Или попробовать сшить? Нет, придумать она, Синд, горазда… Какие-нибудь, скажем, лёгкие тапочки с лентами вместо завязок — пойдёт, как оригинальные туфельки… Но хватит ли времени? Тратить денег на туфли, которые пригодятся лишь на один вечер, а потом сидеть без копейки… Ну хорошо, у неё есть подспорье — бесплатные обеды, которые она уже придумала забирать как сухой паёк, что в столовой разрешается. Да и братья-стихийники всегда помогут не голодать: оба любители сушёной рыбки…
Она глубоко вздохнула. И хочется, и колется… Норман… Надо думать о том, что на вечере будет Норман! А уж безденежье она переживёт. А ещё… Сёстры поняли, что всё же можно продолжать обращаться к младшей сестре — и Синд поможет. Значит, без работы она не останется. И будут деньги. Потому что сёстры соображают.
— … Синд!
Девушка встрепенулась — и захлопала глазами: в кабинете никого! А потом почувствовала что-то странное вокруг себя, оглянулась и ахнула: она сидела словно в кресле — среди крепких рябиновых ветвей, оплетённых диким виноградом.
— Замечталась, Синд? — улыбнулся ей преподаватель, стоящий у её стола. — Пара закончена. Можешь идти на следующую. До свидания.
— До свидания, — пролепетала девушка, лихорадочно отпуская магические растения расплестись и исчезнуть и одновременно засовывая в сумку конспекты и обереги, сделанные на практикуме. Кажется, преподаватель решил, что замечталась она лишь под конец урока. Фу-ух… Пусть так думает! Она любит его уроки, и будет жаль, если он начнёт относиться к ней, как к лодырю.
Следующая пара на втором этаже. Девушка буквально взлетела по одной лестнице, прыгая через ступеньку, крутанулась на площадке с поддержкой за перила взлететь по другой. И резко остановилась, чуть не врезавшись в кого-то, когда ей внезапно преградили путь, схватив за локоть.
— Ой, извините… Я нечаянно… — суматошно заговорила Синд и подняла глаза. И замерла. Несмело улыбнулась.
— Синд… — тихо сказал Норман, а два его друга выглянули из-за его спины, кивнули девушке и обошли пару, спускаясь далее.
— Здравствуйте, — чуть дыша выдохнула Синд, жадно всматриваясь в его серые глаза и про себя уже только тихо умоляя, чтобы принц не отпускал её руку. У него сильные пальцы, сухие и горячие. И пусть мимо пробегают студенты и преподаватели, исподтишка, а кто напрямую поглядывая на них…
— Мы на «ты», — покачал головой Норман и потянул её за собой — к витражному окну на лестничном пролёте. — На пару слов, а? Синд, ты ведь придёшь вовремя на церемонию посвящения в студенты?
— Конечно, — удивилась она. И хмыкнула. — Даже если бы попробовала опоздать, мне бы не дали этого сделать. Ребята придут за мной. И мы вместе пойдём на посвящение. Милорд… Ой… Норман, а вы… — Улыбка медленно таяла на губах. — Вы…
— Мы почти разгадали тайну твоей шкатулки, — серьёзно сказал принц, догадавшийся, о чём она хочет спросить. — Если будут какие-то открытия, ты узнаешь первой. Обещаю. Я о другом. Ты знаешь, что сегодня приезжает твоя мачеха?
— Знаю. Сёстры сказали.
— Тогда ничего больше говорить не буду. Кто предупреждён — вооружён, — улыбнулся принц и, приподняв её руку, поцеловал ладошку.
Синд только привычно начала садиться в книксене перед ним, как Норман кивнул ей и быстро спустился к ожидающим внизу друзьям… Стараясь, чтобы губы не слишком откровенно расползались в счастливой широченной улыбке, Синд пошла к лестнице — и снова столкнулась с кем-то, кто загородил ей дорогу.
— Баронет Вустер? Добрый день! — На этот раз Синд учтиво присела перед толстяком, вставшим на её пути.
— Добрый, — недовольно пробормотал баронет и с привычной для Синд претензией в голосе спросил: — Как это его высочество выбрал тебя своей парой на бал? Как ты с ним познакомилась? Или тебя познакомили?
