— Никто его не видел, — проворчала я. — Я его купила в состоянии аффекта. Хотела напиться и забыться, а купила платье.
— Все ясно. Какого цвета?
— Черное.
— Как всегда, — хмыкнула Зойка. — У тебя хоть одно не черное платье есть?
— Синий сарафан.
— Ладно. Плечи открытые?
— Закрытые.
— Бюст?
— Закрыт наглухо.
— Тогда на кой черт ты купила этот чехол для танка? — вознегодовала Зойка. — Нет, я понимаю, что ты была в состоянии аффекта, но зачем покупать некрасивое платье?!
— Оно красивое, — с затаенным торжеством ответила я невозмутимо.
— Ну-ка, колись, — заухала Зойка.
— Во-первых, у него наглухо закрыт только перед.
— Жопа наружу? — ужаснулась Зойка, а я захохотала.
— Да нет! У него спина из гипюра!
— Фу ты, господи прости, — комично отдышалась Зойка. — А во-вторых?
— Во-вторых, у него гипюр начинается с боков!
— Так, это спереди полоска ткани, а вокруг эта самая гипюра, так? — забормотала Зойка.
— Гипюр мужского рода.
— Не зуди. Так, а длина какая у этого платья?
— А длина приличная, — заверила я.
— Чует мое сердце, что это еще не все, — простонала Зойка. — Ну, выкладывай уже!
— Ну, там спины особо и нет, — пожала я плечами. — Так, намек один.
— Жееесть, — протянула потрясенная до глубины души подруга. — А ты точно его наденешь?
— Я не уверена, что к свекрови на юбилей можно заявиться в таком безобразии, — поделилась я своей проблемой.
— Ну, во-первых, свекровь, как ни крути, бывшая. — Обстоятельно начала Зойка, снова щелкая зажигалкой. — Во-вторых, тетушка ни разу не ханжа, ты знаешь.
— Я знаю.
— В-третьих, дорогая моя, на тебе даже кожаное платье-чулок смотрится очень строго.
— В смысле, как на колу? — уточнила я, смеясь.
— В смысле, ты очень строга лицом и осанкой, — серьезно объяснила Зоя. — Задницей не виляешь, бюстом не трясешь. Глазками не стреляешь.
— Беда просто, — вздохнула я. — Как же мне теперь кавалера найти? Если я такая бесперспективная!
— Дуры ты, — грустно сказала Зойка. — Кавалер тебе зачем?
— Зоя, у меня полтора года секса не было, — серьезно пояснила я. Зойка присвистнула.
— Беда. А надо?
— Ну, как тебе сказать, — замялась я.
— Все ясно. Ну, значит, будет у тебя кавалер. Раз ты созрела, значит все в порядке. Мужики такие вещи чувствуют, и летят, как мухи на варенье.
— Зоя, мухи летят на другое. — Деликатно напомнила я.
— Да ну тебя, — рассердилась она. — Чего голову мне морочишь?
— Я не морочу тебе голову, я делюсь сокровенными проблемами.
— Так, сокровенная рабыня Изаура, иди-ка ты, платье из шкафа достань, и не забудь его всю неделю носить, — велела Зойка.
— Думаешь, поможет? — усомнилась я.
— Если ты не наденешь это платье, я его заберу себе.
— Оно тебе велико на два размера. Или на три. — Мстительно заявила я.
— Зато мне будет к чему стремиться! — заявила Зойка и мы захохотали. — Все, радость моя. Иди спать, в субботу мы с тобой увидимся.
— Кстати, вы что дарить будете?
— Конвертик с деньгами, — вздохнула Зойка. — Ну и мои наделки.
— Понятно.
— А ты?
— А я люстру.
— Люстру? — изумилась Зойка.
— Да, уже купила. В «Праге»
— Слушай, болезная, — забеспокоилась Зойка, — ты вообще там питаешься? Отдыхаешь?
— В смысле? — не поняла я.
— В смысле, я знаю, сколько стоят люстры в «Праге»! Ты теперь, поди, круглосуточно работаешь, и сидишь на воде и сухарях!
— Во-первых, я купила не самую шикарную, а очень сдержанную люстру, без позолоты, — обиженно начала я. — Во-вторых, у меня были отложены деньги на отпуск, а отпуск у меня в этом году и так накрылся медным тазом.
— И как ты ухитрилась в ремонт не вбухать, — поразилась Зойка. Я пожала плечами.
