На той стороне реки с пригорка на поляну спускались двое мужчин. Первый размахивал руками и что-то весело кричал. Второй, высокий и худой шёл за ним какой-то подавленный.
- Они?- утвердительно спросил Григорий Тарасович.
Пётр кивнул.
- Других тут и быть не может. Двое мужчин кавказкой наружности – кто это ещё может быть?
Григорий Тарасович направил на них бинокль.
- Ого!- удивлённо воскликнул он. – Вот это да!
- Что там?
- Да ничего особенного. Как думаешь, может человек так круто изменится за несколько лет? А?
- Смотря, каких лет! Меняются и за час! И какой человек. У нас в Чечне за один бой человек менялся до неузнаваемости. Знакомый, что ли?
- Всё может быть, всё может быть. Но похож! Нам бы на ту сторону, узнать, о чём они говорить будут. Пошли, Белку здесь оставим.
ГЛАВА 14
Муса, спускаясь с пригорка на поляну у реки, махал поднятыми вверх руками и выкрикивал:
- Йа - ху! Йа - хакк! Ля илляху иль-алла! Мухаммад расул-алла! ( Это он! Он справедливый! Нет бога, кроме Аллаха! Мухаммед - пророк Аллаха!). Смотри, какая поляна, Алим! Здесь и остановимся! Что случилось? Чем опять не доволен, а?
- Я думаю, что не хорошо идти за языческим мечём и выкрикивать имя Аллаха.
- Почему языческим? Мы назвали его «Меч Аллаха»!
- По-моему у него другое название?
- И что? Чёрный камень Кааба тоже был языческим символом, а теперь это величайшая мусульманская святыня! А с чего ты взял, что мы идём за мечём? Меч это так, запасной вариант.
- А зачем же мы идём?
- Снимай рюкзак, разбиваем лагерь, потом поговорим.
И уже после того как разбили стоянку, за ужином, прихлёбывая из кружки чай Алим сказал:
- А ты знаешь Муса, что твоё имя означает то же самое, что у евреев - Моше, а у русских - Моисей? Это тот товарищ, который водил избранный народ свой сорок лет по пустыне, хотя там ходу максимум неделя.
- Ты намекаешь, что я чем-то похож на Ивана Сусанина?
- А это кто?
- Я балдею – знание и не знание у тебя соседствуют!
- Ну, как учился! – добродушно пояснил Алим.
- Про него опера есть, про это хоть знаешь?
- Опера – это где пляшут?
- Не пляшут, а танцуют в балете! А в опере поют!
- Что же он такое сделал, что про него оперу написали?
- Никто про него «оперу» не писал!- поморщился Муса, но Алим шутку не понял.- Написали либретто – это такое краткое описание действия, а на основании его сочинили музыку, получилась - опера. Неужели не слышал?
- Нет - честно признался чеченец.
- Этот русский завёл врагов – поляков – в дремучий лес, где они все и замёрзли. Сусанина, правда, зарубили. Я всегда удивлялся: почему они назад не повернули? Пока шли по лесу, наверное, такую дорогу протоптали в снегу, что заблудится, было бы очень проблематично. Тут или поляки глупы от природы, или русские врут!
- С этим всё ясно. Мне без разницы. Значить за мечём мы не идём?
- Почему? Можем и сходить, но это в крайнем случаи.
- А не в крайнем?
- За золотом! Хотя там может оказаться и серебро.- И Муса самодовольно засмеялся беззвучно, откинувшись чуть на спину.
- Здорово! А там – это где?
- В Караганде! Куда идём!
- А куда идём – там точно есть золото?
- Точно есть, только куда точно идти, точно не знаю. Знаю только приблизительно.
- Это плохо! Меня-то зачем взял? Ты хочешь нас с дядей обогатить? Или я в качестве вьючного осла? Или я заложник?
- В какой-то мере и то и другое и третье. У твоего дяди есть выход на заграницу, а у меня - нет! Если ты будешь рядом со мной у твоего дяди меньше соблазна меня кинуть, короче. Да и золото, его достать надо и перетащить. Один по любому не управлюсь.
- На счёт выхода дядиного за границу, у меня сомнения. Я точно не знаю, но у меня сомнения – надёжные ли они? Очень много фальшивых долларов от них идёт. Дядя с ними мучается, превращая их в настоящие баксы.
