Краем глаза Иоланта уловила движение, но, повернувшись, ничего не обнаружила. Что же это? Объект, отражавшийся в распахнутой оконной створке, был…
— Вперед! И быстрее, — прошипела она.
Позади маячила миниатюрная бронированная колесница — вытянутая, едва ли больше письменного стола в ее комнате в пансионе миссис Долиш, и темная как сама ночь. Пара огромных крюков на длинных веревках выстрелила из-под брюха колесницы и понеслась прямо на Иоланту.
Ковер, рванувшись, набрал скорость и резко свернул вправо под почти перпендикулярным улице углом, но только чтобы напороться на еще два крюка.
Кашкари крякнул и, выровняв ковер, пошел на снижение. Они промчались под приближающейся колесницей, едва не задевая брюхо головами.
Иоланта послала в небо молнию. Раз уж их все равно обнаружили, не мешало бы выяснить, что за угроза таится наверху. В свете молнии на миг блеснула легкая прозрачная сеть — изящная узорная паутина, раскинувшаяся, насколько хватает глаз.
«Фортуна, защити».
Неужели Атлантида накрыла весь Каир?
Еще три колесницы преградили им путь. Две неотступно летели следом, пути наверх тоже не было.
Иоланта бросила серию отпирающих заклинаний в ближайший дом. Кашкари резко накренил ковер, и желудок подпрыгнул к горлу. Они стремглав ворвались через двери в узкий темный коридор и едва успели вовремя заметить лестницу и взлететь вверх. На последнем этаже Кашкари дернул ковер в сторону так, что Иола взвизгнула. Протиснувшись в узкое окошко, они тут же едва не попались в ловушку густо сплетенных бельевых веревок.
Влажный рукав — или штанина? — хлестнул Иоланту по плечу, когда они пробирались по переулку шириной не больше размаха ее рук.
Наконец она облекла свой страх в слова:
— Что, если они накрыли весь город?
Что, если, сбежав от бронированных колесниц, они угодят в ловчую сеть где-нибудь по дороге?
Опять белье. Чуть не врезались в осла или показалось? А вот и еще одна колесница. Кашкари резко дернул ковер, протиснувшись в отворенную Иолой дверь. В нос резко ударил странный запах — неужели место сборища курильщиков гашиша? Все без исключения присутствующие, развалившиеся на низких диванчиках по периметру комнаты, обернулись к незваным гостям, скорее слегка удивленные, чем откровенно шокированные.
Иоланта и Кашкари тут же вылетели через другую дверь в окруженный стеной сад. Перелетая через нее, индиец удерживал ковер как можно ниже — Иола почувствовала, как он задел торчащие из стены острые куски стекла. Благо, ковер боевой и толстый.
— Рискнешь вернуться в Итон? — спросил Кашкари между внезапным спуском и очередным крутым поворотом.
Колесница рухнула из ниоткуда. Крюки метнулись к Иоланте с ужасающей быстротой. Она с воплем швырнула в них столб воды — ледяной воды из ближайшего колодца, замораживая, не давая сомкнуться вокруг себя.
— Просто вытащи нас отсюда!
Витые и узкие как ленты переулки и низкие дома остались позади. Дороги стали шире и прямее, появилось газовое освещение; на фасадах зданий по обеим сторонам повырастали балкончики и изящные резные окошки, не посрамившие бы и главный парижский бульвар.
Кажется, Кашкари хорошо знал окрестности. С соседней улицы доносились голоса и шум, но там, где летели они, прохожих почти не было. Местные жители либо благовоспитанно ужинали дома, либо отправились на более оживленные бульвары в поисках вечерних утех.
— Видишь то здание? Это оперный театр. Сезон пока не начался, так что там, скорее всего, пусто. Открой все окна и двери, как ты делала раньше. У тебя есть что-нибудь хоть как-то похожее на нас, чтобы сыграть наших двойников?
Мысли дико проносились в голове.
— Есть палатка. Она может принимать разные формы.
— Приготовь ее.
Иоланта вытащила из сумки палатку — ту самую, что служила им с Титом убежищем в пустыне. Они влетели через черный ход и остановились так резко, что Иола чуть не свалилась с ковра. Кашкари спрыгнул на пол и жестом предложил и ей спуститься.
