Мать всегда была уверена в том, что она была одарена даром исцеления, в котором не было ни капельки магии. Говорила, что не виновата в том, что Сильба, Богиня Целителей, одарила её. И единственный раз, когда мать всё-таки отвергла человека с порога, был в день, когда адарланские солдаты окружили их дом. Вооружённые до зубов и с факелами в руках.
Они не удосужились выслушать, когда её мать объяснила, что её сила, как и Ирэн, уже исчезла несколько месяцев назад, вместе с остальной магией на земле, оставленной богами.
Нет, солдаты вообще не слушали. И ни один из тех исчезнувших богов, которых её мать и Ирэн умоляли о спасении.
Это был первый и последний раз, когда её мать забрала жизнь.
Ирэн всё еще могла видеть блеск скрытого кинжала в руке матери, всё еще чувствовать кровь этого солдата на её босых ногах, всё еще слышала, как её мать кричит ей бежать, всё еще чувствовала запах дыма, когда они сожгли её мать живьём, пока Ирэн плакала в Задубелом лесу.
Именно от матери Ирэн унаследовала стальную выдержку, но она никогда не думала, что эта сталь понадобится для того, чтобы оставаться вот здесь, утверждать, что эта лачуга — её дом.
Ирэн была так потеряна в мыслях и воспоминаниях, что не заметила человека, пока широкая рука не обернулась вокруг её талии.
— Мы были бы рады такому красивому лицу за своим столом, — сказал он, ухмыляясь ей улыбкой волка. Ирэн отступила, но он всё еще держал её, пытаясь усадить к себе на колени.
— У меня есть работа, — сказала она, так уверенно, как только могла. Она выпутывалась с таких ситуаций и раньше. Это давно уже перестало её пугать.
— Ты можешь поработать на мне, — сказал еще один из наёмников, высокий мужчина с изношенным лезвием, привязанным к спине. Стараясь быть как можно спокойнее, она отцепила пальцы наёмника от себя.
— Закрытие через сорок минут, — сказала она, отступив — насколько могла. Нельзя было раздражать мужчин, улыбающихся ей, как дикие собаки. — Могу я предложить вам что-нибудь еще?
— Что ты делаешь после работы? — спросил другой.
— Иду домой к своему мужу, — солгала она. Но они посмотрели на кольцо на её пальце — кольцо, которое было похоже на обручальное. Это принадлежало её матери, её бабушке, а до этого матери бабушки и всем великим женщинам рода Тауэрс. Все блестящие целители — и все стёрты из живой памяти.
Мужчины нахмурились и, приняв это за знак, что можно идти, Ирэн поспешила к бару. Она не предупредила девушку — не рискнула так сильно. Все эти люди ждали, как стая волков.
Сорок минут. Еще сорок минут — и она вышвырнет их всех.
А потом она может убраться и упасть в постель, еще один день закончится в этом настоящем аду, который каким-то образом стал её будущим.
…
Честно говоря, Селена была немного оскорблена, когда ни один из мужчин не схватил ни её, ни деньги, ни рубиновую брошь, ни оружие, пока она шла между столиками.
Только что таверна закрылась, и хотя она нисколько не устала, ей надоело ждать драки, беседы или еще чего-то, что займёт её время.
Она подумала, что может вернуться в свою комнату и перечитать одну из книг, которые привезла. Когда она проходила мимо бара, бросая серебряную монету девушке с тёмными волосами, она задумалась, а не выйти ли вместо этого на улицу и не спровоцировать приключение.
Саэм сказал бы, что это безрассудно и глупо. Но Саэма не было здесь, и она не знала, был он мёртв, жив или избит Аробинном. Было глупо, что Саэма наказали за ту роль, которую он сыграл в освобождении рабов в Бухте Черепов.
Она не хотела об этом думать. Саэм стал её другом, предположила она. А у Селены никогда не было роскоши друзей, хотя ей и не особо то и хотелось. Но Саэм был хорошим соперником, даже если не стеснялся сказать честно, что он думал о ней, о её планах и способностях.
Что он подумал бы, если бы она просто отплыла в неизвестность и никогда не отправилась бы в Красную пустыню или в Рафтхол? Он бы мог праздновать, особенно если Аробинн назначит его своим наследником. Или, может быть, она могла бы подстрекнуть его поехать с ней.
