Надо было все приготовить на завтрашний вечер. Конечно, Наталья права, вряд ли Носков делился половыми проблемами своего отпрыска с Семеном, хотя они же друзья…
Больше всего хотелось пойти «в гости» в вечернем платье, подаренном сто лет назад Крыжовниковым. Оно так и осталось единственным, так как Татьяна, ударившаяся в противоборство со всем мужским полом, перешла на военную форму одежды, а именно: брючные костюмы. Но это было бы вычурно и даже глупо. В конце концов, идут они с дочерью далеко не на праздник.
Мыслей было чересчур много. Они сновали туда-сюда, мешая друг другу и вызывая головную боль. Ни одну невозможно было схватить за хвост и досконально обдумать. Уже засыпая, Таня все-таки ухватила одну: как Карина могла оказаться такой дурой?!
С ней мадам Аникеева и отбыла в царство Морфея.
Глава 10
Утомившаяся от чтения нотаций, тетя Вера устало затихла над чашкой чая. Она уже раз по двадцать успела повторить все, что имела высказать по теме, и теперь норовила заплакать. Света, с трудом уложив детей на новом месте, покорно сидела на подоконнике, готовясь выслушать пламенную тетину речь в двадцать первый раз.
– Знаешь, мы обе не правы, – вдруг отмерла тетя. – Тебе надо вернуться. То есть, наверное, правильно, что ты ушла. Это будет для него хорошим уроком, встряской, чтобы понял, что измена не в порядке вещей и за нее можно чем-то поплатиться. А сейчас надо сделать так, чтобы он тебя позвал обратно.
– Ага, и я, приседая от восторга и повизгивая, понесусь на зов. Очень правильная тактика. Пожалуйста, не стесняйтесь, Семен Сергеевич, вытирайте об меня ножки!
– Он оценит твою неконфликтность.
– Да он за пять лет уже не только ее оценил, но и сделал выводы, именно поэтому превратил меня в ширму: прикормил, обогрел, сделал детей и привязал на всю жизнь, чтобы гулять. Нет, не гулять! Я даже не знаю, как назвать то, чем он занимается. Есть для этого понятия в русском языке цензурные термины?
– Мудрая женщина умеет мириться с недостатками мужчины, на этом основана семейная жизнь, надо искать компромисс.
– Тетя, ты что, не понимаешь? Вообще не факт, что он мужчина! Куда я вернусь? К кому?
– Не блажи. Ты вернешься к квартире, к деньгам, к нормальному уровню жизни, который сама обеспечить своим детям не сможешь! И не сверкай глазами! Не сможешь! Я не первый день тебя знаю! Сначала подними детей, а потом уже уходи.
– Потом мне будет сто лет в обед, куда пойду? В дом престарелых?
– Ты можешь, будучи при муже на всем готовом, взять няню и заняться карьерой. У миллионов женщин нет такой возможности! Они мечутся с сопливым и кашляющим ребенком между садом, куда его категорически отказываются взять, и начальником, который не дает сидеть на больничном, хоть ты тресни!
– Никита не болел ни разу!
– Да это потому, что он в сад не ходил! Ты жила в тепличных условиях, а теперь хочешь из них вырваться на свободу и детей за собой вытащить. Если банку выкинуть из кипятка и сунуть под ледяную воду, она треснет. Мысль понятна?
– Я не тресну, – упрямо мотнула головой Света.
– Ладно. И как ты представляешь себе наше существование на ближайшее время?
– Ну, возьму няню, устроюсь на работу…
– Жизнь – не детский конструктор, девочка моя. Как и где ты возьмешь няню? Куда ты устроишься? Что ты будешь делать, когда деньги закончатся?
– На зарплату жить. Я же не уборщицей пойду, а на нормальную, хорошо оплачиваемую работу.
– Ты пойдешь? А тебя там ждут?
– Не надо делать из меня инфантильную идиотку. Я справлюсь. Тем более что Семен меня вряд ли позовет обратно. Теперь у него есть возможность миловаться со своим Носковым до потери пульса. Надо же, а я-то все думала, почему Юрик никак не женится. Вот почему! Я их всех уем.
– У, что?
– Уем. И покажу, на что способна. Я его ненавижу! И ни капли от него не завишу морально. А скоро и материально зависеть не буду!
Тетя собиралась что-то возразить, но в это мгновение телефон разразился задиристой трелью, и Света как-то сразу сникла и съежилась.
