– Что скажешь? – напомнил Хуан, когда стало ясно, что Марк Мерфи закончил свое дело.
– Все правильно.
– Теперь мне ясно! – воскликнул Макс. – Круассар действовал по принуждению, потому что Бахар похитил и его дочь. Сведения на ее веб-сайте о том, что она отправляется в Бирму, были фикцией. Должно быть, они сами безуспешно пытались добраться до этого храма и поручили Круассару нанять нас, откуда-то зная, что мы выполним эту миссию.
Кабрильо кивнул.
– И Бахар от Смита и его шпиона в команде регулярно получал сведения о наших успехах.
– Все это кажется чересчур сложным. Зачем втягивать в это Макда? Зачем хитрить? Бахар мог просто нанять нас для задания в Мьянме.
– Ничего не вышло бы, – ответил Хуан. – Нет мотивации. Заниматься гробокопательством мы бы не стали. Ему требовалась такая миссия, от какой, как он понимал, мы не откажемся. Он уже нашел у нас слабость к заблудшим детям, поручив нам спасти его сына, и снова использовал ту же хитрость, используя как наживку дочь Ролана Круассара. Потом, получив то, что находилось в том мешке, он позвонил своим друзьям в правительстве, чтобы те ликвидировали нас.
– Почему было не привлечь правительство с самого начала? – удивился Макс.
– Не знаю, но одна причина существует. Иначе он не стал бы вообще с нами связываться. По-моему, он привлек военных в последнюю минуту. Макд, есть какие-то соображения?
– Нет, сэр. Мне не сообщали никаких сведений. Только принимали их.
– Значит, не имеешь понятия, что было в том мешочке, который мы обнаружили на трупе в реке?
– Ни малейшего. И пока вы не спросили, я даже не знал, кому подчиняется Смит. Я знал, что не он заказывает музыку, но не знал, кто стоит за ним.
– Раскрыта еще одна тайна, – обратился Макс к Кабрильо, – взрывы в том отеле.
– Что? Это не было случайностью?
– Бахар считает нас такой угрозой, что счел нужным внедрить своего человека в нашу команду, но еще попытался уничтожить нас в Сингапуре, чтобы покончить с этой угрозой пораньше.
Хуан немного подумал и покачал головой.
– Не думаю. Как я уже говорил, почему было не поручить Смиту застрелить нас, как только мы вошли в номер?
На лице Хенли появилась злобная усмешка.
– Потому что он знал, что остальные члены Корпорации обыщут землю от края до края в поисках убийц. Но если бы нас прикончили взрывники-смертники, за кем охотиться?
Кабрильо подумал, что его старый друг, возможно, прав, но сомнение оставалось.
– Сейчас нам нужно сосредоточиться на Бахаре. Надо выяснить, что он планировал. Это что-то, чему он видит в нас угрозу, и связано с тем, что они взяли из храма.
– Это уж точно, – усмехнулся Макс.
– А как быть с моей дочкой? – спросил Макд со всем достоинством, на какое был способен. – Теперь, когда Смит или Бахар знают, что меня разоблачили, они убьют ее. Они позволили мне поговорить с ней по веб-камере. Ее охранники носят пояса со взрывчаткой. Они взорвут мою малышку.
– Кто сказал, что Смит и Бахар знают, что мы разгадали, почему ты здесь?
– Не понимаю.
– Все очень просто. Ты будешь связываться со Смитом как положено и сообщишь, что платформа затонула до нашего появления.
– Ла-а-адно, – протянул Лоулесс, словно вкладывал в это слово дополнительный смысл.
– А потом мы вызволим твою дочь, выясним, что затевают эти сукины дети, и пригвоздим их к двери ближайшего сортира.
После самого долгого стояния под самым горячим душем, какого давно не принимал, Кабрильо отправился на поиски Линды Росс. Она напишет полный отчет о своих испытаниях, но он хотел узнать основные факты побыстрее, чтобы с их помощью избрать очередной образ действий. Сперва он вошел в ее каюту и обнаружил там Солей, только что вышедшую из душа. Одним полотенцем девушка окуталась и подоткнула его под мышки, другое обернула тюрбаном, закрыв волосы.
– Снова застаете меня не в лучшем виде, – произнесла она с застенчивой улыбкой.
– Так у меня всю жизнь, – ответил Хуан. – Выбор времени удачен во всем, кроме дам. Линда не проводила вас в одну из кают для гостей?
– Проводила, но ваш выбор женских туалетных принадлежностей несколько ограничен. Она любезно позволила мне попользоваться своими.
– Я скажу стюарду, – пообещал Хуан, потом спросил с искренней озабоченностью: – Как чувствуете себя?
В ее галльских глазах пробежала тень. И так же быстро исчезла.
– Приходилось и хуже.
– Я читал о нескольких ваших достижениях, – кивнул Кабрильо. – И они поразили меня. Однако хуже всего, когда тебя задерживают против твоей воли. Несвобода и контроль кого угодно выведут из себя. Бессилие, должно быть, самое худшее ощущение на свете.
Она открыла рот, словно собираясь заговорить, потом внезапно бросилась на кровать Линды и уткнулась лицом в ладони. Сперва всхлипывала тихо, потом все сильнее, и в конце концов все ее тело затряслось от рыданий. Хуан был не из тех, кто не может терпеть женских рыданий, во всяком случае, когда для них есть причина. Притворные слезы раздражали его, но это откровенное выражение страха он прекрасно понимал.
Хуан сел на кровать подле Солей, но не прикасался к ней. Если девушке хочется человеческого контакта, начать должна она. Интуиция его в подобных случаях была безошибочной. Через несколько секунд Солей уткнулась ему в плечо. Хуан обнял ее и просто ждал, когда она перестанет плакать. Не прошло и минуты, как Солей выпрямилась и шмыгнула носом. Хуан взял несколько бумажных салфеток из коробки на ночном столике и протянул ей. Она утерла глаза и высморкалась.
– Pardonnez-moi[10]. Это не к лицу воспитанной женщине.
– Теперь у вас будет все хорошо, – успокоил Хуан. – Я вижу, вы сильная женщина, но слишком долго не давали эмоциям выхода. Думаю, вы никогда не выказывали слабость своим тюремщикам.
– Non.[11] Ни разу.
– Но это не значит, что у вас не было эмоций. Вот они и нахлынули в конце концов. Ничего страшного.
– Спасибо. – Голос ее окреп, в уголках губ заиграла легкая улыбка. – И спасибо за то, что спасли мне жизнь. Линда очень верила в вас, ни на секунду не сомневалась в нашем спасении. Я была не так уверена. Но теперь… – Улыбка стала шире. – Теперь думаю, вам все по силам.
– Вот только получу свой красный плащ из химчистки.
– О… вы Супермен…
– Да, только не устраиваю трудных ситуаций. – Хуан посерьезнел. – Мне нужно задать вам несколько вопросов. Если для вас это трудно, можно заняться этим в другое время.
– Non. Я всеми силами постараюсь ответить.
– Или могу прийти, когда вы оденетесь.
– На мне полотенце. Этого достаточно, – сказала она с европейской практичностью.
– Слышали вы что-нибудь во время вашего заключения? Что-то, что может подсказать, зачем все это.
– Нет. Ничего. Меня похитили из дома в Цюрихе. Двое мужчин вломились в мой дом и набросились на меня, пока я спала. Пока один меня держал, другой сделал укол. Я потеряла сознание. Очнулась в той камере, где вы меня нашли. Я даже не знала, что это нефтяная платформа, пока не услышала от Линды. Знаете, ей тоже ввели наркотик. Но она говорит, что очнулась в вертолете, летевшем над морем.
Хуан знал, что Линда, как и он, придя в себя, останется неподвижной, чтобы понять, где находится. Этой уловке научил ее он.
– Представляете, почему вас похитили?
– Полагаю, это связано с моим отцом, – ответила Солей. – Он богатый и могущественный человек.
– Я познакомился с ним в Сингапуре, когда он нанял нашу команду искать вас в Бирме.
– Это правда, я собиралась отправиться в Бангладеш с другом в пешее экстремальное путешествие.
– Мы знаем. Человек, который организовал ваше похищение, поработал над вашим веб-сайтом так, что создалось впечатление, будто вы туда отправились. Они хорошо замаскировались. Есть какие-то сведения о вашем отце? О какой-нибудь недавней сделке?
– Мы не особенно близки, – печально призналась Солей.
Кабрильо понимал: вскоре ей придется сказать о том, что ее отца, скорее всего, нет в живых. Бахар получил то, что нужно, поэтому Ролан Круассар стал помехой. Конечно, они будут его искать, но шансов, что швейцарского финансиста оставили в живых, мало.
– Ну ладно. – Хуан поднялся. – Отдохните, потом поговорим еще.
– Я хотела бы позвонить. Отцу, друзьям…
– Могу сказать вам сразу: ваш отец исчез. Мы несколько дней пытались связаться с ним, но тщетно. И боюсь, пока не разберемся получше с этой ситуацией, придется делать вид, что вы погибли на нефтяной платформе.
– Мой отец? Исчез?
– Когда его видели последний раз, с ним был человек, который, скорее всего, похитил вас в Цюрихе.
Вина, страх, гнев сменяли друг друга в ее глазах в калейдоскопе эмоций. Она сидела неподвижно, как статуя, красивый манекен с искалеченной душой.
– Мне очень жаль, – вздохнул Хуан.
Он сожалел, что Солей заговорила о звонках. Она не была готова получить подобные новости. Так сразу.
Наконец Солей посмотрела на Хуана. Он вздрогнул внутренне – столько открытой ранимости было в ее глазах… Теперь он оказался на территории, где чувствовал себя очень неуютно, потому что Солей напоминала ему о собственной утрате. Ему не сообщали о смерти жены, пока он не вернулся со спецоперации для ЦРУ, когда она уже несколько недель лежала в могиле.
Он с облегчением увидел, что Солей взяла себя в руки, развернула плечи и глаза ее посуровели.
– Думаю, мне нужно одеться и погулять по палубе, если можно. Я давно не видела заката, не дышала свежим воздухом.
Она указала на чемодан, стоящий у двери ванной. Кабрильо узнал появившийся из гардеробной секции магазина «Мэджик шоп». Линда и Кевин Никсон уже приодели ее.
– Можно, конечно, – быстро согласился Хуан. – Если что-нибудь потребуется, обратитесь к любому члену команды. Хотя мы не нашли вас там, где ожидали, все чувствуют облегчение, зная, что вы в безопасности.
– Спасибо вам за все.
– Коктейли в кают-компании в шесть. Одежда повседневная, но ради вас я надену свой плащ.
Солей слегка улыбнулась этой попытке шутить, и Кабрильо ушел. В конце концов он отыскал Линду. Она была в спортзале с Эдди Сенгом. Оба, в традиционной одежде занимающихся боевыми искусствами, боролись на матах.
– Недостаточно физических нагрузок для одного дня? – пошутил Хуан.
Линда вспыхнула.
– Этот мерзавец Смит одолел меня в джунглях, и я хочу, чтобы Эдди показал мне мои ошибки.
Сенг имел регалии в нескольких стилях единоборств и был инструктором Корпорации.
– Это подождет. Нам надо поговорить.
Линда поклонилась Эдди и пошла по матам босыми ногами.
– Могу сказать сразу: Смит ничего не выдал. Доставил меня в Янгон и ввел мне наркотик.
– И ты очнулась в вертолете, летевшем к нефтяной платформе.
– Откуда ты знаешь? – спросила она, приподняв одну бровь.
– Я Супермен. Только что говорил с Солей.
– Просто говорил?
Хуан не попался на эту удочку.
– Был Смит вместе с тобой в вертолете?
– Да. С тем самым рюкзаком. Рюкзак лежал на полу между ним и летчиком. Перед тем как мы сели, он открыл его. Там были кристаллы рубина, большие. Около тридцати сантиметров длиной, уже ограненные, отполированные. Я в жизни ничего похожего не видела.
Кабрильо не мог поверить, что все это сложный план контрабанды. Здесь наверняка что-то еще.
Линда продолжала говорить.
– Когда мы сели, я продолжала разыгрывать из себя одурманенную. Меня сразу повели в камеру, где находилась Солей, поэтому я не знаю, оставался ли Смит там до конца.
– Полагаю, нет. Бахар много потрудился, чтобы получить этот мешок. Камни были ему нужны как можно скорее. Позволь спросить кое о чем. Я обнаружил, что целых два яруса этой платформы были заставлены компьютерами. Тысячами соединенных друг с другом компьютеров. Есть догадки?
– Обратись в мозговой трест. Марк и Эрик помешаны на компьютерах.
– Разве мы не должны называть их информационными технологами?
– Значит, я неполиткорректна. Возбуди дело против меня. Серьезно, тебе нужно спросить их. Меня сразу же затолкали в эту черную яму Калькутты.
Кабрильо нашел Марка с Эриком в каюте Стоуна. Они рубились в видеоигру на громадном плоском экране, представляющем собой четыре собранные в квадрат панели. Хуан понимал, что некоторые игры повышают квалификацию, но не видел смысла в том, что они гоняют карикатурную машину, водитель которой походил на африканского муравьеда.
– Вы, ребята, наверное, еще не слышали.
– Не слышали чего?
– На той нефтяной платформе была и дочь Круассара. Его использовали, чтобы связаться с нами. А Макд Лоулесс был шпионом.
– Что? – воскликнули они хором.
– Настоящий злодей – Гунаван Бахар. Это он все задумал. Ваша первоочередная задача проникнуть в каждую часть его жизни. Мне нужно знать, кто он в действительности, что ему нужно. Когда мы пытались справиться о Бахаре у Оверхолта, он сказал, что Бахара нет на радарскопе ЦРУ, поэтому вам самим придется копать как можно глубже.
– Постой-постой, – сказал Марк. – Макд шпион? Чей?
Кабрильо рассказал запутанную историю и закончил тем, что они с Максом сочли, что Бахар видит в Корпорации прямую угрозу тому, что он задумал.
– И два последних сообщения, – добавил он. – Линда видела отполированные большие рубины в рюкзаке, который мы нашли в Мьянме, и я обнаружил, что два яруса платформы были превращены в один громадный сервер. Есть соображения?
Молодые гении уставились друг на друга, словно приводя в соответствие мысли. Наконец Марк заговорил.
– Это не могли быть рубины. Корунд, основной материал рубинов и сапфиров – разницу создают примеси придающих цвет минералов: рубину – хрома, сапфиру – железа или титана – имеет шестиугольную кристаллическую структуру, но она пластинчатая, а не линейная.
Кабрильо сохранял бесстрастное выражение лица, а внутри у него все кричало: «Говори понятней!»
– Он говорит, – перевел Стоун, – что рубины не растут в длину, как изумруд или кварц, так что Линда не могла видеть рубины такой длины. Это какой-то иной тип кристаллов.
Это подкрепляло версию Хуана о том, что это не контрабанда драгоценных камней, но не приближало к истине.
– А компьютеры?
Марк ответил:
– Очевидно, Бахару нужно было разобраться с большими числами, но без дополнительных сведений о нем и его целях невозможно точно сказать для чего и зачем.
– Тогда вы получили приказ. Мне нужны ответы.
– Ясно, босс, – ответил Стоун.
Глава 17
Джон Смит сошел с трапа частного самолета и оказался в объятиях Гунавана Бахара. Они обнялись, как братья.
– Ты отлично сработал. – Бахар отодвинул Смита на расстояние вытянутой руки, чтобы посмотреть ему в глаза.
– Это оказалось легче, чем нам представлялось, особенно после того, как вы заключили сделку с армией.
Они разговаривали по-английски, на единственном общем для них языке.
Смит действительно взял псевдоним при вступлении в Иностранный легион. Он родился в Алжире, получил имя Абдул Мухаммед и, как многие соотечественники, имел в жилах немало французской крови после ста тридцати лет колониальной оккупации. И, как многие соотечественники, за сорок с лишним лет независимости не утратил ненависти к бывшим господам. Однако вместо того, чтобы сражаться в своей стране против правительства, развращенного западным влиянием, он решил сражаться с врагом изнутри и вступил в легион, чтобы получить военную подготовку и понять, как втереться в доверие к европейцам и легко притворяться одним из них.
По окончании пятилетнего контракта он уволился и присоединился к моджахедам, сражался против русских в Афганистане. Война ему нравилась, но уровень невежества этих людей поразил. Он увидел, что все они суеверные крестьяне и воюют друг с другом не меньше, чем с шурави. Даже великий шейх бен Ладен был фанатиком, искренне верившим, что, как только прогонят русских, нужно начать войну с неверными на Западе.