Впопыхах я вылетел на улицу, два раза прочесал центр, но так и не нашел своего случайного попутчика. А потом успокоился и выдохнул — в конце концов, я не обещал Валерке приглядывать за Вениамином, да и тот был уже в более чем сознательном возрасте, чтобы самостоятельно отвечать за свои действия. Картой Веньку мы снабдили, остановку автобуса показали, да и пропал он с глаз не в африканском квартале.
Потом я еще немного побродил по афинским улицам, скормил местному коту, пристроившемуся ко мне на скамейке, неудачно купленный пирожок с начинкой, гордо именуемой индейкой, а на деле не жующейся, поглазел на выступление молодёжных групп на «Бродвее» и двинул к условленном месту встречи. Там уже ошивался и мой вчерашний наркоман. Увидев меня, он счастливо и горделиво заулыбался, а потом торжественно вручил мне пакет с жёлтой деревянной моделью субмарины.
— Here you are, sir! As I’ve promised. Hundred euro. (Вот, сэр, держите. Как я и обещал. Сто евро), — выдал он, — it was hard to get it but I did it. (Ее было сложно найти, но я сделал это).
— Ok, — замучено выдохнул я, понимая, что индус не отстанет от меня, пока я не куплю макет, и отсчитывая деньги.
— Well, sir. Maybe something else? The schedule of the strikes? (Отлично, сэр. Может что-нибудь еще? Расписание забастовок, например?)
— Sorry, what did you say? (Прости, что ты сейчас сказал?), — опешил я.
— It is a very useful thing. Everyone here must have it. Oh, let me look. By the way, today from 16.30 is a time for the strike of the bus drivers. It will be finished by the 9 o’clock in the evening. (Это очень полезная вещь. Здесь она должна быть у всех. Дайте-ка, я посмотрю. Кстати, сегодня с 16.30 забастовка у водителей автобусов. Она завершится к девяти вечера).
И не то, чтобы мне было жалко «за крайне полезную вещь» десять евро, но я подумал про себя, что это уже какая-то откровенная разводка. Еще ни в одной стране мира я не сталкивался с практикой забастовок по расписанию, и совсем уж подозрительно это выглядело для греков с учетом их пренебрежительного отношения ко всему, связанному со временем.
— Sir, I can order you a taxi. Everyone knows here me, so you will get a good discount. (Сэр, я могу заказать вам такси. Все меня здесь знают, и вы получите хорошую скидку).
— Oh, no thank you. I will do without (Нет, спасибо. Я справлюсь сам).
Потеряв на сегодня интерес ко мне, индус уже завис над молоденьким пареньком-англичанином, также что-то пробормотавшим тому и, как я вчера, очумело рванувшим от наркомана в центр.
А мне показалась, что у меня эффект дежа вю, «и в Матрице что-то меняют».
На скамейке я просидел еще около сорока минут, тревожно вглядываясь вдаль. Поразительно, но никаких автобусов мимо не проезжало, поднапрягло меня и отсутствие местных. Аккуратные белорусы отзвонились за пятнадцать минут до времени встречи и сообщили, что решили взять такси, поскольку Любовь в кровь стерла ноги и, как большинство соотечественниц, пала жертвой четырех пар обуви и пяти литров оливкового масла всех сортов и вкусов. Это только в России в большинстве супермаркетов нам продают лишь один вид этого продукта. О таких деликатесах как масло с привкусом лимона, апельсина, чеснока и паприки приходится только мечтать. Венька на остановку тоже не пришел, но его телефона у меня не было.
Вечерело. Нервно куря и сжав в ладони билет на автобус, как Данко сердце, я чуть шею себе не свернул, выглядывая эту падлу. Изо всех щелей как грибы после дождя выбирались пропойцы, бомжики, наркоманы и все те, кого принято называть асоциальными элементами. Слетались на ночной свет и коллеги по цеху всех полов и возрастов труженицы секс-индустрии Маргарет. За еще час, проведённый на остановке, я получил кучу предложений заняться оральным, анальным, вдвоем, вчетвёром, в том числе с осликом, сексом.
Обогатил я и свой английский наркоманский сленг, первые познания в котором получил еще в школе, благодаря общению с носителем. Наша преподавательница Эмили, тогда двадцатилетняя девушка, не видела ничего плохого в том, чтобы иногда покуривать травку, а летом часто отправлялась в Голландию. И вот на внеклассных щедро делилась с нами познаниями, пока одна тупенькая одноклассница не проболталась об этом матери, и вся лафа закончилась.
Время тикало. Согласно расписанию, вывешенному на ларьке, где я покупал билет, автобус должен был проехать уже как минимум два раза, но ничего подобного я не наблюдал. Закончились фиаско и все мои попытки объясниться с девахой-кассиршей. Она улыбалась мне как китайский болванчик и заученно твердила: «Yes, sir. Of course, sir. Wait a minute, sir» («Да, сэр. Конечно, сэр. Подождите минуту, сэр»). А где-то на четвёртом заходе до меня доперло, что девица просто знает самые распространённые фразы на английском, и как попугай талдычит их иностранцам.
Смеркалось. Начинался мой третий час ожидания автобуса. Ради хохмы я приценился к услугам таксистов, кучковавшихся тут же поблизости. «Sixty» (шестьдесят евро), — выдал заоблачную сумму местный главарь, скользнул взглядом по одежке. «Twenty five» (двадцать пять), — решительно рявкнул я. Перед тем, как расстаться с белорусами, мы заглядывали в интернет, чтобы получить представление о ценах, и там было сказано, что двадцатка — потолок. А две пятьсот в пересчёте на рубли, я не платил даже за ночные поездки от аэропорта Пулково через весь город по разводным мостам.
«Hah», — брезгливо фыркнул шоферюга и развернулся спиной ко мне.
«Hah», — передразнил я его, также демонстративно поворачиваясь задом.
Автобуса все не было. Странно вели себя и местные, наконец-то начавшие появляться на остановке. Люди как сумасшедшие кидались под колеса автомобилей прямо на проезжую часть, когда на дороге показывались что-то похожее на наши маршрутки без каких-либо опознавательных номеров, и махали руками. Не так, как у нас принято голосовать, а совершали просто безумные трюки всем телом, лишь бы привлечь к себе внимание. Как местное население не путается все этих маршрутах, я совсем не понимал и начинал все больше психовать.
На уже совсем расходившихся нервах я подлетел к паре полицейских и отчаянно запросил помощи. Те переглянулись между собой, потом минут десять что-то горячо обсуждали и наконец «порадовали » меня. Короче, если я правильно понял их, то выходило, что именно по воскресеньям во второй половине дня мой автобус ездит другим маршрутом, и мне надо пройти несколько улиц, чтобы сесть на него.
— What? Are your kidding? (Что? Вы издеваетесь?) — сорвалось у меня.
Еще утром я самолично убедился, что автобус в обратную сторону останавливается именно здесь, и только после этого мы пошли гулять по Афинам. Но судя по серьёзным выражениям на лицах копов, оскорбленных моей эмоциональностью, все так и обстояло на самом деле. Так что пришлось мужественно сжать зубы и двинуть в строго заданном направлении порядка километра. Пока я брел, приглядываясь к названиям улиц и стараясь не заплутать, еще больше стемнело, в окнах домов стал загораться свет, и чем дальше я удалялся от центра, тем больше появлялось подворотен и полуподвальных магазинчиков, на порогах которых тусовались не лучшие из местных обитателей.
Удивлялся я и тому, что мать не разыскивает меня по мобильнику, хотя я вроде обещал быть в гостинице к шести. Заканчивался мой третий час попытки добраться автобусом. На новой остановке сидела лишь пожилая мадам типичной греческой внешности и деловито вязала. Не покидали меня и прямо-таки хичхоковские параноидальные ощущение, что за мной кто-то медленно едет.
— Мать твою за ногу и об стенку, — не сдержавшись, выругался я вслух по-русски, когда вдруг по трассе на бешеной скорости и совсем не останавливаясь, пролетел автобус с номером маршрута, до боли напоминающим заветный.
— Молодой человек, вы в Афинскую Ривьеру? — произнесла вдруг матрона на моем родном. — Так вам надо на другую остановку. Здесь все автобусы только до спальных кварталов.
— Какую еще другую? — взревел я. — Мне же полицейские сказали, что сюда. А вы, что говорите, по-русски?
— По-моему, это очевидно. Я из Калининграда, но регулярно вот уже десять лет приезжаю сюда на лечение. Так вот, молодой человек, со всей ответственностью заявляю вам, что здесь нет и никогда не было остановки вашего автобуса. Вам необходимо вернуться назад, на центральную площадь, всего около километра.
— Ешкин кот, я же только что оттуда!
Сзади блеснули, ослепляя, фары, и хотя бы одной загадкой стало меньше. Из машины вылетел уже знакомый таксист и присвистнул: «Fifty!» (пятьдесят).
— Thirty (тридцать), — уперся рогом я, — and not one cent more (и не центом больше).
Мы снова демонстративно фыркнули друг на друга и развернулись задницами.
Темнело конкретно. Число проституток, наркоманов и бомжиков росло в геометрической прогрессии. Я судорожно метался между остановками, проклиная все на свете. Сзади плелся на медленной скорости за мной таксист.
— Е* твою, thirty five (тридцать пять), — обреченно выдохнул я, отчаиваясь добраться до дома.
— Oh, shirt, thirty five (вот дерьмо, тридцать пять), — также обреченно кивнул таксист, и мы погнали в Ривьеру.
А в отеле меня капитально озадачила мать:
— Слав, я почему-то думала, что ты останешься на ночь в столице.
— Это еще с какой такой радости? — хмыкнул я.
— Ну, возможно, я что-то перепутала. Мне, вроде, казалось, что ты собираешься на эти их ночные посиделки — бузуки.
Потом в номер раздался странный звонок с ресепш от Валерки.
— Слав, прости пожалуйста. Мне к вечеру полегчало, я решил пройтись погулять и заметил в твоем номере свет.
— И?
— А, разве вы все не должны были остаться на ночную часть экскурсии?
— Мы — это кто конкретно?
— Ну, белорусская пара, Вениамин.
— Валерий, извините, я очень устал и хочу спать, — не совсем деликатно прервал я беседу, чувствуя пятой точкой, что Венечка затеял какую-то нехорошую игру.
А в час ночи меня разбудила разъяренная Фрекен Бок:
— Павсаний, это что еще за номера с местной самодеятельностью и якобы организованными мною поездками?! Если хочешь поругаться со мной, то не вопрос. Но о последствиях я тебя предупреждала, — орала она в трубку. — Ты что, не понимаешь, что я как гид отвечаю за вас всех, и если что-то серьёзное случится, то шкуру спустят с меня?
— Броня, да что случилось-то? — икал в трубку я, пытаясь оперативно проснуться.
— А того, что пять минут назад мне позвонил Валерий и поинтересовался, что мы сейчас все вместе осматриваем в Афинах! А я ничего не знаю и в этом отеле принимаю душ!
12. Как женщина и как мать
Похоже, выспаться в ту ночь из-за Венечки не удалось никому из нас. После Брони мне позвонил, а потом и заглянул в номер встревоженный дядя Вова, сдуру брякнувший Валере, что мы якобы действительно гуляем всей честной компанией по Афинам. Белорус с чего-то вдруг решил — я и Фрекен Бок добровольно прикрываем кобелирующего Вениамина и просто забыли предупредить всех остальных. А быть может, именно в таком ключе выстроил диалог сам Валерий, которому, скорее всего, до чертиков не хотелось верить в коварное предательство своего нищего любовника.
С дядей Вовой мы сначала объяснились на более чем повышенных тонах, а потом мне пришлось лезть в шкаф и доставать из чемодана заныканный коньяк, чтобы совместно выработать «общую концепцию». Около трёх ночи мы осторожно переместились на балкон и обнаружили, что свет на моей стороне горел в окнах практически у всех «наших».
Видимо, к этому времени новость о пропаже Венечки уже успела облететь русскую часть отеля, и теперь её со смаком обсуждали, судя по обрывкам разговоров, то и дело доносящихся сверху и снизу. Мать тоже звонила мне пару раз, жаловалась на внезапную бессонницу и интересовалась, удалось ли обнаружить как сквозь землю провалившегося Вениамина.
В итоге мы все чуть не проспали завтрак, а когда пришли в столовую, увидели крайне мрачную Броню и… не затыкающегося ни на минуту возбужденного Венечку, походу наизусть цитирующего справочник по всем достопримечательностям Афин и сыплющего подробностями нашей несуществующей ночной «экскурсии». Валерка счастливо и довольно улыбался, а у матери окончательно отвисла на пол челюсть.
— Слав, так все-таки, где ты был этой ночью? Это, конечно, абсолютно не мое дело, но так глупо ты не врал мне даже в детстве. А главное, я не понимаю — зачем! — возмущённо воззрилась на меня родительница. — Может, уже объяснишь, наконец, что происходит?! Последнее время ты очень взвинченный и нервный, так нельзя на отдыхе!