переживания сказались.
***
К блондину я повернулась сразу, как только почувствовала его за своей спиной. И он улыбался. Я бесконечно любила его улыбку, но даже во сне не смогла отпустить напряжение:
- У меня такое чувство, что эти сны как-то связаны с реальностью!
- Не кричи, любимая, а то проснешься раньше времени. Мне жаль, что ты сама себя загнала в эту ловушку.
- Я загнала?!
- Завтра твое дело закроют, и после этого тебя уже никто не вытащит. Проси импульсного допроса, выиграем время. Тебе ничего не грозит.
Я теперь не замечала ни нашей наготы, ни его безупречной привлекательности. Только смотрела в янтарные глаза с вертикальными зрачками с утекающей надеждой:
- Если бы ты любил меня, то никогда бы подобного не посоветовал...
- Я люблю тебя, Дая.
Я проснулась. Ни один разумный современный человек не стал бы обдумывать сновидения. Ведь каждому известно, что во снах человек общается сам с собой, просто мозг подкидывает ему разные образы. Все мои мысли и сомнения вот такое отражение и нашли...
И все же, когда с самого утра меня привели на допрос, я каким-то неведомым образом перестроилась. Не спросила ни о судьбе друзей, не поинтересовалась, что обнаружили по тому адресу во время рейда, а заявила:
- Я требую импульсного допроса.
Женщина за столом вытянулась, а потом покачала головой. Мужчины тоже уставились друг на друга, явно не готовые к подобному. И потом один из них, который еще позавчера выглядел непробиваемым истуканом, наклонился и сказал неожиданно мягко:
- Это... глупое решение, курсант Джисс. Вам не грозит ни смертная казнь, ни слишком длительный срок. Ваше преступление серьезное, но риск не оправдан. А приятели ваши отпущены после вашего же заявления, ради них точно не стоит...
Наверное, я отчаялась. Как тот самый парнишка, у которого погиб брат, после чего он не мог собраться и стал жертвой преступников. Который был готов уже на все, лишь бы это прекратилось, лишь бы стало хоть чуть по-другому, и именно тогда он согласился прицепить неизвестные диоды к своей башке. Я ощущала себя точно так же, и потому тихо повторила:
- Я требую импульсного допроса.
Женщина тяжело вздохнула. Мужчина выпрямился и развел руками:
- Тогда нам не о чем вас спрашивать. Сейчас мы вам обязаны предоставить документы, где перечислены все возможные последствия, и дать три дня. Поставьте свой отпечаток здесь, - он протянул планшет, а у меня, к удивлению, даже рука не дрожала. - Надеюсь, вы в курсе, что в следующие три дня имеете право отменить свое решение? - я кивнула. - Возьмите документы в свою камеру и можете идти.
Я встала и направилась к двери, за которой меня ожидала надзирательница. А он окликнул:
- Курсант Джисс, я сейчас не как офицер говорю, а как отец двух дочерей. Подумайте хорошенько. Вас выпустят максимум в сорок - вся жизнь впереди. А сейчас вы принимаете решение на эмоциях, как подросток.
Я не обернулась. В камере кинула документы на пол, даже не взглянув в них. Возможно, что блондинчик дал и не такой уж плохой совет - я выторговала себе целых три дня! И даже в самый последний момент могу отказаться. А вдруг за эти три дня Эрк все же что-то придумает? Или я сама найду слова убеждения? Три дня - это почти бесконечность, по сравнению с «прямо сейчас». И только в третий день я подниму документы с пола и тогда уже подумаю о следующем шаге.
Почти весь день пролежала на кушетке, пялясь в черный потолок. На самом деле я впервые очень захотела уснуть и увидеть своего «любимого» - впервые осознанно хотела этой встречи. Может быть, он даст еще какую-то подсказку? Но в груди давило так сильно, что я не смогла даже задремать.
И уже поздно вечером к решетке подошла надзирательница - уже другая. Эта была высокой и говорила заметно строже:
- Встать и за мной.
Я подчинилась. Наручники она не стала надевать, но здесь у меня все равно не было шансов вырваться - тресну ее и заработаю еще двадцатку лет сверху. Так себе развлечение.