- Ну, это понятно – зачем платить настоящими деньгами, если вас всех всё равно перебьют? Экономия!
- Да, но потерь у него почти нет. Он грабит, а не воюет. Если и нападает на русских, то только тогда, когда это может пройти безнаказанно. Без риска. И зачем рисковать? Можно снять этот грандиозный бой на видио. Снимать фильмы он умеет, я говорил! А, потом погоны русских обменять на баксы, пусть даже на фальшивые. После нескольких махинаций он их превращал в настоящие американские рубли или, в крайнем случаи, российские.
- Но об этом–то спонсоры не в курсе!
- Понятное дело! Но я хочу сказать: Муса, ты старше, ты мудрее, решай сам, я сказал, что знаю.
- Это правильно - то ли огорчился, то ли задумался балкарец.
- А золото?
- Что золото?
- Или серебро. Откуда оно здесь? Копи царя Соломона?
- Какого Соломона? Здесь евреев никогда не было. А по поводу злата-серебра есть целая легенда у нашего народа, у таулула - горцев, настоящих горцев - балкарцев и карачаевцев!
- А мы, что – не настоящие?
- Кто это мы?
- Ну, чеченцы, например! Я – чеченец, если ты помнишь!
- Помню. Ты ещё русских, которые здесь живут, назови горцами! – засмеялся Муса.
Алим побелел от злости и обиды.
- Шучу! Ты что так распетушился, чеченец? Конечно, горцы! Только в отличие от нас, вы себя горцами не называете!
- И что?
- Ладно, успокойся, слушай сюда, короче. Ты знаешь, как эта река называется? Нет? Чорол! У нас есть придание о Чорол-хане. Когда-то очень давно, тысячу лет назад, а может быть и больше, его племя было хранителем в городе Солнца Всепобеждающего Меча Солнца! И всегда оно побеждало! Но воинов с каждой победой становилось всё меньше и меньше, а потом и город Солнца сожгли враги, хотя племя Чорол-хана и победило. Но он решил уйти сюда на север, что бы жить спокойно, без войн. Эту землю ему уступил один князь, который помог Чорол-хану в последней битве. Князь как раз решил переселится из этих мест на юг, где, по его мнению, было легче жить, а, главное, было больше добычи. И когда Чорол-хан пришёл сюда он местным духам пожертвовал золото и серебро, которое у него было, что бы они были покровителями его племени здесь. А когда кто-нибудь приезжал просить у Меча Солнца победы над врагами, то он, то же оставлял что-нибудь местным духам.
- Но если этот хан остался здесь, то, как предание о нём оказалось на Кавказе?
- А это уже другая легенда. О двух друзьях или, что скорее, о двух братьях – Бёрюк-Кара и Тотуркуле и о Айгуль, девушке, которую они оба полюбили, ханской дочери. И из-за неё у них началась вражда-соперничество. Когда Чорол-хан пришёл в эти горы, эти два джигита не захотели здесь жить и один из них украл Айгуль и повёз её на юг. Другой же её отбил. Наш род – Бёрюк-Кара говорит, что украл её Тотуркул, род Тотуркула утверждает обратное. Главное, что сюда они больше не вернулись. А на Кавказе стало два рода Бирюкаеевых: мой, у балкарцев и у их, карачаевцев. Но старшие мужчины этих двух родов знали дорогу сюда и были проводниками тех, что шли поклоняться Мечу.
- Ага!
- Да! А паломники хоть что-то оставляли духам этих гор. Здесь что-то есть. Плохо то, что о нём знаю не только я.
- И кто же ещё?
- Гера Муму.
- Кто? – удивился Алим.
- Из другого рода. На самом деле его зовут Клычгерий. По-русски – Гера. Ну, в смысле, русские его так звали. Гера это Герасим, как они думали. Отсюда – Муму.
- Не понял.
- У тебя лоскутное образование…
- Какое?- опять не понял Алим.
- Лоскутное – здесь знаю – там не знаю. Бандит он, настоящий, грабитель. Это кличка. Был такой писатель – Тургенев. У него есть рассказ «Муму». Там главный герой, немой дворник Герасим по приказу барыни утопил в пруду свою собачку, которую он звал Муму. А потом сбежал от барыни. Странные эти русские. Всегда удивлялся! Если уж подчинился, то зачем сбежал, если решил сбежать, зачем утопил собаку? Утопил бы лучше барыню. Но не в этом дело. В Казахстане, куда сослали при Сталине всех балкарцев и карачаевцев …
- И чеченцев.