Он предположил, что они могут пытаться убежать, когда они были в Бухте Черепов. Поэтому как только она устроилась бы где-то, как только устроила бы новую жизнь в качестве Королевы Ассасинов на любых землях, она могла бы пригласить его присоединиться. И они больше никогда не будут мириться с избиениями и унижениями.
Такая лёгкая, привлекательная идея — такой соблазн.
Селена пошла по узкой лестнице, прислушиваясь к возможным ворам или головорезам, которые могли бы её ждать. К её разочарованию, второй этаж был тёмным, тихим и пустым.
Вздохнув, она зашла в свою комнату и заперла дверь. Через мгновение придвинула к ней старый комод. Не для её собственной безопасности. О нет. Это было для безопасности того, кто попытается проникнуть сюда, совершив самую большую ошибку в своей жизни — и затем бы случайно обнаружил, что он распорот от живота до носа, потому что ассасину было скучно.
Но, походив по комнате туда-сюда пятнадцать минут, она отодвинула комод и ушла. На поиски боя. На поиски приключений. Или на поиски чего-нибудь, что отвлечёт её от синяков на её лице и наказания Аробинна, от соблазна уклониться от своих обязательств и вместо этого отправиться в далёкие земли.
…
Ирэн выбросила последнее ведро с мусором в туманную аллею за «Белой свиньёй». Сегодня было больше мусора, чем обычно.
Не было никаких драк, слава богам, но Ирэн всё еще не могла успокоить свои нервы и чувство, что что-то вот-вот случится. Но она была рада — так сильно рада, что не было драки в таверне. Последнее, что она хотела делать, так это провести остаток ночи, вытирая кровь с пола и вытаскивая сломанную мебель в переулок. После закрытия мужчины допили свои напитки, ворчали и смеялись, а потом разошлись без каких-либо домогательств.
Неудивительно, что Джесса исчезла со своим матросом, и, учитывая, что переулок опустел, Ирэн могла только предположить, что молодая женщина ушла с ним в другое место.
Оставив её убирать одну. Опять.
Ирэн сделала паузу, когда выбросила более-менее нормальный мусор в аккуратную кучу вдоль дальней стены. Его было не так много: испорченный хлеб и тушеное мясо, которое исчезнет к утру, так как это всё съедят полудикие ежи, бродящие по улицам.
Что сказала бы мать, если бы знала, что стало с её дочерью?
Ирэн было только одиннадцать, когда эти солдаты сожгли её мать за магию. В течении первых шести с половиной лет после ужасов того дня она жила вместе с кузеном своей матери в другой деревне Фенхарру, делая вид, что является абсолютно не одарённым дальним родственником. Притворяться не было трудно: её силы действительно исчезли. Но в те времена страх разрастался сильнее, сосед отворачивался от соседа, часто продавая друг друга, сообщая королю о людях, которые раньше владели магией. К счастью, никто не поставил под сомнение присутствие Ирэн; и в те долгие годы никто не смотрел на неё, поскольку она работала на семейной ферме и помогала им вернуться к нормальной жизни после удара Адарлана.
Но она хотела стать целительницей, как её мать и бабушка. Она начала следовать за своей матерью, как только начала говорить, учиться медленно, как это делал все традиционные целители. И тех лет на ферме, какой бы мирной она ни была (скучной и нудной), было недостаточно, чтобы заставить её забыть одиннадцать лет обучения или желание следовать по стопам матери. Она не была близка со своими кузенами, несмотря на их доброту, и ни одна из сторон не пыталась устранить этот разрыв между ними, вызванный расстоянием, страхом и войной. Поэтому никто не возражал, когда она забрала деньги, которые накопила, и ушла с фермы за несколько месяцев до её восемнадцатилетия.
Она отправилась в Антику, город Южного континента — Империи, не затронутой Адарланом и войной, где, как утверждали слухи, всё еще осталась магия. Она шла пешком от Фенхарру через горы в Мелисанду, через Задубелый лес, в конце концов оказавшись в Иннише, где, как утверждали слухи, можно найти корабль, чтобы отправиться на Южный континент в Антику. И именно здесь у неё закончились деньги.