Она снова привела меня в допросную, где ожидал только один из знакомых офицеров. А как известно, нельзя допрашивать подозреваемых в одиночку - тогда появляется возможность выйти за рамки должностных обязанностей. Потому я застыла в дверях. Но он устало глянул на меня:
- Наша смена уже закончена, но я подумал, что не имею права оставлять эту новость до утра. И без того будет слишком много проволочек... извинения теперь еще ректору приносить...
От услышанного во мне встрепенулось все. Даже не представляла, что надежда способна бить вот так - когда неконтролируемо подскакиваешь, делаешь шаг вперед и замираешь, боясь не выдержать, свалиться мешком на пол. Он не улыбался, но на мое приближение отреагировал кивком:
- Курсант Джисс, с вас сняты все обвинения. Ставлю в известность, что в академии под вашим видом запрещенные препараты распространял перевертыш.
- Я это знала! Но вы ведь не слушали! Как вы его поймали?
Он поморщился.
- Мы не ловили. Он сам явился сюда - с вашим же лицом. По правилам, мы обязаны принимать все чистосердечные признания. Собственно, в этом случае все улики против вас признаются несостоятельными, преступник пойман.
Я не собиралась его благодарить - наоборот, хотелось расхохотаться. Они даже не пытались! И тут вдруг явка с повинной - ну, просто совершенно ничего странного! Проснулся как-то заядлый преступник и думает: «Что-то с совестью моей стало! Пойду-ка я сдамся для разнообразия». Это не правосудие, это фарс какой-то.
Отпечаток на согласии о неразглашении всего, что здесь произошло, поставила без споров. Тоже идиотизм чистой воды - они арест проводили на глазах у моих одногруппников! И теперь, когда я вернусь, каждому станет понятно, что полицейские совершили ошибку. Да и дерьяк с ними, зато от расспросов смогу открещиваться этим согласием.
- Все. Теперь идите на стоянку, вас там уже встречают.
Встречают? То есть друзья уже знают? Но полиция вряд ли сообщила бы им раньше, чем мне... Или Эрк поднял связи отца, чтобы быть в курсе, хотя такой вариант выглядел самым фантастичным.
Я не бежала - я летела. На крыше было прохладно, я не сбавила шага, заприметив у частного транспортника светлые волосы Триш. Но затормозила за два метра до нее и не кинулась на шею подруге. Триш была одна. Триш прилетела за мной на частном транспортнике, которого у нее отводясь не водилось... Триш узнала о моем освобождении раньше меня самой... И Триш даже не пыталась вести себя как Триш - та бы уже визжала и сжимала меня в объятиях.
Перевертыш и не собирался притворятся:
- Садись в транспортник, Дая. Я отвезу тебя и по пути поговорим.
Сам занял место водителя, включил двигатель. Я помялась секунду, но заставила себя потянуть дверцу вверх и тоже забраться внутрь. Двухместный частный транспортник - дорогое удовольствие, а в Неополисе еще и неразумное. По второй воздушной полосе больше всего заторов, потому даже Эрк предпочитает пользоваться платными перевозчиками.
Транспортник взметнул вверх, а потом по скошенной траектории вниз, занимая нужную полосу. В такое позднее время трасса оказалась относительно свободной. Потом перевертыш заговорил мелодичным, звонким голосом лучшей подруги:
- Да, сначала можешь поблагодарить. Отделалась небольшим стрессом и пару дней отдохнула от занятий.
Благодарить я собиралась в последнюю очередь, а теперь и картина складывалась. Но я отвлеклась на странное ощущение, даже с мысли сбилась и забыла все сотни вопросов, которые еще секунду назад вертелись в голове. Перевертыш сидел в полуметре от меня, потому я наклонилась еще сильнее и от осознания вскрикнула.
- Пристегни ремень, Дая.
Голос Триш меня не вразумил. Чем ближе я наклонялась к нему - насколько вообще позволяли широко поставленные сиденья, тем четче ощущала. Это был прилив энергии, наполнение силой - чувство, которое я ощущала многократно и теперь уже ни с чем не могла перепутать.
- Это... ты, - выдавила, не узнавая свой голос.
- Я, - легко признал перевертыш. - Сядь ровно, Дая, и пристегни ремень, здесь повсюду видеорегистраторы. Или снова хочешь оказаться в полицейском квадрате?