- И чеченцев. Как же без чеченце-то? Не перебивай! Дед Геры хорошо устроился. Не знаю кем, но хорошо. Когда разрешили возвращаться на родину, он со своей семьёй остался в Казахстане. Его внук связался там с какой-то местной шпаной, хулиганил, дрался, и, в конце - концов, стал вором и бандитом. В основном бандитом, на гоп-стоп брал. То есть грабил с применением оружия. Вор в законе! Даже слышал, что он авторитетом воровским заделался.
- Почти как мы с дядей. Только мы не грабим, а за независимость боремся. И не воры – берём открыто! По законам гор! И уж точно не в российском законе.
- Хотите отделиться от России, что бы голодать независимо от России – засмеялся Муса.- Ладно. Сейчас не об этом. Слушай. Так вот. Он, Гера, как старший в роду знает, где золото местных духов. Мало того, он сидит где-то здесь. В смысле, зона, где он срок мотает недалеко отсюда. Там на востоке, за горами, в Сибири. И он собирался бежать, может быть, даже уже сбежал! И не один!
- Откуда знаешь, Муса?
- Так я женат на его двоюродной сестре.
- У вас же вражда!
- Какая вражда! Соперничество. Но если что, помогаем друг другу.
- И что?
- Ничего! Меч трогать не надо, пусть остаётся на месте. А золото надо забрать как можно быстрее.
- Приметы не изменились за столько столетий.
- Изменились, наверное, но, думаю, не сильно. Найдём! – уверенно закончил Муса.
ГЛАВА 15
Наля шла лёгким пружинистым шагом человека, привыкшего долго ходить. Рюкзак и карабин на её плечах, казалось, ничего не весили. Двум историком приходилось соответствовать, стараться не отставать от неё. Пот градом лился из-под их бейсболок. Но они молча шли под рюкзаками, стараясь не кряхтеть от усталости и не привычки. Наля, казалось, всего этого не замечала, шла по тропинке, которая вилась по горам под деревьями. Перед ними, чуть правее белела вершина Акташа. Они огибали её с севера, стремясь на восток.
- Вон смотрите! – указала Наля на кусты дикой смородины, скрученной и поваленной на земле в распадке между горами.
- И что это?
- Это наш ночной гость или его сородич.
- А что, их тут много?
- Ну да!
- Я удивляюсь, - сказал Афоня, доставая фотоаппарат - по всему миру ищут снежного человека, а тут снежные люди толпами хотят!
- По местному – он питсэн или пужинка. И так и так его называют. Кому как нравиться. Его никто не видел, только слышал или видел издалека со спины. А кто ему в глаза посмотрит, тот обязательно помрёт или с ума сойдёт.
- Сурово.
- Да. Скоро мы до Росомахи дойдём, там я вам покажу кое-что связанное с этим чудом-юдом. И расскажу местную легенду. Вы же любите народный фольклор?
- Канэчно! – с кавказским акцентом ответил Мурад и улыбнулся.
Афанасий сфотографировал скрученные кусты, но это, конечно, существование снежного человека не доказывали.
Путешественники перевалили ещё через одну горку, и вышли к реке, к мосту.
Мост представлял собой два связанных вместе бревна и натянутый через речку ржавый трос слева, заменяющий поручни моста. Наля ни секундой не усомнившись, взошла на брёвна, ухватившись левой рукой за трос. Мост под ней закачался, но она спокойно пошла дальше. Парням ничего не оставалось делать, как последовать её примеру.
Благополучно перейдя мост, они прошли чуть дальше по берегу реки и остановились на небольшой полянке у самой воды. Здесь они решили отдохнуть и перекусить.
Развели костёр, достали две банки тушёнки, вскрыли их почти до конца, отогнули крышки. Срубили две палки, расщепили их с одного конца. В расщеп вставили крышку банки. У банок появились импровизированные деревянные ручки. Благодаря им, тушёнку можно было подогревать над огнём, не обжигая рук. Потом, подогретую тушёнку намазали ножом на чёрный хлеб, один бутерброд съела Наля, остальное добили ребята. Одновременно с этим, кипятили котелок с водой для чая. Афоня показал Нале, как он мастерски умеет заваривать чай, не снимая котелок с огня, кидая горстями заварку в кипящую воду. Девушка снисходительно улыбнулась таланту парня.