Встряхнув, она расправила палатку и наспех придала ей форму двух тонких соприкасающихся валиков. Затем закрепила палатку на ковре, и Кашкари заклинанием заставил его лететь к двери, распахнутой в другом конце длинного коридора.
— Пошли.
Он затащил Иоланту под сцену — в настоящий лабиринт коридоров. Они сворачивали и сворачивали, казалось, двигаясь кругами, но наконец Кашкари толкнул дверь в темный и тесный чулан, вызвал магический свет и… выругался.
— Я его не вижу.
— Мы хоть туда пришли?
— Да. Перед моим отъездом в Англию на осенний семестр он был здесь. Он всегда здесь.
— Кто «он»?
— Двухдверный шкаф. Огромный, весь в завитушках. Такой не пропустишь.
Перед ними громоздились полки, стеллажи и сундуки, но шкафов, гардеробов, буфетов, огромных или каких-либо других, не наблюдалось.
Иоланта схватила Кашкари за руку:
— Слышишь?
В подвале был кто-то еще. Они провозились слишком долго. Атлантида раскусила их уловку.
Иола попыталась справиться с паникой:
— Подожди-ка! Ты сказал, что театральный сезон пока не начался… А когда он начинается?
Мгновение Кашкари просто смотрел на нее выпученными глазами.
— Сюда!
Они рванули в зрительный зал. Близилось открытие театрального сезона, а значит, репетиции уже точно шли. Ни один из них никогда не участвовал в итонских постановках, но Сазерленд пробовал и иногда рассказывал о своем опыте. Последние репетиции всегда проходили с установленными декорациями, чтобы актеры знали, где находится реквизит и как двигаться по авансцене.
Сейчас на сцене стояла лишь кровать под аляповатой шелково-бархатной драпировкой.
Иоланта и Кашкари озадаченно переглянулись.
И тут Кашкари, тихонько застонав, бросился на сцену. Он стянул красно-золотистые покрывала и откинул прочь сразу несколько слоев набивки. Теперь стало видно, что роль кровати посчастливилось исполнять огромному шкафу, лежащему вниз дверцами. Заклинанием левитации Иоланта подняла его и поставила на ножки. Они залезли внутрь и закрыли двери.
— Из огня выбрались, — сказала она.
Кашкари вздохнул:
— Как бы в полымя не угодить.
Глава 7
— Повторите, — потребовал Тит.
— Леди Калиста и генерал Рейнстоун — единокровные сестры.
Одна — любовница регента, в руках которой сосредоточена реальная власть, вторая — призвана защищать государство от угроз извне. А Тит, правитель Державы, об этом ни сном ни духом…
— Кто еще в курсе?
— Не знаю, сир. Но и меня никто не посвящал в сию тайну, просто я подслушал их ссору. Генерал распекала леди Калисту за то, что та не имеет ни малейшего представления о преданности, раз не понимает, почему Рейнстоун впала в такое безумное смятение, будучи отстраненной от службы у ее высочества. «Ты ценишь лишь тех, кто может принести пользу, — сказала она леди Калисте, а затем добавила: — Лучше бы я никогда не узнала, что мы сестры».
Принцесса Ариадна, покойная мать Тита, освободила генерала Рейнстоун от должности, поймав за чтением своего личного дневника, в котором записывала все свои пророческие видения. Ни Тит, ни его мать не смогли понять мотивов подобного проступка. Но теперь становилось ясно, что двигало генералом — собственная сестра, жаждущая знать, есть ли в дневнике предсказания о ее дочери.
— Ни той, ни другой я ни разу не заикнулся об услышанном, — продолжил Хейвуд. — Но точно уверен, что с тех пор они не общались — тот казус с ее высочеством, вероятно, стал последней каплей для и без того хрупких отношений.
Тит попытался вспомнить, видел ли хоть раз генерала Рейнстоун и леди Калисту в одном и том же месте одновременно. Да, на приеме в Цитадели, том самом, который испортила Амара. Но сестер разделяла толпа, а генерал славилась своим нежеланием участвовать в торжественных мероприятиях.
— Помирились ли они уже после того, как я потерял память, сказать не могу. С тех пор я не общался с леди Калистой. Да и с Рейнстоун тоже, постепенно мы отдалились, и я увлекся собственными заботами.