Я прижалась к спинке, невидяще уставившись в лобовое стекло. Сердце колотилось в ушах. Мой выдуманный недолюбовник существует в реальности! Или я снова сплю? А может, мне провели импульсный допрос, после которого разум окончательно вырубился? Но сейчас я перепугалась даже сильнее, чем в момент ареста. Он существует! Он пытался меня предупредить, а потом вытащил из тюремного квадрата! И он... тот самый, который вызывал во мне неутолимое, ни с чем не сравнимое желание, - самый обычный, неприятный, отталкивающий перевертыш?
Поскольку он молчал, я заговорила сама - выходило слишком тихо и трудно:
- Кто сдался, чтобы меня освободили?
- Тот, кто и был виновен. Но за его здоровье не переживай - его мы вытащим чуть позже. Почти никаких издержек.
- Мы? Кто «мы»? Преступная сеть?
Он усмехнулся и не ответил. Но я не посмотрела на его профиль - просто боялась под чертами Триш невольно начать угадывать идеальное лицо. Тогда продолжила сама:
- Не понимаю тогда, зачем все это было. Зачем было сначала сдавать меня, а потом вытаскивать?
- После этого ты уже точно не пойдешь в полицию. И такой опыт был тебе необходим - теперь ты сама видишь, насколько неэффективна система поддержания порядка.
Я закрыла глаза. И ведь точно не пойду. Теперь я, даже обнаружив целую шайку дельцов с моим лицом, скорее сама попытаюсь с ними справиться, но в этот квадрат больше добровольно не ступлю. Это могло означать одно: они лишили меня поддержки властей раз и навсегда, но убивать вряд ли намерены. Они обеспечили мое молчание. Или полное повиновение? Вот, ближе к правде. И следующий мой вопрос был закономерным:
- Зачем вам нужна я?
- Ты нам очень нужна, Дая. Особенно мне. Но ты ведь это уже и так почувствовала. Не вспомнила мое имя?
Меня трясло. Гребаные дерьяки! Меня так сильно не трясло даже в тот момент, когда я принимала решение об импульсном допросе!
- Не вспомнила. Уверена, что ты его никогда и не произносил.
- Не произносил. Все надеялся, что ты вспомнишь сама. Что связь заставит.
- Какая еще связь?
И снова нет ответа. Он приземлился на стоянке возле академии и повернулся ко мне:
- За мою маленькую услугу пока прошу одно одолжение. Все клиенты, которые будут к тебе обращаться за диодами, должны получить вот это.
Он передал мне бумажку с другим адресом. Я открыла рот, не в силах поверить, что он собирается теперь из меня сделать посредника! Это же просто в голове не укладывается! А перевертыш добивал беспощадно:
- Как я уже говорил, тебе ничего не грозит. Я буду вытаскивать тебя из любой беды, потому что иначе не смогу. Уж это ты должна точно чувствовать. Но если хоть кому-нибудь об этом расскажешь, то следующей в тюремном квадрате окажется твоя подруга - и ее никто уже спасать не станет. Я не люблю шантаж, Дая, но у тебя такой неоднозначный характер, что иногда просто нет выбора.
Я ненавидела его в тот момент всей душой. Если бы в моих руках был мини-бластер, то я, не задумываясь, выстрелила бы голову. Я любила его - пусть даже в странных снах - но любовь эта была какой-то естественной, не преувеличенной, а именно той, которую нельзя преувеличить. Но все равно, не задумываясь, убила бы его, если бы могла. Потому что я именно такая - всегда стремящаяся поступать правильно. Нажала на кнопку, чтобы дверца поползла вверх, но все же заставила себя спросить еще:
- Ты выглядишь таким, каким мне снился? Или это тоже чей-то образ?
- А разве важно, как я выгляжу?
Он протянул руку и коснулся моих волос. Я отшатнулась от отвращения и вылетела из транспортника. Не оглянулась, когда аппарат поднялся в воздух и рванул в сторону, обдав волной воздуха. После этого позволила себе бессильно упасть на колени и обхватить голову руками.
