Комната опустела. В то же время в черном раструбе камина мелькнуло что-то белое и вымазанный в саже и пыли Жарков осторожно шагнул вперед.
Жарков сразу подошел к столу, на котором еще лежал драгоценный документ, так неосторожно оставленный ушедшими. Вот она — та бумажка, которая даст новые богатства Советской России! Он держит ее в руках! Он сейчас унесет ее. Но сначала нужно взглянуть… Ах!
Перед глазами белел совершенно пустой лист. Лист без всяких знаков и надписей. Жарков протер глаза — то же самое. Перевернул лист — и на оборотной стороне нет ничего. Значит, он ошибся — англичане ваяли чертеж с собой. На столе остался другой, обыкновенный лист.
Жарков присел на кресло и вдруг снова вскочил от новой страшной мысли. Они нарочно заманили его сюда, они видели его, сидящего в камине! Сейчас они, может быть, наблюдают за ним так же, как наблюдал убийца-кассир за умирающим Бабиным. Но у него есть оружие! Здесь, за пазухой! Жарков шевельнул рукой и почувствовал, как кровь отхлынула от его лица, а ноги сразу отяжелели — нагана не было! Он выронил его, пробираясь по темному подземелью!
Жарков бросился к камину и заглянул внутрь; последнее и самое худшее подозрение оправдывалось — вместо длинного отверстия прохода в глубине камина рассыпалась ровная и непроницаемая железная обшивка.
Влезая в комнату, он надавил какой-то рычаг, и потайная дверь закрылась, отрезав ему последний путь к спасению.
8. МитингНа следующее утро работы в шахтах не производились вовсе. Шахтеры спали дольше обычного и, поздно встав, принаряженные и веселые, собирались на единственной широкой улице поселка. У всех было какое-то особенное, праздничное настроение. Готовились к митингу, назначенному на 9 часов утра. Особенно много ждали от первого доклада — о состоянии шахт и о передаче их англичанам.
Но в одной кучке разговор принял уж чересчур оживленный вид. Вокруг двух подростков — Кима и Витьки — собралась целая толпа. Низенький Митька широко размахивал руками и убежденно агитировал собравшихся.
— Общее собрание должно высказаться против передачи шахт, хотя бы временно. В Москве поймут… Англичане готовят нам что-то скверное! Посмотрите…
— Да что скверное-то? Что плохой участок у нас берут? — недоумевали кругом.
— Жаркова знаешь? Спроси у него! Он был вчера у директора. Тот ему не поверил — ну, да время покажет, подпишем условие — поздно будет пятиться. Эх, закручивают нас буржуи вокруг пальца, а мы и не замечаем!
Старый шахтер, стоящий против Митьки, отошел, нерешительно почесываясь. Он чувствовал, что парень говорит дело, но имел на этот счет свои мысли.
— Нет! Пора развязаться с окаянным участком. Хорошо еще, что нашлись желающие! Каждую неделю по несчастью. Довольно! Вот если бы участок действительно давал прибыль… — почти все остальные были согласны со старым шахтером…
Огромный митинговый зал уже к половине девятого был набит народом. Стояли между скамьями, в проходах, сзади. Ровно в девять на сцене, под наклонными, яркими портретами вождей, появились ораторы — товарищ Мартьянов, представительница Женотдела, представители шахткомов и охраны труда.
Среди напряженной тишины слово взял Мартьянов.
— Товарищи, сегодня у нас решающий день. Завтра в Москве состоится последнее совещание по поводу передачи участка. Мы должны высказать по этому поводу наше мнение и отправить телеграмму в СТО.
Участок наш плохой, при всех усилиях дает только 50 % нормы. Две шахты не работают совсем, новых запасов не предвидится. Правда, новых разведок не делали, но еще при старых частных владельцах все жилы были известны. Вот факты, товарищи. Прошу высказываться!
На сцену поднялся седой сгорбленный шахтер-откатчик. Он долго говорил о том, как тяжело работать, как плох уголь. Он работает здесь тридцать лет и никогда не слышал о том, что поблизости есть лучшие породы. Он считает, что участок нужно сдать. Старик спустился с эстрады, уступая место другому рабочему.
Второй высказался в том же духе. Третий тоже. А когда четвертый договаривал последние слова, толпа сзади заколыхалась, пропуская кого-то вперед. Это был Жарков. Грязный, в изорванной одежде, он медленно взобрался к председательскому столу.
— Товарищи, участок сдавать нельзя! Здесь есть богатая, никому не известная залежь. Вчера я видел ее чертеж. Англичане хотят обмануть нас. Кассир…
Жаркова прервал директор.
— Товарищ Жарков, чем вы можете подтвердить свои слова? Здесь происходит окончательное решение очень важного вопроса. Вы понимаете, что мы не можем поверить вам на слово. Какие доказательства…
Жарков протянул вперед свои окровавленные руки.
— У меня нет письменных доказательств. Я сам только что из дома англичан. Попал в ловушку, еле успел удрать.
Кассир продал англичанам план новой копи, товарищи! Вы меня знаете, я не стану врать. Я говорю вам — не отдавайте в концессию этот участок.
В зрительном зале как будто взорвалась бомба. Несколько тысяч человек повскакало с мест, убежденно доказывая друг другу и наполняя криком весь зал, — столько трудов! — негодный уголь! — англичане могут обидеться! — но Жарков? — Жарков сошел с ума! — неправда, Жарков честный партийный работник!
Председатель долго не мог призвать к порядку разбушевавшуюся толпу.
Вопрос был поставлен на голосование. Голосование показало: большинством 500 голосов при 200 воздержавшихся общее собрание шахтеров постановило одобрить сдачу участка английской каменноугольной компании.
Часть третья
ИСЧЕЗНУВШИЙ ЧЕРТЕЖ
1. Комсомольцы за работой— Что же ты думаешь теперь делать, Жарков?
Выбравшись из митингового зала и пройдя несколько шагов по дороге, Жарков остановился в нерешительности. Неожиданный голос сзади заставил его обернуться и убедиться в том, что он был не единственный, покинувший собрание. С обеих сторон комсомольцы Ким и Митька заглядывали в лицо своего старшего товарища.
— Хочешь, Жарков, мы соберем ребят из ячейки и задержим отправку телеграммы? Ты уверен, что наши обмануты? Ты сам видел чертеж нового пласта? Почему же ты не взял его?
— Понимаете, ребята, это случилось как-то совсем необыкновенно! Как будто бы эту же самую бумагу они рассматривали за две минуты перед тем. Это был чертеж, а когда я взял ее, на ней не оказалось ничего. Я сидел в таком месте, откуда было не особенно-то хорошо видно комнату. Может быть, они подменили…
Митька подтолкнул Кима. Ким солидно потер рукой подбородок и обернулся к недоумевающему Жаркову.
— А где же эта бумажка, товарищ? Разве ты не захватил ее с собой?
— Захватил! Нет, конечно! Я ее бросил. Как раз в то время в комнату возвращался один из англичан. Я был заперт со всех сторон. Решил выбраться через печную трубу. Конечно, трудно было. Все-таки выкарабкался на крышу. Забежал в секретный отдел… они обещались сделать осмотр подземного хода. И видите, чем все это кончилось.
— Та-а-к. Послушай, Жарков. Ты слышал когда-нибудь о симпатических чернилах?
Я читал про них в какой-то книжке. Это совершенно бесцветная химическая жидкость. В прошлых столетиях такие чернила употреблялись для писания особо секретных документов.
Тот, кто делал чертеж, знал, вероятно, секрет состава, надпись которым появляется только при нагревании, а потом исчезает снова. Не подносили ли англичане эту бумажку к огню? Да что с тобой, Жарков?
Оба комсомольца с изумлением смотрели, как Жарков так и сел в жидкую, черную грязь дороги. Он страшно покраснел и в отчаянии хлопал себя по круглому затылку.
— Что? Да то, что ты прав, Ким! Конечно, ты прав! Это была как раз такая бумажка. Я вспомнил: англичане, рассматривая ее, держали над ней зажженные спички. Ах, я неграмотный дурак! Прозевал дело. Еще коммунистом называюсь. Ах, я…
— Перестань, братишка. Теперь все равно не поправишь. А вот скажи-ка лучше, собрать, что ли, ребят из ячейки? Мы бы устроили засаду…
Жарков поднялся с земли, отряхнулся и внимательно выслушал предложение Митьки.
— Засаду? Нет уж, не нужно. Кроме того, телеграмма, вероятно, уже отправлена. Еще сделаем новую глупость. Нужно продолжать поиски. Мы всегда можем остановить дело в последний момент. Вы лучше вот что: соберите человек десять побойчей, и расставьте их вокруг дома англичан. Если кто из них выйдет, бегите за мной. Я буду в секретном отделе. Кончу там, придумаем что-нибудь. Только, чтобы не упустить их!
Жарков уже вторично в этот день обращался к помощи секретного отдела. Только что вырвавшись из ловушки, он рассказал там всю свою историю. Заведующий отделом тов. Гремис очень внимательно отнесся к его словам и обещал срочно выяснить дело. Но когда теперь Жарков снова вошел в кабинет, он оказался гораздо строже и холоднее и, едва выслушав посетителя, начал отвечать отрывистыми, официальными фразами.
— Конечно, тов. Жарков старый член РКП, испытанный работник, но… такой необыкновенный рассказ. Все это больше похоже на роман, чем на истинное происшествие. Жарков просит сделать обыск в доме английской делегации. Но вмешательство без важного повода в жизнь иностранцев может послужить поводом к политическим осложнениям. Тем более, что агенты уже промахнулись одни раз…
— Как промахнулись?
После рассказа Жаркова он, Гремис, отправил агентов исследовать лесную сторожку. Они действительно нашли подъемную дверь, коридор… Но никакого сообщения с домом англичан нет. Это совершенно глухой тупик, похожий на заброшенный погреб.
— Они закрыли ход! Они догадались. Значит, секретный отдел не будет больше заниматься этим делом?
— Мы не можем ничего сделать, товарищ. Ведь у вас нет никаких доказательств. Если бы что-нибудь более конкретное…
В дверях раздался стук и показалась голова дежурного сотрудника.
— Извиняюсь, тов. Гремис. Какой-то мальчик спрашивает тов. Жаркова. Он говорит — дело срочное.
Жарков быстро встал. Его взгляд зацепился за маленький браунинг, лежащий на столе. Вспомнив, что остался без оружия, он сунул его в карман.
Внизу ждал Митька.
— Тов. Жарков, молодой англичанин вышел из дома. Трое ребят пошли за ним. Остальные сторожат. Скорей, а то он уйдет слишком далеко!
2. В разрушенной шахтеЖарков и Митька вихрем неслись по главной улице. Они пробежали поселок и вышли за околицу. С края канавы поднялся высокий подросток и подошел к Жаркову.
— Они прошли к северной шахте. Англичанин и за ним двое ребят. Я остался показать дорогу. Скорей, скорей, товарищи!
Жарков бросился дальше.
Через двести шагов из-за забора выскользнула другая маленькая фигурка.
Англичанин продолжает идти к северной шахте. С ним третий парень. Пусть Жарков поторопится, если не хочет упустить их.
Северная шахта не разрабатывалась уже около шести лет. С того самого дня, как в ней взрывом газа убило сорок пять человек и саму шахту залило водой! Надстройка давно подгнила и разрушилась, доски и бревна растаскали на дрова. И ничем не огороженный четырехугольный спуск в шахту зиял черной, глубоко уходящей вниз дырой. У отверстия сидел третий подросток, с волнением наблюдающий их приближение.
— Он полез внутрь. Только что меня не заметил. Скорей, тов. Жарков! Сними башмаки, чтоб не шуметь. Ну, теперь полезай!
Жарков нащупал первую ступеньку лестницы и нырнул в густой и сырой мрак…
Запасная спускная лестница, и вообще имеющая гораздо больше недостатков, чем преимуществ, теперь, после пятилетней заброшенности, имела ужасный вид. Невидимые, скользкие ступени выскальзывали из-под ног, деревянные перила крошились и, казалось, готовы были ежеминутно переломиться. Внизу раздавался стук спускающихся шагов. Скоро стук этот принял несколько другой характер и продолжался, как будто, в другом направлении. И почти вслед за этим нога Жаркова, нащупывающая следующую ступеньку, повисла в воздухе. Он посмотрел вниз. В этом месте лестница кончалась. Направо едва различалось отверстие входа в боковой штрек.
Жарков поставил ногу на край отверстия и отпустил перила. В следующий момент он уже крался по темному, полуобвалившемуся проходу.
Впереди мелькнул свет и снова зашуршали спотыкающиеся шаги англичанина. Значит, он на верном пути! Жарков, привычный к передвижению под землей, пошел быстрее.
Англичанин двигался, старательно огибая препятствия, резко выступающие в белом свете карманного фонарика. Вдруг пляшущий луч остановился. По движениям темной фигуры Жарков понял, что она вынула что-то из кармана. Бумага! Англичанин присел на угольную глыбу и разложил что-то на коленях. Он сверялся с планом.
Бумага снова исчезла в кармане и свет опять двинулся вдаль. Шедший впереди, очевидно, отсчитывал шаги. Затем свет потух. Заметил ли англичанин своего преследователя и не ждет ли его за поворотом, чтобы встретить выстрелом из своего револьвера?
Помедлив с секунду, Жарков быстро двинулся вперед и обогнул поворот. Шагов не было слышно. С обеих сторон тело охватывала холодная, пустая тьма. Он начал ощупывать стены. В одной из них было отверстие. Следовательно, путь, по которому исчез враг, найден. Жарков решил довести расследование до конца. Все виденное им до сих пор сильно напоминало ход к скрытому забою из рассказа кассира. Он опустился на колени и пополз в боковое отверстие.
3. Схватка под землейОтверстие заканчивалось слабо освещенной, неровной дырой в полу. Жарков дополз до края.
Внизу была узкая пещера, часть которой освещал электрический фонарик, стоящий на земле. Под фонариком болталась двухсаженная веревочная лестница, начало которой тут же нащупалось. Подле лестницы стоял на коленях англичанин, внимательно разглядывающий горсть угольных осколков, только что поднятых с земли.
В уме Жаркова сразу родились две совершенно различные мысли. С одной стороны, он мог просто вернуться обратно и привести сюда товарищей, которые подтвердят его слова. Но сможет ли он найти потайной ход, если уйдет сейчас отсюда? Конечно, нет. Жарков решил привести в исполнение вторую, более удачную, как ему показалось, мысль.
Он ухватился за основание лестницы и бесшумно повис на натянувшихся веревках. Увлеченный исследованием качества угля, англичанин не обратил внимания на то, что лестница над ним закачалась сильнее. Жарков спускался все ниже. Теперь он находился над самой спиной согнувшегося врага. Он отпустил лестницу и всей своей тяжестью обрушился на эту, ничего не подозревавшую спину.
Но его расчеты не оправдались. Во-первых, вместо того, чтобы сразу убить или хотя бы оглушить англичанина, прыжок Жаркова просто сбил его с ног. А во-вторых, англичанин оказался мускулистым, умеющим постоять за себя малым. Прокатившись несколько шагов по земле, он сразу вскочил на ноги и принял оборонительную позицию по всем правилам современного бокса.
Жарков тоже моментально поднялся с земли. И хотя он только мельком слышал о благородном искусстве английского кулачного боя, но в свое время был прекрасным бойцом на кулачках. И он вовсе не смутился перед направленными на него здоровыми кулаками.
Первым напал англичанин. Выпад был сделан по всем правилам искусства, артистический выпад! Жарков отскочил и, развернувшись, изо всех сил треснул англичанина по уху.
Член торговой делегации не ожидал такого, противного всем спортивным правилам, приема. Он глухо застонал, схватился за голову и в тот же момент почувствовал, как две могучие руки хватают его поперек пояса и валят на пол. Он рванулся и в свою очередь вцепился в шершавое, мягкое горло врага.
Несколько времени немые черные стены наблюдали невиданную до сих пор под землей сцену — ожесточенную схватку капиталиста и пролетария. Но победителем из этой схватки вышел не тот, кому, вероятно, сочувствовали бы эти стены, если бы вообще были в состоянии видеть и чувствовать. Сэр Роберт Грин с трудом оторвал от себя руки безжизненного противника и медленно встал с земли. Он еще раз ударил каблуком по окровавленной голове Жаркова и, захватив с земли горсти две угля, начал взбираться по веревочной лестнице.