— Ты для отдохновения души и тела и всего самого лучшего, что может быть у мужчины, — ответил Антон и, подумав, решился: — И немного для конспирации.
— Понятно, Ринков. Ты бы предупредил, что романтическое свидание будет проходить в кустах, я б надела что-то более камуфлирующее!
Наталья расстроилась: она еще в поезде догадалась, что у него не просто какой-то там контракт в Крыму. Он все время был, как бы это сказать… начеку, что ли. Не было обычной расслабленности человека, едущего отдыхать и заодно работать, выполняя обычный заказ.
Антон посмотрел на нее внимательно. Она первый раз назвала его по фамилии, и у нее это так замечательно прозвучало, что у него даже холодок пробежал по спине.
Но она была расстроена и не скрывала этого.
— А за кем мы следим, ты, конечно, не покажешь?
— Нет.
— И, без сомнения, не расскажешь почему?
— Я просто немного «помогаю» бывшей конторе, всего лишь анализирую ситуацию.
— Ринков, ты же в отставке, вот и сидел бы на печке. Чего ты полез?! — возмутилась она.
— Ната, ты чего? Все будет хорошо, я же обещал!
— Ладно, Антон, все это, может, и интересно, но малоприятно. Мне надо подумать, как к этому относиться. Я так понимаю, игры только начались?
— Да. Но об этом мы поговорим потом. Ладно? А сейчас давай что-нибудь закажем.
— Мне ничего не хочется. Ни есть, ни пить. Ты себе закажи, а я пока схожу в дамскую комнату, попудрю что там надо пудрить.
Она встала, взяла сумочку, Антон поднялся, отодвинул ей стул. Очень гордой и независимой походкой Наталья прошла через террасу в зал.
Он понимал: ей сейчас трудно, она чувствует, что ее используют, пусть и косвенно. Вопреки всем законам этой работы, придется кое-что ей рассказать. Она умница, может, даже подскажет что-нибудь, вон как тетку в поезде вычислила. Он ни минуты не сомневался, что не делает ошибки, принимая такое решение.
За интересующим его столиком шла оживленная беседа.
Были Кореец, Латыш и еще один, уже известный по оперативке Антону, мужчина, бывший военный, который после развала Союза ушел в отставку с поста адъютанта адмирала. Мужику было за шестьдесят, но выправки он не утратил, сухощав и по-военному подтянут. Что нужно «клиентам» от этого пенсионера?
После отставки он осел в Севастополе, имеет трехкомнатную хрущевку и дачный участок. Простой малообеспеченный военный пенсионер. С какого он боку?
Подошел официант, Антон сделал заказ, все-таки попросил принести вино.
Натальи что-то долго не было, и Антон заволновался. А вдруг она ушла? Могла же, он расстроил — какой женщине приятно узнать, что тебя используют, даже если ты сама «невольно подвернулась»!
Он понял, что поставил ее перед неприятным выбором: либо ты принимаешь, что я здесь занят в мужских играх, и подыгрываешь мне, либо, извини, у меня «работа»!
Антон представил, что она ушла. Совсем! И понял, что тогда он пропал!
Без нее все было не нужно, ни это «задание», ни его работа — ничего.
Все становилось ненужным, постным, неинтересным. У него даже сердце защемило. «Все правильно, — подумал Антон, — вот ты встретил человека, и оказалось, что без него все не имеет смысла. До встречи с ним ты вроде был в полном порядке и все получалось и было интересно, но только потому, что в глубине себя ты его как бы слышал всю жизнь, и ждал, и надеялся — поэтому и жил».
И тут он увидел Наталью! Она шла к нему!
Антон почувствовал такое облегчение и радость, что перехватило горло и сердце пропустило пару ударов.
Благодарю Тебя, Господи!
Антон встал ей навстречу и, наплевав на все на свете, обнял, прижал к себе и поцеловал, без страсти, просто чтобы убедиться — она здесь!
— Ты подумал, что я ушла? — Она поняла, почувствовала его настроение.
— Подумал и очень испугался! — признался Антон.
— Я встретила старую знакомую, мы давно не виделись. Извини, что напугала. Ты меня мало знаешь — если бы я собралась уйти, обязательно бы сказала. Показательными женскими выступлениями я не пользуюсь, не умею.
Антон отодвинул ее стул, помогая сесть, сел сам, разлил принесенное официантом вино.
— Я вот что подумала… — заговорила Наталья, выручая их обоих, снимая остроту момента, — может, тебе стоит вкратце рассказать мне, в чем интрига твоего «задания», и я смогу увидеть что-то, чего ты не видишь? Ну а вдруг?
«Умница ты моя. Как я вообще жил без тебя!» — успокаиваясь, подумал Антон.
— Хорошо, но только не сейчас. Сейчас мы допьем вино и пойдем ко мне. Ладно? — попросил Антон.
Она смотрела на него, что-то про себя решая. Он затаил дыхание. Вот как боялся!
— А как же твоя «помощь» родной конторе, тебе же надо быть здесь?
— Бог с ней, с «помощью»! Куда она денется!
Она помолчала.
— Вино вполне можно и не допивать, а взять с собой.
«Слава тебе! Я уж думал, что пропал!»
Антон быстро поднялся, схватил ее за руку, как тогда возле кафе, потащил за собой, подошел к метрдотелю, чтобы расплатиться.
Быстрее, быстрее!
До гостиницы, где он остановился, надо было пройти минут десять пешком по набережной.
Он шел быстрым шагом, почти бежал, Наталья еле за ним поспевала.
Быстрее! Быстрее!
Они забежали в гостиницу. Не отпуская ее руку, он взял у портье ключ и потащил ее к лифту. Гостиница была небольшая, всего четыре этажа, но лифт был, ну еще бы — все по европейскому стандарту!
Зайдя в лифт, не сговариваясь они шарахнулись друг от друга в разные углы кабинки. Оба чувствовали; что любое прикосновение — и все, до номера они не доберутся!
Лифт остановился. Снова схватив Наталью за руку, Антон побежал по коридору, таща, как на буксире, ее за собой.
Все, дверь! Электронный замок! Карточка!
И все!
Весь мир остался за дверью!
Они даже не кинулись, не шагнули друг к другу — они сразу слились в одно целое.
Безумно целуясь, срывая одежду.
Какая кровать! Потом!
Все потом!
Потом он обязательно будет нежным и рассмотрит ее всю, и расцелует, и будет гладить, ласкать. И скажет ей все слова! Потом!
Она висела на нем, обхватив руками и ногами, и он не отпускал ее ни на секунду.
И было совершенно непонятно, как они сняли одежду, — просто она мешала быть еще ближе, еще теснее! И непонятно, как оказались на полу.
Они смотрели друг другу в глаза, не прерывая эту нить ни на мгновение.
И он точно знал, что сейчас умрет, вот прямо сейчас!
И умер! Но вместе с ней, так и не отрывая взгляда.
И они были там, где бывают те, кто умирает, и познали что-то, не относящееся к Земле. Вдвоем! Вместе! Не прерывая взгляда!
И вместе возвращались оттуда.
— Мы живы? — чужим, охрипшим голосом спросила Наталья.
— Пока нет! — с трудом ответил ей Антон.
Он оторвал голову от ковра, в который упирался лбом, и посмотрел на Наталью, лежавшую под ним. Глаза у нее были золотисто-карие, все еще потусторонние.
И как он раньше не рассмотрел, что глаза у нее зеленые с золотисто-карими крапинками вокруг зрачка. Когда она возбуждена или, как сейчас, еще не остыла от любви, они становятся золотисто-карими, а когда злится — зелеными! Красота!
— Я обещал, что первый раз будет в кровати, а мы до нее так и не добрались!
Он не мог двигаться, чувство было такое, как будто каждая мышца, каждая, даже самая маленькая, косточка растеклась и просто лежит сверху Натальи бесформенной кучей.
Удивительно, как он еще мог говорить!
— Ты обещал, что первый раз будет ночь в кровати. Надеюсь, к утру мы до нее доберемся!
— Мы доберемся до нее прямо сейчас, как только я смогу шевелиться.
— Если ты сейчас не начнешь шевелиться, я стану камбалой.
— Тебе тяжело?
— Мне весело!
— Что тебя так развеселило? — Он уже немного приходил в себя.
— Ринков, ты такой важный, такой спецназовец, орел! А не можешь встать с девушки!
— Девушка, вы ошибаетесь!
Он встал, взял Наталью на руки и перенес на кровать, выдернув из-под нее покрывало вместе с одеялом, запрыгнул к ней и укрыл их обоих, обнял и прижал ее к себе.
— Я мечтал об этом с того момента, как мы столкнулись в тамбуре вагона, думал, как это будет. Но я и предположить не мог, что может быть так, как у нас получилось!
Наталья лежала на боку, прижимаясь к Антону — голова у него на плече, рука на груди.
— Так, как у нас получилось, могло получиться только у нас. Я тоже не знала, что так бывает, даже и не предполагала. И не знала, что можно испытывать такое при поцелуе. Странно, правда? Я всегда твердо знала, что описание в литературе умопомрачительных поцелуев — чрезмерная фантазия писателей.
— Надо освежить память! — Он перевернул ее и лег сверху. — Как мы там целуемся?
И приступил к «освежению памяти», начиная с макушки, постепенно спускаясь: лоб, нос, веки, губы, подбородок… Достигнув груди, поднял голову и прокомментировал:
— Этот вид поцелуев мы еще не освоили! Они целовали друг друга, гладили, изучали, что-то шептали, а потом заспешили, как будто могли опоздать.
И опять повторилось все! И маленькая смерть! Вдвоем. И возвращение оттуда! Вдвоем. И так это было пронзительно и остро, что невозможно перенести!
Наталья тихо плакала, слезы просто текли сами, без ее участия, от всего того, что ее переполняло: незнакомых чувств, эмоций, ощущений от красоты момента, которое они переживали и до, и во время, и сейчас — после.
Они лежали на боку, лицом друг к другу, Антон прижимал ее к себе, чувствовал ее всю, успокаивающе гладил сильными руками. Он понимал и принимал ее тихие слезы и чувствовал, что ее переполняет, — по-другому, по мужски, но чувствовал, и тихонько покачивал, как убаюкивал.
— Ну, тихо, девочка, все, все! — успокаивал он ее и целовал мокрые щеки.
— Это так, так… — пыталась пояснить Ната то, что просто невозможно объяснить.
— Я знаю, знаю!
Он гладил ее, целовал, укачивал, помогая отпустить высоту переживаемого момента, отпуская ее и сам.
Ната постепенно успокоилась и заснула. Антон держал ее в объятиях, и так ему было спокойно, умиротворенно, так это было правильно! И телами они совпадали, укладываясь идеально в объятиях.
«Где же тебя носило всю мою жизнь, девочка? Почему ты раньше не нашлась? Сколько лет прожил не заполненных жизнью! Ладно, Ринков, ты же знаешь — всему свое время!»
Он обнимал ее, спящую, и такой покой спустился на него, что опять, в который раз за вечер, защемило сердце.
У него зазвонил телефон, вернее, запел гимн.
Антон посмотрел на часы, оказалось всего полдвенадцатого. Он удивился — ему казалось, прошли часы, и обрадовался: вся ночь впереди!
Аккуратно, чтобы не разбудить Наталью, выбрался из постели. Взял телефон, посмотрел определитель — звонил Мишка.
— Привет, командир, — бодрым голосом поздоровался Дуб. — Помощь квалифицированного специалиста не нужна?!
Антон посмотрел на спящую Наталью.
Она свернулась калачиком, отставив в сторону одну ногу, одеяло прикрывало только часть попки и грудь. Такая хорошенькая! После любви и слез лицо стало по-детски припухшим и спокойным.
Антон принял мгновенное решение:
— Нужна. Давай, Дуб, приезжай. Некогда мне этим контрактом заниматься. Совсем!
— Влюбился, женился? Или совсем дела хреновые?
— Первое.
Теперь помолчал Мишка. Антона он знал очень хорошо и по его интонации понял, что тот не шутит, и не на шутку обалдел — как такое могло случиться? Вот так с ходу и влюбился?!
— Вот не слушаешь ты советов боевого товарища! Я же предупреждал — не влюбись! — И уже другим голосом спросил: — Когда я тебе нужен?
— Вчера! Ты самолетом лети, нет времени на поезда. Займешься контрактом, примешь все полагающиеся почести «московского гостя» на себя. Опять-таки — море, солнце, девочки… А я здесь пока разберусь!
— Перед вылетом перезвоню. — Мишка задумался ненадолго и спросил: — Ты как из этого выгребать собираешься?
— А х… его знает! Прорвемся!
Мишка, конечно, все понимал.
Как трудно, невозможно совместить женщину с тем раскладом, что был у Антона сейчас. Невозможно ей все объяснить, и либо она принимает полностью скупое объяснение такого поведения, либо становится тяжелой обузой, со своими претензиями, обидами, в общем обоснованными.
Угораздило Ринка именно тогда, когда он выполнял «просьбу», нет бы в спокойное время! И не объяснить же ни черта! Таких женщин, чтоб верили, принимали, понимали такую ситуацию, практически не было, а может, вообще нет, Мишка, по крайней мере, не встречал. Вот же вляпался, командир! И еще неизвестно, как там у Антона все разложится, может, придется в Джеймса Бонда поиграть! Тогда все, накрылась любовь!
— Держись, командир, помощь идет.
Антон положил телефон на столик. Посмотрел на спящую Наталью.
Он почувствовал, что очень голоден, и позвонил портье, заказал еду в номер: какие-то салаты, отбивные, конечно, она же любит мясо, клубнику, черешню. А вино у него было приготовлено заранее и дожидалось в холодильнике.
Он уже собирался нырнуть к ней в кровать, когда позвонил оперативный телефон.
Ему рассказали последние новости — «клиенты», посидев в ресторане, отбыли по месту временного курортного пребывания.
«Вот и посидите там, хотя бы эту ночь, дайте дяде Ринку от вас отдохнуть! И все-таки, почему этот дядька?»
Антон забрался к Наталье в постель и стал будить ее поцелуями. Поспать они еще успеют, а сейчас пусть побудет с ним.
— Утро? Пора вставать? — сонно спросила она.
— Полночь, но вставать пора, сейчас еду принесут. Хочешь есть?
— Еще не знаю. А что, мне пора домой?
— Даже не мечтай! Тебе теперь домой вообще никогда не пора. Я же тебя украл!
— Слушай, Ринков, а чего ты меня разбудил-то?! — возроптала любимая неподдельно.
Он еще в поезде понял, что она трудно просыпается — ворчит и не сразу ориентируется в пространстве. Сейчас она была недовольна, и глаза у нее были зеленые.
Лепота!
— Хочешь вина? Мы ведь так и не выпили.
— Хочу.
— Я совсем забыл. Вон цветы стоят, это тебе. — Он показал на букет красных роз в высокой вазе.
— Я сегодня пользуюсь успехом — все-то мне цветы дарят. А ту розу, как и вино, мы в ресторане оставили, — погрустила о забытом впопыхах Наталья.
— Да и бог ними, у нас есть и розы и вино. Ну что, проснулась?
Они пообнимались, поцеловались, проверяя степень ее бодрствования.
В дверь постучали — принесли заказ. Антон встал, достал из шкафа джинсы, натянул их на себя и открыл.
— Доброй ночи, ваш заказ. — Официант вкатил сервированный столик, в центре стояла зажженная свеча. — Приятного аппетита.
Антон подписал счет.
— До свидания.
Наталья стянула с кровати покрывало и завернулась в него. Оно было огромных размеров, ей пришлось подобрать его и держать руками импровизированный подол.
— Зачем оно тебе? Ты такая чудесная голенькая. — Антон придвинул к столику два стула. — Я бы ел и любовался!
— Я ведь не спортсменка и не девушка двадцати лет, мне есть что прятать.
— Да нечего тебе прятать, у тебя все красивое, я рассмотрел и еще рассмотрю!
Он достал штопор, открыл вино, разлил его по бокалам и жестом пригласил ее за стол. Ната села и расправила покрывало вокруг себя.
— Ну что, с почином нас! — поднял бокал Антон.
— Если у нас такой почин, то смерть наша будет быстрой, но сладкой! — поддержала Наталья.
Они выпили все, что было в бокале, сразу. И принялись за поздний ужин.
— Давай, Ринков, расскажи про свое «задание», — с аппетитом уплетая отбивную, предложила Ната. — Самое время для застольной беседы.
— Хорошо, я расскажу тебе основные моменты, хотя нарушаю закон, открывая оперативные данные частному лицу.
— Частное лицо клянется страшной клятвой, типа «чтоб я сдох», не разглашать тайну! — очень серьезно, округлив глаза, ответила Ната.