- Ты можешь работать здесь, есть прекрасные лаборатории и кафедры в столице, - последовал ответ. – Я улажу все вопросы, ты получишь все, что хочешь.
- Мне не нужно, чтобы ты договаривался! – рассердился Юки, услышав подобные рассуждения. – Я не хочу получать все на блюдечке с золотой каемочкой! Меня пригласили работать на Мак-Мердо, потому что оценили как специалиста в своей области, а не потому что у меня есть влиятельные знакомые. Неужели ты не понимаешь, как много это означает?
- Я все понимаю. Но Антарктида, Юки! Неопределенные сроки!
- Это такая работа, Акутагава, что поделаешь? Я не могу упустить этот шанс.
И тут он снова натолкнулся на леденящее душу молчание. Акутагава просто смотрел на него своими глазами-омутами и, оставаясь неподвижным, несколько минут не произносил ни слова.
- Ты волен ехать куда хочешь и когда хочешь, - произнес он, наконец, подчеркнуто официальным тоном, затем просто взял и ушел прочь из кабинета. Когда Юки отправился его искать, то узнал, что Акутагава покинул Угаки: сел в свой автомобиль и укатил куда-то.
- Его что-то всерьез разозлило, судя по всему, - философски заметила экономка Фынцзу, когда он ее спросил об Акутагаве. – Так сорвался с места, что бодигарды едва успели заскочить в машину следом за ним!
Вернулся тот поздно, за полночь, но Юки бодрствовал, дожидаясь его.
- Ты еще не спишь? – хмыкнул Акутагава, заходя в спальню и на ходу снимая пиджак. – Будто жена, которая ждет дома блудного мужа. Может, еще сковороду в руки возьмешь?
- Очень смешно, - фыркнул Юки; принюхавшись, он уловил запах алкоголя, но решил ничего не говорить по этому поводу.
Акутагава, раздевшись, упал на постель, устроился на подушках и закрыл глаза - казалось, что ему безумно хочется спать. Юки пододвинулся к нему и, немного поколебавшись, заговорил:
- Акутагава! – когда мужчина не откликнулся, то он прибавил уже более настойчиво: - Послушай меня!
- Ну? – тот соблаговолил лениво открыть глаза и посмотреть на него.
- Мы не закончили разговор о моей работе, - пояснил Юки.
- Почему же? Мы его закончили. Ты плохо расслышал, что я тебе ответил?
- Тебе прекрасно известно, что я никуда не поеду, если ты говоришь «уезжай» вот так! Это значит, что мы опять очень серьезно поссоримся – а я не хочу этого.
- Тогда никуда не уезжай, - жестко проговорил Акутагава. – И не будет ссор.
Юки на секунду прикрыл глаза, пытаясь справиться с раздражением, нахлынувшим на него. Какой потрясающий эгоизм! Только Акутагава мог быть таким: дарить бесподобную любовь, но взамен требовать всего тебя, до конца, до капельки, без остатка! И этот изощренный шантаж просто сводил с ума!..
- Почему ты так рассуждаешь? Ты думаешь только о себе! – выдохнул он.
- Нет, я думаю О НАС, - тут же надменно возразили ему. – А вот ты, собираясь в Антарктику, как раз думаешь только о себе. Впрочем, я тебе уже сказал: хочешь туда – пожалуйста, отправляйся хоть завтра. Разговор окончен, - Акутагава отвернулся, подоткнул подушку и снова закрыл глаза.
Юки попробовал было вновь заговорить, но тот уже не реагировал на него. Выключив ночник у кровати, он лег на своей половине и, чувствуя, как грудь жжет безысходность, уставился в темноту. Юки понимал, что не сможет все бросить и, сорвавшись с места, уехать за полярный круг – пока Акутагава вот так ставит вопрос ребром. Но как убедить его уступить? Неужели обязательно доводить все до ссоры?
Он надеялся, что через пару дней Акутагава, поразмыслив над ситуацией, смягчится, но этого не произошло. Тогда Юки, выдержав войну с самим собой, написал письмо работодателям, в котором он, поблагодарив за предоставленную возможность, отказывался от предложения. Эта была жертва, которую он решил принести на алтарь любви. Юки ничего не сказал Акутагаве о своем отказном письме, но вскоре стало ясно – тот, без сомнения, знает об этом: настроение возлюбленного заметно улучшилось, он стал таким же нежным и отзывчивым, каким был раньше.