Повисло молчание. Тит рассматривал человека, так много выстрадавшего из-за своей преданности леди Калисте. Он мог винить Хейвуда за то, что тот должным образом не берег Иоланту в последние годы своих «бедствий», и еще не так давно, возможно, имел бы на это право. Но теперь, когда Тит сам ранил ее столь же сильно, если не сильнее… Ему ли бросаться обвинениями?
— Она думает о вас, о вашей безопасности, — сказал он старику.
Хейвуд улыбнулся, явно пытаясь сдержать более яркие эмоции:
— Я этого не заслужил, но безмерно благодарен.
— Думаю, она бы предпочла расти с вами, чем с леди Кал…
В кармане брюк лежала завернутая в платок половинка кулона, и даже сквозь ткань отчетливо ощущался ее холод. Но внезапно температура изменилась. Тит вытащил и нетерпеливо развернул платок.
Металлический полуовал был едва ли холоднее окружающего воздуха.
Фэрфакс переместилась на тысячи верст. Что произошло? Неужели все-таки попала в западню Атлантиды? А может, уже на пути во дворец главнокомандующего?
— Сир? — неуверенно позвал Хейвуд.
Тит вскочил. На стене в комнате висела обычная немагическая карта. Такие, конечно, не отличаются точностью, но эта все же могла дать примерное представление о местонахождении Фэрфакс.
Он прижал кулон к карте и прочел длинный ряд заклинаний. Точка возникла в море, близ берегов Корсики.
— Что за чушь.
— Позвольте, сир, — произнес Хейвуд. — В последние дни у меня много времени, так что я пытался превратить эту карту в магическую. Хотя, боюсь, моя точность оставляет желать лучшего. Revela omnia.
Линии на карте изгибались и переплетались, образуя континенты с магическими королевствами, а в океанах вырастали массивы суши, невидимые немагическим глазом.
На сей раз точка возникла посреди Ла-Манша.
«Полымя его возьми».
Тит вдруг вспомнил слова Кашкари: «В Каире есть односторонний портал, который соорудил мой брат. Ведет прямиком в дом миссис Долиш».
* * *
Они материализовались в темном тесном чулане с метлами, и в нос тут же ударил резкий запах извести. Иоланта попыталась перескочить дальше вместе с ухватившимся за ее локоть Кашкари, но не сдвинулась с места — внескачковая зона по-прежнему была активна.
Вдалеке уже слышались стремительные и зловещие шаги преследователей. Иоланта и Кашкари выскочили из кладовки, она — вызывая яркий свет, он — на ходу раскрывая запасной коврик.
В комнате оказалось полно стиральных лоханей, утюгов и сушилок для белья. Иола не стала пытаться открыть дверь или узкое окошко под самым потолком. Прачечную к дому пристроили уже позже, прилепив в самом конце. Так что Иоланта подняла руку и пробила разрядом молнии дыру в потолке.
Они прыгнули на ковер и устремились в моросящую ночную тьму. Сгущался туман, расплывчатыми оранжевыми клубами витая в свете уличных фонарей.
В домах поблизости распахнулись окна. Раздался голос, сильно напоминавший Купера:
— Что происходит? В нас ударила молния?
Иоланта сжала кулак. Все освещение в радиусе тридцати саженей тут же исчезло. Мрак воцарился кромешный.
— Давай на запад, — шепнула она Кашкари.
Ковер, скользя сквозь ночную темень, мгновенно вынес их прочь из города — Итон простирался скорее в длину, нежели в ширину, а жилые дома начинались уже ближе к его западной границе. Иоланта вернула огонь в фонари и канделябры, дабы не устраивать неразберихи.
— И далеко на запад? — поинтересовался Кашкари.
Вопрос Иолу озадачил. Она многократно перескакивала в заброшенную пивоварню, где находился южный вход в лабораторию Тита, но ни разу не добиралась туда обычным способом, так что в итоге понятия не имела, насколько это далеко, и сможет ли она вообще узнать место со стороны при свете дня.
Внезапно половинка кулона на ее шее нагрелась.
— Тит здесь! — Иоланта вложила кулон в руку Кашкари. — Держись верного направления, и он станет еще горячее.
Ночь вспыхнула, превратившись в день. Появившийся эскадрон бронированных колесниц резким беспощадным светом озарил окрестности. Из их металлических чрев выпали вытянутые колесницы поменьше, похожие на стручки, те самые, что преследовали Иолу и Кашкари по всему Каиру.
Но если там их спас городской ландшафт, то здесь, на открытой и ровной местности, спрятаться оказалось негде. Не было даже тьмы, что могла бы их защитить.
Несмотря на попутный ветер, которым Иоланта подгоняла ковер, стручки приближались. Приказав почве под деревьями разрыхлиться, она заклинанием подняла их в воздух и швырнула назад.
Преследователи увернулись.
Призвав воды Темзы, Иола воздвигла ледяную стену. Одна колесница с разгона врезалась в нее, но другие вовремя остановились.
Вместо того чтобы создать еще одну стену, Иоланта разнесла на куски эту и метнула в стручки осколки размером с булыжники. Две колесницы, получив удар вбок, сбились с траектории. Остальные вытянули свои механические лапы и теперь либо ловили ледяные глыбы, либо отбрасывали их в стороны.
Как же их много, целый рой. Где же пивоварня? Если не найти ее сейчас, то возможности уже не будет.
Еще больше стручков упало с неба — настоящий погибельный град. Их длинные лапы тянулись к Иоланте отовсюду, а Кашкари гнал ковер уже так низко, что едва не задевал землю.
— Сделай что-нибудь! — закричал он.
Но что еще она могла сделать? Иола дико озиралась и не видела ничего, кроме когтей и металлических днищ колесниц.
— Перескакивайте! — словно церковный колокол прозвенел голос Тита. — Вы уже за пределами внескачковой зоны!
Кашкари схватил ее за руку. Иоланта закрыла глаза и представила обстановку пивоварни. В следующий миг они рухнули на пол, угодив прямо в кучу старых бочонков, куда после лихого виража их скинул ковер.
Они еще не успели полностью остановиться, как их уже подняли на ноги. Тит, а с ним и учитель Хейвуд!
— Идемте. Скорее!
Дверь в лабораторию была открыта, свет озарял знакомый интерьер с длинным рабочим столом и бесконечными рядами стеллажей и шкафов.
Они ринулись внутрь. Тит вбежал последним, плотно захлопнул дверь и выкрикнул:
— Extinguatur ostium!
Иоланта вцепилась в него, дрожа всем телом и судорожно хватая воздух. Тит чуть не раздавил ее в объятиях.
— Фортуна уберегла, — хрипло выдавил он. — На минуту я представил, что тебя схватили.
Через мгновение Иоланта уже обнимала учителя Хейвуда. Он поцеловал ее в лоб, погладил по волосам.
— Я считал, будто владею некоторой магией былых времен. Но оказался совершенно бесполезен. Глупый трус.
— С нами все нормально, — судорожно вздохнув, ответила она, — не переживайте. Мы в порядке.
Затем обняла Кашкари, который тоже пытался восстановить дыхание.
— Это был прекрасный полет, старина. Ты нас спас.
— Я думал, мы погибли. Думал, это как…
Он внезапно умолк. Беспокойство, уже успевшее стать слишком привычным, сжало сердце Иоланты, но Кашкари лишь поднял руку и осторожно нащупал рану на виске. Должно быть, ударился головой о бочонок с сидром.
Тит уже смочил салфетку какой-то настойкой и велел ему сесть.
— С тобой все нормально? — спросил он Иоланту, промывая Кашкари рану. — Головная боль, тошнота, может, слабость?
— Я в порядке. Ты уверен, что пресек все связи между пивоварней и лабораторией?
— Да.
Закрепив повязку на виске Кашкари, Тит выудил из разных ящиков несколько флакончиков и передал Иоле.
— Прими. После травмы, потребовавшей применения панацеи, нельзя совершать скачки в течение семи дней.
Она совершенно об этом забыла. Когда Иоланта проглотила снадобье, учитель Хейвуд еще раз крепко прижал ее к себе. Глухой прерывистый стук его сердца отдавался в ее груди.
— Защити меня Фортуна. Я все такой же трусливый дурак.
— Я в безопасности. Теперь мы все в безопасности.
В пространственном изгибе, где располагалась лаборатория, их не могли найти или выследить. Наконец оторвавшись от учителя, Иола представила ему Кашкари, и мужчины пожали руки.