— Нет, нас не знакомили, — вздохнула девушка, стараясь быть светски сдержанной и с трудом удерживаясь, чтобы не посмеяться. — Я упала на его высочество. Правда, падая, я не знала, что он принц Норман. Да и не думала, что он будет в месте моего падения.
— А почему ты упала? — удивился Вустер. — И как это вообще возможно — упасть на человека?
— Просто, — невозмутимо ответила Синд, уже пришедшая в себя как от неожиданного появления Нормана, а за ним баронета, так и от внезапного допроса. — Мы, наша компания, играем в охотников. — Она улыбнулась его ошарашенному виду. — Вы не знали, что моя вторая специализация — боевая магия? Так что такие игры — лучшая практика для того, кто умеет не просто носить меч!
— Нет, не знал, — выдавил баронет и попятился, уступая ей дорогу. — Что ж, желаю вам хорошенько повеселиться на балу, Синд.
— Благодарю вас, баронет Вустер! — Она снова присела перед ним в хорошо выверенном, строго церемониальном реверансе, жёстко держа спину. И легко упорхнула в аудиторию, с изумлением припоминая его последнюю реплику: баронет обратился к ней на «вы»! Бывают же в жизни чудеса!
Свалившись на скамью, на которой уже сидела вся компания, Синд осторожно толкнула локтем руку Мартины и сказала:
— Я выбрала новую специализацию. Буду учиться дальше практической боевой магии, которой начинал учить меня отец! Нечего зря штаны просиживать и учиться тому, что в жизни вряд ли пригодится!
— Ура! — завопила рыженькая воительница и обняла Синд.
— А что случилось? — поинтересовались парни.
— А ничё! — гордо сказала Мартина. — Нашего полку прибыло! Теперь не только я буду гонять вас с мечами в поединках, но и Синд! Вы знаете, какую она специализацию выбрала? Ага! Будем лупить всех, кто попадётся под горячую руку! Ура Синд!
Далеко-далеко прозвенел звонок. Студенты притихли с приходом преподавателя и принялись строчить в тетради лекцию. А Синд опять писала вполуха и вполглаза, а сама будто летала, как летели события — вместе с нею и вокруг неё. Она чувствовала себя твёрдо стоящей на ногах только в одном вопросе — в учёбе. Но всё остальное было настолько зыбко! Шкатулка с медальоном отца, Норман, который был сегодня поразительно ласков с нею, хотя она даже не заметила его, чуть не сбила с ног, не ухвати он её за руку, придержав на бегу. Но ведь он не рассердился…
— Ой… — шёпотом испугалась Синд и огляделась: не появились ли где травы или кусты.
— А мне нравится, — прошептала Мартина, поглядывая между собой и столешницей.
Синд откачнулась на спинку скамьи и заглянула: что там рассматривает рыженькая воительница? И шмыгнула носом, не зная, как реагировать… Розы росли из-под стола, и Мартина, то и дело наклоняясь, с удовольствием принюхивалась к их бархатным соцветиям.
15
… Парадно и богато одетая женщина, которая блистала драгоценностями и которую стражники легко узнали, мигом припомнив по множеству предыдущих скандалов, и пропустили в общежитие, неостановимым вихрем, словно молоденькая, промчалась по лестницам на пятый этаж и ворвалась в апартаменты дочерей. Маршевым шагом прошла до одной комнаты, распахнула дверь в неё и, встав на пороге, ткнула кулаки в бока. Затем, вдоволь налюбовавшись представшей её гневному взору картиной, перешла к другой комнате и снова встала на пороге в позе чуть не боевой магини.
Через минуту в апартаментах бушевала гроза!
… Личная лаборатория принца, больше похожая на просторный кабинет, в подвальном зале факультета некромантов освещалась магическими огнями под потолком так мощно, что не скажешь — она находится глубоко под землёй. Сейчас в ней находились четверо: Норман, оба его друга и тень.
— Итак. — Норман, стоящий, как и телохранители, возле лабораторного стола, вздохнул и чуть повёл плечами: в самом начале ритуала возвращения души в тело в помещении, где проводится интро-экзорцизм, всегда становится не просто холодно, но промозгло. — У нас есть медальон с запертой в нём душой и остаточная эфирная энергия человека — его призрак. Чтобы отец Синд вернулся полноценным человеком, я должен распутать запирающее заклинание. Его формула готова. Если всё будет сделано правильно, призрак исчезнет, а человек в сторожке очнётся от странных сновидений, в которых он сейчас блуждает. Все всё поняли?
— Все, — откликнулся Эймери.
— Фернан, что с защитой?
— Лаборатория закрыта наглухо. Пока не закончишь с медальоном, информации отсюда ни на гран не выйдет.
Норман скользнул проникающим взглядом по стенам лаборатории. Кивнул. Оба друга остались рядом — с двух сторон от стола, на котором стояла только шкатулка в окружении нескольких зажжённых чёрных свечей. Свет светом, но и живой, не магический огонь тоже нужен. Принц осторожно положил руки на крышку шкатулки и, шёпотом читая первое заклинание из целой цепочки заготовленных, медленно открыл её. Медальон оказался в его руках — на одной ладони, сверху прикрытой другой. Пара секунд молчания — и Норман, закрыв глаза, заговорил уже в полный голос — монотонно, но чётко проговаривая слова. Телохранители следили за тенью.
Проговаривание не прерывалось ни на миг. Принц читал заклинания, не сбиваясь, в то время как друзья вдруг качнулись к столу, а потом с трудом выпрямились, когда огни свечей резко взлетели, а тень, жавшаяся в самом тёмном углу лаборатории, метнулась к столу и пропала в свечном кругу. Руки Нормана внезапно опустились — такое впечатление, что медальон в его руках отчётливо потяжелел. Он, всё так же монотонно проговаривая слова, сумел удержать медальон над столешницей. Вскоре его руки снова поднялись на нужную высоту — сначала с усилием, а потом чуть не дёрнулись от внезапной лёгкости. Норман, чьё лицо блестело от пота в свете огней, а голос уже начинал сипеть, мгновенно оборвал речитатив и открыл глаза. Некоторое время смотрел на медальон, словно не веря. А потом огляделся, освобождённо вздохнул и улыбнулся.
— Человек вернулся. Теперь фея сможет увести его в своё поместье и спрятать, пока он слаб. А уж когда он войдёт в силу, пусть решает сам, что делать с женой. Мы и так слишком сильно вмешались в дела отдельной семьи.
Друзья знали, что имеет в виду Норман: будучи, пусть и нескоро, правителем, который даже не будет фактически править, и сильным магом государства, он не имеет права вмешиваться в дела чужой семьи без просьбы со стороны глав семьи. Лично исправлять её будущие линии судьбы и жизни на уровне эгрегоров — это действие может негативно повлиять на судьбу его собственной семьи, пока Синд ему чужая, а также на дела целой страны.
— Ты скажешь об этом Синд? — спросил Фернан. — Ты обещал!
— Мачеха здесь, — задумчиво сказал Норман, снова вкладывая медальон в шкатулку и закрывая её. — Пока отец Синд слаб, неплохо бы, чтобы о нём никто не знал. Пока промолчу. Иначе она не сможет вести себя с мачехой как обычно. А мы не знаем, на что способна эта ведьма. Как только крёстная фея даст мне знать, что с отцом Синд всё хорошо, можно будет сказать. Пара ещё не кончилась?
— Ещё с полчаса есть, — сказал Эймери, во время ритуала машинально и до судорог вцепившийся в рукоять меча. — Успеем дойти до аудитории.
— Ага… — уже рассеянно сказал Норман, промакивая лицо салфетками. Он о чём-то усиленно размышлял, и друзья вопросительно поглядывали на него. Но наконец он встряхнулся, снова вздохнул и подошёл к одному из стеллажей лаборатории спрятать шкатулку — не только за прозрачной дверцей, но и под парой охранных заклинаний. Дело сделано, но рисковать предметами, которые теперь принадлежали только Синд, он не хотел.
Затем он взял свои конспекты для лекции, выждал, пока телохранители не уберут защиту со стен лаборатории, и первым вышел из неё. Пока он шёл впереди друзей, губы постепенно смягчались в усмешке. Наложенное ледяной колдуньей заклинание на медальон для него, после анализа, оказалось достаточно лёгким. Имеет ли он право просить за такое дело награду от Синд? И поднял брови, вздыхая: пока не расскажет, что всё получилось, — не имеет. Зато прошедшая ночь объяснила, как относится к нему Синд, — и это так восхитительно!.. Поймав себя на счастливой мальчишеской улыбке, Норман уже усмехнулся и деловито зашагал дальше.
… Третья пара — это было испытание!
Для начала девушка всё-таки не выдержала. Когда первый курс вваливался в аудиторию, где Норман будет читать лекцию по истории Архипелага, она не пошла, как обычно, сразу к лестнице на свой ряд, а словно по инерции движения входящей толпы сначала прошла мимо стола лектора и кафедры и украдкой бросила на них по паре семечек, заговорённых только на принца.
В конце предыдущей пары она долго размышляла, как сказать Норману, что он ей о-очень нравится! Ведь так хочется, чтобы он знал! Вырастить розу? Эти цветы хоть и главные в любовной магии, но они очень капризные, когда их посылаешь специально. Это вылезают они сразу и щедро, когда не надо, но в направленной магии…
Покопавшись в памяти, Синд выудила из уроков крёстной воспоминание о древнем сильном афродизиаке — о цветах шиповника. Вот это подойдёт! Шиповник более послушен наговору травника-мага. Тем более, как все травницы университета, Синд носила часть своего набранного в лесу добра с собой, в оберегах и в самодельных украшениях, которые носят даже парни-травники. Правда, у парней это часто украшения поясов и холщовых сумок, хотя многие не стесняются и более изысканных украшений, а девушки себе могут позволить и заколки, и браслеты — любую бижутерию, почти боевую, потому что, скажи кто, что вся эта бижутерия — дешёвка, травник или травница только усмехнутся… А потом — держись, обидчик!
Синд крутилась и так и этак: часто и взволнованно поглядывая под стол, да присматриваясь в тревоге к самому Норману, она еле успевала записывать за принцем: получилось ли? Пока Мартина не сказала ей снисходительно:
— Забудь! Мало ли… А если будет прорываться сильно — скажу тебе.
— Ага, мы тоже будем помогать, — сказал Рик, удивлённый активностью травнической магии Синд так же сильно, как и Александр и Бреки.
Синд покраснела. Хорошо, что братья-стихийники не очень хорошо соображают в травнической магии! Оба на предыдущей паре успели выпросить у девушки разрешения сорвать стебли выросших роз, чтобы на перемене сбегать к своим бальным парам. Вернулись — довольные! Выбравшие их девушки были в таком восторге! Мартина, выслушав радостных стихийников, подмигнула Синд: всё понятно! Роскошные цветы были подарены на виду у всех! А многие ли парни сообразили одарить свои пары таким заметным подарком? Вот девушки братьев и счастливы. А ведь не… Улыбка слетела с губ рыженькой воительницы, едва она логически додумалась до причины появления роз: а ведь роз и не было бы, не будь влюблена сама Синд… Синд покраснела ещё больше. Но, подумав, Мартина снизошла и обещала помогать с магическим проявлением чувства юной травницы… Правда, нетерпеливую возню и частое поглядывание подруги на принца Мартина тоже поняла по-своему.
… Норман стремительно вошёл в аудиторию, сразу после того как её проверили Фернан и Эймери и остались ожидать его у стола.
Он привычно разложил бумаги с конспектами на столе, взял нужные для первого часа лекции и встал за кафедру. Локти привычно опёрлись на край кафедры — и Норман почувствовал, как что-то дотронулось до его запястий. Постаравшись не вздрогнуть от неожиданности: друзья пропустили что-то, обыскивая помещение? — принц опустил глаза вниз. А потом скосился на своих телохранителей. Те спрятали улыбки и уткнулись глазами в стол, у которого сидели. Они видели! И не предупредили!
Мысленно пожав плечами, Норман начал лекцию, стараясь не сбиваться при взгляде на две корявые веточки, которые деликатно оплетали его кисть, мгновенно покрываясь мелкими розовыми соцветиями, пахнущими так сладко!.. Правда, от этого аромата голова не кружилась, и мысли не путались, за что Норман был благодарен Синд. На него уже сделали несколько десятков покушений за время учёбы и преподавания, и многие из них он вспоминал с содроганием. Недоучившиеся студентки, старавшиеся заполучить принца в свои любовные сети, как правило, придумывали такие заклинания, что была пара случаев, после которых Норману было тошно во всех смыслах слова.
Но сейчас его губы лишь мягко трогала улыбка, когда он посматривал на изящный браслет на собственной кисти, от которого протянулась веточка к одному из пальцев для последнего штриха — для кольца. Он уже проверил: с первых учебных столов браслета не видно. И позволил шиповнику заканчивать свою работу.