– Воспитывать, – робко предположил Юрий Михайлович.
– Да-да, я уже слышала от вас эту версию. Я сяду дома и буду изображать бабушку Красной Шапочки: печь пироги, вязать носки и сажать огород.
– Если хотите, я извинюсь.
– Хочу, – неожиданно с вызовом выпалила Татьяна.
– Приношу свои глубочайшие извинения. Был не прав, но вы тоже… Что вы в таком виде пришли? Ввели меня в заблуждение, я теперь просто идиотом себя чувствую.
– Это правильно. Не надо судить о людях по одежке. Народная мудрость. – Татьяна зачерпнула салат и вопросительно посмотрела на хозяина: – Вам положить?
– Да, пожалуй. А вы, как я понимаю, нашли работу…
– А вы как думали? – высокомерно подняла брови Таня. – Что я поседела от горя, разбежавшись с вашим Крыжовниковым, запила и опустилась? Я, наоборот, благодарна Семену Сергеевичу за то, чего сейчас достигла. Останься мы вместе, он бы тянул меня ко дну, как якорь.
– А сейчас вы, значит, как воздушный шар?
– Вас что, фигура моя не устраивает? – напряглась Татьяна. – Что за аллегории?
– Что вы! Я в положительном смысле! Имел в виду, что вы все выше и выше, к звездам, так сказать, – Юрий Михайлович даже вспотел от смущения. – Вы очаровательно выглядите, просто похорошели несказанно!
– Со вчерашнего дня? – мрачно уточнила Таня.
– Нет, вообще. И в частности. И… Давайте выпьем за встречу. Я очень рад…
– Юрий Михайлович! Вы не забыли повод, по которому мы встретились? Он не совсем праздничный! У нас в некотором роде – неприятности.
– Так дети – счастье! Почему же неприятности?
– Потому что моей дочери всего восемнадцать, и я никак не могу заставить себя радоваться ее беременности. Надеюсь, вас это не сильно удивляет?
– Ну, собственно, да. Вы правы, – смешался хозяин, но налитую водку выпил. Татьяна действовала на него странным образом. Еще когда он впервые увидел ее в офисе, много лет назад, мелькнуло странное чувство, что на эту женщину хочется смотреть постоянно, хотя, по сути, она была обычной грудастой симпатяшкой, на которую к тому же положил глаз гуляка Крыжовников. Она ушла, стерлась из памяти, а вот сейчас стояла тут, в его квартире, и у Юрия Михайловича непривычно щемило в груди. – Давайте, я все же налью вам выпить.
– Вы лучше будущих родителей позовите, а то у меня сейчас нервный тик начнется.
Через несколько минут хихикающие и довольные молодые были усажены за стол.
– Ну-с, – Юрий Михайлович повернулся к сыну. – Я так понимаю, нам есть что обсудить.
– Давайте выпьем за мир во всем мире, – провозгласил в ответ сын и покачал бокалом. Красное вино лениво мазнуло по стенкам.
– Да, за мир, – подтвердила Карина и тоже потянулась к бокалу.
– Тебе нельзя! – ахнула Татьяна.
– Нельзя? Я уже совершеннолетняя, почему это мне нельзя? – поразилась дочь и уцепила емкость за тонкую фигурную ножку.
– Потому что в твоем положении это вредно! – почти хором пропели родители.
– В моем… чем?
– Пойду за горячим, – изобразил приступ гостеприимства Веник и ретировался с поля боя.
– Кариша, я уже свыклась с этой мыслью, так что нет необходимости что-то скрывать. Мы с Юрием Михайловичем готовы стать, так сказать, одной семьей, да?.. – Она беспомощно повернулась к Носкову, немедленно с исступлением закивавшему головой: дескать, да, созрели, готовы, свыклись, и все такое.
– Вот именно, – приободрилась Татьяна. – Поэтому появление… эээ… хм… ребеночка нас даже обрадует!
– Ура! – заорала Карина. – Веник, бросай все, чеши сюда!
– И чего? – настороженно поинтересовался «причесавший» на зов Веник.
– Родители ждут ребенка и собираются пожениться! Во как бывает. За это надо выпить. Мамуля, обещаю, мы вас догоним и перегоним! – Карина покровительственно улыбнулась Юрию Михайловичу и исподтишка погрозила кулаком ухмыляющемуся Вениамину.