Именно поэтому она решила работать в «Белой свинье». Сначала это было просто временно, чтобы заработать достаточно, чтобы добраться в Антику. Но потом она боялась, что у неё не хватит денег, когда она приедет, чтобы заплатить за её обучение в Торре-Кэсме, великой академии целителей.
Поэтому она осталась. Недели превратились в месяцы. Каким-то образом мечта о том, чтобы отплыть, посетить Торре, была отложена. Тем более, что Нолан увеличил арендную плату в своей комнатушке и расходы на еду. Нашёл способ снизить зарплату. Тем более, что её стальная выдержка целителя позволяла ей выдерживать унижения и тьму этого места.
Ирэн вздохнула. И вот она — бармен в портовом городишке с парой медяков и без будущего.
Она услышала шаги и подняла голову, впившись взглядом в переулок. Если Нолан поймает ежей, которые едят его пищу, какой бы она ни были отвратительной и испорченной, он обвинит её. Он скажет, что он не благотворитель, и не будет тратить на такое деньги. Заберёт из её зарплаты. Он делал это раньше, и ей пришлось выследить ежей и заставить их понять, что им нужно подождать до середины ночи, чтобы начать есть пищу, которую она для них оставляла.
— Я говорила вам подождать, пока не пройдёт… — начала она, но остановилась, когда четыре мужчины вышли из тумана.
Мужчины. Наёмники.
Она бросилась к проходу, но они были быстрее.
Один заблокировал дверь, а другой стал позади неё, крепко схватил и притянул к своему массивному телу.
— Закричишь — перережу тебе горло, — прошептал он ей на ухо, его дыхание было горячим и воняло элем. — Если я помню, ты собиралась к своему мужу. Где же он?
Ирэн не знала, что делать сначала: бороться или плакать, умолять или попытаться закричать. Но ей не пришлось решать.
Человек, который стоял дальше остальных, исчез в тумане с приглушённым криком.
Наёмник, державший её, повернулся туда, волоча за собой Ирэн. Шорох одежды, а затем удар. Тишина.
— Ван? — спросил мужчина, который блокировал дверь.
Ничего.
Третий наёмник, стоявший между Ирэн и туманом, достал из ножен свой короткий меч. У Ирэн не было времени закричать от неожиданности, когда тёмная фигура выскользнула из тумана и схватила его. Не спереди, а со стороны, как будто она просто появилась из воздуха.
Наёмник бросил Ирэн на землю и вытащил меч из-за его спины — широкое, злобное лезвие.
Но его спутник не закричал. Повисла тишина.
— Выходи, ты ранен, трус, — прорычал главарь. — Покажись, как человек с честью.
Низкий, мягкий смех.
Кровь Ирэн застыла. Сильба, сохрани её.
Она знала, что смех принадлежал тому холодному, культурному голосу.
— Как вы, люди с честью, окружили беззащитную девушку в переулке?
При этом незнакомка вышла из тумана. В руках у неё были два длинных кинжала. И оба лезвия была тёмными от крови.
Глава 3
Боги. О боги.
Дыхание Ирэн ускорилось, когда девушка подошла ближе к двум оставшимся нападавшим. Первый наёмник рассмеялся, но второй у двери широко раскрыл глаза. Ирэн осторожно отступила.
— Ты убила моих людей? — сказал наёмник, лезвие было всё еще поднято вверх.
Молодая женщина перехватила кинжал в новое положение. Такая позиция, как казалось Ирэн, легко позволяла лезвию пройти прямо через рёбра в сердце.
— Просто твои люди получили то, чего хотели.
Наёмник бросился вперёд, но девушка ждала. Ирэн знала, что она должна бежать и бежать, не оглядываясь назад, но девушка была вооружена двумя кинжалами, а наёмник был огромным…
Всё закончилось, даже не начавшись. Наёмник нанёс два удара, оба встретились с этими устрашающими клинками. И вдруг она быстро ударила его по голове. Так быстро, невыразимо быстро и грациозно. Словно призрак, скрытый в тумане.
Он исчез в туман, и Ирэн попыталась не слушать звук, с которым его тело упало на землю. Как и молодая женщина не слушала.