За чаем Наля показала на ту сторону реки.
- Видите вон ту поляну?- спросила она.
На той стороне реки, на поляне между водой и обрывом лежал огромная каменная глыба величиной с избу. Острым, коническим верхом и прямыми, как отёсанными торцами она напоминала дом. Рядом на небольшом возвышении торчал каменный столб, отклонённый немного в сторону от каменной глыбы, отдалённо своими очертаниями похожий на человека.
- Ну? – парни подтвердили увиденное.
- Так вот! Этот большой камень, когда-то был избушкой, а вон тот, что рядом торчит, был охотником, хозяином избушки. Охотник он был хороший, опытный, но как-то, однажды, ему перестало везти: то оттепель нагрянет, и пойманные мёртвые зверьки в капканах протухнут, то росомаха ловушки да капканы распотрошит, всё добычу сожрёт или перепортит. Однажды застал он эту росомаху за грабежом его капкана и погнался за ней. Дело было зимой. Шёл он по следам зверя. И вывела росомаха охотника на поляну. На поляне стоял шалаш из шкур, что-то типа чума или вигвама, как у индейцев. Оттуда дым валил. Заглянул охотник во внутрь и у видел, что у огня сидит девушка. Красивая – красивая! Он сразу в неё влюбился и взял себе в жены.
- Как всё быстро и просто у вас! – сказал Мурад.
- Да! – подтвердила Наля и продолжила. – И стало охотнику удача везде и во всём. И рыбу летом наловит видимо-невидимо, и зверя любого заловит, и меха он добывает самые лучшие! И с женой ему было хорошо и детей у него много народилось. Достаток появился. Только всё когда-нибудь кончается! Опять охотник встретил росомаху. Погнался за ней, и привела она его назад к дому. А сама юркнула в кусты и исчезла. Вошёл охотник в дом и видит, что не женщина его жена, а страшный лохматый и клыкастый питсэн и дети его тоже питсэны! Выпрыгнул охотник в ужасе из избушки и застыл навеки этим каменным столбом! Выбежали из избушки питсэны и разбежались по лесу, а избушка то же превратилась в камень! Вон они стоят! А питсэны по лесу бродят. А речка эта называется Росомаха.
- Да, мужику немного не повезло! – резюмировал Афоня.
- А вам не кажется странным, что камень, в который мужик тот превратился, больше камня, в который изба превратилась?- засомневался Мурад, но ответа на свои замечания не получил.
- Ой,- закрыла рот ладошкой Наля, - зря я здесь про них разболталась! Как бы чего худого не вышло!
В глазах девушки отразилось сожаление – не надо было рассказывать эту историю. Она же не в родной избе, а в лесу, где всё может быть.
- Да брось, ты! – успокоил девушку Афанасий. – Сказка она и в Африке сказка.
Но Наля отмахнулась от его слов, встала, перекрестила на всякий случай пространство вокруг себя на все четыре стороны, смутилась, искоса поглядывая на парней, и покраснела. Парни сделали вид, что ничего не заметили. Но по спине у них прошёлся холодок. Вспомнился давешний ночной страх. И тёмный лес за спиной зашумел зловеще, и, даже, солнце засветило в небе как-то не так. Что-то таинственное наползало на них.
- Да нет! – сказала Наля, - если бы он был рядом, мы бы страх почувствовали.
Ребята переглянулись.
- Лично я не какого страха не чувствую. Мальчики, кидайте банки в костёр, собираемся и пошли. Не до вечера же здесь сидеть! Нам ещё километров пять топать.
- До пещеры? – с надеждой спросил Афанасий.
- Ишь, какой быстрый! До ночлега. До пещеры от сюда километров двенадцать будет.
Они сожгли консервные банки в костре, радуясь, что они сгорели и их не надо закапывать, потушили костёр, надели рюкзаки и двинули дальше вдоль берега вверх по течению реки. Метров через сто вдруг впереди слева затрещали кусты, и что-то большое кинулось в сторону, ломая всё на своём пути. Путешественники вздрогнули от неожиданности, что это такое они разглядеть не смогли, до чего это было неожиданно. Наля какое-то время прислушивалась к шуму и грохоту, доносящемуся из леса, потом облегчённо сказала: