Когда пират вошел в комнату князя (московита Ян Кмитич без особых церемоний оставил допивать кахву, чем здорово его обидел), Радзивилл разоделся как король; только короны не хватало. Он красовался в длинном приталенном жупане из очень дорогой персидской материи фиолетового цвета со стоячим воротником, застегнутом до талии на ряд часто посаженных золотых пуговиц. Пояс князя представлял собой широкую и длинную, специально вытканную полосу с красивым мелким рисунком; замысловатый орнамент и немалой цены материал пояса свидетельствовали о высоком ранге его обладателя, тем более что в ткань вплели нити тюркского золота. Пояс имел застежки из чеканного серебра и специальные карабины, к которым крепилась карабела в очень дорогих ножнах с рукоятью, представлявшей собой настоящее произведение ювелирного искусства.
Поверх жупана Радзивилл надел темно-синюю делию из венецианского бархата, похожую на венгерский ментик. Ее воротник был оторочен соболем, а в золотые фигурные застежки искусный ювелир вмонтировал большие рубины. Узкие шаровары из турского узорчатого шелка были заправлены в высокие красные сапоги, а на голове князя красовалась рогатывка — шапочка с отворотом, разрезанным над лбом. Ее сделали из соболиного меха и украсили пышным султаном из перьев и драгоценной пряжкой с большим бриллиантом.
Когда пират увидел все это великолепие, он окончательно убедился, что он на верном пути и что все пока идет, как должно. Все то время, что морской разбойник провел в носилках, его терзали сомнения и подозрения. Тем более что лисья физиономия Ваньки не внушала ему никакого доверия.
Но теперь он понял, что перед ним человек, занимающий в своей стране высокое положение, а значит, богат, знатен и не станет прибегать к примитивному обману. Поэтому пират, вспомнив этикет, которому обучался в детстве и который ему вбивали розгами в мягкое место из-за строптивого характера, низко поклонился и расшаркался. При этом он невольно пожалел, что на голове у него чалма, а не шляпа, чтобы эффект от реверанса получился на загляденье.
— Шевалье де Гурж, — представился пират, приятно улыбаясь.
— Князь Николай Христофор Радзивилл, — ответил ему Сиротка и тоже изобразил поклон — не очень низкий (скорее благосклонный кивок), как раз соответствующий его высокому статусу.
У де Гуржа вытянулось лицо — фамилия баснословно богатых магнатов Радзивиллов была в Европе на слуху. Тем более во Франции, на родине пирата. Знал он и кто таков князь Николай Радзивилл, а также какую должность занимает при дворе короля Речи Посполитой Стефана Батория — шевалье де Гурж в последнее время живо интересовался европейской политикой.
Франция во второй половине шестнадцатого века была ослаблена внутренними смутами и гугенотскими войнами, Париж сотрясали восстания, и династия Валуа доживала свои последние годы. Кризис следовал за кризисом, поэтому из морской войны за колонии, в которой французские пираты принимали самое активное участие, Франция временно вышла. Конечно, флибустьеры, «свободные мореплаватели» (так называли себя французские пираты с Тортуги), продолжали борьбу, они не исчезли из региона Карибского моря, но масштабы этой войны уже не были столь значительными, как раньше. А некоторые из них — такие, как шевалье де Гурж — и вовсе переместились поближе к Испании, в том числе и в район Средиземного моря.
— О! — воскликнул де Гурж и еще раз поклонился. — Для меня большая часть, что вы удостоили меня аудиенции. Быть принятым великим маршалком литовским — что еще может желать такой морской бродяга, как я?
— Позвольте поинтересоваться, шевалье, уж не тот ли вы храбрец-капер де Гурж, который потопил испанскую эскадру под командованием адмирала дона Педро Менандеса? — не удержавшись, воскликнул Радзивилл, блеснув своей хорошей памятью и эрудицией; он вдруг вспомнил, где и когда слышал эту фамилию.
Когда князь в отрочестве посещал Францию, весь Париж гудел, обсуждая рейд бравого гасконца де Гуржа. В 1562 году французские гугеноты основали французское поселение Форт Каролина во Флориде. Испанцам не понравилась подобная самодеятельность французов, и адмирал флота Испании дон Педро Менандес напал на французскую колонию. На ее месте он основал испанский форт, а всех французов перевешал на деревьях, прибив надпись: «Повешены не как французы, а как еретики».
