Конечно, они ее поддерживали — переживали за нее, звонили каждый день, готовы были помочь в любую минуту. Но они были далеко, а она одна в Москве.
Ната, делая ремонт в квартире, прокручивала мысленно всю свою жизнь.
Она понимала, что этот развод потом так выбил ее из седла, что стал последней каплей в череде жизненных трудностей, как вишенка сверху десерта.
Она вспоминала операцию и приговор врачей, свой первый бизнес и полный обвал, когда партнер сбежал, прихватив с собой все деньги, и ей в одиночку пришлось расплачиваться с долгами. Отъезд в Москву, чтобы хоть что-то заработать и прокормить себя и родителей, шесть лет работы на мужа, ну и конечно — сверху вишенка! Она тогда не только в квартире ремонт делала — она сдирала вместе со старыми обоями все это с себя, «ремонтировала» себя.
И в этот раз мама, выслушав ее, сказала: — То, что ты так пугаешься, понятно — тебя слишком часто предавали. Да еще неизвестно, что этот мужик собой представляет. Но то, что тебя это так волнует, — прекрасно, значит, ты ожила. А получится или не получится — это как Бог даст. Главное, что ты нормально на мужчин стала реагировать! Как это, Вета?
— «Пациент скорее жив, чем мертв!» — подвела всему итог Вета.
— Ната, пошли в туалет, — прервала ее воспоминания сестра. — Хорошее сухое вино имеет обратный эффект, как говорится, «минус попить». Ребята, никуда не отходите, берегите наши телефоны, сумки, а также честь и совесть!
Натка, перестань дергаться, — по дороге в «заведение» наставляла Вета. — Подумаешь, два дня прошло. Тебе мужик сказал, как с делами разберется, так и появится. А не появится, так и хрен с ним, другого найдем. Вон мы какие умницы да красавицы, и еще на машинке умеем и пироги печь.
— Тебе тоже найдем? — улыбнулась Наталья.
— Нет, пожалуй, Левчика оставим. Я к нему привыкла, и деток кормить надо, и любовь, знаете ли, у нас, — отказалась от перемен Вета.
— Ладно, оставим.
Они вернулись к столу. У Машки с Сашкой были подозрительно хитрые лица.
— Так, что натворили? — спросила Вета, уж она-то своих детей знала.
— Почему сразу натворили? — возмутился Сашка. — Что, мы у тебя придурки какие-нибудь?
— Тетя Ната, тебе на сотовый звонил Антон Александрович, ну тот, который из поезда. Спросил, где ты. Я сказала, что вы с мамой в туалете, — торжественно объявила Маша.
— Представляешь, какая дура! — вмешался Сашка. — Если б мне сказали, что моя девчонка в туалете, я бы сразу ее со спущенными трусами на унитазе представил. Фу!
— Ничего и не дура, а что я должна была сказать? В кустах они, что ли? — возмутилась Машка.
— Сказала б, что за вином отошли, — предложил Сашка.
— Еще лучше. Что они, алкоголички? Молчи уже, жених! Какие девочки! Ты вон даже уши не чистишь!
— Что ты пристала к моим ушам? Я сегодня почистил и даже тебе показал!
Хотя у Натальи все сжалось внутри от этой новости, она не удержалась и рассмеялась вместе с Ветой.
— Так, стоп! — остановила перепалку Вета. — Это все, о чем вы говорили с ним, Маша?
— Я ж рассказываю, а Сашка мешает! Он спросил, где мы находимся, я сказала: на набережной, в кафе, он спросил — в каком, я назвала, он сказал, что перезвонит минут через десять. Слушай, теть Нат, а он классный! Я когда ему про туалет-то сказала, он засмеялся и говорит: «Что же вы, Машенька, так неделикатно, девочки, наверное, расстроятся». Представляешь!
— Представляю, — без энтузиазма ответила Ната.
— Я же говорила, что он позвонит, — вставила Вета.
— Вета! Ты же знаешь, я терпеть не могу это твое «я же говорила!».
— Знаю, а что ты напряглась? Еще ничего не произошло.
— Слушай, а у тебя с ним роман? — спросила Маша, ей было очень интересно.
— Какой роман, просто в поезде вместе ехали! — старательно изображая равнодушие, отмахнулась Наталья.