Ирэн посмотрела на наёмника, который блокировал дверь, готовясь выкрикнуть предупреждение своему спасителю. Но человек уже бежал по переулку так быстро, как только ноги могли его нести.
Ирэн понимала, что ей тоже надо это сделать, когда незнакомка вышла из тумана с чистыми лезвиями. Но всё еще поднятыми.
— Пожалуйста, не убивай меня, — прошептала Ирэн. Она была готова просить, предлагать всё в обмен на её бесполезную, расточительную жизнь.
Но молодая женщина просто рассмеялась и сказала:
— Тогда какой был бы смысл в твоём спасении?
…
Селена не собиралась спасать барменшу.
Ей просто повезло, что она заметила, как четыре наёмника бродят по улицам. Просто повезло, что они жаждали неприятностей. Она охотилась на них по этим проулкам, и вдруг заметила, что они собираются причинить вред этой девушке непростительным образом.
Борьба слишком быстро закончилась, чтобы быть действительно приятной или улучшить её настроение. Если это вообще можно назвать дракой.
Четвёртый убежал, но ей не хотелось гоняться за ним, не тогда, когда девушка, стоявшая перед ней, дрожала с ног до головы. У Селены было ощущение, что гонка за беглецом с кинжалами в руках заставит девушку закричать. Или потерять сознание. Она просто указала дрожащим пальцем на руку Селены.
— Ты… тебя ранили.
Селена нахмурилась, посмотрев на маленькое блестящее пятно крови на рукаве.
— Полагаю, да.
Небрежная ошибка. Толщина туники спасла её от тяжёлой раны, но ей нужно будет её промыть. Залечится через неделю или даже меньше. Она осмотрела улицу, чтобы найти то, что еще может развлечь её, но девушка снова заговорила:
— Я… я могла бы перевязать рану для тебя.
Она хотела встряхнуть девушку. Примерно по десяти разным причинам. Первой и самой большой было то, что она дрожала, испугалась и была совершенно беспомощной. Вторая — то, что она оказалась достаточно глупой, чтобы оказаться на этой аллее посреди ночи. Ей не хотелось думать обо всех других причинах — не тогда, когда уже достаточно рассердилась.
— Я могу перевязать рану и сама, — сказала Селена, направляясь к двери, ведущей в кухни «Белой свиньи». Несколько дней назад она осматривала гостиницу и окружающие здания, поэтому могла перемещаться между ними с завязанными глазами.
— Сильба знает, что было на этом клинке, — сказала девушка, и Селена остановилась. Имя Богини исцеления. Очень немногие знали её в эти дни — если только она не…
— Я… моя мать была целительницей. И она научила меня нескольким вещам, — пробормотала девушка. — Я могла бы… могла бы… Пожалуйста, позволь хоть немного оплатить долг жизни.
— Ты не должна была бы мне ничего, если бы послушала здравый смысл.
Девушка вздрогнула, как будто Селена ударила её. Это только раздражало еще больше.
Всё раздражало — этот город, это королевство, этот проклятый мир.
— Прости, — мягко сказала девушка.
— Почему ты извиняешься передо мной? Почему ты вообще извиняешься? Этим людям пришло в голову сделать такую глупость. Но ты должна была быть умнее в такую ночь, когда я поставила бы все свои деньги на то, что они приставали к тебе в той грязной проклятой таверне.
Это была не вина девушки, напоминала она себе. Не её вина, что она не знала, как отбиваться.
Девушка закрыла лицо руками, плечи изогнулись внутрь. Селена отсчитывала секунды до того, как девушка расплачется или упадёт в обморок.
Но слёз не было. Девушка сделала несколько глубоких вдохов, а затем опустила руки.
— Позволь мне перевязать твою руку, — сказала она голосом, который был… другим. Сильнее, увереннее. — Или ты можешь потерять её.
И небольшое изменение в девушке было достаточно интересным, чтобы Селена последовала за ней внутрь.
Она не беспокоилась о трёх телах в переулке. Здесь это никто не заметит, никто об этом не побеспокоится, кроме крыс и падальщиков.
Глава 4
Ирэн привела девушку в свою комнату под лестницей, потому что боялась, что наёмник, который убежал, будет ждать их наверху. И Ирэн не хотелось больше бояться, убивать или ранить, стальная выдержка или нет.