– А… как? – пока Татьяна ошарашенно моргала, Юрий Михайлович подсуетился, плеснул водки и галантно сунул рюмку прямо под нос удачно сосватанной даме.
В течение следующего получаса выяснилось следующее: молодые люди решили устроить судьбу своих засидевшихся в холостом состоянии родителей. Как выразилась Карина, брать кого-то с улицы – себе дороже, поэтому начать решили с ближайшего окружения. Поскольку собрать в одном помещении малознакомых и сильно занятых в бизнесе предков можно было только на условиях форс-мажора, Карина придумала ловкий ход с беременностью, в связи с чем родителям просто пришлось пересечься, чтобы обговорить судьбу несуществующих внуков.
– Ну, не будем вам мешать, – подвел итог Вениамин. – Извиняемся, конечно, за причиненные неудобства, зато вы окончательно познакомились и теперь сами разберетесь.
Юрий Михайлович был уверен, что у него никогда не может быть такой женщины. К его кошельку могла прилепиться молоденькая пиявка, которая потом, возможно, начала бы крутить с его сыном, или он мог наткнуться на перезрелую старую деву из хорошей семьи, готовую хоть замуж, хоть под паровоз. Или он вообще мог тихо закиснуть в одиночестве. Но найти такую, как Таня, один вид которой заставлял сердце стучать громче и кровь гнал с такой силой, что в ушах шумело, в глазах темнело, а в голове зависал приятный туман, он даже не мечтал. И даже не потому, что считал себя недостойным, а просто некогда было мечтать на столь отвлеченные и иллюзорные темы.
А Татьяна воспринимала бывшего шефа только как шефа, как бывшего начальника и как чуть не состоявшегося родственника. Смотреть на пузатого Юрия Михайловича как на мужчину не было ни сил, ни желания. Она слишком перенервничала из-за Карины, чтобы строить какие бы то ни было планы на будущее. В результате молодые уединились, а обрадованные отсутствием совместных перспектив по воспитанию внуков родители получили удовольствие от общения. К удивлению обоих, у них нашлись общие темы для беседы. Под занавес основательно набравшийся Юрий Михайлович сыграл Татьяне на гитаре и спел некий шлягер, который, по его словам, нельзя было не узнать. Тем не менее гостья его так и не опознала, но поаплодировала и даже поблагодарила за гостеприимство.
Утром Карина была отругана по полной программе за самодеятельность.
– И что, он тебе совсем не понравился? – расстроилась дочь, не обратив внимания на прочувствованные и вполне справедливые нотации.
– Это абсолютный инфантилизм и детский сад, – отрезала Татьяна. – Я думала, ты умнее.
– Знаешь, мама, а я думала, ты умнее!
– Как ты разговариваешь с матерью? Это возмутительно! Кто дал тебе право…
– Жизненный опыт. Мой жизненный опыт подсказывает мне, что мои дети останутся без дедушки, а ты станешь вечно брюзжащей, одинокой бабушкой! Тебе дали шанс, а ты его профукала!
– Да ты…
– Что я? Я-то замуж выйду! А ты что? Так и будешь убиваться по своему мерзавцу Крыжовникову? Да он уже после тебя десять баб сменил, а ты все витаешь в облаках!
– Ты еще мала…
– Я уже выросла!
– Не перебивай!
– Это ты не перебивай! – Карина даже ногой топнула от злости. – Если ты не перестанешь забивать себе голову воспоминаниями о всяких смазливых красавчиках, то обязательно сопьешься!
– Ты ничего не знаешь! Не лезь не в свое дело! Семен…
– Да плевала я на твоего Семена, мама! Это ты ничего не знаешь, а он уже давным-давно и жену с детьми на улицу выпер, так что надо не плакать, а радоваться, что тебя мимо пронесло!
– А ты-то откуда знаешь? Юрий Михайлович рассказал?
– Не важно. У меня свои источники, – сморщила носик Карина. – А Юрий Михайлович лично мне нравится. Я бы за такого замуж вышла.
– Еще не хватало! Мало мне твоих выкрутасов с Веником.
– Мама, подумай над моими словами, – сурово напомнила дочь. – Такого шанса больше не будет.
– Дожили, – пробормотала Таня. – Яйца курицу учат.
– Когда курица начинает спиваться, яйца получают неограниченные полномочия, – с глубокомысленным видом резюмировала Карина. – Телефон господ Носковых на бумажке у телефона.
Закрыв за дочерью дверь, Татьяна скептически посмотрела на тетрадный листочек, где неровным Каришиным почерком были написаны цифры.
– Ерунда, – твердо сказала она себе и смяла бумажку.
Глава 12
Смотрины нянь вывели и без того взвинченную Светлану из себя. Ни одной из предложенных кандидатур она не рискнула бы доверить своих детей. Одна была слишком молодая, другая слишком старая, третья курила, четвертая выглядела как снежный человек, только что вышедший к людям, и разговаривала примерно так же, пятая имела злобно поджатые тонкие губы… Даже при наличии денег найти няню оказалось задачей непосильной. Фыркнув на прощание, Света отбыла домой, где дети дрессировали мягкохарактерную тетю Веру.
– Тетя, может быть, я лучше тебе буду платить, а? – предложила Света. На ее взгляд, это был идеальный вариант.
– Замечательная идея, – скептически прищурилась тетя Вера. – А что мы станем делать, когда деньги закончатся?
– Во-первых, – начала загибать пальчики Светочка, – мне Семен будет платить алименты, во-вторых, я пойду работать…
– Ты говоришь абсолютные глупости. Еще неизвестно, сколько будет платить Семен, когда будет и будет ли вообще…
– Как это – будет ли? По закону обязан.
– Ты как с луны упала. Он сделает себе липовую справку и будет платить сто рублей в месяц. По закону. А что касается работы, то давай сначала ты что-то найдешь, а потом уже будешь сажать меня дома.
– То есть после того, как я найду, ты согласна?
– Нет, я этого не говорила. Потому что ты не найдешь ничего, что могло бы нас устроить. Света, я тебе серьезно говорю, подумай лучше, как вернуться к Семену.
– Это не обсуждается, – позеленела от злости Света. – Мало мне проблем, так еще ты создаешь трудности.
Тетя Вера, уютная квартирка которой неожиданно превратилась в сумасшедший дом, имела мнение, кардинально отличавшееся от Светочкиного. Теперь она не могла пригласить в гости Бориса Владимировича, милейшего коллегу, который до нашествия племянницы имел обыкновение захаживать к тете Вере на чашечку кофе. А это тоже некоторым образом могло считаться трудностью. Но Свете и так было несладко, так что пока не стоило доводить ее до ручки своими соображениями.
Чтобы сдвинуть застопорившийся процесс поиска няни, тетя в тот же вечер пробежалась по соседям и нашла временно не работающую Зину, готовую за небольшую плату сидеть с детьми.
– Имя какое-то колхозное, – неодобрительно нахмурилась Светочка. – Она хоть непьющая?
– Девочка моя, она непьющая, некурящая и вполне приличная, это первое. А второе, не в твоем положении выбирать.
– Но я плачу ей деньги…
– Первое: пока еще не платишь. Второе: ты ей тоже можешь не понравиться, она откажется, и тогда ты снова будешь искать, с кем оставить детей. А третье – я не смогу решать твои проблемы все время.
– Ладно, возьму твою Зину, веди, – махнула рукой Светлана. – У нее хотя бы высшее образование?
– Нет, и что делать будем?
– Терпеть. Как я ненавижу этого Носкова, он мне все испортил! Жили как люди, а теперь?
И Светочка заплакала от острой жалости к себе.
Новгородская неодобрительно хмыкала и трясла лохматой головой:
– Ты, Гуськова, совсем с катушек съехала.
– А что? – Света оттопырила губку и томно посмотрела на топтавшегося рядом с Иркиным столом тощего парня.
– Цитирую твое резюме, если этот сборник анекдотов можно так назвать: «опыт работы – два месяца, секретарь», «владение необходимыми навыками: печатаю на компьютере, знаю два языка – русский в совершенстве, английский – на уровне разговорного, умею пользоваться телефоном, ксероксом и факсом», «желаемая зарплата – 1500 – 2000 долларов плюс соцпакет». А голова не болит?
– Не болит, – Светочка оторвалась от созерцания тощего, который с интересом прислушивался и хихикал, – а что, должна?
– Не знаю. Но такой ультиматум, по-моему, можно только с больной головой составить.
– А что не так? Опыт работы не устраивает?
Тощий с хохотом выскочил в коридор и с повизгиваниями удалился в глубины офиса.
– Светулечек! Тебя зарплата не смущает? Не мало ли просишь?
– Меньше никак. Мне же надо одеваться, питаться, детей кормить, няньке платить.
– А ты думаешь, твоего работодателя это волнует? С дуба упала, мать детей?
– Ты встань на мое место! У меня дети!
– Мы как слепой с глухим! Ну, нет у секретарш таких зарплат, если только в редких, особо исключительных случаях.
– Мой случай как раз такой.
– Света, ау! Бесполезно посылать такое резюме, только людей повеселим.
– Ты, Ирка, живешь какими-то убогими мерками. Я не буду пресмыкаться за копейки, ползать на пузе и ездить на троллейбусе, – нравоучительно произнесла Светочка и с чувством превосходства посмотрела на непонятливую Новгородскую.
– Ясно, рожденный летать ползать не могет. Куда уж нам такое понять, – раздраженно кивнула Ирина. – Знаешь, Света, при таком подходе тебе лучше вернуться к Крыжовникову. Даже если он начнет красить губы и носить босоножки на шпильке. Я, конечно, понимаю, что тебе хочется его раздавить морально, плюнуть в физиономию, посмотреть, как растечется, и красиво уйти за горизонт, но, судя по твоим закидонам, за горизонтом у тебя – бездонная пропасть, в которую ты полетишь, как только окончательно расплюешься со своим мужем. Сейчас пока еще есть надежда, так что лучше – вернись.
– Вы с тетей Верой как сговорились, – пожала плечиками Светлана. – Это менталитет такой пришибленный, что ли? От жизни надо брать все, а не клянчить, прикрываясь воспитанием и интеллигентностью.
– Свет, нельзя брать, если не дают.
– Можно. Когда адаптируешься под вариант «нельзя», тогда и получается, что тебе не дают.
– Ладно, мы на разных языках говорим. В общем, я рассылаю твое резюме в этом виде, да?
– Да. Ириш, спасибо. Главное, фотографию не забудь. И не обижайся. Просто мы очень разные люди.
– Ага. Так что я не обижаюсь, я даже сочувствую.
Решив вопрос с рассылкой резюме, Светочка отправилась в фирму по трудоустройству. Но там не оказалось лояльной Новгородской, поэтому грубые и неадекватные сотрудники лишь посмеялись над соискательницей и даже предположили у нее наличие серьезного диссонанса между возможностями и потребностями.
– Вы неправильно соотносите себя с окружающей действительностью, – любезно оповестила ее очкастая девица, похожая на змею в сиропе.
Оскорбленная Света вернулась домой и начала ждать звонков от работодателей. К ее удивлению, никто не позвонил ни в течение следующего дня, ни на следующей неделе.
Семен был в бешенстве. Это перетягивание каната ему надоело: кто кого. Глупо. И сплошные проблемы: закончились чистые рубашки, непонятно где эта химчистка, в которой зависли его костюмы, надоело ужинать в ресторане, а в холодильнике покрылись плесенью скончавшиеся от безнадежного ожидания продукты, купленные в порыве отчаяния. Светлана должна была осознать и позвонить первой, иначе шантаж разводом мог войти в привычку. Если вдуматься – абсолютная дикость получилась. Самое обидное, что с Элей у него так ничего и не было, отчего Крыжовников злился еще больше. Это могло означать только одно: жене кто-то стукнул или она случайно что-то увидела, а ничего особенного она увидеть не могла, так как ничего такого и не случилось! Если она по любому поводу будет паковать вещи и перебираться к тете, то это может означать только одно – крах спокойной семейной жизни!
Семен скучал по детям, по домашнему уюту, даже по Свете, хотя она его разозлила. Жизнь стала какой-то блеклой, словно цветное изображение заменили серо-белым. Вроде все то же самое, но чего-то не хватает. Кроме того, Сеню бесил невыносимый психологический дискомфорт. Привычное течение жизни нарушила плотина Светланиного сопротивления, и оскорбленный в лучших чувствах Крыжовников готов был выйти из берегов.