— Значит, будет. Чего ему тогда звонить, если не роман?
Зазвонил Натальин сотовый. Все в момент замолчали и уставились на нее.
Она посмотрела на телефон, — определился номер Антона.
— Да! — ответила она.
— Здравствуй! Надеюсь, девочке Маше не попало за достоверную информацию?
Господи! Какой же у него голос! Сердце застучало быстро-быстро-быстро!
— Здравствуй! Досталось, но только от брата Саши. — Она контролировала голос и пыталась справиться с чокнувшимся сердцем.
— Умный мальчик. Как ты смотришь на то, чтобы встретиться?
— Я смотрю положительно.
— Тогда прямо сейчас, я уже к вам подхожу. И она его увидела!
Антон шел по набережной, по направлению к ним, метрах в двадцати от кафе. Одет он был в легкий летний костюм и белую рубашку, без галстука. И выглядел замечательно!
Или просто она по нему соскучилась.
Он смотрел только на нее. Сердце прибавило скорости барабанной дроби, застряв где-то в горле. Она так обрадовалась. Совсем забыла, какой он. Смотрела, как он к ним подходит, узнавала, радуясь, что снова его видит.
— Добрый вечер, дамы, — поздоровался Антон, повернул голову к Саше: — И господа!
— Здравствуйте! — хором ответили Вета и дети. Наталья молчала, глядя на него.
Он достал из-за спины две большие чайные розы и протянул их Нате и Вете.
— А мороженое «дитям» мы сейчас закажем.
Все рассмеялись. Он пододвинул стул из-за соседнего столика и присел к ним.
— Я больше не могу мороженое, — простонала Маша.
— А я буду! — Саша с радостью согласился.
— Девушка, чем вас угостить? Вино? — спросил Антон.
Ответила Вета. Ната продолжала молчать, подумав, что тупое молчание в его присутствии становится привычкой.
— Не надо нас ничем угощать, мы уже сами угостились. Как ваш бизнес?
— Бизнес в порядке, двигается. Значит, только мороженое Александру?
— Боже спаси! — веселилась Ветка; ей ужасно нравилась ситуация: как молчит ошарашенная Ната, а мужчина нервничает, но орел, держится молодцом. — Саша уже съел две порции. Это он из вредности.
— Ничего не из вредности! Но я, наверное, тоже больше не могу!
— Тогда, с вашего позволения, я украду у вас Наталью Александровну?
— Да идите, идите! Гуляйте, а нам домой пора. А может, она еще и не согласится? — брызгала весельем Ветка.
«Что это сестрица разошлась?» — подумала Ната.
— А я у нее спрошу. Наталья Александровна, вы пойдете со мной прогуляться?
— К морю, — вставила Маша и пояснила: — Здесь если так официально приглашают, то говорят: «прогуляться к морю».
— «После душа Шарко-о я пришел на свиданье, но какой-то пижон вас увел на лима-а-ан», — дурным голосом затянул Сашка.
Это была Натальина ошибка — когда-то она напела эту старую песенку, и теперь дети вставляли ее везде, где ни попадя.
Все расхохотались, напряжение чуть-чуть спало.
«Спасибо, Сашка!»
— Идемте, Антон Александрович, «пройдемся к морю», — чинно выказала согласие Наталья.
Ната и Антон поднялись со своих мест, она поцеловала в щечку Вету и детей, помахала им ручкой.
— До свидания, — попрощался Антон.
— Да, хотелось бы свидания. — Вету трудно остановить, когда она резвится. — Познакомиться, так сказать. Старшей сестре надо знать, кто ухаживает за младшей!
— И ее племянникам тоже! — добавил Сашка, не отставая от матери.
— Обязательно, — ответил Антон.
Посмеиваясь, он взял Нату под руку, и они вышли из кафе.
Антон шел быстро и тащил ее за собой, придерживая выше локтя. Наталья еле успевала переставлять ноги.
— Мы торопимся? — спросила она.
— Да! — Вот так, просто «да».
Он дошел до темной декоративной арки, украшавшей одно из зданий на набережной, всего в нескольких метрах от кафе, где они сидели, затащил ее под арку, обнял, отрывая от земли, и стал целовать.
Наталья сразу лишилась возможности дышать, думать. Уцепилась за него руками, ногами, повисла на нем… и совершенно потерялась в этом поцелуе! Забыла, где она, кто и что вокруг, — только его сумасшедшие поцелуи, как будто не виделись много лет.
На него за эти два дня навалилось столько всего, что продохнуть некогда было.
Информация о перемещениях и делах его «подопечных» поступала из разных источников днем и ночью, по телефону, специально для этого предназначенному.
Он встретился с руководителем оперативной группы, которого давно знал, еще с тех пор, когда работал в отделе, и, конечно, видел в поезде. Встречались они, соблюдая все возможные конспиративные предосторожности, «клиент» был ох как непрост. Они обменялись информацией и своими предположениями.
На этот раз Хаким приехал открыто, не маскируясь, но его группа была с ним и загримированная. Это было удивительно — так Хаким еще не работал, значит, затевается что-то необычное, быстрое, раз у них нет времени на поездки туда-сюда. Что-то очень смелое. Скорее всего, весьма дорогостоящее, если они так рискуют.
Переполошены были все силовики Крыма, они готовы были взять Хакима, придраться к чему угодно, хоть к антиукраинским высказываниям, хоть к плевку на набережной, и выдворить со своей территории, только бы чего не произошло. Но не могли: договоренности об этой операции были проведены на самом высоком уровне.
Что же они все-таки затевают? За двое суток перемещались много раз, причем не вместе, а каждый по разным точкам, что, естественно, усложняло ситуацию.
Антон сидел в номере и, получая информацию постоянно, анализировал ее.
У него были самые подробные карты Крыма: горы, все пещеры и проходы, полезные ископаемые, колхозы, совхозы, санатории, госдачи и много чего еще.
Он отмечал маршруты «клиентов» и пытался хоть что-то из этого выудить.
Были фотографии всех людей, с которыми они встречались, и оперативные данные к ним, вплоть до шоферов и официанток.
Было столько оперативки, что он едва успевал ее усваивать.
И пока ничего не придумал, интуиция молчала. Одно чувствовал: Хаким готовит нечто такое, чего никогда не делал. Что-то очень дерзкое, гениальное.
И вот теперь двое из «клиентов» приехали сюда, в этот город, и он за ними. Пора было понаблюдать их вблизи, может, что и выплывет.
Антон мало спал за эти двое суток, а когда засыпал, то видел эротические сны. Просыпаясь, он думал о Наталье.
Почему, черт возьми, они не встретились в Москве, когда он был не так загружен и мог бы сразу забрать ее к себе жить. И не отпускать!
А еще он думал, как будет объяснять ей эти двое суток своего отсутствия. Она ведь умная, ей сказочку о «бизнесе» не скормишь!
И что это за бизнес, если нельзя позвонить?!
Он не разрешал себе звонить ей, это надолго выбило бы его из дела, он бы потом вообще спать не смог, вспоминал ее, слышал ее голос и думал, не бросить ли все и не съездить ли к ней.
Он волновался, когда звонил ей, и не был уверен, что дозвонится, а если дозвониться, то она его не пошлет.
Для себя он уже все решил. А вот ее еще надо убедить! Ему очень помогла ее племянница, разрядила напряжение, и, когда он уже шел к кафе, где они сидели, и набирал ее номер, даже надеялся, что опять ответит Маша, помня о том, что могут послать, вполне заслуженно, между прочим.
А когда услышал голос Натальи и увидел ее, сердце застучало и жар разлился по всему телу. Ему захотелось все бросить и затащить ее прямо сейчас, бегом, в свой номер люкс в частной гостинице на берегу моря, одной из тех, которых здесь становилось все больше. И пошло оно все!
У него в номере была кровать огромных размеров, и Антон, посмеиваясь над собой, все приготовил: и сухое красное вино, и цветы. Он даже позвонил и узнал, в какое время можно заказать горячую еду — она же любит мясо. Оказалось — в любое, еще бы — стремимся к мировому уровню обслуживания.
Антону понравилась ее сестра, такая же «острая», как и Наталья, симпатяги племянники. Они помогли немного расслабиться и сбить нетерпение, кипевшее в нем.