Глава 10
Триш лежала на кровати, прикрытая тонкой простыней, а Одир сидел на полу рядом и с заинтересованным видом эксперта только кончиками пальцев касался ее живота. Похоже, что до секса они еще не дошли, но такими темпами дошли бы буквально с минуты на минуту.
- Триш, серьезно?
Подруга вскочила, придерживая на груди простынь и завизжав - так по родному, так по-человечески. Я не ошиблась - он уговорил ее раздеться догола. А теперь не отрывал взгляда от внезапно открывшейся филейной части. Притом голос его прозвучал радостно:
- Тебя отпустили?! Мы уже почти потеряли надежду. Надо срочно Эрку позвонить - он поднимает все связи, а уже утром собрался звонить отцу.
Мне было сложно представить, чтобы сам командор Кири, который в данный момент находился на Артази Третьей, отвлекся от своих дел и вмешался в мой вопрос, даже по настоятельной просьбе сына. Именно поэтому Эрк и не прибегнул к этому сразу - вероятно, и сам не мог представить. Я поставила свой отключенный видеослайдер на подзарядку. Триш продолжала омывать меня слезами радости и не замечала, куда неотрывно смотрит Одир, потому я буркнула:
- Не похоже, что вы тут переживаниями обо мне занимались!
Триш оторвала от моего плеча зареванное лицо и улыбнулась блаженной улыбкой - надеюсь, ее блаженство было связано именно с моим освобождением, а не с другими удовольствиями:
- Дая, Дая моя милая, да я места себе не находила! Ни спать, ни есть... Эрк убедил нас, что лучше согласиться с твоим заявлением. Мол, там мы тебе все равно не поможем, а намного легче пытаться вытащить одного, чем троих! Нас-то отпустили, но я места себе не находила, чуть с ума не сошла!
- И поэтому разделась? - уточнила я с вырывающейся улыбкой.
- А... - она будто только что вспомнила, в каком виде пребывает. - Ты об этом? Да ничего подобного! Одир сказал, что поможет расслабиться - безо всяких диодов и психотропов. А то ведь у меня натуральный нервный срыв был...
Она тут же запахнула простынь и рванула в ванную - похоже, там оставила одежду. Одир недовольно вздохнул:
- И помог бы... явись ты на полчаса позже.
Себе бы он помог! Но я только рукой махнула, не имея сил спорить. Плюхнулась на кровать, где недавно находилась Триш, посмотрела на оборотня. Он по-прежнему сидел на полу, но выглядел серьезным:
- Как тебя выпустили? Или все-таки Эрк позвонил отцу сегодня? Но я, честно говоря, совсем не верил в этот вариант... Ставили на видеозаписи с камер, которые ректор переслал полицейским. Мы сами этого потребовали, Триш буквально умоляла его согласиться. Конечно, на записях мог попасться твой двойник, но тебя закопать глубже уже было невозможно, так что мы ставили на шанс, что полиция просмотрит все - и убедится, что ты зачем-то выходила с территории и тут же на нее заходила, причем наверняка с другого входа.
Вот ему я улыбнулась благодарно. Друзья хоть что-то пытались сделать ради моего спасения. Но вынуждена была соврать:
- Уверена, что меня отпустили именно из-за этих записей. Спасибо вам.
Наверняка записи полиция даже не открывала, но я не могла сказать правду - к тому же и Триш теперь стояла рядом, поправляя майку.
Одир приподнялся, обнял меня крепко и похлопал по спине:
- Я очень рад, что все разрешилось. Действительно рад.
Я и не сомневалась. Но когда его хлопки переросли в нежные поглаживания, вскрикнула:
- Одир!
Он сразу разжал объятия и отстранился. Заметил только с легкой иронией:
- Прости. Просто соскучился.
Несмотря на то, что была глубокая ночь, я решила позвонить Эрку. Уж не знаю, насколько волновался он, но если хотя бы в десять раз меньше, чем Триш, то это уже слишком сильно. Выпроводила ракшаса из нашего корпуса, а на обратном пути свернула в коридор, который соединял жилые сектора - подальше от любопытных ушей.
***
Сначала хотела вскрикнуть - вышло бы очень смешно, но потом вспомнила, что тогда и Одир получит вызов, а я его кое-как изгнала из нашей приятной компании. Потому просто набрала номер. Он ответил через секунду, словно вовсе не спал: