- Мы заберем Юки. А тебе приказано увезти пленницу под конвоем в тюрьму Главного Полицейского Управления и дожидаться там дальнейших указаний.
- Что? – тому подобный расклад дела явно не понравился, впрочем, он быстро принял безмятежный вид. – Хорошо, вас понял.
Юки, чувствуя облегчение, в сопровождении телохранителей направился к автомобилям, но на полпути остановился и оглянулся назад.
- Не беспокойтесь, - сказал он Насте, - я постараюсь сделать все, чтобы вас отпустили.
Когда автомобиль, в который его посадили, скрылся за воротами КПП, Наста с насмешкой посмотрела на хмурого Ива:
- Похоже, ты оказался в пролете, братец.
- Заткнись! – он грубо толкнул ее к бронированному фургону. – Иди давай!
За пределами аэропорта Юки и телохранители пересели на вертолет – и тот, взмыв над автомобильными пробками и паутиной дорог, самым коротким путем направился к вилле Угаки.
- Ты как будто в адском пекле побывал! – прокомментировал Такесима его перебинтованные руки.
- Почти так и было, - улыбнулся тот. – Вы знаете, что Данте, описывая девять кругов ада, черпал вдохновение у кратера действующего вулкана?
- Ага, нюхал газы и испарения, - вставил Сугавара. – А что? Только торчку придет в голову в стихотворной форме рассказывать о том, как в аду издеваются над людьми за удовольствия, которые они получали при жизни, а на самом дне этой ямы сидит дьявол, чья задница намертво вмерзла в лед, от чего на протяжении столетий он общается только с Иудой и Брутом? Все дело в вулканических газах, не иначе!
Юки невольно рассмеялся, выслушав его рассуждения. Вертолет приземлился на лужайку близ террасы Угаки, молодой человек спрыгнул на траву – с наслаждением оглядывая цветущий сад и вдыхая теплый и ароматный воздух. Только сейчас он понял, как скучал по зелени и солнечному свету.
- Юки…
Он оглянулся и увидел Акутагаву, спускавшегося к нему по ступенькам террасы. В следующее мгновение Юки оказался прижатым к его груди – так крепко, что выступили слезы на глазах от избытка чувств.
- Акутагава… - выдохнул он, вложив в это слово всю свою любовь к нему.
- Господи, боже мой! – загремела экономка Фынцзу, тоже приближаясь к ним. Она, бесцеремонно отстранив Акутагаву, заграбастала смущенного Юки в свои богатырские объятия. – Нарисовался! Эх ты, путешественник! Что у тебя с руками-то?
- Обжегся… на вулкане, - Юки побоялся в этот момент смотреть на возлюбленного, памятуя о его просьбе быть на работе осторожнее.
- Нужно сделать перевязку, - деловито заметила китаянка. – Только сначала придется отодрать от ран эти бинты.
- Что ж, займемся этим прямо сейчас. Он отмокнет в ванной, а заодно снимет бинты, - сказал Акутагава самым обыденным тоном и повел оробевшего Юки в дом. Только когда они оказались в личных апартаментах наедине, тот осмелился заговорить:
- Акутагава, прости меня…
- За что?
- Я обещал быть осторожнее, но не сдержал слова и получил ожоги… - он не смог закончить мысль, потому что Акутагава захватив его лицо в плен своих рук, страстно поцеловал его. Юки, как мог, обнял его, отзываясь на поцелуй с радостью и желанием, но после он вновь смутился: - Я совсем как бродяга сейчас, да? Я зубы не чистил не помню сколько суток, и щетина, наверное, колется…
- Ты прекрасен, - возразил Акутагава, покрывая его лицо поцелуями. – Скажи мне только одно. Во время похищения ты как-то пострадал?
- Нет! – встрепенулся Юки тут же. – Со мной обращались очень хорошо, не волнуйся. Я в норме.
- Уверен?
- Абсолютно. Правда я хотел попросить тебя об одной услуге…
- Я все для тебя сделаю, только скажи, что это.
- Освободи Насту из-под стражи и отправь ее на родину.
Акутагава перестал ласкать его и отодвинулся, лицо у него стало серьезным и непроницаемым. Юки, ожидавший подобной реакции, вздохнул и мягко постарался объяснить свою просьбу:
- Она не желала мне зла, Акутагава. Да, Наста похитила меня, но не собиралась выдавать русским, а хотела лишь добиться от тебя уступки. Она собиралась меня освободить.