Юки убедил себя, что так будет лучше. Ведь, воссоединившись с Акутагавой после пятилетней разлуки, он поклялся сделать все для счастья любимого. И, если тот счастлив, когда Юки находится подле него – то пусть будет так!
____________
6
Спустя примерно неделю после того как Юки отказался от намерения ехать в Антарктику, ему предложили работу в Национальном Агентстве Сейсмологического контроля. Директор сего заведения - Ото Хэгури - приглашал его на должность штатного специалиста, в чьей компетенции находились мониторинг сейсмической стабильности земной коры центральных районов Японии и составление прогнозов на будущее. Работа предполагалась сложная, она требовала от кандидатов повышенной ответственности, высококлассного образования и несомненной интуиции - без которой не обходится ни один по-настоящему хороший ученый… Получить пост в НАСК почиталось большой удачей, всякий это знал, но Юки, несмотря ни на что, не торопился с ответом директору - он догадывался, кто стоит за этим шахматным ходом. Акутагава, добившись от него уступки и удержав рядом с собой, сейчас решил, видимо, распорядиться его карьерой таким образом, чтобы возлюбленный все же занялся своим делом, но, одновременно, не уезжал слишком далеко.
Юки не стал заводить об этом разговор с ним, поскольку знал: тот либо будет отрицать свое вмешательство, либо же прямо подтвердит это и упрекнет в неблагодарности. В любом случае, беседа была бы бессмысленной - ведь он уже согласился остаться, а Акутагава организовал это назначение в НАСК потому что любит его.
«…Нужно взвесить все «за» и «против». Возможно, не следует отказываться от предложения господина Хэгури, ведь такие должности на дороге не валяются. И это аргумент «за»! Но мне не нравится все же, что Акутагава стремится настолько контролировать мою жизнь, я не хочу получить это место только благодаря ему! Это аргумент «против»!.. Будет лучше, если я сам найду работу. Но как? Ведь у меня не будет твердой уверенности в том, что это не его протекция… Приглашение на Мак-мердо явно не было затеей Акутагавы, ведь условия контракта рассердили его! Впрочем, к чему теперь вспоминать об этом?.. Нужно либо согласиться работать в НАСК, либо начать искать другие варианты…» - размышлял Юки над ситуацией.
Вскоре он наткнулся на вакансию, выставленную Парижским институтом физики Земли: руководство института планировало издать узкоспециализированный научный журнал, и подыскивало временных научных сотрудников, готовых написать статьи на заданные темы. Одна из заявленных тем звучала так: «Магнитные поля действующих вулканов – Суфриер»; автору статьи институт оплачивал недельную командировку на остров Гваделупе и предоставлял необходимые для исследования приборы. Юки тут же связался с ПИФЗ и сообщил, что способен выполнить заказ: ведь он проходил полевую практику на Суфриере и очень хорошо его изучил. Руководство института с энтузиазмом откликнулось, настояв, чтобы молодой специалист как можно скорее взялся за работу.
- Я уезжаю в недельную командировку на Гваделупе, - сообщил он Акутагаве сразу же, как только получил по факсу все необходимые документы. – Билет заказан на рейс завтрашним вечером.
- Гваделупе? – задумчиво переспросил тот, развязывая галстук. Они находились в гостиной комнате, примыкающей к спальне, был уже вечер и он только что вернулся на виллу после трудового дня. – Ты говоришь про остров, имеющий статус заморского департамента Франции?
- Да, - Юки серьезно и обстоятельно рассказал о задании института.
- Почему именно туда?
- А почему бы и нет? Я уже работал на Суфриере, у меня достаточно опыта.
- Но работу можно найти и в пределах страны. Разве ты не хочешь работать в НАСК? – прямолинейно спросил Акутагава. – Ведь Ото Хэгури предложил тебе место.
Тот не сразу ответил, сначала ему пришлось досчитать в уме до десяти и сдержать импульсивную потребность зло топнуть ногой. Черт возьми, ну почему Акутагава говорит с ним так, словно у него нет своей головы на плечах?!…
- Могу я попросить тебя о небольшой услуге? – произнес, наконец, Юки холодно. – Пожалуйста, перестань принимать решения за меня! Это переходит всякие границы. У меня были подозрения и сейчас они подтвердились: я ни словом не обмолвился о НАСК, однако тебе все известно, а это значит, что именно ты стоишь за Хэгури и его предложением. И вот как раз поэтому я не торопился соглашаться работать на него! Ясно же сказал - мне не нужны твои подачки.
- Это не подачка, - ровным тоном отозвался возлюбленный. – Я забочусь о тебе.
- По-твоему, это забота? Ты не оставляешь для меня выбора! – против своего намерения молодой человек раздражался все сильнее. Его выбивал из равновесия спокойный вид Акутагавы, продолжавшего неторопливо раздеваться и слушавшего его рассуждения будто бы лишь краем уха.
- Я оптимизирую твои возможности – и только.
- Ты перекрываешь мне кислород! Не могу я так, Акутагава! Я люблю тебя больше всего на свете и, если понадобится, костьми ради тебя лягу – но для меня невыносимо, когда ты контролируешь каждый мой шаг!
Акутагава перестал раздеваться - оставшись в одних брюках – и вскинул на молодого человека пытливый взгляд:
- Отчего ты так бесишься? – поинтересовался он. – Объясни мне все как есть.
– Я уже взрослый человек и должен сам решать свои проблемы.
- Это не объяснение! Почему ты стремишься уехать от меня подальше?
- Что?!…
- Именно так! Ты не хочешь быть со мной?
- Я хочу быть с тобой! – горячо возразил Юки. – Но причем тут работа? Зачем ты так говоришь? Даже если телом я буду очень далеко, моя душа всегда будет рядом с тобой! Когда мы с тобой вновь решили быть вместе, то я предполагал, что в этом смысле мы будем свободны. Но нет, все получилось совсем иначе: ты давишь на меня, стараешься привязать к месту у себя под боком.
- Пусть так, но я не желаю, чтобы ты оставлял меня! Ты мой и должен быть рядом со мной! – взорвался Акутагава, потеряв на мгновение над собой контроль; его бледно-карие глаза рассерженно сверкнули, а красивые губы сжались в узкую гневливую полоску.
- В кого ты меня собираешься превратить таким обращением?! – закричал Юки, тоже не выдержав напряжения. – В домашнего мальчика-марионетку, предназначенного для сексуальных услад? Неужели ты меня настолько не уважаешь?..
- Я не имел в виду этого! – выражение лица кареглазого мужчины переменилось, он взял себя в руки и добавил уже мягко: - Прости… Прости за резкость, мне вовсе не хотелось устраивать такую ругань. Я всего лишь пробовал уговорить тебя подумать о вакансии НАСК.
Юки шумно перевел дыхание, пытаясь успокоиться, его всего мелко трясло:
- Я подумаю об этом, когда вернусь из командировки на Гваделупе, - было сказано им после долгой паузы. – Не раньше!
- Хорошо, - кивнул Акутагава примиряюще. – Пусть будет так.
Все еще переживая и негодуя внутри себя, Юки ушел к бару, где принялся делать себе коктейль с мартини. Этот напиток полюбился ему еще в юности – в то время они с Акутагавой порою заказывали его в ресторанах или пили в романтической обстановке дома перед тем, как заняться любовью. Вкус мартини накрепко запечатлелся в сознании Юки с возлюбленным, со всем, что, так или иначе, связано с этим человеком… Поэтому, во время их пятилетней разлуки, он избегал употреблять мартини в любом качестве – ибо это будило в нем сладостные и мучительные воспоминания, которым следовало бы изгладиться в памяти…
- Прости меня, - Акутагава неслышно подошел к Юки и обнял сзади за талию. Губы мужчины коснулись сначала его макушки, затем мочки уха, а следом и нежной ложбинки на шее. – Меня опять занесло на повороте.
Молодой человек невольно усмехнулся и, чуть обернувшись, печально проговорил:
- И в этом весь ты!..
