— Сказки! — фыркнул пан доктор. — Ты еще расскажи о летающих тарелках, которые якобы создали немцы в конце войны и которые базируются где-то в Антарктиде в подземных ангарах.
— Ну, все эти вещи не совсем уж и сказки… Вывозом артефакта из Нюрнберга в Антарктиду руководил член ордена рыцарей Святого Копья полковник Максимилиан Хартман, старший брат первого аса Третьего рейха Эриха Хартмана. Операцию провели успешно. В 1974 году Хартман воссоздал орден. В мае 1979 года он с тремя рыцарями ордена совершил тайную экспедицию в Антарктиду, извлек из тайника святыню и привез ее в Германию. Между прочим, в дневниках полковника подробно описан весь маршрут. Офицеры в Мюнхене сели в самолет «Люфтганзы», который через Мадрид доставил их в крупнейший город Бразилии Сан-Пауло. Оттуда на частном самолете-амфибии они добрались до небольшого населенного пункта на юге страны Бахая-Титус. Через несколько дней рыцари вылетели по направлению к Антарктиде. Совершив посадку на море, немцы встретились с зафрахтованным рыболовецким траулером «Аннелиза». Здесь они пересели в вертолет, на котором добрались до тайника, извлекли из него Копье и отправились в обратный путь. В конце лета 1979 года святыню ввезли в Германию.
— Ты хочешь сказать, что Копье в данный момент находится в Германии? — Пан Юлиуш скептически покривился.
— Биться об заклад на сей счет я бы не стал. Но если даже так, то повторюсь — это не подлинник, хотя и изготовлен он в древности. Хартман, конечно, сильно недолюбливал янки и не отдал бы им реликвию, но он умер в 1983 году. Артефактом стали распоряжаться его собратья по ордену, и, кто знает, может быть они передали Копье американцам. Могло быть и так, что спецслужбы США установили, где находится святыня, и похитили ее; могли они убрать и самого Хартмана. У меня есть нехорошие предчувствия, что поддельное Копье, пусть и не имеющие великой силы (а как это можно узнать, не затеяв войну?), находится сегодня в США. Это подтверждается их в высшей степени агрессивной политикой. Очередное заблуждение на предмет всемогущества Копья…
— Чушь! — вскричал пан доктор. — Насчет копии я с тобой согласен. Из рук американцев трудно что-либо выцарапать. Менталитет бандитов, «покорителей» Дикого Запада, которые сбегались в Америку со всей Европы, неистребим. Но что касается самого Копья, тут уж извини. У меня есть своя версия, подтвержденная фактами. Документально подтвержденная!
— Да ну! — Николай Данилович иронично улыбнулся.
— Смейся, смейся, гробокопатель несчастный! — разозлился пан Юлиуш. — Посмотрим, как ты будешь скалить зубы, когда я открою тебе нашу фамильную тайну. Только дай мне слово, во-первых, что никому об этом не расскажешь, а во-вторых, составишь мне в поисках компанию. Никому другому, кроме тебя, я довериться не могу. Ты человек чести.
Тут пан доктор бросил выразительный взгляд на Глеба, который откровенно скучал. Тихомиров-старший понял его безмолвный намек и сказал:
— Тогда милости прошу в мой кабинет. Насчет слова — считай, что я уже его дал. Тихомировы никогда не были замечены в бесчестье и никогда не нарушали клятв. А ты, Глебушка, убери со стола…
Старики-разбойники, как мысленно обозвал их Глеб, удалились. Быстро перетащив грязные вилки-тарелки на кухню, Тихомиров-младший поспешил в свой кабинет. Там он включил монитор и миниатюрную видеокамеру, которая находилась в отцовском кабинете. Такие камеры установили в тех помещениях дома, где находились ценности: в весьма просторной гостиной, которая была похожа на выставочный зал ювелирного искусства и живописи средних веков, в кабинетах Николая Даниловича и Глеба, а также в подвале, возле сейфов с очень дорогими историческими раритетами, которые Тихомировы не показывали даже друзьям.
Говорил пан доктор:
— … Князь Николай-Христофор Радзивилл Сиротка в 1582–1584 годах по обету, данному из-за слабости здоровья, совершил паломничество по святым местам Палестины и Египта. Результатом долгого и небезопасного путешествия стали дневниковые записи, которые он вел на родном для него польском языке. Однако, вернувшись в Несвиж* (с начала шестнадцатого века это был центр владений рода Радзивиллов), записи свои князь почему-то сразу не обнародовал. «Путешествие, или Похождение в землю Святую князя Николая Радзивилла», издали отдельной книгой лишь в 1611 году. В дальнейшем это издание легло в основу многочисленных переводов на польский, немецкий, французский языки и, кстати, двух переводов на русский язык.
— Мне это известно, — сказал Николай Данилович.
— Не сомневаюсь. Но есть странные нюансы в этой истории. «Путешествием» на Руси интересовались многие светские люди и особенно высшее духовенство. Среди последних были наиболее образованные представители своего времени — Симеон Полоцкий, Сильвестр Медведев, Афанасий Холмогорский, Димитрий Ростовский, а с именем Евфимия Чудовского связано создание одной из редакций этого исторического памятника.
— Это понятно. «Путешествие» написано живым языком, интересно по содержанию и не пестрит дурацкими выдумками, как у некоторых ходоков «за три моря». Книгу Радзивилла отличает наблюдательность, фактографическое богатство и авторская установка на объективность. Дай-ка вспомню… — Тихомиров-старший наморщил лоб, поднял глаза к потолку, словно там появился видимый только ему текст, и продекламировал цитату: — «Гисторики, поистине, далныя пути восприимати обыкоша, дабы стран положение, языком нравы и прочыя вещи описали; но аз путешествование мое вин ради иных обаче восприял, яко нижее сего покажется, чего ради подобием историком к тебе писати не буду». Кажется, так.
— Удивительно, но память у тебя прежняя. Восхищен.
— Не льсти мне. Это совсем не так. Старею… Просто совпадение. Полгода назад я писал статью в журнал и мне пришлось перечитать сочинение князя Радзивилла.
— И все равно ты дока в истории и археологии, каких уже мало. Уходит старая школа… — Пан Юлиуш тяжело вздохнул. — Так вот, из записей князя почему-то исчезли несколько последних страниц. Скорее всего он сам их и выдрал. Но почему?
— Почему? — эхом повтори Николай Данилович.
— А потому, что в них описано Копье Милосердия! Настоящее копье центуриона Лонгина. Но ежели это так, то выходит, что князь Радзивилл не только его видел, но и держал в руках. Мало того, он привез его в Несвиж!
— Да, друг мой сердешный, по-моему, мы за обедом слегка усугубили ситуацию… Водка-то наша позабористей польской «Выборовой» будет.
— Ты не веришь мне?!
— Если это для тебя так важно, то будем считать, что у меня нет ни малейшего сомнения в достоверности твоего рассказа.
— Вижу, вижу, что не веришь… Что ж, Фома Неверующий, буду бить тебя фактами. Я прямой потомок по мужской линии несвижского бурмистра Яна Гановича, который отстраивал замок князей Радзивиллов. Мой прапра… в общем, предок оставил тайную записку. О ней ничего не было известно до этого года. История, в общем, тривиальная: дедовский молитвенник, реликвия нашего рода, который передавался из рук в руки по старшинству, совсем развалился, и я отнес его в переплет. Но поскольку книга-то раритетная, ей просто нет цены (молитвенник отпечатан во Львове в 1591 году в бывшей типографии Ивана Федорова, которую выкупило так называемое «Львовское успенское братство»), я лично присутствовал при переплетных работах. Тем более что крышки молитвенника с серебряным окладом, который украшен сканью и драгоценными камнями. Когда переплетчик снимал бархатный фон под окладом, он нашел лист пергамента. Текст, написанный на этом пергаменте, оказался посланием Яна Гановича своим потомкам.
— Ну и?..
Глеб даже на бесстрастном экране монитора уловил лихорадочный блеск отцовских глаз. «Похоже, батя завелся», — подумал он обеспокоенно. Глеб был уверен, что Копье Лонгина — это библейские сказки. И тем удивительней ему было слышать разговор двух солидных мужей, докторов наук, на такую несерьезную тему.
— Мой предок пишет, что Николай Радзивилл привез из Палестины какую-то очень ценную реликвию… — Пан Юлиуш вытряхнул пепел из трубка и спрятал ее в карман. — А поскольку времена тогда были смутные, князь пригласил итальянского архитектора Бернардони и тот построил для этой реликвии самое надежное укрытие — сильно укрепленный каменный замок с разветвленной системой подземных ходов и камер. Он был сооружен на месте большого имения, возведенного в первой половине шестнадцатого века Николаем Радзивиллом Черным (построенным, кстати, ради получения княжеского титула). Вокруг нового замка выросла современная система укреплений: старые каменные стены заменили высокими земляными валами с выступающими вперед бастионами, на которых установили артиллерийские орудия. Куртины и бастионы Несвижского замка укрепили камнем, по верху вала шла защищенная бруствером дорога. Вокруг замка вырыли широкий и глубокий ров, вода в который поступала из окружавших замок прудов. В течение нескольких лет проводились работы по расширению речки Уши, выкапывались искусственные озера, таким образом получилось, что замок стоял на своеобразном рукотворном острове, являясь неприступной крепостью. Попасть в него из города можно было только по длинному деревянному мосту, который шел через озеро и в случае опасности легко разбирался. Он доходил до оборонительного рва с переброшенным через него подъемным мостом.
— Это мне известно… — Глеб понял, что отец разочарован. — Похоже, в найденной тобой грамотке нет никакой конкретики…
— Кое-что есть… — Пан Юлиуш хитро ухмыльнулся. — Мой предок-бурмистр понятия не имел, ЧТО именно привез князь с Востока, но он указал на плане, ГДЕ оно хранилось.
— Даже так?
— Именно так. Ян Ганович сам строил эту тайную подземную камеру — в молодости он был превосходным каменщиком. Это потом он возвысился до бурмистра. Наверное, вошел в полное доверие князя.
— Ну и?..
— На пергаменте начертан план… — Тут в голосе пана Юлиуша появились неуверенные нотки. — Конечно, с той поры прошло много времени…
— Вот именно. От замка нынче остались рожки да ножки. Правда, его сейчас реставрируют, но таким, каким он был в шестнадцатом и семнадцатом веках, замок уже никогда не будет. И потом, я совсем не уверен, что князь Радзивилл привез именно Копье Милосердия. Не секрет, что в Несвиже хранилось фамильное золото и серебро Радзивиллов, старинный фарфор и живописные полотна старых мастеров, а также богатейшая библиотека. В ней находились практически все акты Великого Литовского княжества, начиная со времен князя Ягайлы. В библиотеке были собраны редкие рукописные и старопечатные издания, исторические документы и грамоты, письма многих монархов. Так что защищать Радзивиллам было что. Скорее всего именно для этих целей князь и построил замок, а не для какой-то мифической восточной реликвии. Эх, старина! А я-то думал, что у тебя есть какой-то серьезный проект. Ну да ладно, я чертовски рад тебя видеть. Мы не встречались… дай Бог памяти… с 1991 года. Это срок.
— Нет уж, позволь! — Видно было, что пан доктор завелся. — Тебе хорошо известно, что Копье приносит удачу владельцу. Так вот, после приезда Сиротки из Палестины дела Радзивиллов пошли круто в гору. К семнадцатому веку они стали некоронованными королями Великого Литовского княжества. Кстати, в то время артиллерия замка насчитывала свыше сотни пушек. Радзивиллы имели более пятнадцати тысяч собственного войска. Каково!
— И тем не менее в конце восемнадцатого века замок сдался русским войскам, а его укрепления срыли. Радзивиллам не помогли ни мощные оборонительные сооружения, ни артиллерия, ни Копье.
— Это так, — неохотно согласился пан доктор. — Но что же тогда искали в замке немцы во время Второй мировой войны? Поисками занималась целая саперная рота.
— Чего проще… — Николай Данилович снисходительно улыбнулся. — Их привлекла легенда о сокровищах Радзивиллов, якобы спрятанных в подземельях замка.
— Да, есть и такая версия. Будто бы в 1812 году князь Доминик Радзивилл, который примкнул к Наполеону, после поражения французов приказал своему эконому Адаму взорвать тоннель, который вел в сокровищницу. Что тот и сделал. Однако в истории с немецкими саперами есть одно «но». Их возглавляли люди из «Аненербе»*. А их, насколько мне известно, интересовали несколько иные вещи.
— Это уже серьезно… — Николай Данилович вдруг потянул к себе пульт управления сигнализацией, который лежал перед ним на письменном столе, и отключил видеокамеру, благодаря которой Глеб мог смотреть и слушать «конференцию» археологических светил.
«Ну батя, ну змей! — возмутился Глеб. — Обрубил на самом интересном! Похоже, догадался, что я сижу перед монитором и все просекаю. Тоже мне, тайны мадридского двора… Все равно россказни пана доктора — бред сивой кобылы. Смешались в кучу кони, люди… Надо же — князь Радзивилл умыкнул из Святой земли Копье Лонгина! Нет, точно бред. Кстати, сокровища Радзивиллов некоторые энтузиасты до сих ищут. И ни фига не находят. Меня вот тоже три-четыре года назад пытались привлечь к поискам. Драгоценные россыпи сулили. Нашли дурака… Так что о Несвиже я кое-что слышал. Слава аллаху, что не согласился. Толочь воду в ступе — это не мое хобби…»
Покинув кабинет, Глеб с видом святого мученика направился на кухню, где его ждала гора немытой посуды.