Таким образом, дон Педро намеревался навсегда отбить охоту у французов основывать свои поселения по соседству с колониями его католического величества короля Испании. Однако жестокость не только не остановила французов, а наоборот, возбудила в них чувство мести. Капитан де Гурж во главе военной эскадры появился у берегов Флориды и, в свою очередь, сжег испанский форт. Пленных он, как и дон Педро, брать не стал. Всех захваченных испанцев де Гурж повесил и тоже оставил надпись: «Повешены не как католики и испанцы, а как бандиты и убийцы».
— Вы чересчур лестно отозвались о столь незначительном эпизоде моей биографии, — с напускной скромностью ответил де Гурж.
— Поверьте, я очень рад принимать такого героя, как вы, — несколько выспренно сказал князь.
Слово «герой» в ситуации с де Гуржем оказалось несколько неуместным, и Радзивилл понял, что немного сфальшивил, поэтому тут же перевел разговор на другую тему:
— Однако этот ваш наряд, шевалье… Вы приняли ислам?
Де Гурж непринужденно рассмеялся, он уже вполне освоился с обстановкой.
— Отнюдь, — ответил он. — Но султан с гораздо большей благосклонностью принимает алжирских пиратов, нежели честных христиан. Поэтому мне пришлось прибегнуть к маскировке, что оказалось совсем не трудно. В моей команде и раньше были уроженцы Алжира. Перебравшись поближе к Европе, я набрал в экипаж еще несколько берберийцев, которые отличаются большой храбростью и нечувствительностью к боли, и ни одна сторожевая галера османов не заподозрила в нашей посудине ничего необычного. Кроме того, среди алжирских пиратов (в том числе и капитанов) есть европейцы, принявшие ислам. Так что я вполне сошел за своего.
— Вы и впрямь удивительный человек, — восхищенно сказал Радзивилл; он сам не пас задних в бою и любил храбрецов. — Что ж, прошу к столу, шевалье. — Князь позвонил в крохотный звонок, и слуги начали быстро накрывать на стол. — Уж не откажите в любезности отобедать вместе со мной. Ну, а потом мы решим все наши деловые вопросы. Вы не против?
— Что вы! Я голоден, как тигр. Благодарю, ваша милость.
Обед пришелся де Гуржу по вкусу. Все блюда были европейской кухни. Радзивиллу уже до чертиков надоел каждодневный люля-кебаб, вызывавший изжогу, и прочие прелести турского быта, поэтому князь приказал своему повару готовить ему ту еду, к которой он привык. А уж от вин из погребка князя шевалье и вовсе пришел в восхищение.
Беседа у них получилась весьма содержательной. Де Гурж рассказывал Радзивиллу о Тортуге и о своих морских приключениях, а князь, в свою очередь, поведал пирату о Ливонской войне и о тех подспудных течениях в политической жизни Европы, которые обычно скрыты от глаз непосвященных. Они быстро и достаточно неожиданно (маршалок Речи Посполитой и пират! час назад такую ситуацию нельзя было даже представить) прониклись доверием друг к другу, поэтому запретных тем в разговоре не было.
Наконец они перешли к кахве. Задымили кальяны и умиротворенные сытным и очень вкусным обедом собеседники перешли к главному вопросу — торговле. Де Гурж, увидев князя, поначалу хотел выставить за Копье цену вдвое большую той, что просил продавец, но в конечном итоге скостил сумму почти до минимума, оставив себе за посреднические услуги всего ничего, хотя и в таком варианте она выглядела достаточно внушительно. Но князь согласился на его условия, даже глазом не моргнув. Он лишь спросил:
— Здесь учтен ваш интерес?
— Да, — честно ответил шевалье и назвал свою маржу.
— Не мало ли?
Де Гурж улыбнулся и ответил:
— Та информация, которую я получил от вас, стоит гораздо дороже. Так что мне вполне достаточно. Главное, мне обязательно нужно расплатиться с моими парнями за вынужденный простой.
Николай Радзивилл с пониманием кивнул. Он хорошо знал нравы наемников, коими являлись в какой-то мере и пираты. Без денег они и пальцем не шевельнут. А если уж совсем прижмет, то жди бунта.