— Знаешь, трудно все вбухать в ремонт, если раз в три дня приезжает то один папа, то другой, и оба контейнерами грузят стройматериалы.
— Дядя Паша может, — с удовольствием подтвердила Зойка. — И твой папа тоже может.
— И я о том же. И лучше я не буду вспоминать этот неловкий момент, когда я попыталась возместить им затраты. — Проворчала я.
— Побили?
— Папа подзатыльник дал, а второй папа так посмотрел, что я чуть в подпол не провалилась по пояс, — поделилась я переживаниями.
— А ты думала, — развеселилась Зойка. — Слушай, тебе хоть дали самостоятельно что-нибудь выбрать?
— Обои, ламинат, потолок я отвоевала, — вздохнула я. — Папа номер два привел электрика и мне сделали всю проводку, папа номер один привел сантехника…
— И тебе ее всю поменяли?
— Знаешь, как стыдно? — мрачно спросила я, и Зойка посерьезнела.
— Догадываюсь. Но ты лучше не расстраивайся.
— Я не расстраиваюсь. Мне стыдно.
— Чего тебе стыдно, что тебя родной отец любит как родную дочь, а свекор любит тоже как родную дочь? За это тебе стыдно?!
— Да за что меня любить-то? — вырвалось у меня. Зойка потрясенно заткнулась.
— Ты обалдела? — тихо и зло спросила она. — Совсем чокнулась? У тебя депрессия и жить не хочется?
— Нет, все нормально, — сердито я шмыгнула носом.
— Нина, я тебе не сходя с места могу перечислить десяток причин, по которым тебя любят люди. Надо?
— Не надо, — отказалась я, но Зойку уже было не остановить.
— Ты добрая, отзывчивая, заботливая, искренняя, честная, верная, добрая…
— Добрая уже было, — перебила я ее мрачно. — Ты пошла на второй круг.
— Я щас выйду во двор, сяду в машину, и приеду тебе мозг на место ставить, — пригрозила Зойка. — Хочешь?
— Не хочу, — покорно отозвалась я, водя пальцем по одеялу.
— Боже мой, Нина, давай вспомним, как ты всю нашу семейку лечила от спины, грыжи, всяких остеохондрозов и сколиозов, как мы втроем дядю Пашу после инсульта ворочали, чтобы ты ему массаж делала, как у него ни одного пролежня не было только потому, что ты дневала и ночевала возле него, обстирывала всех, жрать готовила, да еще и придурка своего обхаживала! — У Зойки кончилось дыхание, и она злобно засопела.
— Я осознала и прониклась, — как можно более искренне сказала я. — Просто фигню спорола, вовсе не хотела набиваться на такие комплименты.
— Дура, — взвыла Зойка. — Толик! Толик, иди, грей машину, мы едем к Нине!
— Зоя, я спать ложусь, — тоже взвыла я испуганно. Если еще и Толик подключится к Зойке, пощады мне точно не будет.
— Значит так, — тихо и грозно начала подруга. — Выкини из головы всю эту постразводную чепуху, которую ты себе придумала, иначе…
— Иначе, что? — заинтересовалась я.
— Иначе я твой телефон и домашний адрес дам Игорю, и отбивайся от него, как хочешь.
— О боже, — притихла я, осознав значимость угрозы. — Он же мне весь мозг того…
— Вытрахает, — злорадно подтвердила Зойка. — И ты точно не будешь думать о том, какая ты хреновая.
— Да я не так, чтобы у очень об этом думаю, — промямлила я. — Просто как-то все…
— Я сказала, а ты услышала, — провозгласила подруга. Толик на заднем плане уточнял, спускаться ему вниз, или нет.
— Дай своему мужу отбой, и все, давай уже спать будем, — зевнула я в трубку.
— Давно пора. Спокойной ночи, радость моя.
— И тебе, — согласилась я.
* * *— Вот и неделя пролетела, — тоскливо сказала я себе в зеркало. Отражение показало мне ответную гримасу и застыло. Я придирчиво себя рассматривала. Живот не отрастила, поправилась самую малость, только в плюс мне пошло. Волосы мне девчонки в салоне немного распрямили, чтобы прическа продержалась вечер. Предлагали подстричься, но так, в шутку. Если меня подстричь, прическа моя будет называться «брокколи». Маникюр всегда при мне, пусть ногти короткие, зато руки ухоженные. Туфли привычные, удобные, лодочки. Новомодные каблучищи на платформе я не признаю — всегда вспоминается фраза моей наставницы: «Девочки, один сантиметр каблука — это плюс десять килограмм нагрузки на позвоночник. Вы женщины, а не Муравьишки!».
Платье сидит хорошо. Не идеально — но отлично. Я сделала несколько кругов по комнате, не отрывая взгляда от зеркала. Так, руками не размахивать, не гвардеец на параде… Так, а клатч где? Вот он. И руки как раз заняты, а то вечно не знаю, куда их девать. Раньше одна рука была занята мужем, теперь ее придется занять чем-то другим. Я с сомнением посмотрела на обручальное кольцо. Снять — не снять? Нет уж, и так себя чувствую не слишком уверенно, пусть уж лучше будет. Губы накрасить. Вот. И все, и сесть. Я снова посмотрелась в зеркало, и губы вдруг расползлись в улыбке. Чудо, как хороша!
В дверь позвонили, и я подскочила от неожиданности.
— Кто там? — голос чуть не дал петуха, и я кашлянула.
— Нина, это Захар, помните меня?
— Конечно, помню, — с изрядной долей удивления я распахнула дверь, и мы с Захаром уставились друг на друга. — Здравствуйте.
— Здрассте, — протянул он. — Вы куда-то уходите, что ли?
— Ну да, — я смущенно развела руками. — На юбилей пригласили.
— Выглядите просто… шикарно. — С трудом сказал Захар, отводя глаза в сторону.
— Спасибо, — я немного приободрилась.
— Я чего пришел, — медленно начал он. — Я визитку вашу куда-то сунул, ну и потерял. А сестра мне скандал закатила…
— Ох, да, точно, вы же говорили про племянника, — припомнила я и сунула клатч под зеркало. — Сейчас я вам дам новую визитку, конечно! — Я направилась в зал, за непарадной сумкой, потому что в клатч помещался только телефон и деньги, и то, без кошелька. — Минуточку!
* * *Твою ж мать, да что ж это за платье такое! Она когда передом стояла к нему, дышать еще можно было, а уж когда спиной повернулась — как будто под дых дали кувалдой — весь воздух из груди вышибло. Он такую спину только на фотографиях в мужских журналах видел, и всегда спокойно считал, что это фотошоп, а в природе таких спин не бывает. Молочно-белая, все изгибы, впадинки, позвонки, открыта до ямочек на пояснице… Он с трудом сглотнул и перевел взгляд на потолок, радуясь, что куртка на нем длинная, потому как в штанах стало тесно до неприличия. Вот уж не думал, что так бывает, если просто на женскую спину смотреть. Ну, ладно там, грудь, задница — это-то понятно, но спина-то! Это как подбородок, чего от спины возбуждаться, да еще так… Так только после армии и было, когда он только на гражданку пришел.
Он прислушался — в зале что-то падало, шуршало, Нина что-то бормотала себе под нос, и он снова уставился в потолок.
— Нашла, — весело сказала она, выходя в коридор. — Держите!
— Спасибо, — он взял картонку, стараясь не касаться женской руки, которая тоже была ослепительно-белой. — Еще раз извините, что… приперся.
— Ну что вы, — засмеялась она, и в груди стало тоже тесно и что-то защемило. И вспомнилось, что он последний раз любовью занимался полгода назад. Да и то, не любовью, а сексом. А то и спариванием, чего уж деликатничать! — Мне не жалко, можете хоть каждый день забегать!
— Вы поосторожнее с приглашениями, — он заставил себя улыбнуться. — А то я ж и правда буду… того, забегать, — он потер лоб под шапкой. Слава богу, телефон у нее зазвонил, а то уж совсем неловко получалось.
— Так, так, так, — забегала она по коридору, то и дело запинаясь об какую-то коробку, по виду — от телевизора, в ту доисторическую эпоху, когда телики были не плоскими, а квадратными.
«Иди отсюда, придурок», — мрачно велел он сам себе, не двигаясь с места. — «И хватит таращиться!».
— Захар, а можно я вас поэксплуатирую? — сказала Нина, и он с усилием оторвался от своих мыслей.
— Можно, — кивнул он, злясь сам на себя.
— Если вас не затруднит, донесите коробку, — она постучала мыском туфельки по коробке.
— В легкую, — обрадовался он, что можно будет, наконец, чем-то занять руки. Нина в два счета намотала платок на голову, накинула какую-то невесомую прозрачную штучку, схватила с вешалки шубку и тут же ее уронила.
— Блин!
— Позвольте, мадам, — со всей галантностью, на которую он был способен на данный момент, он проворно подхватил шубку с пола и распахнул ее навстречу.