Глава 4. Капище Перкуна
Закованный в рыцарскую броню, князь Николай Христофор Радзивилл Сиротка в сопровождении верного слуги и оруженосца Яна Кмитича углубился в лес, который встретил его настороженной тишиной, изредка прерывавшийся птичьим чириканьем и звонкими шлепками капели — на ветвях, тех, что поближе к солнцу, таял снег. Снег в густой лесной чащобе еще не успел сойти, хотя солнце уже пригревало по-весеннему, но лошади уверенно держались старой тропы, которую и летом трудно отыскать. Создавалось впечатление, что этот путь им хорошо знаком.
Свое прозвище Сиротка князь получил еще в детстве. Во время свадьбы одного сенатора он отстал от родителей и забрел в королевские покои, где заснул на ложе его высочества. Обнаруживший Радзивилла король и назвал малыша в шутку «сироткой».
Владетельный хозяин Несвижа ехал к знахарю-колдуну, вейделоту* Перкуна*. Его услугами тайно пользовались простолюдины, которые относились к новой вере весьма прохладно, если не сказать больше. Князь, отчаявшийся избавиться от последствий ранения, несмотря на свою большую ученость и приверженность католическим ценностям, все же решился довериться вейделоту, хотя и имел личного лекаря-немчина. Однако пользы от него было мало. Он лишь облегчал страдания князя.
Николай Радзивилл отдыхал после неудачной осады Пскова и залечивал тяжелую рану, полученную под Полоцком. Он участвовал в Ливонской войне в составе войска Стефана Батория и за участие в кампании 1579 года получил должность великого маршалка* литовского. Прошлую осень и зиму князь провел в Италии. Но ни теплый благодатный климат, ни искусные лекари, ни целебные южные вина, ни морские ванны, ни массажи не смогли восстановить пошатнувшееся здоровье. Он лишь укрепил свою новую веру, пообщавшись с папой.
В юности Сиротка учился в протестантской гимназии, основанной его отцом, князем Николаем Радзивиллом Черным, затем в университетах Страсбурга и Тюбингена, путешествовал по Австрии, Франции, Италии. Под влиянием папского нунция кардинала Камедони и иезуитского проповедника Петра Скарги в 1567 году князь перешел из кальвинизма в католичество. Благодаря этому непростому выбору жизненной позиции его приняли в рыцари Мальтийского ордена.
Однако в данный момент Радзивилла не волновали ни проблемы веры, ни государственные дела, ни благосостояние семьи. Князя очень беспокоила долго не заживавшая рана. Прошло два года со времени ранения, а она все еще не закрылась полностью и кровоточила. Князь сильно ослабел, исхудал, стал плохо есть, а утром его простыни были мокрыми от пота. На людях Николай Радзивилл крепился, не подавал виду, что ему неможется, но свою жену, верную Эльжбету Ефимию из рода Вишневецких, князю обмануть не удавалось. В конце концов она настояла, чтобы он обратился к отшельнику, поклоняющемуся идолам.
Мало кто знал, что древний род Радзивиллов, ведущий свое начало от эпохи Миндовга, происходил из высшего жреческого сословия языческой Литвы и его родоначальником был Верховный жрец Лидзейка, которого ребенком нашел в орлином гнезде во время охоты великий князь Витень и который посоветовал в XIV веке великому князю Гедимину основать город Вильно, растолковав его вещий сон. Сами же Радзивиллы поначалу настаивали, что их род произошел от Астикая, сына литовского боярина Сирпута; его сын Радзивилл крестился под именем Кристиан и в 1419–1442 годах был каштеляном* Виленским. Но уже отец князя, Николай Радзивилл Черный, повинуясь моде, начал утверждать, что Радзивиллы происходят от литовского князя Наримонта, потомка мифического римского патриция Палемона.
К язычникам Радзивиллы относились двояко: на словах они осуждали идолопоклонство, а между собой втихомолку гордились тем, что их род освящен самим Перкуном. (За исключением, пожалуй, архиепископа Юрия Радзивилла, который яростно преследовал и язычников, и схизматов*.) Поэтому Радзивиллы и не трогали вейделота, тем более что он никогда не появлялся в Несвиже и не старался вернуть новообращенных католиков к вере предков.