- И ты ей поверил?
- Да! Она не злой человек. И поэтому я прошу тебя: отпусти ее! Отпусти…
Возлюбленный прикрыл глаза, не скрывая своего неудовольствия, однако не стал мучить Юки неопределенностью слишком долго и вскоре улыбнулся:
- Хорошо, я отпущу ее, даю слово. Но и ты мне пообещай кое-что, ладно?
- Ладно, - кивнул тот согласно.
- Ты не вернешься в Антарктиду и останешься рядом со мной. Договорились?
Юки открыл было рот, чтобы выразить протест, но вовремя сдержался. Акутагава, конечно, требует от него немало, но и он, в свою очередь, тоже обременил его достаточно весомой просьбой. Наста нарушила законы и должна быть отдана под суд – но при ее работе подобный поворот дел перечеркнет ей карьеру, сломает жизнь и кто знает, что еще может повлечь огласка за собой!.. Нет, Юки не мог этого допустить! Он погладил возлюбленного по щеке кончиками пальцев и кивнул:
- Договорились.
Акутагава набрал в джакузи воды, раздел Юки, словно маленького ребенка, а затем принялся его отмывать. Тот, желая пошалить, то и дело брызгал на него водой – и, когда на Акутагаве не осталось ни одной сухой нитки – он, смеясь, тоже разделся и залез в воду. Они вместе разматывали бинты на руках Юки, пока не обнажили поврежденную кожу – увидев ожоги, мужчина глухо зарычал от гнева.
- Прости меня, - повторил Юки тихо.
- Ты самое ценное, что у меня есть! – сказал Акутагава, осторожно целуя его раны. – Почему ты играешь с этим?
Молодой человек промолчал, не зная, как быть и что сказать. Почему он рискует?.. Если сейчас он заикнется о том, что такова его работа, Акутагава тут же возразит - есть масса возможностей работать в безопасных условиях! Чтобы не разжигать спора в первый же день воссоединения, Юки выразительно прижался к нему и заговорил о другом:
- Ты скучал по мне?
- Ты еще спрашиваешь! Это шутка такая? - их губы вновь слились воедино, наслаждаясь живительным ощущением друг друга.
- Я думал о тебе все время, - бормотал Юки, пока возлюбленный нес его в спальню. – Даже во сне…
Когда они занялись любовью, ему стало стыдно: из-за обожженных рук он не мог отвечать как следует на ласки Акутагавы, а если и пытался – тот решительно пресекал эти попытки, запрещая ему тревожить раны. Юки даже почувствовал себя каким-то инвалидом, способным только лежать бревном и позволять любовнику обслуживать его. Стараясь компенсировать свой временный недостаток, он без конца говорил Акутагаве одно и то же:
- Я люблю тебя! Я люблю тебя…
Потом Юки, удовлетворенный и счастливый, задремал в кольце рук Акутагавы, и проснулся от поцелуя, которым тот наградил его. Несколько раз сонливо моргнув, он заметил, что мужчина одет в деловой костюм и явно куда-то собрался уходить:
- Куда ты?
- Я должен отлучиться по делам. Нужно решить вопрос с Настой, да и уладить пару дел связанных с дипломатическим конфликтом, которые не терпят отлагательств…
- Конечно, езжай, - Юки неуверенно улыбнулся. – Но…
- Что? – Акутагава внимательно на него взглянул.
«…Я не могу оставить все как есть, - подумал тот нервозно. – Мне необходимо понять, действительно ли он причастен к этому конфликту, как говорила Наста! И Ив… Если этот псих вздумает осуществить угрозу? Я должен честно поговорить с Акутагавой, объяснить ему, что именно толкнуло меня тогда на секс втроем – дабы не допустить повторения… Но не сейчас. Он должен ехать, я не могу вывалить на него все это вот так…»
- Ничего. Поговорим вечером, хорошо?
- Хорошо. Сейчас спустись к госпоже Фынцзу, она сделает тебе перевязку, а потом отдыхай, - возлюбленный поднялся с постели, и покинул спальню.
- Вы решили быть джентльменом и не заставлять женщину ждать и терзаться в неведении? – осведомилась Наста так, словно принимала гостей в великосветской гостиной.
