- Нет, благодарю, - покачал головой Мацу, хотя в горле у него пересохло и хотелось пить. – Сколько нам еще лететь?
- Меньше часа, господин, - улыбнулась она. - Может быть, всё-таки будете какой-нибудь напиток?
Мацу вздохнул, убирая упавшие на глаза пряди волос:
- Ну хорошо… Минералки со льдом и лимоном, пожалуйста.
- Сейчас принесу.
Мацу огляделся по сторонам, разыскивая знакомые лица. В салоне первого класса кресла были шире и комфортабельней, чем в других отделениях, они располагались по одиночке в три ряда - снабженные удобными столиками и плазменными экранами телевизоров. Кресло Мацу было в среднем ряду, Бэтси мирно спала напротив у иллюминатора, натянув на глаза светонепроницаемую повязку. С другой стороны сидел господин Рю – на его носу красовались очки для чтения, а столик рядом был завален бумагами и журналами. Асбаб, которому надоело скучать в первом классе, развлекался в соседнем салоне – раз за разом обводя наивных игроков вокруг пальца и забирая себе выигрыш.
- Если вам еще что-то понадобится, зовите, - широко улыбнулась бортпроводница, поставив перед ним стакан.
Мацу меланхолично потер пальцем запотевшее стекло и сделал несколько глотков. Горло перестало сухо першить. Его вдруг окликнул Мэкиен:
- Мацу! Как спалось? Иди-ка сюда, поговорим, - мужчина кивнул на пустующее напротив него кресло. Когда Мацу молча пересел поближе и вопросительно взглянул на него, то господин Рю улыбнулся: - Иногда даже для меня ты слишком серьезен, хотя меня нельзя назвать легкомысленным человеком. Бэтси говорит, что ты почти всегда такой… Может, это от того, что ты сирота и у тебя была нелегкая жизнь?
- Нет, - произнес Мацу ровным тоном. – У меня жизнь как жизнь, ничего особенного. Просто характер такой, вот и всё.
Рю Мэкиен немного помолчал, отпивая из бокала золотистое вино.
- У вас с Бэтси серьезно, не так ли? – осведомился он наконец.
«Вот я попал, - подумал Мацу. – Всё-таки спросил об этом!»
- Она говорит, что у вас прямо любовь до гроба, - прибавил к вышесказанному Мэкиен, с интересом всматриваясь в парня.
- Мы встречаемся, вот и всё, - ответил Мацу. – Я не стану утверждать, что думаю, будто наши отношения слишком серьезны. К тому же…
- Что «к тому же»? – приподнял брови мужчина.
- Она ваша дочь и мне это не по душе. Пока вы не знали о наших встречах, меня это устраивало, но сейчас всё изменилось. Я не хочу, чтобы вы или еще кто-либо думали, будто я устраиваю таким образом свое будущее. Ситуация, в которую я сейчас попал, двусмысленна.
- А ты прямо-таки образец добродетели! – Мэкиен с восторгом хлопнул себя по колену. – И как ты думаешь выкрутиться?
- Я еще ни во что не впутался, чтобы выкручиваться, - нахмурился Мацу. – Я ничего не должен ни вам, ни Бэтси.
- Здесь ты прав. Путевку ты получил, когда я не знал, что у тебя шуры-муры с Бэтси. Если б я узнал об этом раньше – ты оказался бы в пролете, потому что я не люблю лизоблюдов, подхалимов и жигало, и я бы даже не взглянул на табель твоей успеваемости. Но ты сделал всё по чести, достойно – и сейчас я это оценил. Да и дочь… - Мэкиен кивнул в сторону Бэтси, - в последнее время изменилась, прямо не узнать. Она счастлива рядом с тобой, это и дураку понятно. В общем, я думаю, что ты стал бы для нее отличным мужем.
«Вот дерьмо!» - подумал Мацу с тоской.
- В мои планах нет женитьбы, господин Рю, - сказал он.
- Почему? Тебе двадцать три, ты будущий первоклассный специалист, у тебя не будет проблем с работой. Почему бы тебе не завести семью? – искренне удивился Мэкиен. – Я, как представитель интеллигенции, женился сразу после университета. Все так делают, это удобно и, как ни крути, выгодно.
- Я хочу жить в дороге, на работе. Мою жену бы не устроила такая жизнь.
- Но есть много замечательных возможностей рядом, под рукой – не обязательно уезжать работать за тридевять земель.
- Нет, мне не нужна простая и удобная работа. Спасибо за добрые слова, господин Рю, но я буду жить так, как сам захочу.