Акутагава поцеловал его, все крепче и крепче прижимая к себе. Юки вначале не реагировал на ласку - позволяя тому мять свои губы, но не приоткрывая рта и не давая, таким образом, поцелую шанса стать глубже и чувственнее - он все еще сердился и хотел это подчеркнуть. Однако скорее он не устоял и застонал от удовольствия, когда рука любовника забралась ему под брюки и нащупала ту часть тела, которая, в отличии от хозяина, уже находилась в приподнятом настроении. Воспользовавшись моментом, Акутагава раздвинул языком его губы, и проник им в жаркую и влажную глубину, добиваясь вожделенного ответа на поцелуй. Голова Юки была запрокинута назад, лежа на плече любовника, тело тесно прижато к нему, рука Акутагавы двигалась все учащенней, дыхание – общее сейчас на них двоих – стало сбивчивым и прерывистым…
Чувствуя, как жар вот-вот затопит его полностью, Юки прервал ласки и, с лукавой улыбкой отстранившись, повернулся к нему лицом. Он взял приготовленный бокал и пригубил, затем, не проглатывая мартини, притянул к себе Акутагаву. Мужчина послушно наклонил голову, прижимаясь к его рту и чувствуя, как течет по их языкам сладкий напиток, добавляя шального опьянения и без того дурманящему желанию. Приподняв Юки на руках, он направился в спальню, а тот, в свою очередь, крепко обхватил талию любовника ногами, не разрывая жадного соединения уст. Оказавшись у постели, они обнажились окончательно и, обнявшись, упали на перину.
Каждый из них прекрасно знал тело своего возлюбленного, ведь за время их связи они успели детально изучить друг друга: открыть тайные эрогенные точки – прикосновение к которым доставляло особенное наслаждение, уяснить – какая ласка больше всего нравится партнеру, и найти тот сексуальный ритм, что устраивал их обоих. И всякий раз секс был настолько восхитительным, что Юки, даже будучи чем-то расстроен или рассержен, никогда бы не смог отказаться от возможности заняться с Акутагавой любовью. Порою это казалось ему некой формой безумной наркозависимости – ибо только наркотик может вызывать такое неизменное влечение и подобную всепоглощающую потребность, способных пожирать человека изнутри на протяжении многих лет!..
Горячие губы касались кожи и волос Юки, опаляя дыханием, а бледно-карие глаза Акутагавы были неотрывно устремлены на его лицо, искаженное страстью, пока их чресла терлись друг о друга, разжигая это пламя до самого крайнего предела. Потом – толчок, и ритм начал нарастать уже внутри Юки, наполняя того собою и заставляя со стоном выгибаться навстречу любовнику.
- Аку… Акутагава… - выдыхал он с трудом, не контролируя свой голос; мужчина, не прекращая двигаться в нем, алчно целовал Юки в ответ. Внезапно он заметил, что Акутагава мельком посмотрел куда-то в сторону, а затем и сам почувствовал на себе чей-то пронзительный взор…
Ив, незамеченным проникнув в спальню, вальяжно устроился в кресле и наблюдал оттуда за постельной сценой. Зеленоглазый наглец бесцеремонно рассматривал их из-под опущенных пушистых ресниц, кусал свои пухлые губы, а его правая рука шарила между раздвинутых ног, лаская сквозь брючную ткань возбужденный орган. Когда Акутагава совершал очередной толчок, он тут же в унисон стискивал свой член.
Юки, мысленно чертыхнувшись, зажмурился, отворачивая голову в противоположную сторону – но не попытался остановиться или выказать как-то еще своего недовольства от появления незваного гостя. Акутагава же, напротив, снова и снова бросал на Ива подзадоривающие взгляды, от чего тот заводился с каждым мигом все сильнее – он так закусил губу, что она закровоточила. Быстрее… Еще быстрее… Пульс их движений становился все необузданнее… Тело Юки начали сотрясать конвульсии оргазма, он, уже не пытаясь совладать с собой, громко вскрикнул, крепко обхватывая возлюбленного за шею, и кончил. Акутагава не стал отставать от него – сжав его бедра, он вошел как можно глубже и с хриплым стоном достиг пика наслаждения. Голова Ива резко откинулась назад, ударившись о спинку кресла, он немного приподнял чресла, выдохнул сквозь сжатые зубы воздух и пришел к финишу последним.
Им понадобилось время, чтобы отдышаться и прийти в себя. Акутагава, нежно прижимая к себе Юки, перекатился на бок, и взглянул на Ива:
- Я ждал тебя через три дня.