– Тетя, подойди ты.
– Если Семен, что сказать?
– Это не Семен. С чего ты взяла? – глаза Светланы лихорадочно заблестели. – Скажи ему, что не знаешь, где мы. Пусть побегает.
– Ты думаешь, он будет бегать?
– Даже если не будет, все равно скажи!
– Слушаю, – величественно и холодно произнесла в снятую трубку тетя Вера, но тут же как-то помягчела и даже, как показалось Свете, залебезила: – Да-да, конечно. Ах, да сижу, скучаю, чем еще старухе заняться. Хи-хи, так уж и не старуха! У меня же внуки уже. Ай, да что ты говоришь? Ну, какая прелесть! Конечно, пойду…
Пока тетя порхала над телефоном и жеманно улыбалась сама себе, Светлана с изумлением наблюдала за странными ритуальными танцами, гадая, что это такое происходит.
– Кто это? – выпалила она, едва тетя повесила трубку.
– Да так… – непонятно отмахнулась Верочка, густо покраснев. – Коллега по работе.
– Коллега?
– Да, а что такого. Мы в субботу идем в театр, он билеты достал.
– А что, сейчас билеты в театр все еще достают? Я думала, их насильно впихивают, в нагрузку к концертным.
– Это смотря в какие театры, девочка моя. Надо следить за культурной жизнью.
– Куда уж мне. За мужиком-то собственным не уследила, а ты хочешь, чтобы я на культуру отвлекалась. А у тебя с этим коллегой что-то серьезное?
– Да ну! – опять замахала руками тетя, из чего сразу напрашивался вывод, что на личном фронте действительно назревает нечто серьезное. Вот так вот! Даже у пятидесятилетней тети Верочки любовь и какой-то там коллега, и только они с Новгородской не при делах!
Телефон опять заверещал, не дав додумать скорбные думы.
– Это тебя, – разочарованно протянула тетя.
– Я же сказала, – в отчаянии прошипела Светлана.
– Это Ирина, не шарахайся. А если действительно не хочешь с ним разговаривать, отключи мобильный.
– Неправильный совет. Разговаривать я не хочу, но должна же я знать, когда он одумается и начнет искать, – пробормотала Света, отбирая у тети трубку.
– Ну, как? – Новгородская с аппетитом чавкала и прихлебывала. – Звонил?
– Нет. Вот гад.
– Гад. А сама как?
– Хорошо.
– Угу, ясно. До какой степени хорошо?
– До обморока. А у тебя как?
– Не знаю. Как человек он мне симпатичен…
– Кто? Какой человек? – не поняла Светлана.
– Я думала, тебя интересует результат моего свидания, – немедленно попыталась обидеться Ирка.
– А-а-а, ну да, интересует.
– Заметно. Прям-таки в глаза бросается твоя искренняя заинтересованность.
– Ладно тебе, у меня вся жизнь вдребезги, а ты к словам придираешься. Чего звонишь-то? Ты же кавалера на ночь хотела оставить? – с некоторым злорадством напомнила Светочка. Приятно было, что за бортом она плещется не одна.
– Он пошел за вином, но я в окно видела, как он в аптеку заруливает.
– Намекаешь, что больной? – невпопад спросила подруга, чтобы только не молчать и сказать хоть что-нибудь. – Или у него на тебя аллергия?
– В аптеке еще продаются презервативы, – напомнила Ирка.
– Даже так! Какие у вас темпы, однако.
– Нормальные темпы. Мы уже два раза в кино ходили и один раз в кафе.
– И что, все за один вечер?
– Ты дура или прикидываешься? – обозлилась Ирка. – Просто я тебе не рассказывала, сглазить боялась!
– И как он вообще? Нормальный?
– Ты про ориентацию? Да я после твоего Крыжовникова уже ни в чем не уверена. Хотя лучше хоть что-то, чем ничего. Знаешь, Шурик такой классный, только такой, ну, типа меня…
– Не поняла. Типа тебя – это как? Такой же вредный?
– Не груби. Он внешне немного не очень. Но это даже хорошо. Вот твой…
– Ой, я тебя умоляю. Не надо про моего, а то меня сейчас стошнит, – простонала Светлана.
– Ты рекламу смотришь?
– Он что – модель? – ахнула Света, представив себе небритого мачо из ролика про мужской дезодорант рядом с Новгородской. Лягушка на «Феррари», огурец в шоколаде, бриллиант в сухарях. Устыдившись собственных крамольных мыслей, Светлана покраснела и виновато уточнила: – Ты про какую рекламу?
– Рекламу шампуня смотрела? – вздохнула Ирка. – Про перхоть.
– Ну, вроде бы. Там во всех мальчики ничего, приятные. В чем проблема?
– Я про мужика, который изображает перхоть. Вылитый Шурик, а я все никак понять не могла, какого артиста он мне напоминает. Представляешь, романтика, сидим концерт смотрим, а тут реклама. Я чуть с дивана не упала.
– М-да, – протянула Света, не придумав, чем утешить подругу.
– Вот и я о том же. Кому красавчик на новой иномарке, кому веселый молочник, кому бобер с зубной пастой, а мне – перхоть. И так – всю жизнь. Так что неизвестно, кому хуже. Я тебя подбодрила?
– Не очень. Может, ты ему двери не откроешь?
– Чего это? Очень даже открою. Что я – с приветом? Я тоже хочу кусочек счастья, пусть даже не с красавцем, зато наверняка. С другой стороны, кто их, мужиков, разберет? Что с ними наверняка, а что – на время. Ой, что-то на меня твой отрицательный опыт разлагающе действует.
– Ладно, иди, разлагайся, – вздохнула Света. – Кстати, закинь на работе удочку, секретарь вам не нужен?
– Ну, ты спросила. У нас уже есть секретарь, это я! Нам нужен менеджер по продажам с медицинским образованием.
– Нету у меня образования медицинского.
– Я в курсе. Это я так, обрисовать картинку. Но если что, я про тебя помню. Завтра позвони, резюме составим и разошлем.
Света грустно посмотрела на звезды за запотевшим от ее дыхания стеклом. Хоть бы одна упала, тогда можно загадать желание… Она даже знала какое. Чтобы все вернулось и было как прежде. Сеня, дети и дом. Больше всего людям обычно хочется невозможного. Только всем известно: невозможное невозможно, даже если очень хочется.
Утром проблемы начали расти, как поганки после хорошего ливня. Тетя Вера убежала на работу, а Светочка оказалась один на один с детьми, которых было абсолютно некуда деть. А на своей работе ее ждала Новгородская, чтобы составлять резюме. А еще следовало найти няню. Светочка растерянно посчитала деньги и попыталась разделить их на кучки. Последние пять лет она жила, не омрачая сознание материальными проблемами – их решал Сеня. Теперь Сеню следовало вычеркнуть из условия задачи, а без него она никак не решалась. Слишком много было неизвестных: сколько запросит няня, какую ей дадут зарплату, сколько будет уходить в месяц на продукты и масса прочих иксов и игреков, которые складывались в Пизанскую башню и грозили обвалиться Светлане на голову.
Непонятно было, где и как искать няню. Фантазии хватило только на набор номера городской справочной службы. Слушая рекламные песнопения и зазывные рассказы различной направленности, она параллельно носилась по квартире за детьми, которые осваивали новую жилплощадь с упорством носорогов, запущенных в магазин богемского хрусталя.
Минут через двадцать, когда Светочкино ухо, прижимавшее трубку, распухло от ожидания и обилия ненужной информации, любезная девушка надиктовала ей телефоны агентств, предоставляющих нянь. Следующие полдня были потрачены на обзвон и сбор неутешительной информации. Няни стоили запредельных денег. Пересортировав денежные кучки, Света запечалилась – все оказалось намного сложнее и дороже, чем она рассчитывала. Времени на поиск работы оставалось еще меньше.
– Не надо делать из этого проблему. Твой Семен еще должен платить алименты. Так что не куксись, – приободрила ее Новгородская. – Кстати, ко мне Шурик переезжает жить. Я теперь буду жить с перхотью. Ха-ха. В общем, организуешься с няней, приезжай, а то я не могу долго занимать телефон. Или напиши резюме сама, а вечером перезвонишь и задиктуешь. Чего время-то терять. Крыжовников звонил?
– Нет. Не звонил. И черт с ним. Хорошо, что не звонил. Даже не представляю, как с ним теперь разговаривать.
– Но поговорить в любом случае придется. Надо же как-то определиться с деньгами и квартирой. Сколько ты будешь жить на шее у тети Веры?
– Лучше я буду с ним разговаривать с позиции силы, чем как дура-жена, которой не на что кормить детей. Вот устроюсь, организуюсь, а потом и посмотрим, кто на пузе поползет.
Глава 11
Татьяна мандражировала, как невеста на сносях перед знакомством с будущей свекровью. Зато сама невеста, которая на самом деле позиционировалась как «на сносях», весело щебетала как ни в чем не бывало.
– Карина, ты ничего не хочешь объяснить?
– А чего объяснять? – невинно хлопнула глазами дочь. – Я, кажется, влюблена. По уши. Постарайся понравиться его папе, будущий свекор, как-никак.
– Я?
– Ну, не я же. В смысле, мне кажется, что я его папе и так понравилась.
– Бред, – потрясла головой Татьяна. – Это все происходит не со мной. Хорошо, я буду дико любезна с твоим Веником и с его папой.
– А папа холостой и симпатичный, между прочим.
– Между прочим, это, кажется, ты замуж собралась.
– Еще неизвестно. Может, я передумаю, – обнадежила ее Карина, после чего мать прикусила язык и перестала задавать вопросы. Она уже воспитывала дочь в одиночку и не желала такой же судьбы своему ребенку.
Кроме того, она прекрасно помнила, какое неизгладимое впечатление произвела на Юрия Михайловича, поэтому для начала следовало реабилитироваться, а потом уже налаживать отношения, чтобы будущий родственник не смотрел на них свысока. А если копнуть глубже, то еще в Танином сознании теплилась надежда, что он обязательно расскажет Крыжовникову, каких высот добилась брошенная им женщина. Обида на Семена репейником прицепилась к ее ранимой душе и проволоклась через годы, как набор консервных банок за машиной американских новобрачных.
Дом Юрия Михайловича был похож на крепость: на подъезде шлагбаум, в дверях охранник, двери в квартире железные. Хозяин долго, молча и недоверчиво разглядывал Татьяну.
– Вы нас впустите? – она решила с самого начала следовать образу деловой женщины. Чувствуя себя ребенком, который хвастается в детском саду новым велосипедом, Татьяна небрежно бросила на столик в холле ключи от машины с тяжелым брелком «БMВ» и мобильный. Брелок ей подарили сотрудники на Новый год, а ультрамодный телефончик она купила сама для престижности. Престижность стоила дорого и была удивительно неудобной в пользовании, зато сейчас аппаратик пригодился как нельзя более кстати. Носков с удивлением проследил скольжение аксессуаров по полировке и прилип взглядом к Тане. Липнуть было к чему. Будущая теща в корыстных целях произвела сногсшибательную реставрацию внешности, обежав по кругу косметолога, парикмахера и маникюршу. Результат стоил усилий. Юрий Михайлович нервничал и даже, кажется, смущался.
– А где Веня? – с детской непосредственностью спросила Карина.
– На стол накрывает. К-хм, приятно познакомиться.
– Мы уже знакомились. – Татьяна решила играть роль оскорбленной в лучших чувствах мамаши. А как же? Ее доченьку, любимую кровиночку, сбили с пути. И нечего на них так смотреть, они не просить пришли, а разбираться.
– Да-да, конечно, проходите, пожалуйста.
В столовой высокий полный молодой человек неловко расставлял приборы. Он был точной копией Юрия Михайловича: серые глаза навыкате, светлые кучерявые волосы, только у Носкова их было раз в десять меньше, круглое брюшко под рубашкой и широкие покатые плечи.
– Здрасте, – он посмотрел на Татьяну с веселым любопытством и подмигнул Карине. – Пап, мы пойдем пошепчемся.
Не успела Таня открыть рот, чтобы возразить, как молодые люди исчезли с горизонта.
– Я не понимаю… – Она растерянно посмотрела на Юрия Михайловича, который тоже, похоже, не особо понимал, как себя вести.
– Ну, думаю, волноваться уже нет смысла. Хуже уже не будет.
– Хуже?
– В смысле – ничего не изменится, – покраснел без пяти минут дедушка и гостеприимно взмахнул руками. – Может, присядем!
– Нет, мы, безусловно, присядем, но хотелось бы услышать, что дети планируют. Раз они уже такие взрослые, чтобы принимать решения, то хотелось бы услышать, как они собираются расхлебывать последствия. Подстраховаться, так сказать. А то нам потом скинут на руки младенца, и что нам делать?