Он собрался встать и уйти, но Мэкиен остановил его примиряющим жестом и такими словами:
- Ладно, прости, кажется, я перегнул палку с «тонкими» намёками. Я будто бы принуждаю тебя. Я вижу, что ты умный, честный и прямой парень, и это мне чертовски нравится в тебе, но решать, конечно, будешь только ты. Давай, в знак перемирия, сменим тему. Мне хочется поговорить с тобой о разных вещах, узнать твоё мнение, твои взгляды. Давай, к примеру, поговорим о японской политике.
Мацу пожал плечами и ответил:
- Боюсь, я не интересуюсь политикой, да и уехал я оттуда целых пять лет назад.
- Тебе даже о нём нечего будет сказать? Взгляни-ка, - Мэкиен вытащил из-под бумаг журнал «Политический обозреватель Японии» с глянцевой обложкой.
На этой обложке был изображен парень в темном и очень дорогом костюме, с аккуратно уложенными волосами и стоящий в несколько небрежной позе: опершись спиной на каменный столб у ворот и засунув руки в карманы брюк. Позади него было видно здание Киотского университета. Сразу было видно, что фото делал знающий своё дело фотограф: снимок резко подчеркивал физическую привлекательность молодого человека, интриговал - как бы приглашая читателя вникнуть в историю это парня, узнать о нём больше. Заголовок обозревателя гласил: «Киотский университет выпустил в свет звезду элиты», а ниже, мелким шрифтом, прибавлялось: «Лучший студент университета во взрослой жизни или новый президент «Ниппон Тадасу» - сын премьер-министра Коеси Мэриэмона стремительно делает карьеру».
- Что с тобой? – спросил господин Рю с беспокойством. - Ты побледнел. Тебе дурно?
- Нет, - быстро ответил Мацу. – То есть, да. Дурно… Укачало, наверное. Сейчас пройдёт.
- Так что думаешь? – Рю Мэкиен кивнул на журнал. – Ты же не инопланетянин, про этого Коеси Акутагаву слышал наверняка. Про него сейчас все говорят в Японии. Тебе по вкусу то, что творится на родине сейчас, а?
- Что вы имеете в виду? Я не понимаю.
- Ты, как человек, который ненавидит несправедливость, должен понимать, о чем я, - серьезно произнес мужчина, делая глоток вина. – Всё очень просто: Коеси Мэриэмон захватил власть в стране, а сейчас активно продвигает своего сынка вперед, чтобы тот продолжил династические традиции.
- Причем тут несправедливость? Коеси был избран на должность премьер-министра…
- Нет, он захватил эту должность! Чтобы стать во главе правительства одних он купил, других запугал своими связями с мафией – это страшный человек, Мацу, поверь мне. Его сын похож на него как две капли воды: бессовестный, наглый и жестокий человек, который ни перед чем не остановится, чтобы получить желаемое, - Мэкиен назидательно постучал пальцем по журналу. – Ты думаешь, этот парень такой же хорошенький и привлекательный при ближайшем рассмотрении? Я тебе скажу – нет.
Мацу промолчал, глядя на обложку журнала, его лицо стало пустым и невыразительным.
- Видно и в правду политика нагоняет на тебя скуку, - заметил Мэкиен, не дождавшись от него реакции. – Но когда дело касается Коеси и его сына – история больше напоминает приключенческий роман, чем жизнь. Ты знал, что до семнадцати лет Коеси Мэриэмон прятал сына? Тот жил словно перекати поле или какой-нибудь шпион – постоянно меняя место жительства и имена. Говорят, несколько раз его даже похищали. Потом, когда Акутагава поступил в Киотский университет, Коеси с помпой обставил его выход из тени: во всех журналах и газетах стали появляться статьи о мальчишке, всюду были его фото. Везде рассказывали о том, какой он весь из себя хороший, благородный, что интеллект у него зашкаливает за 140 баллов, и что он олицетворение японской нации! Каждый его шаг рекламировался: вот Акутагава участвовал в благотворительной акции, вот Акутагава навестил детский дом и раздал сиротам подарки, вот Акутагава ужинал с императорской семьей, вот он это сделал – вот он то! При помощи такого агрессивного маркетинга Коеси добился того, что через пару лет по этому парню началась настоящая истерия: и стар и млад - стали воспринимать его чуть ли не как принца какого-то, в котором нет изъяна и порока, который заслуживает лучшей доли, нежели простые обыватели. Ни один шоумен не смог бы сравниться сейчас с Акутагавой – в Японии о нём говорят все без исключения, его обожают, ему подражают, перед ним преклоняются. Он стал как пресловутая Диана в Британии – у него нет официального титула, но люди его называют «принцем человеческих сердец». И смех и грех! Теперь вот Акутагава президент «Ниппон Тадасу» - в двадцать три года! И это только начало его карьеры, будь уверен. Он метит куда выше – и, если его никто не остановит, то в будущем он совершит государственный переворот.
