— Ни звука! — прошипел, как змея, Юн. — Там кто-то есть.
Все застыли, как вкопанные: отец и пан доктор — в недоумении, Глеб — в большой тревоге. Так они стояли около минуты. Но в подземелье царила тишина, лишь иногда нарушаемая звонким «бломп! бломп!» падавших с потолка капель.
— Идите за мной как можно тише. И не разговаривайте, — наконец сказал сильно встревоженный Юн.
— Ты что-то услышал? — шепотом спросил Глеб.
— Нет, но мне кажется… Не знаю… Наверное, я еще до сих пор под влиянием профессионального синдрома недоверчивости. Но все равно, старайтесь не шуметь.
Они вышли в камеру-«перекресток» и Глеб наконец с удовольствием выпрямился. Все-таки согбенное положение больше подходит обезьяне, предку человека. Неожиданно Юн крикнул:
— Ложись! — И открыл огонь из пистолета, который будто сам прыгнул ему в руку по тому ходу, который шел от валуна.
В ответ раздался крик боли, топот ног, а затем загрохотала очередь из автомата, от которой даже в ушах заложило. Глеб мигом сдернул с плеча свое ружье и начал палить в черный зев хода. Спустя считанные секунды ответный огонь затих, и в камере воцарилась тишина и темнота, потому что фонари были выключены.
— Нас все-таки достали, — чересчур спокойно сказал Юн, меняя опустевшую обойму.
— Похоже… — ответил Глеб и тяжело вздохнул. — Будем отмахиваться, куда денешься.
И ему, и отцу было не впервой сражаться за свою жизнь в таких условиях. Глеба беспокоил лишь пан доктор. Юлиуш Ганович лежал и тихо скулил, как побитый щенок. Глеб понимал его: вот оно, освобождение из подземной темницы, совсем близко, и тут такое…
— Что будем делать? — спросил Юн. — Долго мы здесь не продержимся. Нас выковыряют отсюда, как устрицу из ракушки. Я спрашиваю совета потому, что мне еще не приходилось бывать в подобной ситуации.
— Рискнем пойти другим коридором, — решительно сказал Глеб. — Пока они будут совещаться, что предпринять, а потом, оказавшись в этой камере, гадать, куда мы делись, возможно, нам удастся выбраться на поверхность. Я надеюсь на прибор. Он видит сквозь стены. Не исключено, что между подземными ходами есть замурованные перемычки. Это обычная практика древних устроителей лабиринтов. Так проще вытаскивать землю на поверхность — коротким путем.
Теперь уже Глеб уподобился слепому: он надел видеоочки, поэтому не мог знать, что находится у него под ногами, а вместо поводыря выступал отец. В арьергарде шел Юн с оружием наготове; рюкзаки за плечами исполняли у него роль бронежилета. Защита, конечно, не ахти какая, но все же…
Глеб и впрямь нашел замурованное ответвление подземного хода. Кладку разрушили быстро. Коридор, в который они попали, был, не в пример предыдущим, просторен и имел высоту не менее двух метров; а что касается его ширины, то по нему можно было идти по трое в ряд. «Похоже, это центральный ход лабиринта», — подумал Глеб.
Но куда идти, налево или направо? Глеб соображал недолго. Тоннель был с едва заметным уклоном, поэтому направление нарисовалось само по себе — нужно идти на подъем.
— Туда! — решительно махнул он рукой, и они припустили по подземному коридору с максимально возможной прытью.
Увы, вскоре их ожидало большое разочарование — еще один завал. И похоже, на этот раз он был совершенно непреодолимым, похожим на пробку в бутылке шампанского. Если раньше вверху была щель, хоть и узкая, то теперь перед ними стояла сплошная стена земли вперемешку с обломками кирпича (вполне современного) и какого-то строительного мусора. Скорее всего это был провал и его засыпали сверху.
— Все, кранты… — сказал Юн и тяжело сел. — Нам хана. Осталось лишь драться.
— Поживем — увидим, — упрямо процедил сквозь зубы Глеб и снова надел свои видеоочки; он надеялся, что аккумуляторные батареи сядут не скоро.
И на этот раз ему повезло. Уж не панна ли старается? — мелькнула в его голове мимолетная мысль, когда он узрел еще одну замурованную перемычку. Правда, она была значительно толще предыдущей. Когда пробили дыру в кирпиче, то оказалось, что это вовсе не проход, а достаточно просторная камера. Глеб быстро бросился к противоположной стороне, постучал по ней и воскликнул:
— Все сюда! За стенкой пустота! Валите и ее! Этот пролом заложить!
Юн лишь одобрительно кивнул. Это был хороший выход из создавшейся ситуации. По крайней мере, к ним доберутся не скоро — и кирпичи тяжело бросать, и перед проломом находиться опасно: ведь противник знал, что они вооружены.
Следующий ход по размерам оказался совсем уж узким и невысоким. Широкоплечий Глеб протискивался в него с трудом. Но одно воодушевляло — тоннель круто забирал вверх. Скорее всего это была канализационная канава замка. И она уж точно должна вывести на поверхность… если, конечно, повезет.
— Ну что, кто пойдет на разведку? — спросил Николай Данилович, с сомнением осматривая новый ход. — Скопом соваться туда не следует.
— Я пойду! — храбро заявил пан Юлиуш. — Из вас я самый маленький.
— Не будем спорить, — ответил Тихомиров-старший. — Только мы обвяжем тебя по талии веревкой. Для страховки.
Глеб остался не у дел. Юн забивал пролом, а отец травил тонкий, но прочный шнур, который прихватил с собой его запасливый сын. Глеб прошелся по камере, посветил… В одном из углов лежало какое-то тряпье. Оно что-то прикрывало. Глеб небрежно поковырялся ногой в этом хламе и почувствовал, как его мгновенно прошиб пот — под истлевшими тряпками блеснуло золото! Этот блеск Глеб, опытный археолог и кладоискатель, не мог спутать ни с каким другим.
Присев на корточки, он начал осторожными движениями освобождать какой-то длинный предмет. А когда освободил, то не смог удержать крик восхищения — перед ним лежал золотой ангел! Неизвестный мастер сработал его настолько искусно, что различались даже волосы на голове. Ангел оказался размером в рост человека, а его одеяние сделали из серебра.
— Что там? — спросил отец.
— П-па… П-посмотри… — Глеб никак не мог удержать дрожь от огромного волнения.
Отец обернулся и ахнул.
— Боже мой! — сказал он, и как сидел, так и подбежал на четвереньках к находке Глеба. — Глазам своим не верю!
— Во что ты не веришь? — раздался бодрый голос пана доктора, и он, кряхтя, выбрался из пролома. — Матка Боска!!! — взревел пан Юлиуш как одержимый, увидев ангела. — То есть невозможно!!! Ангел Радзивиллов! Какая удача! Это фурор! Это мировая слава! А где остальные? Ищите, ищите! — заметался он по помещению.
Все бестолково засуетились — даже Юн, который закончил свое дело и восхищался таким большим куском золота не меньше, чем остальные.
Увы, среди хлама больше ничего стоящего не нашлось. За исключением плоского деревянного ящичка с медной оковкой.
— Что там, что там? — нетерпеливо спрашивал пан доктор, заглядывая через плечо Николая Даниловича, который пытался открыть этот ларчик так, чтобы не сильно его повредить.
А когда открыл, в подземелье воцарилась гробовая тишина. На истлевшем от времени красном бархате лежал наконечник копья необычной формы. Он потемнел — то ли от времени, то ли еще от чего и казался черным.
— Копье… Копье Судьбы… — чуть слышно прошептал пан доктор и сел, потому что ноги его уже не держали.
— Копье Милосердия… — повторил Николай Данилович, который был поражен не меньше своего старого приятеля.
Глеб и Юн молчали. Первый от того, что у него просто не нашлось никаких слов и он находился в состоянии ступора, а второй потому, что старинная железка была ему просто неинтересна. Ниндзя смотрел, не отрываясь, на золотого ангела и прикидывал, сколько он потянет на вес.
«Это же хватит на всю жизнь… — думал он. — Даже если разделить на четверых. А почему, собственно говоря, на четверых? Не будь нас с Глебом, не видать бы старикам этого ангела как своих ушей». Его рука машинально легла на рукоять пистолета, глаза недобро прищурились, но в следующий миг он покаянно опустил голову и мысленно обозвал себя самыми нехорошими словами.
Эйфория от потрясающих воображение находок прошла быстро. Этому поспособствовал Юн. Раздосадованный своими дурными мыслями, он резко спросил пана доктора:
— Куда ведет ход?
— А что? — Пан Юлиуш смотрел на него пустыми глазами.
— Я спрашиваю о результатах разведки! — рявкнул Ниндзя.
Пан доктор тряхнул головой, стараясь настроиться на нужную волну, и ответил:
— Все хорошо. Выход есть. Только узкий. Его надо расширить.
— Так чего же мы расселись?! — прорычал Юн. — Вперед, марш, марш! У нас на холке целая банда висит, вооруженная стволами!
Первым с лопатой наперевес полез Глеб. «Господи, как же нам повезло!» — думал он, расширяя выходное отверстие. Ему пришлось поработать от силы пять-семь минут. Канализация была вскрыта бульдозером реставраторов, и искатели приключений, выбираясь на поверхность, напоминали медведок, ходы которых, дабы избавиться от этих прожорливых огородных вредителей, рачительный дачник заливает водой. Ангела вытащили наружу с помощью бечевки, а ящичек с Копьем Милосердия держал в руках пан доктор. Он не расстался бы с ним даже под угрозой расстрела.
Наверху уже была ночь. Однако место, на которое они выбрались из подземного лабиринта, хорошо освещалось прожектором. Первым делом Юн и Глеб завалили выход, благо нашлось чем: строительного мусора вокруг было хоть отбавляй.
— Пусть теперь помучаются, — хохотнул Ниндзя, бросая в подземный ход бетонные обломки и куски арматуры.
А затем ребром встал вопрос: что делать с находками.
— Придется сдать их государству, — с тяжелым вздохом сказал Николай Данилович. — Куда денешься? А неплохо бы этот ангел смотрелся в нашей гостиной, очень даже неплохо… Как думаешь, сынок? — обернулся он к Глебу.
— Па, ну его! — Глеб любовно обнял отца. — Главная ценность — это ты с паном доктором. Приеду домой, свечу в храме во здравие поставлю.
— Когда будем передавать ангела и Копье, то потребуем, чтобы на музейной табличке в обязательном порядке выгравировали наши имена! — воинственно заявил пан Юлиуш. — Имеем на это право!
— Фанфарон! — рассмеялся Николай Данилович. — Не волнуйся, мировая слава тебе обеспечена. А насчет таблички с нашими именами… У нас всегда тот прав, у кого больше прав. Как высокое белорусское начальство решит, так и будет.
Только Юн помалкивал. Его занимал важный вопрос — что там с джипом? «Если тронут его — найду всех этих фрицев и убью!» — думал он, крепко стиснув зубы.
Пан доктор сел, устроился поудобней, включил фонарик и открыл ящичек-пенал с Копьем Милосердия. Он не утерпел, чтобы не полюбоваться на вожделенную находку еще раз. Пусть теперь смеются над ним те невежды, которые считали его утверждение, что Копье находится в Несвиже, благоглупостью!
— Что… что происходит?! — испуганно вскричал доктор.
Все бросились к нему и увидели, как металл на глазах превращается в серый порошок. Он будто истлевал. Вскоре от Копья остался лишь подток, но и тот быстро начала покрывать ржавчина.
— Ой, не вынесу, ой, я умру… — стонал безутешный пан Юлиуш.
По его лицу катились крупные слезы.
Нужно сказать, что и Николай Данилович был изрядно смущен произошедшим, хотя его больше волновало освобождение из подземного плена и встреча с сыном. Он, конечно, знал, что некоторые артефакты, долго пролежавшие в земле или под водой, не выдерживают соприкосновения с воздухом на поверхности и разрушаются. Но чтобы так быстро… И потом, Копье ведь находилось не совсем уж в безвоздушном пространстве, так как в кирпичных перемычках были тонкие сквозные трещины.
— Значит, это не Копье Судьбы, — решительно заявил Тихомиров-старший. — Уж поверь мне. Скорее всего Николаю Радзивиллу всучили подделку. А подлинное Копье Милосердия, как и предполагал старина Жак Веньи, и впрямь спрятано в подземельях Александро-Невской лавры. Потому-то гитлеровцы так и не смогли взять Питер и потерпели бесславное поражение.
Пан доктор продолжил сокрушаться и горевать, но Глеб уже не прислушивался к его стенаниям. Какой-то новый звук, похожий на тихую мелодию, которую можно исполнить только на хрустальных инструментах, долетел до его ушей. Глеб медленно обернулся и увидел, что невысоко над землей парит странный светлячок. Он медленно удалялся, уменьшаясь в размерах. А затем исчез. Затихла и мелодия, оставив после себя хрустальные нотки, из которых сложился женский смех.
«Панна… — сообразил Глеб. — Черная Панна… Нет, никакая она не черная! Она просто глубоко несчастная». Он всей грудью вдохнул свежий воздух, напоенный каким-то незнакомым ароматом, затем поднял голову вверх. И как раз вовремя — небывалой красоты звездопад обрушился на Несвиж.
Приложение
*«Аллима» — медицинский трактат о мазях, написанный рукой внучки Владимира Мономаха, Мстиславны, любимой жены византийского императора Алексея Комнина. *Шеляг — название солида на славянских землях; в Европе с XVI в. солидами обычно называли серебряные, а затем медные шиллинги.
*Абaк— счетная доска, применявшаяся для арифметических вычислений. Впервые появился, вероятно, в Древнем Вавилоне ок. 3 тыс. до н. э. Первоначально представлял собой доску, разграфленную на полосы или со сделанными углублениями. Счетные марки (камешки, косточки) передвигались по линиям или углублениям. В V в. до н. э. в Египте вместо линий и углублений стали использовать палочки и проволоку с нанизанными камешками.
*Абба — отец (дравид.).
*Ага — в османской Турции и крымской орде старшина, начальник; придается к слову, означающему, над чем начальник.
*Акче, ахче — мелкая турецкая серебряная монета XIV–XVII вв., введена в обращение при султане Урхане в 1328–1329 гг. К началу XVII в. содержала 0,33 г серебра.
*Ала — конное вспомогательное подразделение римской армии.
*Алкан — испанское вино темно-красного цвета.
*Алтын, алтынник — русская денежно-счетная единица с XIV в., равная 6 серебряным денгам (1 денга = 0,17 г серебра). Со второй половины XVII в. — название монеты. Термин А. происходит от татарского слова «алты» — шесть. С 1534 г., когда в Российском государстве вошла в обращение новая общегосударственная монета «новгородка», или копейка (вдвое тяжелее денги), на А. шло 3 копейки. Как монета А. чеканился в 1654 г. из меди, а в 1704–1726 гг. — из серебра.
*Аненербе — организация, существовавшая с 1933 г. в Третьем рейхе. Создана для изучения традиций, истории и наследия германской расы. В 1939 г. была включена в состав организации СС (нем. SS, сокр. от Schutzstaffel — «охранные отряды»). Изыскания велись с колоссальным размахом — от чисто научной работы до исследования систем и практики оккультистов, вивисекции на пленных и до изучения деятельности тайных обществ.
*Антонио Поссевино — иезуит, папский легат (личный представитель папы римского в разных странах с поручением на срок, необходимый для его выполнения); в 1581–1582 гг. исполнял в России дипломатическую миссию. Пытался склонить Ивана Грозного к католичеству. Ям-Запольский мир между Великим княжеством Литовским и Россией заключен при его посредничестве.
*Апсида — выступ здания, полукруглый, граненый или прямоугольный в плане, перекрытый полукуполом или сомкнутым полусводом (конхой).
*Арамеи — западно-семитский народ Передней Азии (по самоназванию — потомки легендарного праотца Арама). С середины 1 тыс. до н. э. арамейский язык стал основным языком административной документации иранских и эллинистических держав. Арамейская культура была ведущей культурой Ближнего Востока, не утратившей своего значения и в эпоху Средневековья.
*Аршин — старинная русская мера длины; в XVI–XVII вв. делился на четыре четверти и был равен 72 см. В XVIII–XX вв. А. = 28 дюймов = 16 вершков = 71.120 см.
*Асес-баши — специальные полицейские чины, отвечавшие за безопасность и порядок в городе в темное время суток. В каждом квартале Стамбула ночная охрана возлагалась на сторожа, который подчинялся А.-б.
*Ауреус — древнеримская золотая монета; введена в обращение во время Второй Пунической войны. Первоначально использовалась исключительно в качестве наградной монеты для раздачи войскам в награду за одержанные победы. Находилась в обращении более пятисот лет, за это время неоднократно девальвировалась. После последней девальвации, проведенной императором Константином, стала называться солид. На рубеже веков А. = 25 денариям (серебро) = 100 сестерциям (латунь) = 200 дупондиям (латунь) = 400 ассам (медь).