Но после первого часа пары, за минуту до звонка на перемену-пятиминутку, Норман оглядел присутствующих и звучно сказал:
— Студентки Мартина и Синд, после этого часа будьте добры явиться на перемене в лаборантскую при данной аудитории. — И, закрыв конспекты, спокойно подошёл к столу, от которого немедленно поднялись друзья — проверить небольшую лаборантскую комнату, часто использовавшуюся преподавателями для отдыха в перерыве между парами или в личные «окна».
Прозвенел далёкий звонок. Аудитория зашумела, зашелестела, а две подружки насторожённо спустились к лаборантской комнате, куда уже вошёл Норман.
— Добрый день, — приветствовал он, едва они появились на пороге.
— Добрый, — нестройно ответили девушки в один голос и переглянулись.
— Мартина, — обратился Норман к рыженькой воительнице, — у меня личная просьба. Если есть возможность, не могли бы вы побыть при вашей подруге в качестве телохранителя? Не постоянно. Время от времени. Вы подруги. И никто не будет удивляться, если все дни, пока здесь на празднествах присутствует мачеха Синд, вы будете рядом с подругой.
— Можно, — задумчиво сказала Мартина, кажется уже прикидывая, каким образом она всё сделает.
— Только сделать это надо ненавязчиво, чтобы никто не догадался, — напомнил принц.
— Конечно.
— Спасибо. Теперь мне нужна минута для беседы с вашей будущей подопечной, — сказал Норман, и Мартина, кивнув, вышла из лаборантской. Кажется, она решила, что принц оставляет Синд, чтобы дать ей свои наставления. Норман ещё услышал, пока дверь была открытой, как Эймери встречает Мартину каким-то вопросом…
Синд вопросительно смотрела на принца. Тот выждал, пока слегка хлопнет дверь в лаборантскую. Нет, конечно: место, где стояли оба, не просматривается со стороны двери в аудиторию, но… Дверь хлопнула, и Норман быстро поднял Синд под мышки и усадил её на стол. Она только ахнула — так быстро и сильно он это сделал.
Он насмешливо взглянул её в глаза и покрутил поднятой рукой, чтобы рукав пиджака слегка сполз. На свет показались шиповниковый браслет и нечто похожее на кольцо. Девушка вспыхнула и опустила глаза.
— Я… — тихо сказал Норман, и горло у него перехватило: примет ли она его странную благодарность? Вплотную шагнул к ней, ссутулившись сидящей на краешке стола, взялся за её плечи и крепко поцеловал её. А потом — ткнулся лбом в её лоб, с облегчением понимая, что девушка не протестует против такой неожиданности.
Секунда, другая… Застенчивые руки легли на его плечи. Она просто осторожно обняла его — и этот трепетный жест вызвал в нём гораздо большие чувства, чем смелые слова или действия, которые он так часто слышал и видел в своей жизни. Тёплые пальцы робко погладили его по лицу, а когда девушка спросила, её тёплое дыхание отдалось в его лицо, и почему-то это понравилось — как чувственный поцелуй.
— Ты не сердишься?
— За твой подарок? Нет. Спасибо.
— Пожалуйста.
Слова иногда могут так мало выразить, особенно если выразительно прикосновение… Как будто эхо отдалось — звонок, напоминающий о буднях, был услышан обоими. Оба вздохнули одновременно — и засмеялись, отпрянув друг от друга.
Синд убежала. Принц вышел следом — заканчивать лекцию по истории Архипелага.
… Последнюю пару отменили — всё-таки сделали сокращённый день из-за праздника! Обрадованные студенты покричали «ура!» и кинулись кто куда — головой в последние хлопоты перед назначенным часом торжества.
Синд и Мартина договорились сначала встретиться в лавке, чтобы рыженькая воительница помогла подруге с выбором ткани, а потом бежать всей компанией на пляж для випов, чтобы убедиться, правильно ли разгадано охранное заклинание. Синд-то уже придумала, какую ткань взять, но сомневалась в выборе между двумя, которые нравились одинаково. Совет Мартины и должен был стать решающим… Подходя к общежитию, на самом его пороге Синд чуть не врезалась в резко распахнутую дверь, а потом её едва-едва не снесло с пути живым и весьма тяжеловесным снарядом — зарёванной Ивет.
Та было бросилась мимо сводной сестры, но в последнюю секунду заметила её.
— Си-инд!! — возрыдала она и бросилась девушке на шею.