Мацу поднял глаза на собеседника.
- Что вы такое говорите, господин Рю? – спросил он. – Разве такое возможно?
- С этой семейкой, Мацу, всё возможно. Все вот, например, говорят, что эта организация - «Ниппон Тадасу» - благо для Японии. А то, что несколько лет назад ей присвоили статус государственного учреждения - есть доказательство всех её достоинств и добродетелей. Мол, она решает проблемы простых людей и субсидирует национальные проекты – словно богадельня матери Терезы. Да только не понимают люди, что за решение проблем – частных и государственных – «Ниппон Тадасу» берет слишком высокую плату! Эта проклятая организация существует больше десяти лет и за это время полностью подмяла под себя государство – ей все, абсолютно все должны! Богатые и бедные: все у неё в неоплатном долгу. И всё тем хуже, что она НЕ вне закона, а В ЗАКОНЕ, а значит неприкосновенна. А Акутагава сейчас заправляет этой адской машиной, координируя и направляя её работу на осуществление своих планов, для достижения своих коварных целей… Догадываюсь, Мацу, тебе сейчас кажется, будто я слишком близко принимаю всё к сердцу, тем более, что я не живу постоянно в Японии, - прибавил к вышесказанному Мэкиен твердо. – Но, поверь мне, я знаю, о чем говорю. И, поверь мне, есть другие люди, придерживающиеся того же мнения – люди, которые ненавидят семью Коеси и готовы бороться с этими узурпаторами всеми возможными методами. Люди, которые, как и ты, ненавидят несправедливость и беззаконие.
Молодой человек еще сильнее побледнел, но в эту секунду в салон первого класса вернулся Асбаб – развеселый, с подносом, на котором лежала приличная гора монет. Он даже пританцовывал от радости:
- Мацу! Глянь, как я обогатился! – рассмеялся он. – Эти люди наивны как калахарийские бушмены!
Мацу вздохнул с облегчением – появление Асбаба спасло его от продолжения разговора. Он не хотел слушать о политике, и тем более не хотел говорить о Коеси Мэриэмоне и его сыне, Акутагаве. Если бы только Мацу мог быть беспристрастным – но он не мог! Даже сейчас. Даже сейчас…
Господин Рю мягко улыбнулся Мацу, как бы говоря этим: «Закончим этот разговор потом» - и снова углубился в чтение бумаг. Бэтси продолжала спать. Асбаб, насвистывая незатейливую мелодию, высыпал мелочь с подноса в свою сумку. Динамики в самолете ожили, и в них раздался бодрый голос капитана экипажа:
- Доброе утро, леди и джентльмены. До конца полета осталось полчаса, мы прибываем в аэропорт Нарита точно по расписанию. В Токио сегодня четверг, семь часов утра. Погодные условия удовлетворительные, над столицей идёт легкий снег. Заранее займитесь приготовлениями. Спасибо.
- У папы есть отличное предложение! – сказала Бэтси, когда они все вместе ехали в лимузине по хайвею в сторону токийского района Синдзюку. Она погладила Мацу по руке, стараясь привлечь его внимание.
Мацу оторвался от окна, через которое наблюдал за медленно кружащим над Токио снегом, и взглянул на девушку:
- Что?
- У папы есть отличное предложение на сегодняшний вечер, - повторила она. – Да, папочка?
- Да, милая. Сегодня я приглашен на банкет в честь дня рождения председателя Либерально-Демократической партии – Сигиуры Ока. Банкет будет проходить в фешенебельном клубе, что располагается в Марунотои – это очень презентабельное место, скажу я вам, молодые люди. Там будут и политики и шоумены, иными слова, будет на кого поглазеть. Беру вас с собой, если хотите.
- Конечно, хотим! – тут же вылез Асбаб.
Мацу недовольно на него покосился. Опять Асбаб говорит и за него тоже! Если бы он так не выступал в Гваделупе, то Мацу не пришлось бы тащиться сюда, в Токио, а сейчас вот Асбаб намылился на какой-то банкет… Нет, Мацу не хочет никуда идти, хватит с него! Ему хочется запереться в номере и сидеть там, не высовывая носа все эти две недели.
- Я устал, - сказал он. – Вы, конечно, идите, а я отдохну в гостинице.
- Без тебя я никуда не пойду! – тут же насупилась Бэтси.