— Вам придется совершить путешествие на остров Крит, — сказал де Гурж. — Там вы встретитесь с владельцем Копья и обговорите, где, когда и в каком месте состоится сделка. Можно пуститься в плавание на моей шебеке, но больно уж она приметная. Так что вам придется нанять какого-нибудь купца. И потом, мне уже сегодня нужно покинуть Халич-Галату. А то я заметил какое-то нездоровое шевеление вокруг своей персоны.
— За вами следили?! — встревожился князь.
— Скорее да, чем нет. Из носилок много не увидишь. Уж не знаю, чем я заинтересовал тех, кто следил за мной в порту… — Тут пират хищно осклабился и продолжил: — Praemonitus — praemunitus. Предупрежден — уже вооружен, как говорили древние римляне. Меня ведь не в капусте нашли. Поживем — увидим. Но я бы рекомендовал вам покинуть Истанбул как можно быстрее и без лишнего шума.
— Хороший совет, — сказал Радзивилл, поднимаясь. — Сборы начнем немедленно. Судно и команда уже давно ждут. Я купил шебеку сразу же по приезде в Истанбул. Все матросы на судне — мои люди, опытные мореплаватели.
— Я восхищен вашей предусмотрительностью. — Де Гурж с удивлением покачал головой. — У вас несомненный талант полководца — предугадывать события, — польстил он князю.
На этом пират и Николай Радзивилл распрощались, вполне довольные друг другом. У выхода из караван-сарая де Гурж встретил Ваньку, унылая физиономия которого говорила красноречивее любых слов.
— Мне приказали тебя проводить, — буркнул Ванька, стараясь не смотреть в глаза пирату.
— Это лишнее. Обратную дорогу я найду сам.
— Извини, но приказ есть приказ. Сейчас позову носильщиков…
— Нет! — отрезал де Гурж. — Обратно пойдем пешком.
— Почему?! — взъершился Ванька, которому до смерти не хотелось бить лишний раз ноги по скверным улицам Истанбула. — Али денег жалко? Так я заплачу, не переживай.
— Не поэтому. Ты разве не заметил, что за нами следили?
Ванька хохотнул.
— Эк, удивил… Ну и что? Пусть их. В Истанбуле полно шпионов султана. Хлеб свой им ведь нужно отрабатывать? Нужно. Вот и стараются. Но толку с них…
— Не знаю, не знаю… — задумчиво сказал пират. — Может, и шпионы. Но что-то у меня на душе тревожно. Так что придется до порта топать на своих двоих.
— Что ж, коли так… — Тревога пирата передалась и Ваньке, и он вмиг утратил благодушие. — Тогда иди вперед, а я за тобой, в отдалении. Проверим, прав ты или нет.
— Разумно, — одобрительно сказал де Гурж. — Только будь осторожен.
— Само собой. Я всегда настороже, — ответил Ванька Грязь.
Беззаботно насвистывая, де Гурж неторопливо зашагал по щербатой каменке, которая помнила еще великих византийских императоров. Ванька подождал, пока он не превратится в лилипута, и последовал за пиратом. Какое-то время ничего не происходило. Или Ванька просто не мог вычислить соглядатаев среди многочисленных прохожих.
Но вот де Гурж свернул в узкий переулок, который должен был вывести его на одну из центральных улиц Истанбула, ведшую к порту, и Ванька увидел, как несколько человек весьма подозрительной наружности последовали за пиратом. Холодея от дурных предчувствий, слуга князя Радзивилла ускорил ход и буквально влетел в почти безлюдный переулок.
Он успел вовремя. Ванька увидел, как типы, одетые в немыслимое рванье, как дервиши, достали оружие — в основном длинные ножи и боевые топорики, которые легко спрятать в одежде, и прибавили шагу, чтобы догнать де Гуржа, который по-прежнему изображал полную беззаботность; он шел, не оборачиваясь, и напевал под нос какой-то фривольный мотивчик.
Ванька летел как на крыльях, легко и бесшумно, едва касаясь носками мостовой. Ему особенно не понравился один тип из этой подозрительной компании. Это был длинный, как жердь, валах. Он держал в руках сеть для ловли птиц с маленькими гирьками по краям, и по тому, как он ловко с нею управлялся, можно было понять, что ловить таким образом людей для него не впервой.
Значит, эти бандиты хотят взять пирата живым, понял Ванька. Это плохо, очень плохо. Под пытками он расскажет все секреты князя Радзивилла. И потом, если пирата схватят, то и ему не поздоровится. Князь приказал недвусмысленно — сопровождать де Гуржа до самой шебеки и, ежели что, защитить его хоть ценой своей жизни. Последняя фраза не очень понравилась Ваньке, но он понимал, что князь сказал ее не для красного словца. Если с пиратом и впрямь что-то случиться, то тогда Ваньке лучше сразу утонуть в Босфоре. При всей своей мягкости Радзивилл был предельно жесток к тем, кто рискнул ослушаться его приказа.
Ванька ударил с разбегу — как в Москве, когда ему приходилось драться стенка на стенку. Обычно его выставляли в качестве закоперщика и он всегда нападал первым. Поскольку физические кондиции бывшего офени не впечатляли, противники лишь посмеивались, глядя на плюгавого Ваньку, до тех пор пока он не врезался в их ряды. Невзрачный с виду закоперщик наносил благодушным мужикам такой же урон, как пушечное ядро, которое косит строй солдат.
Быстрый, резкий и неуловимый, Ванька Грязь метался в толпе, словно хорь, который забрался в курятник. И многие здоровяки потом сокрушенно чесали в затылках, не в состоянии понять, как такой огрызок мог завалить нескольких амбалов.
Первым делом он разделался с валахом; его сеть слуга Радзивилла посчитал самим опасным оружием в данной ситуации. Ванька убил валаха одним ударом ножа в спину. А затем, полоснув остро отточенным клинком ближайшего бандита, он отскочил на безопасное расстояние. Наступил момент, когда Ванька мог запросто дать деру. Де Гурж, конечно же, услышал шум и заметил бандитов, а значит, Ванька свое дело сделал и можно спасать свою жизнь.
Но чисто русский азарт хмельной волной ударил в голову бывшего старьевщика Вшивого ряда и он, забыв обо всем, схватился с бандитами, которые буквально взревели от ярости, когда увидели поверженного валаха. Забыв про пирата, они дружно набросились на Ваньку, горя желание порезать его на кусочки.
Однако не тут-то было. Ванька вертелся, как вьюн, а его нож порхал в воздухе, словно стриж. Он убил еще одного бандита и нескольких ранил, когда ему на подмогу пришел де Гурж. Пират обрушил на головы бандитов свой кутласс и сразу же зарубил двоих. Остальные, видя такой непредвиденный оборот событий, в смущении сначала отступили, а затем бросились врассыпную, и вскоре переулок опустел.
— А ты знатный боец, — сказал удивленный де Гурж, вытирая саблю об одежду одного из поверженных бандитов. — Спасибо, ты спас мне жизнь. Я этого не забуду.
— Пустяки, — отмахнулся Ванька и почувствовал, как его начала бить мелкая дрожь.
С ним всегда так случалось после большого физического и морального напряжения.
— Не скажи… Слушай, а ты не хочешь присоединиться к моей команде? Будешь мне помощником. Спустя год-два станешь богатым человеком.
— Если не повесят на рее, — ответил Ванька, изо всех сил стараясь не лязгать зубами.
— И то правда… — Де Гурж весело рассмеялся. — Мы ведь псы госпожи Удачи. Она часто бросает нам кость с мясом, но, бывает, иногда и отворачивается. И тогда только держись. Что ж, вольному воля. Ежели тебя припечет, я всегда к твоим услугам. Будешь мне боевым товарищем. Я капитан де Гурж. Найти меня будет несложно. Я дам тебе адрес верного человека в Истанбуле, он подскажет, где меня искать. А тебя как зовут?
— Иван… Грязной, — представился и Ванька.
— Московит?! — удивился пират.
— Да.
— Тогда понятно, откуда у тебя такая храбрость, — уважительно сказал де Гурж. — Знавал я московитов…
— Нам пора уходить отсюда, — сказал Ванька, тревожно посматривая по сторонам. — Не ровен час, появятся аскеры…
— Согласен. Ходу!
Они быстро, почти бегом, пошли по переулку и вскоре затерялись в людском потоке, который бурлил на портовой улице. Ни Ванька, ни де Гурж не могли видеть, как на месте схватки появился берестейский купец Мордко. Он постоял какое-то время над трупами бандитов с удивленным видом, словно не верил своим глазам, затем яростно выругался, рванув себя за пейсы, и поторопился исчезнуть в какой-то подворотне, потому что к месту событий валила толпа истанбульцев во главе с асес-баши. Похоже, кто-то уже сообщил о резне в переулке…