- Да, вы угадали, - ответил Акутагава, входя в тюремную камеру в сопровождении Ива.
Наста расположилась на тюремной кровати, поджав ноги, сохраняя на лице вызывающее спокойствие – всем своим видом как бы говоря, что готова с достоинством принять любую уготованную участь. Акутагава пододвинул стул на середину небольшой камеры и сел на него, держа ее под прицелом своего пронзительного взора. Ив прислонился к стене за спиной своего хозяина, будучи невозмутимым как айсберг.
- Я не отказалась бы от сигареты. Поухаживаете за дамой?
Акутагава подал ей сигареты, затем любезно поднес зажигалку; Наста затянулась табачным дымом, позволяя себе многозначительно ухмыльнуться:
- Как себя чувствует Юки?
- Он в порядке.
- Я рада. Он очень светлый человек и, безусловно, не заслуживает всех этих неприятностей, которые то и дело происходят в его жизни.
На щеке мужчины нервно дернулся мускул, но это было единственным проявлением его истинных чувств:
- Вам лучше подумать о себе, - предложил он, улыбнувшись с неподражаемым шармом. – Я оценил ваше самообладание, Наста. Вы очень интересный человек. Но это не помешает мне уничтожить вас.
- Вот как? И это при том, что я спасла вам жизнь два года назад?
- Хотите упрекнуть меня в неблагодарности? Не выйдет, - Акутагава тоже закурил. – Я расплатился с вами за оказанную услугу, курировав подписание выгодных для вашего государства договоров. А что вы сделали в свою очередь? Вы были единственным неподконтрольным мне человеком, который знал о наших с Юки отношениях – и я наивно допустил, что вы не осмелитесь воспользоваться имеющей у вас информацией. Я ошибся в вас.
Наста почувствовала, как у нее бегут мурашки по спине от его взгляда. Такое молодое лицо и эти странные и жуткие глаза… В них нет сумасшествия или же животной агрессивности! В них есть нечто другое: бездна космоса и вечные вселенские жернова, перемалывающие время и пространство. И сии жернова бесконечно и беспристрастно мелют кости жертв Акутагавы, выжимая из них все соки и превращая их в пыль…
- Тогда зачем вы со мной разговариваете до сих пор? Раз считаете, что я предала вас и представляю угрозу, просто сделайте то, что считаете необходимым.
Акутагава ничего не сказал в ответ, продолжая курить. Тогда Наста поняла:
- Все дело в Юки, не так ли? – она не стала скрывать своего удовлетворения. – Он попросил снисхождения к моей скромной персоне?
- Увы, - кивнул собеседник головой.
- Признаюсь, я очень рассчитывала на это. Судя по всему, он единственный человек на Земле, кто способен, так или иначе, сдерживать вас, господин Коеси. Это особенно примечательно в свете того, что ни официальная власть, ни Комитет, ни объединенные преступные сообщества уже не в состоянии обуздать ваших амбиций. Но ради Юки вы отказались от намерения раздувать русско-японский дипломатический скандал…
- Я не собираюсь обсуждать с вами Юки, - отрезал Акутагава небрежным тоном. – Я здесь ради того, чтобы найти компромисс в создавшейся ситуации, а не болтать о моей личной жизни. Всем людям моего ранга и схожего положения в обществе личная жизнь обходится втридорога, но я согласен платить эту цену – на этом и остановимся. Что касается вас, Наста, то я скажу прямо: здравый смысл требует вашей немедленной казни, но слово, которое я дал Юки, делает этот шаг невозможным. Так как же мне поступить, как вы думаете?
- Полагаю, вы знаете, что я скрывала Юки не только от вас, но и от Кябирова? – ответила Наста, осторожно подбирая слова. – Я не собиралась раскрывать его имени или выдавать моему начальству. Юки был бы возвращен вам конфиденциально, и никто, кроме меня, по-прежнему не знал бы правды.
- И я должен верить вам? Вы пошли однажды против меня, что помешает вам вновь использовать эту информацию?
- Я тоже умею держать слово и обладаю понятиями о чести! Похитив Юки, я обещала ему, что этого больше не повторится – и он мне поверил. Именно поэтому он попросил вас быть ко мне снисходительным.
Акутагава некоторое время молчал, пребывая в задумчивости.
- Хорошо, я принимаю тот факт, что вы пытались сделать так, чтобы и волки были сыты и овцы целы, - заговорил он, наконец. – Отчасти я даже способен понять, в какой безвыходной ситуации вы могли находиться – ведь человек вы подневольный, а начальник у вас всегда был известен своим деспотизмом. Ив выяснил в свою очередь: Кябиров действительно был не в курсе вашего местонахождения и это добавляет правдивости вашим словам. Что ж, тогда мы можем договориться, не так ли? Вы повторите свое обещание хранить молчание, а я отпущу вас. Что скажите?..
«…Как Иврам должен был пытать Кябирова, дабы понять, что тот не укрывает от него информацию, а действительно не знает, где я скрываюсь! Генерал был далеко не из робкого десятка, через многое прошел… Что брат с ним делал, чтобы добиться правды – просто страшно себе представить!..» - поежилась мысленно Наста, а вслух произнесла такие слова:
- Скажу, что вы великодушны и, конечно же, я не могу отказаться. Я буду хранить молчание, господин Коеси.
- Отлично… - он поднялся со стула, взглянув на нее сверху вниз. – Но предупреждаю, это первый и последний раз, когда нечто подобное я спускаю с рук. Если мне донесут, что о Юки узнал кто-то еще кроме вас, я уничтожу всех, кто окажется к этому причастным. Никакого второго шанса или снисхождения. Все понятно?
- Да, господин Коеси, - ответила Наста серьезно. – Но у меня есть несколько вопросов.
- Каких?
- Не опасаетесь ли вы, что убийство Кябирова наделает много шума?
И опять красивых губ Акутагавы коснулась улыбка:
- Во-первых, никто не сможет доказать моей причастности к его исчезновению и смерти, а вы будете молчать как рыба. Во-вторых, Кябиров – несмотря на весь свой генеральский норов! – всего лишь маленькая пешка в большой игре и им можно было пожертвовать. В-третьих, русские давно уже напрашивались на показательную порку со всеми вытекающими отсюда последствиями.
- Так вам хочется показать свою силу? Но скольких союзников вы при этом потеряете! – парировала Наста, не скрывая горького сарказма. – Портя отношения с Россией, вы открываете дорогу проискам американцев. Вы хоть осознаете, сколько у вас врагов?
- Я все прекрасно понимаю.
- А Юки? Он понимает?
Акутагава перестал пренебрежительно улыбаться, от него шквальной волной хлынула угроза с привкусом смерти:
- Юки? – переспросил он. – Интересно, что же вы успели ему рассказать обо мне?
- Ничего особенного, - поняв, что ставит свое помилование под вопрос, тут же отступила Наста, – просто предупредила из благих намерений. Он много чего не знает, святая простота!
- Благими намерениями вымощена дорога в ад, - мужчина помедлил, будто колеблясь между двумя решениями, потом оглянулся на Ива. – Отвези ее в аэропорт и посади на самолет. Дальше она разберется сама.
- Будет сделано, - кивнул тот.
Акутагава, не прибавив более ни слова, покинул камеру. Ив вышел в тюремный коридор следом за ним, вернулся с полиэтиленовым свертком, который бросил сестре:
- Переодевайся. Даю две минуты, - и вновь скрылся за дверью.
В пакете были чистые джинсы, футболка и кроссовки, Наста быстро сменила одежду, волосы убрала в хвост. Вскоре они с братом уже ехали в машине в аэропорт – Ив слушал радио, не обращая внимания на пассажирку, а та, найдя в бардачке сигаретную пачку, смолила одну сигарету за другой. Улицы были залиты солнечным светом, всюду под лазурным небом цвело лето… Только однажды Наста попробовала заговорить с ним:
- Иврам, я знаю, как ты предан Акутагаве. Поверь мне, я не желала ничего дурного…
- Заткнись, - последовал равнодушный ответ. – Ты предательница и я не собираюсь идти с тобой на переговоры. Если хочешь жить, лучше молчи.
В аэропорту их уже ждал билет до Владивостока. Ив сунул сестре в руки фальшивые документы и подтолкнул к посадочному терминалу – но Наста все же повернулась к нему, сказав на прощание по-русски:
- Думаю, мы еще встретимся.
- Как хочешь, - пожал зеленоглазый мужчина плечами, - но учти, что я, в отличие от Акутагавы, никаких клятв не давал. Следующая наша встреча станет для тебя роковой.