- Если не пойдет Мацу и Бэтси, то я буду чувствовать себя там как попугай в великосветском обществе, - огорчился Асбаб. – Тогда и я никуда не иду. Мацу, ты решил испортить нам все халявные каникулы, которые мы справедливо заслужили?!
Мацу так и подмывало ответить ему: «А пошел ты в… Ньирагонго!», но при Рю Мэкиене он сдержался, и попытался оправдаться:
- Но я действительно устал…
- Устал? – рассмеялся Асбаб. – Ты же спал как младенец почти весь перелет! Это я не спал, а стриг купоны с бушменов – и это мне полагается быть уставшим, но, как видишь, я в норме. Так что ты должен быть в норме тем более! Так что не отпирайся… А, я понял! Знаю, почему ты не хочешь идти. Ты хочешь провести вечер наедине с Бэтси, не так ли? Но, скажу я тебе, время у вас итак будет, зачем срывать вечеринку, где будут богатые и знаменитые, а? По-моему, когда рядом находится наш благородный меценат, тебе не к лицу демонстрировать свой вредный характер!
Мацу хотелось застонать от злости. Чертов Асбаб, язык у него без костей! Он выставил Мацу каким-то капризным и своевольным ребенком, который хочет, чтобы его поуговаривали. Сейчас господин Рю смотрит на Мацу снисходительно, а Бэтси вся эта ситуация явно неприятна – ей стыдно перед отцом за то, что возлюбленный не отнесся с благодарностью к приглашению на банкет.
«Черт! - подумал Мацу. – Ну ладно, Асбаб. Еще сочтёмся! Я тебе это как-нибудь припомню…»
- Хорошо, я пойду, - произнес он. – Благодарю за приглашение, господин Рю.
Бэтси тут же поцеловала его в щеку, а Мэкиен одобрительно улыбнулся.
Гостиница «Тэймей» встречала их широкими зеркальными дверями и угодливыми служащими, облаченными в ливреи. С нескрываемой гордостью господин Рю поведал о том, что ему удалось снять в этой шикарной гостинице дополнительные номера – и это накануне международной конференции! Здесь, в «Тэймей», его знали как постоянного клиента и уважали. Он позвонил в гостиницу из Гваделупе и предупредил, что ему нужно еще два номера – один одноместный (для Асбаба) и двуместный (для Мацу с Бэтси) – и в такое время, когда клиентов было очень много, любому другому бы отказали, а ему – нет!
Гостиница бурлила от наплыва гостей с разных концов Земли. Пока в просторном холле они остановились у стойки администратора отеля в ожидании пластиковых ключей, Асбаб непрерывно вертел головой, оглядываясь по сторонам. В центре холла находился небольшой фонтанчик с какой-то забавной хрустальной фигурой, вокруг фонтанчика – удобные кожаные диваны и кресла для посетителей. Там-то Асбаб и увидел пышногрудую японочку с ангельскими глазами и кукольными губками. Она сидела, закинув ногу на ногу, и читала журнал.
- О да, детка! Это мой размерчик! – прошептал мулат и дернул Мацу за рукав. – Эй!
- Отвали, - сказал негромко тот, полуобернувшись.
- Эй, видишь вон ту сладкую киску? – Асбаб кивнул в сторону понравившейся ему девушке, Мацу проследил взглядом в указанном направлении и кивнул головой. – Слушай, я ж ни бельмеса по-японски! А ты всё-таки одного с ними рода-племени, подскажи, как с ней поздороваться.
- Коничи ва, - пожал плечами Мацу и уже хотел отвернуться, как тот снова его дёрнул:
- Да про «коничиву» любой дурак знает! А как мне ей сказать вот это: «У тебя самые красивые глаза на свете. Выпьешь со мной в баре?»
- Боку но асоко га гингин таттятта. Аната ва сэй десу? – ответил Мацу и добавил уже по-английски: – Запомнил, гений?
- Да, спасибо! – Асбаб поправил пальто, пригладил вьющиеся волосы и направился к предмету своих вожделений. С улыбкой сказав «Коничи ва», он повторил то, что ему только что продиктовал Мацу. Лицо девушки вытянулось, когда она услышала это. Отложив журнал, она поднялась на свои красивые ноги и отвесила Асбабу звонкую оплеуху.
Мацу усмехнулся, довольный собой. Когда побитый и оторопевший от неожиданности Асбаб подковылял к стойке администратора, он сказал с самым невинным видом:
- Кажется, она ответила тебе «нет».
Асбаб, потирая горящую от удара щеку, недовольно пробормотал: