Двадцатилетний Яннис, самый младший сын в семье, увлечённо учился на профессионального хореографа, когда пришла весть о том, что старший брат разбился на автомобиле, а отец от горя слег и перестал ходить. «Среднего» неожиданно выбрали в почётные эфзони и прочили в перспективе неплохую военную карьеру. Вот и пришлось в срочном порядке переучиваться на товароведа, так как с деньгами стало худо.
— I’m sorry for asking. (Прости, что спросил).
— Never mind. It was so many years ago (Не бери в голову. Это было так много лет назад), — покачал головой Яннис, и я понял, что ему где-то под сорок, хотя в роскошной, теперь распущенной дома гриве не было ни одного седого волоса. — Аnd now... I am the owner Jacuzzi too. Let’s go there, it is hot today. And help me to take off t-shirt. (А теперь... я ещё и владелец джакузи, пойдём туда, сегодня жарко. И помоги мне снять футболку).
Когда я выполнил эту просьбу, а заодно избавил его джинсов, выяснилось и почему нам так легко флиртовать. Между лопаток Янниса я обнаружил вытатуированный символ весов, знака зодиака, с представителями которого всегда легко сходился. На груди грека, около левого аккуратного соска, имелась и ещё одна тату — средневековый кубок. Третья в виде православного креста (отчего я, мягко говоря, охренел по полной, но все объяснила потом Броня) сыскалась... в паху, прямо над причинным местом. Да, я понимаю, что сейчас задел чьи-то религиозные чувства и мог бы об этом умолчать, но прежде чем делать выводы, думаю, лучше дождаться следующей главы.
Совсем жарко стало ещё минут через тридцать, после расслабленных подготовительных поцелуев, объятий и изучающих прикосновений, таких же легких, как флирт. И если я все в них правильно понимал, то, в том числе благодаря Фрекен Бок, я получил на эту ночь более чем роскошный подарок судьбы в виде опытного и ничего не стесняющегося партнёра. Потому что Яннис в ходе этих прикосновений и поцелуев не дергался напряженно и позволял ласкать и дразнить пальцами вход в собственное тело. А значит, нас и вправду ждал полный отрыв, когда оба могут по взаимному желанию меняться ролями.
Светлая с многочисленными окнами спальня Янниса была по размерам вдвое больше, чем танцевальный зал, и кроме кровати, с удобной низкой софой, на которой я с кайфом развалился после душа.
— Well (Ну), — навис надо мной на руках Яннис, вдавливая оливковым по оттенку кожи, горячим телом в софу и двигая бёдрами, как при сексе. Его плоть уже елозила по моему животу.
— Be careful for the first. I haven’t had partners for a long time. (Будь осторожнее вначале. У меня давно не было партнёров).
— Are you married? If yes —then not now.(Ты женат?Если — да, то только не сейчас).
— No. (Нет).
— Single? Still single? It’s unbelievable. Ok. We will work it out. (Один? До сих пор один? Это невероятно. Ладно, справимся), — губы Янниса скользнули по моему телу вниз, обхватили разгоряченную плоть.
Потом мы опять бесконечно целовались, перекатываясь по софе в разных позах и готовя друг друга. В какой-то момент, точно его уловив, Яннис подхватил меня с четверенек за живот и, и снова, дав почувствовать силу своих рук, как тогда в танце, отнёс на широченную и мягкую кровать, опять же словно угадав мою любимую позу снизу — на боку.
*
— And now it’s your time. Let’schange. (А теперь твоя очередь.Давай поменяемся).
*
Утром, перед тем как отправиться в отель, мы с Яннисом забрались ещё выше в гору, чтобы позавтракать в кафе. После совместной ночи оба были готовы сожрать слона. Мы сделали заказ, и Яннис поинтересовался, насколько мне понравился Занта-таун. Врать греку, памятуя о том, насколько они гордятся своей родиной, мне не особо хотелось, потому я постарался отделаться общими словами о самом обычном курортном городишке, каких вообще-то очень много. Гораздо больше меня впечатлили гроты и бухта Марии Магдалины.
— No. Stop lying. It’s just because you haven’t seen that. (Нет, не надо врать. Это потому, что ты не видел этого), — легко пожал мою кисть грек, поднялся со стула и направился к смотровой площадке, где, несмотря на ранее утро, уже толкалась одинокая туристическая группа. — The historical Zanta-town was founded here in the mountains, but not on the shore. (Исторический Занта-таун располагался здесь, в горах, а не на берегу).
А у меня от открывшейся красоты захватило дух. Солнце уже начало подниматься из огромного на полгоризонта синего моря, с более светлой по оттенку воды бухтой — местным портом, испещренным следами от движущихся, словно игрушечных, белых яхт. Под ногами сквозь кружево растущих рядом сосен далеко внизу виднелся муравейник из тысяч маленьких лепящихся друг к другу розовых и бежевых домиков.
Я водрузил на нос солнцезащитные очки, прикрыл глаза, стараясь запомнить эту красоту, подставил лицо под лёгкий тёплый ветер и чувствовал спиной, как Яннис легко обнимает меня сзади. И какая туристическая или нет падла умудрилась нас сфоткать в этот интимный момент, не воткнул ни грек, ни я. Но какая-то бл* неизвестного пола и возраста всего лишь за пару минут таки успела.
В гостинице, куда мы добрались с Яннисом к полудню, нас словно поджидала... Броня. Она поцокала языком, ухмыльнулся, оглядывая обоих, и выдала на русском:
— Ну, что, нагрешил, Слава, как я и предупреждала? А теперь — в монастырь, грехи замаливать будем... Эта экскурсия не обсуждается. Выезжаем завтра в шесть.
— Бронь, я как-то не особо религиозный, — заныл я, — церкви, ну, ни разу не мое. Давайте, вы с матерью лучше... А если за билет заплатить надо, так я готов. А завтра «заболею».
А Броня уже делала вид, что не замечает меня, и что-то сердито выговаривала Яннису. Тот сокрушенно качал головой, и исподтишка делал хитрые рожицы мне. С Яннисом до конца отпуска мы провели ещё две шикарных ночи, хотя из-за этих долбаных снимков ему и пришлось пережить не лучшие моменты в жизни.
О существовании фотографий я узнал за ужином, когда ко мне, гаденько улыбаясь, подсел Венька с планшетом в тонких пальцах. До этого придурка хоть доперло подловить момент, пока мать удалилась в дамскую комнату.
— Славик, я так рад за тебя. Вы просто отлично смотритесь вместе. Ты знаешь, я бы даже не узнал тебя, если б не эти очки. Сам гонялся за такой моделькой-маской полгода, но так и не нашёл. И, кажется, это не подделка под известную фирму.
— В смысле? — похолодел я, давясь мягчайшей говядиной и лихорадочно соображая, к чему Вениамин ведёт.
— Ну вот же, видишь. Очень интересный сайт знакомств в Греции. Можно на русском, английском и греческом. Мужских знакомств. А вы там как одна из фотографий в альбоме. На главной. Не переживай, твоего лица почти не видно из очков и волос. И я ж обещал — тсс, могила.
— Веня, а что будет, если твой Валера вдруг узнает, на каких сайтах ты тусишь во время отпуска? — перешёл в наступление я, допирая теперь и до того, что пропажа Вениамина в Афинах точно была заранее запланированной акцией. — Хорошо подумал?
— Твои очки, Слава. И я дальше нем как рыба.
А я ещё искренне переживал за этого сучонка.
15. А в церковь - с зачеткой
Ну, что я вам сказать, други. На экскурсию по греческим православным храмам и монастырям я в коматозном состоянии собирался на следующее утро как на смертную казнь... и делал это абсолютно зря, как выяснилось впоследствии. Потому что эта поездка тоже осталась одним из самых ярких впечатлений о Греции. Более того, она полностью перевернула мое представление о православии. Оговорюсь, конкретно греческом.
Так что, как обычно предлагаю сесть на что-нибудь твёрдое или мягкое, но, главное, устойчивое, убрать от себя подальше колюще-режущие предметы, расслабиться и полностью сейчас выбросить все имеющиеся стереотипы об этой религии из головы. Готовы? Ну, поехали. Скучно вам точно не покажется.
Во-первых, в Греции священники являются такими же бюджетными служащими, как врачи, учителя, медики или военные. Каждый месяц служители культа получают зарплату, по старости лет могут выйти на пенсию, а раз в год даже отправиться в отпуск, например, в морской круиз, если батюшка саном повыше благословит. В свое свободное время священники имеют право носить, какую хотят одежду, и посещать, например, что очень приветствуется, тренажерные залы или азартно дуть во дворе с местными в футбол.
К батюшке в случае экстренной необходимости можно подойти за благословением или советом прямо в супермаркете, ресторане или кафе, где я сам не раз видел их. Опять же, только если в этот момент они не пьют кофе. Греки считают, Бог — не там, где стоит храм, а там — где живет вера. И если человеку требуется совет, то лучше его дать, и быть может одним несовершенным грехом в этом мире станет меньше. Ну и опять же трудиться по его отмаливанию не придётся.
Во-вторых, в греческих церквях во время службы принято сидеть на скамьях, как у католиков, и... до её начала галдеть в голос, обсуждая последние новости и сплетни. Вспомнили, как у нас шикнут, особенно злобные бабки, если вы умудритесь пристроить куда-нибудь свою пятую точку, и произнести громко хоть одно слово? Во-во, у меня тоже был шок.
Возможность воспользоваться лавкой практичные греки объясняют просто и в самую точку: «Лучше, сидя, думать о Боге, чем стоя — о ногах». А вот царящий ор и гвалт имеет под собой совсем другие, чем у нас, причины, по которым греки направляются в храм. Мы приходим туда, чтобы найти покой в душе, помолиться, покаяться в грехах и попросить за них прощение. Грубо говоря, мы являемся туда как на ковёр и что-то попросим, обещая хорошо вести себя впредь.
А они, греки, расценивают церковь как свой второй дом и посещают с главной целью — сказать Господу: «У меня все хорошо. Спасибо тебе за это». Беспокоить Бога какими-либо просьбами в Греции считается моветоном, позволительным лишь в крайних случаях. Например, при болезни близких, отсутствии наследников или чудовищной, удручающей бедности. И, да, в Греции существует отдельный святой Спиридон, отвечающий за деньги. Но, как я уже говорил, молить его подкинуть евро (просто варварски кощунственно звучит для православного) полагается только при экстренном жизненном раскладе. Но все-таки это можно сделать.
И поскольку главная цель визита грека в храм — это сказать, что все хорошо, то есть и третий, особой вид свечей, ставящихся там. В благодарность Господу, а не только «во здравие» и «за упокой». Кстати, свечи в греческих храмах не продаются. Ты просто опускаешь ту сумму, которую считаешь посильной для себя (обычно, это скопившаяся мелочь в виде центов) и берёшь их, сколько хочешь. Никто за этим не следит.
И коль скоро, церковь для грека — это второй дом, то где, как ни там, поделиться последними новостями, обсудить, что у соседа скоро женится сын, а ещё один купил недавно новую машину? Отсюда и особая форма одежды, которая надевается в храм. С неё-то у меня, привыкшего «к белому верху, чёрному низу и никаких вольностей», и приключился первый глубинный мозговой клинч, когда мы стояли в Патрах (островная часть Греции, Пелопоннес) перед входом в собор Андрея Первозванного.
От вида важно вышагивающей по площади на семнадцатисантиметровых каблуках дебелой девахи, втиснувшей многоразмерные прелести в красное откровенное платье, правда, чуть ниже колена, моя челюсть отвалилась мгновенно где-то до пояса. Кроме той еще одежонки, распущенных, вытравленных в блонд волос у девицы на лице было несколько тонн такого же вызывающего макияжа. Впрочем, челюсть отъехала на пол не только у меня, но и у всех наших.
«Как, и этим, прости господи, позволяют здесь пахать?» — затравленно заметалось в коллективном сознании.
А ещё через пару секунд к девахе подошёл такой же разряженный мужик, весь в серебряных цепях и с маленькой девочкой на руках, они втроём направились внутрь Собора. Наша группа побледнела, напряжённо замерла, приготовившись к дикому ору изнутри. Особо впечатлительная армянка, уже накинувшая на плечи и голову платок, принялась истово креститься.
— Оставить панику, — скомандовала наконец-то подлетевшая Броня, выяснявшаяся что-то с Акисом и полицейским насчёт парковки нашего автобуса, — как я уже говорила в салоне, греки приходят в церковь как в свой второй дом. А что делаем мы, когда направляется пусть и к близким, но в гости? Естественно, надеваем все самое красивое, а женщины украшают себя косметикой. Так что никакая это не путана, а вполне добропорядочная и искренне верующая, если Бог даст, в будущем мать многочисленного и счастливого семейства. Обычно в греческих семьях по двое-трое детей.
Ещё одна забавная вещь — гречанки не покрывают голову платком в храме. И даже, наоборот, как раз за кусок ткани на голове женщине могут сделать замечание другие представительницы прекрасного пола. Здесь отсутствие платка — это символ независимости и равного положения с мужчиной. Но, как заметила Броня, если посетительница говорит, что она из России, от неё тут же отстают. В конце концов, опять же для Бога важна суть, а не форма. И если кому-то удобно и привычно молиться в платке и скрючившись встояка на больных ногах — так и делайте на свое здоровье, только и другим не мешайте делать, что считают нужным они.