Но как только они вышли из кафе, волнение вернулось и стало еще сильней, потому что он держал ее за руку и она была совсем рядом. И он помчался к первому же темному месту, чтобы поцеловать ее, вспомнить вкус ее губ, все запредельное, что испытывал только с ней.
Он целовал ее и не мог остановиться! Целовал ее, как пил, обнимал, прижимал к себе, стонал, переводил дух и начинал все сначала.
И все-таки он сумел оторваться от нее каким-то невероятным образом, оглядел и поцеловал еще раз, легко, благодарно, прижал к себе и гладил тихонько по спине большой рукой.
— Я соскучился по тебе. Ужасно! — прохрипел он.
— А я подумала, что тебе платье мое не понравилось, — тоже хриплым голосом ответила Наталья.
Он засмеялся: совсем забыл, какая она.
— Пойдем что-нибудь выпьем.
— За встречу? — Наталья даже не слышала, что говорит, она еще была там, в поцелуе.
— Нет, просто выпьем.
Она стояла прижимаясь к его груди и приводя сердце и голову в порядок, хоть немного, для приличия.
— Если ты и в самом деле ничего не имеешь против моего платья, то его надо поправить.
— Да. Поправить надо, — самодовольно подтвердил Антон.
— И еще где-то была роза.
— Да бог с ней, другую купим. — Он был доволен, предвкушал все то, что еще впереди, и немного нервничал. И все пытался остудить себя, успокоить.
На люди-то надо выходить, а ему пока никак нельзя.
— Нет уж, это замечательная роза. Не каждый день девушкам такие розы дарят.
— Хочешь, буду каждый! — Антон поправлял на ней платье, испытывая очередной прилив мужской гордости. Вот как он ее заводит, она даже не замечает, что с ее одеждой.
— Нет, куда я их девать буду? И вообще, кто-то предлагал выпить.
— Да, выпить надо обязательно!
— Куда мы идем?
Ему надо было в конкретное место.
В ресторан, который находился недалеко. Там он заказал столик. Вот уже сорок минут его «клиенты» находились в этом ресторане в компании с одним господином, конечно же уже известным ему. Антон хотел присмотреться: как говорят, что едят, как ведут себя — настроиться на них, может, что и придет в голову.
Думая о «работе», он постепенно пришел в себя.
Можно и на люди.
Ната нашла розу, изрядно помятую.
— Идем. Тут совсем рядом, — сказал он.
Они шли по набережной, взявшись за руки, как подростки.
Когда метрдотель проводил их к столику, Ната несколько удивилась: столик был заказан заранее, а находился в самом неудобном месте. Он стоял в конце открытой террасы, прямо за террасой росла большая магнолия, и ее ветки нависали над столом, а одна была сбоку. Таким образом столик был отгорожен естественной беседкой. Ветки магнолии создавали полумрак, получалось, что рассмотреть того, кто там сидит, трудно, оттуда же открывался вид на всю террасу и вход в зал.
Они сели, метрдотель зажег свечу на их столе, протянул меню и отошел.
— Мы прячемся от твоей жены или следим за кем?
Антон посмотрел на нее, в который раз удивляясь ее проницательности. И когда он привыкнет?
— Последнее. Я не женат. Был когда-то, по молодости. Очень давно.
— И что же случилось с семейной лодкой?
— Разбилась, как водится. Я тогда только училище закончил. Лейтенант. Сразу женился. Мы были очень молодые. Я на заданиях месяцами, она одна дома. Да и дома-то не было. Ни денег, ни дома. Она потерпела полтора года и ушла. Правильно ушла.
— Ты военный?
— Бывший. Полковник в отставке.
У Натальи вопросительно поднялись брови и веселье плеснуло в глазах.
— Только попрошу без всяких «настоящий полковник», — предупредил Антон.
— Хорошо, — смеясь, согласилась она. — Полковник чего?
— Спецназ. ФСБ, — недовольно ответил Антон.
— Ого! И как тебя угораздило?
— Молодой, дурной. На подвиги тянуло.
— И как подвиги? Сложились? Родина оценила?
— Родина оценила, как всегда все оценивала, а подвиги были рядовыми рабочими буднями. Это неинтересно.
— Так… Значит, мы за кем-то следим? А я для конспирации?