Чувствительно шлёпнувшись спиной в дверь, которая, к её счастью, успела закрыться, Синд только и удержалась на ногах. Мгновением спустя девушка сумела успокоиться и осторожно снять с себя ревущую Ивет. С перепугу и от неожиданности погладив старшую сводную сестру по голове, по взлохмаченным волосам, Синд утешающе выговорила:
— Ну, Ивет, Ивет! Всё хорошо! Я рядом! Успокойся! Что случилось?
— Ужа-ас!! — проревела Ивет, тычась в её плечо и обливая его искренними слезами. — Мама приехала-а!!
Пораскинув мозгами, Синд постаралась не фыркать: сестре и без её пренебрежения было плохо. Что ж… Всё как всегда. Мачеха привычно приехала без предупреждения и обнаружила в апартаментах сладко дрыхнущих дочерей, которые в этот момент должны были старательно учиться в учебном корпусе. Те-то ведь думали, что мать приедет к концу пар!.. А ведь, насколько понимала девушка мачеху, та страстно мечтала, чтобы дочери выучились хоть чему-то! Да что там — чему-то? Получили бы диплом об окончании — она была бы счастлива! Но как дочери могут его получить, если обе ленивы?.. Вот и взорвалась.
Синд даже улыбнулась тому, как хорошо она понимает и ситуацию, и мачеху. Но… Пора бы узнать, почему Ивет выскочила на улицу: она никогда бы не позволила себе удрать от матери, особенно будучи в таком непрезентабельном виде — обрёванной. Погладив сестру по всклокоченным волосам ещё раз, Синд спросила:
— Ивет, а почему ты выбежала на улицу?
— Мама послала за тобой! — всхлипывая, пробормотала старшая сестра.
— Ивет… — Немного испугавшись сама, Синд лихорадочно продумала, что делать. Ведь она обещала Мартине и друзьям, что следующий час проведёт с ними. И сообразила. — Ивет, возвращайся в апартаменты и скажи мадам: я буду минуты через две-три. Мне надо срочно сдать книги в библиотеку общежития. Передай, что буду очень-очень быстро!
— Ладна-а!.. — проревела в последний раз Ивет, увидела кого-то направляющегося к ним — то есть к общежитию, вспомнила, в каком она виде, и юркнула за дверь.
Синд последовала за нею. В вестибюле сестры уже не было. Прислушавшись, Синд услышала удаляющийся наверх тяжёлый топот на одной из лестниц. И сама быстро взлетела на свой второй этаж. В комнате она швырнула сумку с тетрадями и книгами на стол. В руках очутилось маленькое зеркальце. Синд быстро провела над ним ладошкой. Поверхность зеркальца затуманилась, как от тёплого дыхания — девушка неудержимо улыбнулась, вспомнив, как она сидела на столе, а Норман стоял так близко, обнимая её!..
— Синд? — спросила удивлённая Мартина. — Что случилось?
— Приехала мачеха! Меня зовут к ней, — торопливо сказала девушка. — Мартина, не надо меня сторожить — мачеха ничего мне не сделает. Вот только я не знаю, сколько она меня продержит. Поэтому идите к пляжу без меня и сами проверьте, сработает ли наше заклинание! А потом я попробую снова связаться с вами!
— Ты уверена, что тебя защищать не надо? — строго пожелала убедиться рыженькая воительница. — Может, прибегу всё-таки?
Синд представила, как она сидит на стуле, а за стулом с мечом наголо стоит Мартина, широко расставив ноги и недвусмысленно показывая, что готова для боя или драки. Чуть не рассмеялась вслух. И подтвердила:
— Спасибо, Мартина! Но, кажется, на этот раз я сама сумею отбиться!
— Удачи!
— Спасибо!
Синд быстро прервала связь, вынула было книги из холщовой сумки — и поняла, что оттягивает неприятный визит к мачехе. Постояла, собираясь с силами и настроем, и выбежала из своей комнаты… Чему быть — того не миновать! Так уж лучше побыстрей с этим справиться и забыть. Перепрыгивая ступеньку за ступенькой, девушка пыталась предугадать, что ещё могло разозлить мачеху. Почему она послала за нею? Или это уже привычка — по приезде обязательно строжить и младшую, падчерицу? И отказалась думать дальше: чем больше начинаешь размышлять, что могло заставить мачеху захотеть увидеть её, тем больше страхов появляется.
А особенно было жаль, что хотелось помечтать о Нормане, о его неожиданном, но таком милом поцелуе! Как он внезапно поднял её, чтобы усадить на стол! Какие сильные у него руки! А какое милое лицо! Почему она раньше считала, что у принца лицо некрасивое? Он так красив! Он так сияющ!..
С этой мечтательной улыбкой, видя перед внутренним взглядом Нормана, его ласковые глаза, она и вошла в апартаменты. И тут же насупилась: привычное выражение появилось само — при одном взгляде на разгромленные апартаменты. Неужели мачеха заставит её убираться в этих комнатах, где она утром, походя, уже разложила несколько поднятых с пола вещей на свои места?
— Синд! — воинственно сказала мачеха. — Пойдём-ка на кухню. Это единственное приличное место в этих комнатах, где мы можем с тобой поговорить. Идём!
И мачеха величественно прошла вперёд, а за нею порядком озадаченная Синд, успевшая услышать дружный рёв старших сестёр в одной из комнат.
На кухне мачеха велела заварить чай и усадила падчерицу напротив себя за столом.
— Итак, Синд, — уже более спокойно и, кажется, с намёком на ласку начала мачеха. — Расскажи, каковы твои успехи в учёбе?
— Решают всё экзамены, — удивилась девушка. — Но пока оценки хорошие.
— Но тебе нравится? — настаивала мачеха. — Нравится учиться?
— Конечно. Я столько узнаю!.. — горячо воскликнула Синд и тут же испугалась: не о репетиторстве ли с сёстрами хочет поговорить с нею мачеха?
Но женщина сидела пока молча, явно о чём-то глубоко размышляя, то и дело поглядывая на младшую дочь. Заслышав гудение чайника с закипающей водой, Синд осторожно встала и заварила чай. Пока доставала припрятанные на всякий случай от сестёр конфеты и хорошее печенье, чай был готов, и девушка разлила его в мимоходом помытые чашки. Мачеха рассеянно следила за её действиями, и это немного сковывало движения смущённой таким вниманием Синд, ничего не понимающей.
— Налей чаю и себе, — велела мачеха, а потом пригубила свою чашку, довольно приподняла брови и спросила: — Синд, в чём ты идёшь на бал?
— Пока не знаю, — призналась вновь удивлённая девушка. — Я хотела после последней пары сбегать в студенческую лавку и посмотреть, что там есть по моим деньгам. Сёстры мне дали денег — две стипендии, — призналась она, невольно пригибаясь, если мачеха снова начнёт бушевать.
— Тот высокий темноволосый господин, который напугал моих дочерей, он тебе знаком? — спросила мачеха, с удовольствием отпивая чай.
— Это Фернан, телохранитель принца, — объяснила Синд. — Да, мы знакомы. Но…
— Телохранитель принца… — прошептала мачеха, и глаза её сверкнули. — Ты здесь — какие-то несчастные пару месяцев — и уже знакома с телохранителем самого принца! Не успела хорошенько познакомиться с его телохранителем, а уже танцевала, говорят, с самим принцем! Целый час!
— Но, мадам! — Вот уж тут Синд растерялась и испугалась.
— Тихо! — велела мачеха, задумчиво изучая падчерицу. — Знать бы заранее, я бы приехала не одна, а с твоим отцом!
И замолчала.
Совершенно ничего не понимающая Синд изумлённо смотрела на эту страшную когда-то, а сейчас странную, непостижимо загадочную женщину. А та кривила, мяла свои губы, прикусывала их — думала, в общем. Допив чай, мачеха поднялась — невольно вместе с нею поднялась и Синд, встревоженно глядя на неё: что придумала эта женщина?
— Так, деточка, — жёстко сказала мачеха, с высоты своего роста оценивающе глядя на неё. — Я, конечно, бываю слепой, но… Никто не скажет, что я женщина глупая. Прими мои извинения, что обрезала тебе волосы. Они у тебя роскошные были. Но и эти ничего будут, если сходить в парикмахерскую. Но об этом потом. Итак, Синд. Ты мне сейчас покажешь, где находится эта ваша студенческая лавка, и мы купим тебе самое лучшее платье, которое найдём там. Мои курицы платья уже заимели — теперь твоя очередь!
— Что-о?! — вырвалось у Синд.
— Деточка моя, — странно торжествующе улыбнулась мачеха. — На этом вашем университетском балу ты будешь самой очаровательной! Обещаю! Уж я постараюсь, чтобы это случилось! — И грозно посмотрела на ошеломлённую девушку. — И попробуй только не быть такой!
16
Фернан взглянул на ремешок, обвивавший его кисть. Затем поднял его к уху.
— Ваше высочество, — доложил он. — Прибыл его величество — ваш отец.
Эймери немедленно вскочил с кресла, в котором он валялся поперёк, закинув ноги на подлокотник, в обнимку с мечом, изучая зазубрину на острие клинка и делясь впечатлением о последнем спарринге с рыженькой воительницей.
Оба телохранителя встали чуть позади Нормана, вытянувшись в струнку.
В небольшом зале своих апартаментов принц проверял готовность всех служб к университетскому празднеству. Друзей он бы давно выгнал: они мешали мечтать о Синд. Но по той же причине и терпел: волей-неволей они заставляли его работать.
Двери в зал распахнулись. Высокий мужчина широким шагом, словно вообще не замечая, что перед ним была преграда, зашагал навстречу Норману и его друзьям. Позади него катился черноволосый канцлер, как всегда — опустив глаза, незаметный и сосредоточенный на делах — с неизменной папкой бумаг в руках.
— Сын!.. — начал было король — и внезапно остановился. Абсолютная, только чуть заметно постаревшая копия Нормана, он нахмурился, и телохранители принца мимолётно переглянулись: что не так?
— Папа, добрый день, — приветствовал его Норман, тоже заметивший заминку.
— Сыно-ок… — вполголоса сказал король, не сводя с него недоверчивого взгляда прищуренных глаз.
Канцлер на странные интонации короля высунулся из-за его спины посмотреть на наследника — и засиял, не в силах скрыть радостной улыбки. Перехвативший и его взгляд, Норман сдвинул брови. А друзья переглядывались уже в открытую: что происходит?!
Король, улыбаясь, сделал последние два шага к принцу, который продолжал недоумевать, и заключил его в медвежьи объятия.
— Сынок… Кажется… Да что там — кажется! Ты видел себя в зеркало? Норман! Сын мой! Я так рад за тебя!
Друзья-телохранители не выдержали и, забыв о субординации, чуть не бегом обошли принца заглянуть ему в лицо. Первым засмеялся Фернан. Занятые общими делами, привыкшие видеть Нормана каждый день и каждый час, они и в самом деле не заметили, что с его внешностью произошли, как выразились бы газетчики, существенные изменения: кожа на лице Нормана стала подтянутой, мешки под глазами исчезли, и принц стал наконец выглядеть на свои двадцать пять.
Появилось противоядие от проклятия, которое со старинных времён носили на себе короли Студенческого архипелага!
Несколько чувств одинаково сильно владели Синд. Сильней всего, конечно, разочарование: всё-таки хотелось устроить вместе с друзьями диверсию на пляж для вип-персон! И увидеть изумлённые глаза Нормана, его невольную улыбку восхищения: прорвались-таки!.. Утешила себя тем, что принцу сейчас не до купания в море: как один из университетского начальства, вынужденная вип-персона университета, он активно участвовал в подготовке торжественного мероприятия.
Ошарашенность: неужели мачеха искренна, и сейчас Синд получит бесплатное платье на бал? А может (она уже загорелась робкой надеждой), мачеха купит и не самые дорогие, но очень красивые и удобные туфельки?
Растерянность и тревога: что имела в виду мадам, говоря: «Знать бы заранее, я бы приехала не одна, а с твоим отцом!»?
Но вскоре, властно влекомая мачехой, стиснувшей ей ладонь своим сжатым локтем, девушка только и могла, что успевать переступать ногами. Мысли, спутанные, так и оставались не приведёнными в порядок.
Университетская лавка и правда дожидалась их, несмотря на некоторые сомнения Синд. На той же машине, на которой мачеха приехала из поместья, она довезла Синд до места и победно оглядела витрины. Лавкой на Архипелаге называли бесконечное, сверкающее призывными огнями помещение на цоколе корпуса магической защиты. Поскольку даже маги могут быть слабодушны перед богатством выставляемых товаров, то руководство университета сочло необходимым разместить множество магазинов, называемое среди студентов единым словом — просто «лавкой», под корпус, известный своими охранными системами. Здесь можно было гулять сутками: магазины перемежались различными кафетериями и прилавками с чаем или кофе, где можно посидеть, отдохнуть, а потом с новыми силами ринуться на осмотр будущих покупок.