— Благодарю, — смутилась она, неловко попадая руками в рукава. — Сто лет не встречала таких галантных мужчин.
— А я сто лет не видел таких красивых женщин, — хрипло сказал он и тут же сделал шаг назад. Черти б слопали эту его затею с куртуазностью! Опять эта спина, просвечивающая через тонкую газовую ткань, запах волос, духов, тела, ааааа, катись оно все к черту!!!
— Вы меня смущаете, — она неловко дернула плечом.
«А вы меня возбуждаете» — мысленно ответил он, вслух только улыбнувшись. Улыбка тоже, кажется, отразила все его не слишком приличные мысли, потому что щеки у Нины зарозовели.
— Коробку беру и выхожу, — больше себе, чем ей проговорил он и нагнулся к полу.
— А я следом, — кивнула Нина.
* * *— А вот и доня приехала! — трубно возвестил свекор, распахивая мне навстречу объятья.
— Привет, Пап, — я с удовольствием поцеловала гладкую выбритую щеку, вкусно пахнувшую одеколоном. — С праздничком.
— Спасибо. Так, что это у тебя тут? Телевизор, никак? — он отобрал у меня коробку, и я вздохнула с облегчением — проклятущая люстра успела оттянуть мне все руки, пока я донесла ее от машины до ресторана.
— Нееет, — с хитрым лицом протянула я. — А где именинница?
— В зале, в зале, пошли, — заторопил меня папа. — Ух ты ж екарный бабай!
— Где? — испугалась я, оборачиваясь.
— Спина где? Где спина у платья, я спрашиваю?! — возмущался папа. — Не хватило ткани, что ли?
— Папа, нынче мода такая, — пояснила я, нервно поддергивая прозрачную газовую рубашку.
— Нда? Ты уверена? — с сомнением спросил он. — Ну, ладно тогда. Пошли дальше.
— Здравствуйте, Нона Станиславовна, — поздоровалась я, завидев свекровь. Та обернулась ко мне от какой-то дамы, и мягко улыбнулась.
— Здравствуй, Нина. Рада, что ты пришла.
— Я тоже рада, что пришла, — честно сказала я. — С днем рождения вас, Нона Станиславовна.
— Спасибо, девочка моя, спасибо. — Свекровь легко поцеловала меня в щеку. — Паша, что у тебя за коробка?
— Это подарок вам, Нона Станиславовна, — смутилась я. — Надеюсь, вам понравится.
— Что там, что там, что там, — свекор почти подпрыгивал от нетерпения, и мы, водрузив коробку на стол, принялись разворачивать. Наконец, пакет был развернут, упаковочная пленка содрана, а сама коробка распечатана.
— Бог ты мой, — тихо ахнула свекровь, а я испытала острое чувство удовольствия и удовлетворения. Угодила, угадала, не ошиблась. — Это же чешское стекло! Нина!
— Давайте ее приподнимем, — предложила я, пробираясь ближе. — Вот за это место можно смело держать. Пап, помоги.
Свекор аккуратно поднял люстру на вытянутой руке, и она заиграла на свету всеми огнями.
— Бог мой, бог мой, — повторяла свекровь. — Нина, спасибо тебе, это просто сказочная красота. Волшебная, — свекровь не сводила глаз с люстры, а у меня вдруг защипало в глазах. — Сколько стиля, сколько изящества… Девочка моя, дай я тебя поцелую еще раз.
— С днем рождения, Ма, — прошептала я, прижимаясь к теплой щеке. — С днем рождения.
— Спасибо, — прошептала она в ответ.
— Нинок приехала! — завопила сзади Зойка, а свекровь испустила тяжкий вздох.
— Зоя, перестань горланить, — строго велела Нона Станиславовна.
— Я в приличном месте, а не у себя дома, — радостно продолжила Зойка. — Ух ты, вот это красота! Нин, это та самая люстра?
— Она, — согласилась я. — Нравится?
— Красивая, — согласилась Зойка. — Теть Нон, это вам!
Свекрови был вручен конверт и альбом ручной работы, и, слава богу, народ отвлекся от люстры и переключился на следующие подарки и дарителей, а я тихонько отошла в сторону. Мне сильно хотелось посмотреться в зеркало — удостовериться, что все в порядке с платьем, туфлями, прической и общим видом в целом.
— Вот ты где, — меня настигла Зойка и тут же уцепилась за мой локоть. — Не бросай меня. Толик уже бросил, на тебя вся надежда!